Почему перед смертью обязательно необходимо болеть, страдать и мучиться?

Здравствуйте, Oleksandr!

Для начала позвольте заметить, что перед уходом в мир иной, насколько мне известно, всё-таки необязательно долго болеть, страдать и мучиться. Бывает и по-другому.

Например, расстрел. Если выстрел прицельный, в голову или в сердце, то, как говорят, «смерть наступила мгновенно», долго человек не мучился. В ХХ веке, кажется, достаточно много людей ушло из жизни именно таким образом.

Или гильотина. Разом голову отрубила — всё, отмучился. Так что в эпоху французской революции тоже многие ушли без особых мучений.

Или, возвращаясь к современности, бывают аварии, авиакатастрофы, где смерть тоже наступает довольно быстро. Надо полагать, пассажиры самолетов 11 сентября мучились недолго: самолет врезался — и сразу такой удар и взрыв. Да и любой взрыв, будь то теракт или техногенная катастрофа, как недавно в Бейруте, тех, кто находится в непосредственной близости, разрывает и убивает одним ударом. Как и взрывы от бомб в военной зоне. Долго ли мучились те, кто погиб в Хиросиме?

НО.

Конечно, все эти и подобные им случаи люди не воспринимают спокойно и не удовлетворены тем, что кто-то ушел из жизни без тяжелой и продолжительной болезни. Наоборот, такой уход называется «насильственной смертью», «неестественной», в отличие от «естественной». И — воспринимаются как трагедия, и вызывают вопросы: почему такая ужасная смерть, почему не «в своей постели»?! На подобные вопросы мне уже довелось отвечать, например: почему в авиакатастрофе погибла доктор Лиза?

А ведь «смерть в своей постели» во многих, если не в большинстве случаев происходит именно от болезни, которая обычно сопровождается теми самыми страданиями и мучениями.

Так чего же мы хотим: чтобы люди умирали быстрой насильственной смертью или медленной естественной?

На самом деле, конечно, хотим, чтобы умирали быстрой и естественной. Тоже бывает, вообще-то: вдруг у кого-то остановилось сердце — и всё. Но далеко не со всеми. А бывает и противоположная крайность: насильственная смерть, но мучительная. Например, казни прошлых времен, от сожжения заживо до четвертования, по сравнению с которыми расстрелы — прямо-таки гуманизм.

Таким образом, на самом деле тут довольно широкий «выбор». Почему же в столь многих случаях процесс ухода из жизни, так или иначе, выглядит трагически?

Просьба праотцов

Обратимся к словам мудрецов (мидраш Берешит Рабба 27:9): Авраам попросил у Б-га старость. А то, бывает, войдут куда-то вместе отец с сыном, а люди не знают, кто из них старше и кого надо больше уважить. Б-г ответил: хорошая идея, с тебя и начнем. Вот и написано (Берешит 24:1): «Авраам стал стар».

Ицхак попросил страдания. А то перейдет человек в мир иной, а там ему по закону полагаются суровые наказания за совершенные при жизни грехи, ведь никто не идеален. А так — можно страданиями в этой жизни их искупить, лучше страдать здесь, чем там. Б-г ответил и ему: хорошая идея, с тебя и начнем. Вот и написано (там же, 27:1): «И было, когда Ицхак состарился и притупилось зрение глаз его…», то есть он ослеп.

Яаков попросил болезнь. А то настанет время человеку уходить из жизни, а он не успеет дать последние наставления сыновьям, распорядиться о наследстве. Б-г ответил и ему: хорошая идея, с тебя и начнем. Поэтому написано (там же, 48:1): «И… сказали Йосефу: вот, отец твой болен».

Тут налицо три феномена, которые, на первый взгляд, благами вовсе не являются, но наши три праотца решили, что лучше именно так. Причем явления явно разные, введенные в отдельности друг от друга, поэтапно.

Авраам попросил старость. Поскольку это еще не страдания и болезни, а Авраам говорил о необходимости отличать стариков от молодых, похоже, что «старость» — это внешние ее атрибуты, прежде всего, седина. А также (если «старость», на первый взгляд, нечто неприятное), в целом утрата красоты, морщины. Авраам пожелал, чтобы был «старикам везде у нас почет», но при этом заплатил такую цену.

Ицхак попросил страдания. Причем сама по себе слепота вовсе не приводит к смерти, да и не является мучительной болью. Она просто существенно омрачает жизнь человека, снижает удовольствие от жизни. То есть эти страдания необходимы не как этап самого процесса смерти, а как нечто, испытываемое в порядке подготовки к ней.

Это, собственно, и является простым ответом на Ваш вопрос: страдания перед смертью, если они есть, дают человеку искупление грехов, чтобы после смерти было легче. Но мы постараемся копнуть глубже и продолжим анализировать мидраш:

Яаков попросил болезнь. Поскольку она здесь четко отделена от страданий, а также дает возможность отдать последние распоряжения, речь явно не о мучительной болезни, а об ослаблении человека, которое дает ему ощущение, что близок конец. Поэтому о Яакове также сказано (когда к нему пришел Йосеф): «И собрался с силами Исраэль, и сел на ложе» (там же, 48:2) — уже будучи прикованным к постели.

Комментарии отмечают, что и теперь вовсе не во всех случаях всё это приходит: и седина, и страдания, и возможность отдать распоряжения — но праотцы попросили в целом, чтобы это стало нормой.

Торжественный финал

То есть изначально нормой было: живет себе человек обычной жизнью, ничем не отличаясь от других, — и вдруг падает мертвым (согласно мудрецам, чихнув при этом). А праотцы попросили, чтобы смерть не наступала так внезапно, а чтобы сама жизнь имела какое-то завершение, закат, последний этап. На первый взгляд, все его атрибуты сделают жизнь на этом этапе менее приятной и полноценной, но праотцы посчитали, что так будет лучше. Почему?

Страдания и предсмертное ослабление — вроде бы, подготовка к тому, что будет после смерти. Либо с самим человеком — надо избежать страданий в ином мире, либо с потомками — надо уберечь их от раздоров из-за наследства в этом мире.

Но старость, если ее цель — оказание уважения старикам, это вроде бы не подготовка к смерти, а удовольствие еще при жизни. Да и если надо только, чтобы старики внешне отличались от молодых, достаточно было бы одной седины — или любого другого отличительного признака, зачем нужна именно утрата красоты, внешнее увядание?

Поэтому один из комментаторов объясняет: все-таки и старость — подготовка к будущему. И попросил о ней именно Авраам — он основал новый народ, который должен быть по-особому воспитан.

Как говорит об Аврааме Б-г (Берешит 18:19): «Ибо Я знаю (избрал) его… он заповедает сынам своим и дому своему после себя соблюдать путь Б-га, творя милость и суд». А для того, чтобы полноценно воспитать следующее поколение, оно должно уважать старших, ценить и перенимать их опыт. Но у молодежи, как известно, с этим бывают проблемы… Не ценят и не прислушиваются к этим старомодным старикам, не понимающим новый мир и надоедающим наставлениями уже взрослым людям.

Поэтому Авраам попросил старость — признак того, что человек увядает и не за горами его уход. Когда осознаешь, что скоро что-то потеряешь, — вот тогда начинаешь ценить! И расспрашивать, и слушать — пока не поздно. Поэтому нужен был не просто отличительный знак, а именно признак того, что наступает последний этап жизни: так что относись с трепетом к человеку, пока не ушел.

Добавление к старости страдания и болезни, как сказано, имеет свою цель, но, конечно, и они «помогают» создать общую картину заката жизни. Страдающий старик нуждается в помощи молодых, что укрепляет связь на том этапе, заставляет молодых больше проводить с ним время, да и забота усиливает любовь и привязанность. Ну, и предсмертная болезнь — кульминация, на финишной прямой к уходящему человеку приковано все внимание.

А если всё-таки так получилось, что ушел внезапно? Как сказано, в большинстве случаев это означает неестественную смерть — погиб в катастрофе, был убит врагами, террористами, преступниками. В таких случаях сам уход вызывает такой шок и горе, такое сильное чувство, что человек был лишен жизни «несправедливо» и «слишком рано», что люди невольно начинают задним числом ценить ушедшего больше и стараться, как могут, увековечить его память. И тем самым как бы продлить его присутствие.

А также относиться к нему в некоторой степени как к святому и праведнику, у которого надо учиться. (Не странно ли: люди на свете всякие, но все, кто так гибнет, судя по рассказам и публикациям, оказываются лучшими, почему-то Б-г забирает именно таких). Таким образом, при подобном уходе человек тоже привлекает к себе внимание людей и оказывает на них влияние.

Более того, такая гибель нередко становится резонансной, у нее больше шансов стать «новостями», о которых узнает более широкий круг людей. Попутно узнавая, каким человек был хорошим, и вдохновляясь его примером. Если в случае «смерти в своей постели» внимание приковывается постепенно нарастающей громкостью финала симфонии, то в случае гибели — одним, но более мощным финальным аккордом, оставляющим гулкое эхо. Такой путь существовал изначально, но праотцы попросили, чтобы и естественная смерть привлекала к себе внимание.

В итоге имеем: по просьбе праотцев человеческая жизнь кончается не просто так, а неким финалом, трагичным, но в большой мере и торжественным — подчеркивающим ее значение. Да, заплатили снижением удовольствия от жизни на последних этапах, но решили, что оно того стоит.

Жизнь и опыт человека имеют значение

Возможно, это было частью общего процесса, протекавшего после Потопа, — возвышения человека и обретения им большей значимости, чем животные. Ведь, как уже говорили, есть причины считать, что изначально животные были по уровню ближе к человеку, царю своего мира: змей даже говорил, а в Потопе были уничтожены и животные — как «свита» царя, подвергшаяся его пагубному влиянию. После этого уровень животных снизился, а человек был вознесен над ними, среди прочего, они были разрешены ему в пищу.

А теперь, быть может, наблюдаем и еще один аспект. Ведь животное, когда умирает, падает — и всё. Идем по дороге и видим: валяется дохлая кошка, пока не уберут. И человек изначально так падал. Но теперь было создано чувство, что это неправильно для человека, что его уход должен быть более достойным.

В теории, казалось бы, пока человек жив, пусть живет полноценно, а когда ушел и душа уже в мире ином, то тело — лишь пустая скорлупа, и какая разница, что теперь с ним происходит? А вот такое теперь чувство, что уход должен быть торжественно обставлен.

Возможно, дело также в общем падении уровня человека, которое имело место до и после Потопа, ко времени праотцев. Если раньше человек был способен сам напрямую открыть Б-га и сблизиться Ним, как Адам, Им сотворенный, то теперь, когда человек «измельчал», ему стало труднее это делать самостоятельно, и в большей степени понадобилось воспитание и усвоение опыта старших. Поэтому праотцы и попросили устроить так, чтобы больше было уважения к уходящим людям и их поколению — и ощущения необходимости учиться у них.

С уважением, Меир Мучник