Авраам бен Авраам 5. Чужаки

Молодым людям было совсем не просто пробираться по еврейской части Вильны. Они останавливались у входа в каждое здание, пристально вглядывались и расспрашивали прохожих. Перед маленьким шулом шумела небольшая группа людей. В центре, на возвышении, стоял человек, которого евреи называли магид, что, как они догадались, означало «народный проповедник». Когда он говорил, его руки взмывали вверх, к небесам. Оратор то рыдал, то смеялся, в зависимости от смысла произносимых речей. Валентин и Борис стояли, внимательно слушая. Их познания позволили разобрать отдельные слова, но они были не в состоянии понять всю проповедь. Все же внешность говорящего и его манера держаться зачаровала юношей. На оживленных лицах лавочников, носильщиков, извозчиков, слушавших очень внимательно, они заметили неземной свет. Это был иной мир — неведомый, но возвышенный.

Оратор рассказал забавную историю, и все засмеялись. Хотя молодые люди не поняли шутку, они рассмеялись тоже. Вдруг шум затих, аудитория стала серьезной, а потом все разразились слезами. Забавный анекдот был всего лишь притчей, отправной точкой для возвышенной мысли, озарившей сознание слушателей. Пасуким (стихи) Танаха переплетались с изречениями из Талмуда. Два христианина мысленно сравнивали проповедь с тем, что они видели и слышали на своих церковных праздниках — гармоничные мелодии, пение хора, священник среди клубов ладана. Здесь все иначе. В шуле не было искусственной праздничности. Евреи были близки к Б-гу, но при этом оставались просто людьми в своих радостях и печалях. Они были рядом с Б-гом, даже в самых незначительных жизненных проявлениях.

После драша молодые люди стали расспрашивать о еврее и его маленькой дочери.

«Какой еврей? В Вильне много евреев с маленькими дочерьми».

«Он нездешний, из деревни».

«Из какой?»

«Из Илии».

Возникло некоторое напряжение, люди внимательно смотрели на незнакомцев.

«Очень неприятный случай произошел здесь со стариком из Илии. Он приехал сюда со своей маленькой дочкой и попал прямо на улицу Тумы. Кто мог завлечь его туда? Там ему преподнесли сюрприз, который он будет помнить всю оставшуюся жизнь. На следующий день еврей перед свитком Торы благодарил Создателя за избавление. Слава Б-гу, что ничего худшего не случилось. Ведь вся община была в опасности. Пусть Ашем сжалится над нами и пошлет своего Машиаха без промедления».

«Где теперь этот человек?»

«Наверное, отправился домой. Он уже получил достаточно от Вильны, по улицам которой ты либо идешь с непокрытой головой, как в бане в эрев-Шабат, либо тебя убивают, не дай Б-г».

«Цемах-табачник еще долго будет чихать при каждом воспомниании о Вильне», — добавил веселый извозчик, который иногда бывал в Илие и знал по именам большинство ее жителей.

«Ой, уж будет он чихать! Да будет нам всем даровано доброе здоровье!»

«Не могли бы вы показать нам, как пройти к рабби Элияу?» — спросил Валентин.

«Какое дело у них к раву Элияу», — недоумевали евреи. Они решили, что двое молодых людей — маскилим из просветительского кружка Моисея Мендельсона из Дассау. Многие из них приезжали в Вильну и пытались встретиться с Гаоном.

«Вы напрасно теряете время. Вас не впустят», — ответил кто-то за всех. Он указал на колени и щеки молодых людей, будто говоря: «Чего-то у вас здесь не хватает: одежды слишком коротки, и нет никаких признаков пейсов».

Когда незнакомцы ушли, другой еврей ухмыльнулся: «Вот вам, пожалуйста, и еврейские лица. Интересно, что им нужно у рава Элияу?»

Монахи без труда нашли стоявшее на холме здание клойза. Войдя внутрь, юноши прошли по коридору в маленькую комнату, сверкающую чистотой: пол только что был вымыт, а стены светились от свежей побелки. Посреди тускло освещенной комнаты стоял круглый стол, за которым, склонившись над раскрытой книгой, сидел седовласый человек. Волосы и борода скрывали его лицо, и единственное, что они смогли разглядеть, были глаза. Старик подозрительно посмотрел на незнакомцев.

«Вы великий рабби Элияу?»

При этих словах человек вздрогнул, будто услыхал нечто непристойное. Он, самый недостойный из учеников, был бы рад сидеть у ног Гаона.

,«Что вам нужно от Рабби?» — спросил он.

«Мы хотели бы видеть великого рабби Элияу».

«Гаон, рав Элияу, погружен в изучение священных книг. Если кто-нибудь захочет поговорить с ним, то сначала должен обратиться ко мне. А я скажу об этом Гаону. Рав Элияу не может принять всех желающих».

Зарембо попытался насильно вложить монету в руку шамаша. Но это ему не удалось.

«Если у вас есть деньги для подаяния, то отнесите их к Иоселю, хранителю пожертвований, или Исраэлю Кафтану, помогающему бедным. Они живут вон там, через дорогу. И, будьте любезны, назовите мне свои имена и просьбу, с которой вы пришли к Гаону». Шамаш говорил не заносчиво, но твердо.

Юноши взглянули друг на друга. Они назвались. Человек был озадачен. «Берлинцы?»

«Нет. Мы отсюда. С другой стороны. Улица Святого Станислава».

Замешательство шамаша превратилось в страх, ибо он тоже знал о случае с евреем из Илии. Он поспешно исчез в смежной комнате, из которой, как показалось молодым людям, струились приятный аромат и едва уловимое таинственное свечение.

Несколько минут спустя дверь распахнулась. Перед ними стоял высокий грузный человек, одетый в длинный, спускавшийся до пят, безукоризненно чистый сюртук, подпоясанный в талии. Он, по-видимому, недавно снял свои тфилин, потому что его большая круглая ермолка была сдвинута на затылок и открывала высокий лоб, покрытый глубокими морщинами. Ножницы никогда не касались его курчавой черной бороды; пейсы, обрамлявшие его благородное лицо, были необыкновенно красивы. Валентин скромно приблизился и попытался прикоснуться губами к руке Гаона. Но Рав быстро отдернул руку, взглянул на юношей и сказал: «Вы студенты духовной семинарии, которые защитили старого еврея и его дочь от толпы. Будьте благословенны».

«Откуда… вам это известно, Рабби?»

«Из рассказа Цемаха. А вы действительно такие, какими я представлял вас».

«Можем ли мы увидеть этого человека и его дочь?» — поинтересовался Валентин.

«Я знал, что вы спросите меня об этом. Вот почему я велел им скорее вернуться домой».

«Рабби боится нас?»

«Нет. У вас ясные глаза и добрые сердца. Я желаю вам благополучия. Тем не менее я предчувствую странные события, не знаю, плохие или хорошие. Поэтому я предпочел, чтобы они уехали».

«Разрешите нам задать несколько вопросов?» — у Зарем60 не было особого желания встречаться с евреем из Илии.

«Конечно. Если они от чистого сердца».

«Но мы не евреи», — с дрожью в голосе сказал Валентин.

«Тем проще мне будет отвечать на них», — произнес Гаон. Мягким движением руки он пригласил молодых людей в свой кабинет и закрыл за ними дверь.

с разрешения издательства Швут Ами