Дерех Хаим 55. Комментарий Маараля на трактат Авот. 4:1

4:1

Бен Зома говорит: «Кто такой мудрец? Тот, кто учится у каждого человека», ибо сказано (Теилим 119:99): «От всех моих учителей я умудрился, ибо Твои свидетельства — моя беседа». Кто такой богатырь? Тот, кто подчиняет собственное дурное побуждение, ибо сказано (Мишлей 16:32): «Умеющий сдержать свой гнев лучше богатыря, а властвующий над своим духом — того, кто захватил город». Кто такой богач? Тот, кто радуется своему уделу, согласно сказанному (Теилим 128:2): «Если делами своих рук будешь ты питаться, счастлив ты и благо тебе. Счастлив ты в этом мире, и благо тебе в мире Будущем». Кто такой уважаемый человек? Тот, кто уважает других людей, согласно сказанному (I Шмуэль 2:30): «Ибо почитающих Меня Я почту, а презирающие Меня будут опозорены».

Этот тана назван не своим личным именем Шимон, а именем отца — «сын Зомы». Талмуд (Санхедрин 17б) поясняет, что двое мудрецов, которых звали Шимон бен Азай и Шимон бен Зома, сидели перед мудрецами (в суде, но не среди мудрецов, а на ученических местах — перев.) и оспаривали их выводы. Это происходило, когда они были молоды и еще не стали мудрыми старцами и знаменитыми мудрецами. Поэтому они (во всей Торе) фигурируют под детскими именами (под которыми они стали широко известны еще тогда), когда никто не звал их собственным именем. Даже когда они прославились, их по-прежнему называли Бен Зома и Бен Азай. И несмотря на то, что были и другие ученики, сидевшие и рассуждавшие в присутствии мудрецов, эти двое были самыми умными, и рассуждения их были самыми логичными, а потому именно они удостоились такого названия.

Раши, однако, объясняет, что эти два мудреца просто не дожили до старости и что именно поэтому их звали по именам их отцов. Но, по-видимому, (в таком объяснении) нет необходимости, так как (на самом деле) эти имена остались у них после того, как они еще в юности прославились под ними, — так мне представляется.

Кто такой мудрец? Тот, кто учится у каждого человека… Здесь следует задаться вопросом: почему мудрецом не будет считаться (например) тот, кто обладает обширными познаниями в Торе? И еще вопрос. Для подтверждения своего мнения Бен Зома использует стих, который переводит так: От всех моих учителей я умудрился. Но почему он понимает стих именно так? На святом языке подобная грамматическая конструкция гораздо чаще понимается таким образом: «Больше, чем все мои учителя, я умудрился». Именно такая конструкция употреблена, например, в стихе (Теилим 19:11) «Притягательнее, чем золото и чем многочисленные драгоценности».

Еще один вопрос вызывает фраза: Кто такой богач? Тот, кто радуется своему уделу. Конечно, есть причины утверждать, что человек, радующийся своему уделу и способный удовлетвориться тем, что имеет, богат. Однако из выражения кто такой богач следует, что богатым называется только такой человек, и никакой другой. А это уже непонятно! Почему Бен Зома не назовет богатым человека, у которого есть сто полей, сто виноградников и сто рабов, чтобы их обрабатывать, как рассказывается в трактате Шабат (25б).

Недоумение вызывает и последний отрывок этой мишны: Кто такой уважаемый человек? Тот, кто уважает других людей, согласно сказанному (I Шмуэль 2:30): «Ибо почитающих Меня Я почту, а презирающие Меня будут опозорены». Каким образом приведенный стих доказывает, что уважаемым считается тот, кто уважает других?!

И (наконец) почему Бен Зома решил разъяснить суть именно этих четырех качеств, а не каких-нибудь других?

Эту мишну следует понимать вот как. Бен Зома решил оставить нам наставление, касающееся возвышенных качеств, которыми может обладать человек. А поскольку Бен Зома решил говорить об общем, то есть, о тех качествах, которые относятся именно к человеку в его человеческом естестве, составитель мишны поставил его рассуждение в начало главы. Здесь он поступил так же, как во второй и третьей главах, которые тоже открываются наиболее общими наставлениями.

Бен Зома решил сказать именно об этих возвышенных качествах, являющихся внутренними свойствами человека. Ведь все эти качества вообще не могут рассматриваться как положительные, если они — не черты характера самого человека. Дело в том, что именно эти четыре качества относятся к человеку и определяют его. Мудрость, например, — это свойство человеческого разума, то есть, неотъемлемой части человека; мощь — свойство души человека, то есть, тоже одна из его составляющих; богатство — это имущество человека, без которого он тоже не может существовать. Уважение же — это непременное свойство всего человека в целом, как еще будет разъясняться. Поэтому мишна говорит, что все эти вещи должны принадлежать человеку как таковому, а не иметь с ним только внешнюю связь.

Поэтому Бен Зома говорит: Кто такой мудрец? Тот, кто учится у каждого человека. Слово мудрец — это описание самого человека; именно сам человек называется мудрецом. И поскольку это слово описывает самого человека, такое описание подобает ему лишь тогда, когда говорит о его внутреннем состоянии.

Ведь если, например, у человека есть дом, он не становится свойством самого этого человека: хозяин просто живет в нем. Поэтому дом человека — это не часть его определения, не часть его личности. В некоторых случаях, рассказывая о человеке, мы говорим и о его доме, хотя это и не говорит ничего о самом человеке, — но все же это не настоящее описание, именно по этой причине.

Так и мудрость человека не может быть его определением, если является внешней для человека и не связана с его сущностью. Об этом и говорит Бен Зома: Кто такой мудрец? — другими словами: кто достоин называться мудрецом, кого можно описать как мудреца? Тот, кто учится у каждого человека, то есть, тот, в характере которого заложено стремление к мудрости, настолько сильное, что он готов учиться мудрости у каждого. Такой человек действительно достоин называться мудрецом, поскольку он обретает мудрость не случайно, а благодаря внутреннему стремлению к ней, заставляющему его учиться у каждого. Только у такого человека мудрость будет внутренним свойством, ибо он к ней стремится. А если человек не старается учиться у всех, а воспринимает мудрость только от своего раввина, даже великого мудреца, его мудрость зависит от его раввина, то есть, от чего-то внешнего по отношению к нему, а не от него самого. Ведь он воспринял эту мудрость лишь потому, что его раввин — такой уважаемый человек! Этот ученик не будет достоин называться мудрецом: ведь это звание может относиться только к самому человеку, к его внутренней сути, описывать его личность. Для того чтобы называться мудрецом, необходима готовность учиться у каждого, чтобы все те, кто передает мудрость, были равны в его глазах. В этом случае мудрость будет связана (не с тем, кто передает ее, а) с тем, кто принимает. (Другими словами) воспринимающий мудрость будет называться мудрецом лишь тогда, когда воспринимает ее от всех, не различая великого и ничтожного.

И еще следует тебе знать, что мудрость — не часть человека, что человек — (не более чем) носитель мудрости. Мы уже несколько раз объясняли, что, поскольку человек телесен, мудрость не может быть его частью и непременно отделена от него. Мудрецом же человек называется именно в своем человеческом качестве, то есть, из-за некоего свойства, присущего ему именно как человеку. Поэтому не может быть, чтобы человека называли мудрецом ради его мудрости. Ведь человек, телесное создание, не связан с мудростью, явлением духовным! (Эта связь возникает лишь тогда), когда человек стремится обрести мудрость. А когда такая связь устанавливается, носитель, воспринимающий мудрость, то есть, сам человек, становится одним целым с мудростью, которую воспринял. (В этом проявляется тот же принцип), по которому материя, то есть, носитель, объединяется в единое целое с воспринятой им формой. Но если носитель, то есть, материя, не стремится принять форму, тогда объединение формы и материи не будет полным и совершенным. Об этом желании материи обрести форму стих (Берешит 3:16) говорит так: «И к твоему мужу — страстное стремление твое». А наши мудрецы, которым ведома мудрость, выражают в Талмуде эту мысль так (Йевамот 113а): «Больше, чем мужчина стремится жениться, женщина стремится обрести мужа».

Смысл обоих высказываний в том, что материя страстно жаждет обрести форму и воссоединиться с нею. И Бен Зома своей фразой о том, что мудрец — это тот, кто учится у каждого человека, тоже хотел сказать именно это. Когда в человеке обитает это страстное желание мудрости, тогда можно назвать его мудрецом, то есть, таким словом, которое описывает самого человека.

В доказательство своих слов Бен Зома приводит стих (Теилим 119:99) «От всех моих учителей я умудрился». Несомненно, этот стих означает, что царь Давид настолько стремился к Торе, что учителей у него было много. Ведь ему не подобало бы отозваться о своем учителе неуважительно, заявив, что он мудрее своего раввина, который научил его мудрости. Кроме того, (в этом случае) Давид мог бы сказать, что он стал мудрее всех мудрецов, и у него не было бы никакой причины особо упоминать своего учителя. Ведь трудно предположить, что его учитель оказался самым мудрым из всех мудрецов, чтобы превосходство над ним обозначало преимущество и над всеми мудрецами мира. Если Давид был мудрее остальных мудрецов, нет никакой причины, по которой он не был бы мудрее и своего учителя. (Кроме того), нет ничего удивительного в том, что ученик превосходит в мудрости своего учителя — это случается очень часто! Ведь когда человека учат, он (не только воспринимает мудрость учителя), но и прибавляет к ней что-то свое, и ничего необычного здесь нет. Поэтому (разумеется) стих имеет в виду, что от всех, кто обучал Давида, он воспринял и постиг мудрость. Давид рассказывает, что настолько сильно стремился к Торе и настолько желал ее, что готов был учиться у каждого.

Стих завершается словами «Ибо Твои свидетельства — моя беседа». Давид говорит, что все его разговоры, все обсуждения были посвящены только Торе; и причина этого — тоже в его исключительной любви к Торе. (Теперь понятно), что именно доказывает Бен Зома на основании этого стиха. Он имеет в виду, что готовность человека учиться у каждого показывает его любовь и стремление к Торе, а такой человек достоин называться мудрецом, поскольку мудрость стала его неотъемлемой частью.

с разрешения издательства Швут Ами