Избранные комментарии на главу Беаалотха

Глава VIII

1. В этом разделе повествование возвращается к продвижению спасшихся из Египта по направлению к цели — стать народом Б-га. Это повествование было прервано после главы 34 книги Шмот, где рассказывалось о возобновлении Завета после искупления народом греха золотого тельца. Цель этого перерыва состояла в экспозиции — с учетом возведения Святилища Закона и через законодательство, составляющее содержание всей третьей книги и начало четвертой книги вплоть до этого места, — того идеала, ради которого Израилю предстояло стать Б-жьим народом. Однако Израилю предстояло готовиться к осуществлению этого идеала на протяжении сотен и даже тысяч лет, и этой подготовке суждено было растянуться до наших дней… Именно этот парадокс, заключающийся в существовании гигантской пропасти между Израилем, каким он был ко времени дарования Закона, с одной стороны, и Законом и его предположениями и требованиями, с другой стороны, пропасти, которую можно было преодолеть лишь за века, должен быть самым красноречивым доказательством Б-жественного происхождения Закона, отличающим его как уникальное явление в истории человечества. Все другие кодексы законов формулировались, исходя из условий, господствовавших во времена их создания. Этот Закон — единственный Закон, возникший в качестве высшей цели развития человечества на земле; еще предстоит появиться тому поколению, которое будет достаточно зрелым, чтобы воплотить его идеалы в жизнь.

Переход к продолжению этой развивающейся истории осуществляется при помощи повторения наставлений коэнам об огнях меноры, описания вступления левитов на службу Святилища Закона в среде народа и возрождение народного самосознания как народа Б-га через учреждение призвания Израиля, которое должно заново каждый год подтверждаться Пасхальным жертвоприношением. И, наконец, Израиль покидает гору, на которой был получен Закон; возобновляется поход, который естественным образом должен был привести сынов Израиля прямо в Землю Обетованную, где этому народу предстояло претворить этот Закон в жизнь на все последующие времена. Затем — в стихах 35 и 36 десятой главы — повествование еще раз прерывается, и мы оказываемся внутри народного стана, чтобы увидеть, как много нужно готовиться этому народу и сколько зрелым нужно ему быть для выполнения поставленных перед ним возвышенных целей.

Глава ןס

16-23. Облако представляло собой, если можно так выразиться, пастушеский посох, при помощи которого Б-г, Пастырь Израиля, сообщал Свою волю ведомому Им народу: когда и где ему надлежало разбить лагерь и когда и в каком направлении двигаться дальше. И нам рассказывается здесь, что воля и цель Его руководства действительно казалась непредсказуемой тем, кого она вела. Временами им приходилось подолгу стоять в одном месте, а временами им разрешалось отдыхать лишь несколько дней. Иногда отдых продолжался лишь одну ночь или день и ночь, а потом вновь были периоды, когда им приходилось стоять лагерем целый месяц или даже год. Рамбан отмечает, что поскольку им никогда заранее не давали знать, как долго будет длиться отдых, иной раз случалось, что они, сделав все приготовления для длительной стоянки, находили себя вынужденными, спустя всего несколько часов, выдергивать колья и возобновлять свой поход, повинуясь движению облака.

Такой была школа наших скитаний по пустыне, в которой мы должны были научиться раз и навсегда следовать Б-жественному руководству с преданностью и доверием вне зависимости от того, сколь непонятным оно может нам казаться; велит ли Он нам покинуть место именно тогда, когда привыкли к нему, или оставаться в положении, которое мы находим крайне неудачным. В тот период нам нужно было научиться с неизменной радостью и весельем исполнять то, что требует Б-г; быть постоянно счастливыми под пастырским посохом Его наставничества; находить удовлетворение в своем испытанном преданном повиновении; быть готовыми подчинить свои жизненные планы Б-гу и следовать в указанном Им направлении, даже если оно ведет к неизвестным нам целям, по пути, которого мы не понимаем; оставаться на месте терпеливо и стойко или двигаться с неизменным мужеством.

Однако при более внимательном изучении стихов 17-22, описывающих те упражнения, коими Б-г собирался научить народ, которым Он хочет вечно руководить, кажется, что главная функция этих упражнений состояла не столько в том, чтобы подвергнуть народ испытаниям длительного странствования, сколько в том, чтобы научить его терпению и стойкости в длительные периоды отдыха. Нам не сообщают в подробностях о скитаниях и их продолжительности, но нам постоянно рассказывается, и очень конкретно, о стойкости, проявленной сынами Израиля во время продолжительных стоянок. В стихе 17 мы читаем: «И только когда… сыны Израиля отправлялись в путь»; они тронулись в путь лишь после того — и не прежде, — как поднялось облако. А в стихе 18, после того как нам уже сообщили, что «по слову Б-га отправлялись сыны Израиля в путь и по слову Б-га располагались станом», текст повторяет: «все дни пока облако покоилось… они стояли станом». И, наконец, в стихе 19 тот факт, что Израиль не отправлялся в путь, даже когда облако оставалось неподвижным много дней, описывается как особое повиновение приказам Всевышнего, особое доказательство покорности Израиля Ему.

Таким образом, совершенно ясно, что особый акцент делается на стойкости и терпении Израиля. Этот акцент становится еще понятнее, если принять во внимание негостеприимность пустыни и в особенности полное осознание людьми того факта, что пустыней их скитания не закончатся. Они знали, что пункт их назначения находится не в пустыне, а в каком-то другом месте. Поэтому каждая сделанная ими в пустыне остановка, особенно та, что предшествовала роковому указанию, постановившему для них сорокалетнее странствие, служила лишь для того, чтобы не подпускать их к тому месту, которое, как им было известно, является их конечной целью. В этом заключается тренировка добродетели тихого, спокойного смирения и доверчивого терпения, которые, более всех иных качеств, необходимы руководимому Б-гом народу в его будущих галутных скитаниях по тому, что пророк называет «пустыней народов», скитаниях сквозь столетия, о цели которых столь многозначительно сказал пророк: «Хотя оно медлит, жди его» (Хавакук 2:3).

Глава X

10. …Давайте отметим вначале, что слово שמח не обязательно обозначает состояние приподнятости, вызванной счастливым событием, но может употребляться и по отношению к состоянию внутренней безмятежности и хорошего настроения, которое, фактически, должно быть основной тональностью нашего существования. Достаточным доказательством этого могут служить многие стихи Писания (например, Теилим 4:8, 90:14, 97:11, 100:2 и 104:34, Коэлет 3:12, 9:7 и 11:9, Мишлей 5:18, 13:9, 23:24 и 25). То же самое, безусловно, справедливо и по отношению к целому народу, о котором рассказывает текст, бессмертному народу, которому не суждено узнать ни смерти, ни тотального разрушения… Это, конечно, должно относиться и к Б-жественной Обители Святилища Закона, за порогом которого должны оставаться и смерть и скорбь, где под ярким светом Б-жественного Присутствия могут процветать перед Б-гом лишь радость от исполненного долга, лишь безмятежность веселья в Б-ге, порожденная радостным чувством долга, где становится реальностью представление о том, что здесь радость находится на своем настоящем месте и где каждый призывается «служить Б-гу с радостью». Здесь любой обычный день мог бы по праву быть описан как день радости, и поэтому этот термин употребляется в данном стихе лишь для противопоставления дню угнетения, описанному в предыдущем стихе, рассказывающем о несчастье и угнетении, которые постигли народ, потому что Б-г покинул его. Следовательно, слова «в день вашей радости» могут с полным основанием относиться к постоянным жертвоприношениям, совершаемым каждый день, тогда как субботние жертвоприношения можно включить в понятие «праздники». Ибо, особенно в отношении специальных жертвоприношений, типичных для этого дня, Шабат включается в общее понятие моэд, так же как, согласно интерпретации Талмуда (Песахим 77ש), завершающий стих 29-ой главы (Бемидбар 29:39): «Так делайте Б-гу в ваши праздники» относится ко всем общинным жертвоприношениям, жертвоприношениям, для которых был установлен особый день, чтобы стих включал и дополнительные жертвоприношения Шабата…

Однако, если в силу нашего осознания Б-га, которое сопутствует каждому мгновению, любой обычный день, не затуманенный печалью, становится днем радости, тогда такой день как Шабат, исключительно посвященный такому пониманию Б-га, который вселяет дыхание הjמש и в работу, и в устремления всех других дней недели, безусловно, должен быть определен как главный «день нашей радости». Неважно, в каком настроении застает нас Шабат — будь это настроение «полного цветения» или «увядшее» состояние печали, или глубокие размышления, раздумья о тайнах жизни, «и громко, и жалобно, и в размышлениях под арфу» (Теилим 92:4), — мысли, вызываемые каждым Шабатом, а именно: что мы живем и трудимся в Б-жьем мире вместе с другими созданиями Б-га, среди всех других творений Б-га, всегда будут вызывать у нас восклицание: «Ты возвеселил меня, Б-г, Своим деянием, радуюсь я делам Твоих рук» (Теилим 92:4) или, говоря словами нашей субботней молитвы: «Пусть возликуют в царстве Твоем соблюдающие Шабат»…

Таким образом, Закон стремится внушить нам: в дни радостного осознания Б-жественного, в периоды, когда особые воспоминания зовут нас к духовному общению с Б-гом, в дни, которые призывают нас к самообновлению, мы должны выразить свою радость жизни и готовность посвятить свою каждодневную деятельность стремлению к близости к Б-гу. Мы должны выразить это символически посредством жертв восхождения, приносимых в качестве постоянных ежедневных приношений и дополнительных приношений, и посредством общинных жертв мирной трапезы, как это имеет место в случае ягнят, приносимых в жертву на Шавуот. Во всех этих случаях мы должны взывать к Б-гу при помощи תקיעה, (трубных звуков), пристально вглядываться в залоги нашей преданности в поисках близости Б-га, порождаемой каждым особым периодом, призывая Его приблизиться к нам, так же как мы сами, внимая Его призыву, стремимся приблизиться к Нему. Таким образом, звуки труб при общинных жертвоприношениях — это призыв Израиля к Б-гу придти к нам. Он выражает, в буквальном смысле, концепцию קרבן («жертвоприношение», буквально «приближение»); а наше стремление к Б-гу, так же как и то, что мы призываем Его сойти к нам, воплощает тот идеал, который трансформирует эти приношения в жертвоприношения для назначенных периодов — субботние жертвоприношения и постоянные ежедневные жертвоприношения также являются моадим, — и, таким образом, в моменты объединения Израиля с Б-гом…

33. …В течение всего этого трехдневного перехода они видели перед собой Ковчег Завета, шествующий перед ними и ищущий, так сказать, подходящее место для стоянки. Такое постоянное лицезрение, безусловно, могло поддерживать в них радость и мужество, приходящие от понимания того, что идешь путями Б-га, так же как Б-жественное облако, которое парило над ними и двигалось вместе с ними на марше, могло гарантировать им в пути постоянную Б-жественную защиту.

35-36. И БЫЛО, КОГДА КОВЧЕГ ОТПРАВЛЯЛСЯ В ПУТЬ. Во вступительных словах нашего комментария к стиху 1 главы 8 мы уже отметили, что в этом разделе вновь возвращаются к истории народа Израиля и продолжают повествование, которое было прервано в главе 34 книги Шмот для того, чтобы рассказать о грехе золотого тельца и о возобновлении Завета Израиля с Б-гом. Если бы народ уже достиг возвышенного уровня, необходимого для воплощения выраженных в Законе идеалов, обнародование которого было ныне завершено на горе Синай, вся его последующая история была бы совершенно иной и много менее запутанной. Тогда путь Израиля прошел бы от горы Б-га прямиком в Землю Б-га. Преданное соблюдение Израилем этого Закона в Земле возвысило бы тогда еврейское Святилище Закона и еврейский народ Закона до уровня Б-жественного света, посылающего свои лучи народам мира — предназначение, которое ныне лишь брезжит для нас из дали конца дней. В таком случае и история всего человечества, так же как и история Израиля, пошла бы другим путем.

Однако народ еще не достиг высокого уровня своего призвания. Уже в следующем стихе мы перенесемся в стан Израиля, и нам покажут ряд заблуждений, которые в итоге заклеймили все это поколение как недостойное вступления в Землю Закона. Нам показывают, что, в результате, обещанное дарование Израилю Земли в постоянное владение пришлось отложить на столетия, что Израилю придется пережить целый исторический отрезок подготовки к своему призванию и что даже этот процесс подготовки не может быть начат до того, как умрет это и не вырастет новое поколение. Следовательно, стих 34 отмечает один из самых важных этапов, поистине поворотную точку в еврейской истории, значительную настолько, что, по мнению Мудрецов, этот 34-й стих главы 10 считается заключительным стихом одной из книг Торы. Следующая 11-ая глава считается началом новой книги, а стоящие между ними два стиха 35 и 36 главы 10 составляют, по мнению Мудрецов, отдельную книгу. Также и по этой причине эти два стиха помещены в тексте между двумя перевернутыми буквами нун, которые очевидно соответствуют современным скобкам. Следовательно, существует фактически не пять, а семь книг Моше (Шабат 115б, 116а и Мишна Ядаим 3).

В тексте говорится: «когда Ковчег отправлялся в путь… Моше говорил: ‘Восстань…’», а «когда останавливался, он говорил: ‘Возвратись…’». Когда Ковчег начинал движение, Моше, так сказать, приглашал его двинуться вперед, а когда Ковчег останавливался, он призывал его остановиться. Итак, мы знаем, что, и двигаясь, и останавливаясь, Ковчег действовал не по повелению Моше. Тем не менее Моше участвовал в обоих процессах, выражая приглашение от своего имени, как если бы то, что уже произошло, фактически еще не произошло. В таком случае очевидно, что приглашение Моше есть выражение высочайшей, полнейшей, совершеннейшей и радостной покорности воле Б-га, при которой каждое изъявление Б-жественной воли приветствуется как свое собственное. Это — великолепнейшая манифестация речения рабана Гамлиэля: «Исполняй Его волю как свою собственную» (Авот 2:4). Кроме того, здесь имеется в виду, что воля Моше совершеннейшим образом гармонировала с волей Б-га. Как покажут дальнейшие события, эта самоотверженная предельная покорность воле Б-га и полное отождествление с ней находятся в вопиющем контрасте с настроением и позицией, которые все еще были характерны для современников Моше. Она представляет собой вершину той предельной нравственной и духовной наполненности осознанием Б-жественного, (которая характеризовала Моше, но) которая не будет характерна для народа в целом до конца дней и от которой зависит достижение цели всей истории; задачи, основой решения которой являются Израиль и его Закон. Отсутствие этого качества в народе привело к резкому повороту в истории Израиля, наводя на мысль о том, что именно этим словам Моше, запечатленным здесь для нас в письменном виде, предназначалось служить разделительной вставкой между двумя разительно отличающимися друг от друга книгами еврейской истории.

Глава XI

1. Даже когда милости Б-жественного Провидения прокладывали путь через пустыню, Моше радостно принимал их, тогда и на все грядущие времена, с самоотверженной предельной преданностью, охотно сливая свою волю с волей Б-га. Поступая так, он демонстрировал пропитанные ощущением Б-жественного позицию и философию жизни, которые должны были разделять все представители народа. Однако народ был все еще далек от такого духовного и нравственного совершенства. В отличие от Моше «народ как бы оплакивал сам себя». Люди вели себя так, словно справляли траур по самим себе. Б-жественное Облако над ними и шествующий впереди Ковчег Завета лишь заставляли их еще больше почувствовать свою крайнюю оторванность от остального мира, от его проявлений и условий жизни в нем. Они не считали, что уникальная связь с Б-гом, близость Б-га, присутствие в их среде Святилища Б-га, их Б-жественное призвание и обещанное Б-гом предназначение, к которому они продвигались, являются достаточным вознаграждением (за эту предполагаемую изоляцию). Все эти ценности все еще не имели цены и смысла в глазах Израиля. Люди еще не видели в них символов более возвышенного, более счастливого образа жизни. И поэтому люди чувствовали себя заживо похороненными и оплакивали себя…

10. И БЫЛО ЭТО ЗЛОМ В ГЛАЗАХ МОШЕ. Для Моше это было показателем полного провала его миссии. Он был послан возвести эту нацию к высшему идеалу нравственного и духовного совершенства, а они рыдали, оставшись без зелени и лука.

11. ЗА ЧТО ТЫ ОПРЕДЕЛИЛ ТАКОЕ ЗЛО. С самого начала я чувствовал, что не подхожу для этой миссии. А ныне эта миссия стала несчастьем для меня. Тем не менее я бы с радостью нес свою ношу, если бы видел, что другие могут извлечь из этого хоть какую-то пользу. Но, похоже, целый народ погибнет из-за моей некомпетентности, и поэтому все мои страдания напрасны… Я настойчиво просил о милости, чтобы мне не поручали этой возвышенной миссии, ибо я чувствовал, что неспособен исполнить ее. Разве мои собственные опасения по поводу своих талантов не были достаточной причиной того, чтобы Ты удовлетворил мою просьбу? Разве уверенность в своих способностях не является первой предпосылкой для руководства народом, и разве недостаток такой уверенности не доказывает мою действительную непригодность для исполнения этой задачи? Почему же тогда Ты отказал мне в моей просьбе…?

12. РАЗВЕ Я НОСИЛ ВО ЧРЕВЕ. Если отец и мать не подходят для воспитания своих детей, это несчастье как для родителей, так и для детей. Но это — естественная составляющая функции родителя… Кроме того, биологическая связь между родителем и ребенком порождает в ребенке естественную любовь, уважение и доверие к родителям, что значительно облегчит их воспитательную задачу. Но я не являюсь природным воспитателем этого народа. Их воспитателем избрал меня Ты, и, увы, Твой выбор пал на человека, который не наделен ни красноречием, ни внушительной личностью, ни какими-либо другими талантами, необходимыми для того, чтобы повлиять на целый народ и завоевать его уважение.

13. ОТКУДА Я ВОЗЬМУ МЯСА. Они хорошо знают, что просят у меня то, что я не в силах им дать… Их требования имеют лишь одну цель: мучить человека, которого они считают руководителем своих судеб. Будь он подходящим для этой задачи человеком, он давно завоевал бы у них такую любовь и уважение, что они бы никогда не позволили себе мучить его такими просьбами.

14. Я НЕ МОГУ. Я не могу сам выполнить ту задачу, которую Ты определил мне. У меня отсутствует не только требуемая способность воздействовать на других, но даже умение ее приобрести. Я лишь наполовину гожусь для такой задачи. Я могу получить Твой Закон, и я могу научить ему других, но я неспособен обучить для Тебя народ, чтобы он соблюдал этот Закон. Я не могу быть хозяином души этого народа, формируя и просвещая его так, чтобы это привело к данной цели (ср. Шмот 3:11).

16. ИЗ СТАРЕЙШИН ИЗРАИЛЯ. Еще до того времени, по сути, с самого начала истории Израиля как народа у Израиля были םינקז (старейшины), которые играли роль знати и народных руководителей (смотри Шмот 3:16 и далее и Ваикра 9:1). Как мы сейчас узнаем, они даже исполняли официальную функцию: старейшины действовали в качестве «надзирателей», следящих за поведением людей. В результате естественного, спонтанного доверия, которое они завоевали в народе, старейшины были способны тогда оказывать на людей значительное влияние. Их позиция напоминала позицию родителей, которой, как жаловался Моше, не доставало ему (стих 12). Из этих людей предстояло сейчас избрать семьдесят для содействия Моше в его воспитательных усилиях; это назначение должно быть сделано публично Самим Б-гом…

23. Обратите внимание, что назначение семидесяти старейшин для помощи Моше в руководстве народом заложило основу будущего Санхедрина (Санхедрин 2а и 16б), который должен был руководить народом и выступать вестником слова Б-га еще долгое время после того, как Моше покинул этот мир, когда уже не было очевидных чудес Б-жественного Провидения, поддерживающих осуществление Его слова. В свете изложенного выше можно видеть, что природа события, о котором пойдет рассказ, тот факт, что и сам Моше не ожидал, что оно произойдет, когда собирался обратиться к народу, и тот факт, что оно случилось в границах естественных условий (только теперь эти условия направлялись Б-гом к исполнению Его целей), — все было тесно связано с назначением старейшин. Обстоятельства, которые окружали этот эпизод, также объясняют, почему назначение старейшин должно было предшествовать ему, хотя, фактически, речь шла лишь об удовлетворении непосредственной, преходящей потребности. Всякий раз, когда в грядущем им придется защищать Слово Б-га при обстоятельствах, которые в человеческом понимании не кажутся благоприятными для его осуществления, будущие םינקז (старейшины) еврейского народа смогут обратиться за моральной поддержкой к тому исходному моменту, к событиям, сопутствующим назначению самых первых старейшин еврейского народа. Эти исторические воспоминания должны вновь и вновь убеждать этих людей в том, что доколе послание, которое они представляют и сообщают, действительно является Словом Б-га, до тех пор, даже если небеса в буквальном смысле и не опускаются на землю, они могут спокойно довериться невидимому Б-жественному Провидению, Которое знает, как организовать обстоятельства даже в границах естественной причинной связи (хотя, возможно, и за пределами ограниченного человеческого понимания), чтобы способствовать осуществлению Его Слова. Самое первое событие, в котором им привелось принять участие, дало нашим старейшинам прочную уверенность во всех их будущих усилиях.

25. И Б-Г СПУСТИЛСЯ… И ГОВОРИЛ С НИМ. Текст не сообщает нам тех слов, которые Б-г сказал Моше по этому случаю. Было ли это опущение намеренным, чтобы дать понять всем будущим Санхедринам, что не все сказанное Б-гом Моше зафиксировано в Писании? Или это должно было напомнить им, что сферой их компетенции, тем, для чего их назначили в тот момент, был Устный Закон, Слово Б-га, которое должно оставаться ненаписанным, передаваемым из уст в уста?

КАК НИКОГДА НЕ ДЕЛАЛИ СНОВА. Только в этот момент назначения их сочли достойными части Б-жественного духа, который снисходил на Моше. Чтобы доказать реальность их призвания к (новым) обязанностям, им позволили в этот момент объединиться с Моше и, таким образом, считать каждое адресованное Моше слово Б-га обращенным также и к ним; их задачей было видеть, как исполняются эти слова.

28. ГОСПОДИН МОЙ, МОШЕ, ОБУЗДАЙ ИХ. Йеошуа считал поведение Эльдада и Мейдада посягательством на власть Моше, нарушением его прерогатив. Избранным старейшинам даровали лишь часть пророческого духа, который покоился на Моше. Однако Эльдад и Мейдад выступили по собственной инициативе.

29. ЧТО ТЫ РЕВНУЕШЬ ЗА МЕНЯ?! Ты полагаешь, что должен заявить о моих правах? Ты думаешь, что поведение Эльдада и Мейдада посягает на мой авторитет, так что чувствуешь себя обязанным защищать мои права?… Поведение Эльдадש и Мейдадש в тот момент, когда старейшины были избраны, чтобы служить в качестве первого Санхедрина, и замечания Моше по этому поводу имеют глубокое значение для всех преемников этой еврейской «Ассамблеи Старейшин» на все грядущие времена. Здесь нам показано, что назначение конкретных личностей для осуществления высшей духовной власти в Израиле не означает, что одна группа людей в Израиле получила духовную монополию. Более того, мы видим, что дарование Б-жественного духа не зависит от какой-либо особой «должности» или «профессии». Самый скромный в народе может быть признан столь же достойным части Б-жественного духа, как и наипервейший обладатель самой высокой должности.

В то же время, ответ Моше будет служить постоянным напоминанием всем тем, кого когда-либо призовут служить в качестве руководителей и учителей в Израиле, что идеальная цель их усилий должна заключаться в том, чтобы сделать излишними свои услуги. Все классы нации должны достичь такого высокого духовного уровня, при котором исчезнет необходимость в советниках и учителях. И действительно, духовные наследники этих «старейшин» были истинными наследниками духа Моше. Они поняли, что их высшей задачей является распространение Торы в Израиле, создание как можно более широкого фундамента в народе для понимания Б-жественного Закона. С этой целью они провозгласили принцип «воспитания большого числа учеников» (Авот 1:1) в качестве первого принципа для всех будущих духовных лидеров своего народа. Словами «Что ты ревнуешь за меня?!» наш Моше успешно ликвидировал навсегда какое бы то ни было основание для разделения на «духовенство» и «мирян» в подлинном Израиле…

Глава XII

6. ЕСЛИ БЫ ЧЕЛОВЕК БЫЛ ВАШИМ ПРОРОКОМ. Если бы он, Моше, был «вашим» пророком, то есть, если бы он был пророком того сорта, который вы ему приписываете. Или: если бы Моше был таким пророком, как вы сами, если бы он был просто одним пророком среди многих…

16. Когда мы оглядываемся на события, которые занимают особое положение в этом недельном разделе, мы видим, что и сами события, и их центральные фигуры высвечивают всевозможные уровни наделенности Б-жественным духом и отношения к Б-жественному. Во-первых, мы видим Моше и народ как единое целое (10:35-36), затем Моше, Аарона, Мирьям и других пророков (12:4 и далее). Неужто не существует глубокой фундаментальной связи между содержанием этого отрывка и менорой, «Древом Света», которая символизирует духовное раскрытие иудаизма и о которой говорится в начале этого раздела?