Как руководителю понять: это подчиненные наглые или я высокомерный?

Здравствуйте, N.!

Ваше стремление быть порядочным руководителем, который не самоутверждается за счет подчиненных и не упивается властью, достойно уважения.

Ведь соблазны так велики. Раз назначен на такую должность, значит — заслужил; значит — лучше других, пусть знают и уважают! Пусть соблюдают иерархию. Иначе — какая между нами разница? Хочешь, чтобы тебя уважали? А послужи с моё, отличись, как я, и тогда сам будешь начальником, а пока я начальник, ты — дурак.

Разумеется, на самом деле начальник с таким отношением к подчиненным долго в начальниках не проходит. Даже о русских царях в свое время говорили: у них абсолютная монархия, ограниченная дворцовыми переворотами. Хочешь, чтобы собственные гвардейцы против тебя не взбунтовались и не прикончили, — изволь не тиранить их. А то примеров много, что среди тех же царей, что среди римских императоров.

Но соблазн, как сказано, большой, так что честь и хвала начальнику, который сам понимает: к подчиненным надо относиться с уважением и не самодурствовать.

Но и подчиненные не должны переходить определенные границы. Если начальник, проявляющий высокомерие и хамство к подчиненному, поступает неумно, то тем более неумно поступает подчиненный, который так себя ведет с начальником. С подобным человеком в любой ситуации трудно и неприятно иметь дело. И если люди, как могут, его избегают, это целиком и полностью его вина. А на работе с таким — трудно работать. И трудно им руководить.

Поэтому его поведение — не просто нечто личное между ним и коллегами или руководителем. Это угроза функционированию системы. Это ее подрывает. Затрудняет взаимодействие между работниками, затрудняет управление. Поэтому руководитель, несущий ответственность за функционирование системы, вполне может — и даже обязан — обеспокоиться и принять меры. Тут не его личные обиды и уязвленность, тут его работа и сфера ответственности.

Поэтому действительно уместны Ваши примеры из отношений еврейских царей с подчиненными. (Но не случай Мордехая, который не кланялся Аману, — там несколько другое дело, о котором отдельный разговор).

Да, Давид покарал тех, кто был виновен в невыполнении приказов, это было засчитано как бунт. Но тот же Давид говорил о себе: «Я — червь, а не человек» (Тэилим 22:7), а его первой реакцией на град проклятий и оскорблений, которые обрушил на него Шими бен-Гера, было: Б-г велит ему ругать Давида, вот он и ругает (Шмуэль II 16:10-12).

То есть сам Давид был человеком скромным, не слишком высоко себя ставившим и готовым простить личные обиды. Но, с другой стороны, он был не просто человеком, а царем, а такое обращение с властителем подрывает систему. Поэтому в конечном счете это не должно было оставаться безнаказанным.

И Талмуд (Кидушин 32 б) говорит: если царь простил оскорбление своего достоинства, прощение недействительно. Ибо если реакция на оскорбление его как человека — его личное дело, то оскорбление его как царя — дело системы, за стабильность которой он отвечает. Поэтому он обязан принять меры.

Другое дело, что принятие мер должно производиться по правилам, принятым в системе, и с соблюдением той самой порядочности. Например, не увольнять внезапно, а сначала пригласить работника на беседу и вежливо, но твердо объяснить ему, что его поведение затрудняет работу и потому неприемлемо. И что если он будет так продолжать, придется принять меры. И / или написать ему письмо с соответствующим предупреждением. Тут уж — в соответствии с принятыми в конкретном месте правилами.

Наконец, возможно и недопонимание: человек не осознавал, что его манера разговора выглядит со стороны и воспринимается другими как высокомерная и наглая. И может даже удивиться, когда ему это сообщат. Разные бывают люди и восприятия.

Другой вариант: во многих случаях люди ощущают, что им угрожают, что их ущемляют, а им приходится защищаться и «давать отпор». А в результате их поведение выглядит агрессивным. Тут тоже часто дело в недопонимании: обычно никто никого намеренно не ущемляет, так что это может быть просто «паранойя», люди весьма чувствительны и подозрительны в этом плане.

С другой стороны, не всегда легко понять, что ощущают люди в результате наших вроде невинных или правомерных действий. В политике наблюдаем такое сплошь и рядом, но и в личной жизни тоже.

Поэтому важно провести беседу, чтобы выяснить, нет ли тут подобного или какого-то еще недоразумения. Тогда, может быть, найдется способ урегулировать ситуацию мирным путем. Если же не получается, то — как сказано выше.

Остается пожелать Вам — и нам всем, чтобы пореже встречались такие типы, против которых приходилось бы принимать меры, и чтобы и в работе, и в остальных сферах жизни отношения с другими людьми были корректными и дружескими.

С уважением, Меир Мучник