Отложить Отложено Подписаться Вы подписаны
Обладал ли Змей, искусивший Хаву и Адама, разумом, даром речи и свободой выбора?
Такой вопрос мне однажды задали.
Вроде бы, змей говорил с Хавой, а после совершения ею и Адамом греха, был наказан первым – значит, заслуживал наказания, мог и не искушать? Но ведь только человек обладает свободой выбора!
Исследование темы показало, что по поводу разума и речи действительно существуют разные мнения среди комментаторов, и такие как Ибн Эзра, Рабейну Бехае и Мальбим, считают, что змей действительно обладал этими способностями. Ничего удивительного: Б-г может наделить ими, кого угодно, а может потом и лишить.
С другой стороны, даже обладание разумом и даром речи не означает свободу выбора – ею змей не обладал. Ибо свобода выбора - это способность отвергать то, что хочется, в пользу того, что надо. Для этого необходимо не только понимать разумом, что надо, но и обладать силой воли и уметь заставить себя так поступить. Иначе можно все понимать, но, тем не менее, быть не в состоянии себя преодолеть. Поэтому заповеди Б-г дал только человеку, который может ради выполнения Его воли пожертвовать своими желаниями. Животных же свободой выбора Б-г не наделил, поэтому Он сделал так, чтобы их инстинкты совпали с Его «указаниями»: им хочется именно то, что им полезно, и нет необходимости выбирать.
Вот и змей, даже если он обладал разумом и даром речи, не мог поступать вопреки своим инстинктам. Он был весьма «дрессированным» домашним животным: все понимал и даже мог выразить, но, тем не менее, его невозможно было заставить делать то, что шло наперекор его природе. В том числе, воздержаться от использования своей хитрости для искушения Адама. Ведь и хитрость на самом деле не свидетельствует о свободе выбора, подобной человеческой: хитра и лисица.
Почему же змей был наказан?
А он и не был наказан – он был проклят, это тоже разные вещи. Как и их антонимы: награда и благословение. Последнее – не награда за благие дела, а наделение возможностями и способностями, позволяющими их делать. И проклятье тоже – не наказание за грехи, а лишение возможностей и способностей, позволяющих их делать. Любые способности и инструменты можно использовать во благо или во зло. Если человек их использует во благо, тем самым он доказывает, что ему можно их доверить, и получает еще больше. Как тот, кто занимает должность, справившись со своей миссией, доказывает, что его можно наделить еще большими полномочиями. А если использовал свои способности во зло, то не оправдал доверия, и его следует их лишить.
Вот и в случае змея его наделение разумом и речью – и в целом его высокое положение в мире животных и приближенность к человеку – явно пошли во вред: человек был соблазнен на грех. Значит, высокое положение змея вредно, и его место в природе следует изменить. Ему надо быть не наиболее высоким по уровню животным, а наиболее низменным: пресмыкающимся, ползающим по земле. Не наиболее приближенным к человеку, а наиболее отдаленным и враждебным.
Само-то змей не «виноват» - но он, будучи все-таки животным, скорее всего, и не почувствовал, что в его жизни что-то «ухудшилось». (Ведь животные каждого уровня не осознают, что они на «высоком» или «низком» уровне, или что в их жизни чего-то не хватает: Б-г координировал их потребности с их природой, и им всегда «хорошо».) Но, как объясняет рав Гирш, произошедшее со змеем - наглядный урок человеку: вот что бывает, когда данные Б-гом блага используются во зло. Когда кто-то провоцирует грех. Он лишается своих привилегий и способностей, и подвергается проклятью, «как змей». Таким образом, произошедшее со змеем «адресовано» не ему самому, а человеку. Да и само проклятье змею на практике стало частью проклятья человеку: злоупотребив полезным слугой, он его лишился и получил в его лице врага.
Более того, раш Гирш и Мальбим подмечают, что Б-г сказал змею: «Проклят ты больше, чем все [домашние и дикие] животные». Отсюда следует, что и другие животные были прокляты. Они-то тут причем? А при том, что в результате греха Адама опустился не только он сам, но и все мироздание вместе с ним. Жизнь в целом деградировала и по длине, и по качеству. Б-г сказал Адаму: «Проклята земля из-за тебя... и шип, и репей произрастит тебе». Проклятье земли включает в себя и ее саму, и все, что ею питается. В частности, известно, что до Потопа человеку нельзя было есть мясо животных, ибо природа и условия жизни были достаточно благоприятными, чтобы ему хватало растительной пищи. Но на предыдущем этапе, до греха Адама, условия были еще более благоприятными, и животным тоже необязательно было есть мясо, поэтому среди них не было хищников. В результате же греха Адама уже на том этапе ряду животных стало необходимо мясо, и, как следствие, они стали хищниками - «испортился их характер».
Разумеется, ни хищные животные, ни, тем более, земля, не чувствуют, что в их существовании что-то «ухудшилось», и что они стали жертвой какого-то проклятья. Но все это урок человеку о его ответственности: смотри, как много от тебя зависит. В результате твоего греха «пострадала» вся природа.
А вот еще вопрос: зачем были созданы ногти?
При исследовании обнаруживается, что они не были специально созданы – они были специально оставлены.
Как известно, в Торе написано, что до греха Адам и Хава «были нагими и не стыдились» (Берешит 2:25), а после греха «узнали, что наги они» (там же 3:7), и Б-г им сделал «одежды кожаные» (3:21).
По словам мудрецов (Мидраш Раба 20:29), выражение котнот ор (כותנות עור) - «одежды кожаные», может также читаться с заменой буквы аин (ע) на алеф (א) - כותנות אור, что будет означать буквально «одежды света». А Зоар вводит еще одно выражение: левушей ципорен – буквально «одежды [из] ногтя». Как все это понимать?
Объясняет Мидраш (Пиркей де-раби Элиэзер 14): это намек на то, каким на самом деле было тело Адама до греха. Хотя у Адама не было одежды, его тело вовсе не было «голым» и «обнаженным», то есть недостающим покрытия. Ибо само тело было другим. Оно было целиком покрыто «ногтевым» слоем, гладким и сияющим. В таком виде ему и не нужна была одежда.
Ведь цель одежды – обеспечение гармонии человека с окружающим его миром, правильного соприкосновения с ним, адаптации. Само по себе тело уязвимо, а также предстает низменным и не передает внутреннюю суть души человека. Поэтому нужна одежда – дополнительная оболочка, которая устраняет эту «нестыковку» с миром: и защищает человека, и передает его возвышенную сущность. Но до греха твердая и сияющая оболочка тела сама хорошо защищала его и передавала сущность его души. Поэтому она и была «одеждой» человека. То есть на том уровне тело было самодостаточным в своей роли оболочки души и само служило человеку «одеждой». Одежда могла быть неотъемлемой частью самого человека, и не было нужды в какой-то дополнительной, внешней, искусственной одежде. (Как кожа, шерсть или чешуя животных вполне служит их «одеждой», и они не воспринимаются «голыми».)
Но в результате греха человек утратил тот уровень, и та сияющая «одежда» превратилась в обыкновенную кожу, которой уже недостаточно для покрытия. А от изначальной оболочки остались лишь ногти (да и те, наверное, уже не в том сияющем виде, что были изначально).
Таким образом, Б-г вовсе не создал специально ногти на руках и ногах, а наоборот, изначально создал человека полностью покрытым «ногтями», а потом оставил их только на руках и ногах, как напоминание об изначальном состоянии человека и его утрате.
И получается, что изначально человек выглядел, мягко говоря, не совсем так, как мы привыкли его видеть. Весь покрытый «ногтевым» слоем, гладким и сияющим – на что он должен был походить?
Трудно, конечно, представить, но приходят на ум две вещи:
1) Змей! «Ногтевой» слой – это ведь не сильно отличается от чешуи.
Быть может, до греха человек и змей были еще более схожими, чем нам представлялось? Змей не только обладал разумом и даром речи, как человек, – он еще и по внешности походил на человека? Вот кто на самом деле был «человекообразным»!
2) Рыцарь в сверкающих доспехах. Ведь и о доспехах можно поэтически сказать: «В чешуе, как жар, горя, тридцать три богатыря». После греха доспехи тоже неизбежно стали отдельной одеждой, которую надо изготовлять и надевать. Но до греха нечто подобное представляла собой сама «кожа» человека, он автоматически, сам собой, был «в доспехах».
Но ведь рыцарь – это воин, да, в мифах благородный, но на практике – не очень! Средневековые рыцари, как и прочие легендарные витязи, мушкетеры и буденовцы, на практике были головорезами, убивали друг друга на турнирах и дуэлях, грабили взятые в военных и крестовых походах города – а где могли, били жидов.
Да, нееврейские рыцари. Но еврейские воины, например, еще в Библейские времена, могли быть праведниками. Военачальником и одновременно великим праведником и святым человеком был царь Давид, написавший Теилим (Псалмы), и многие его генералы тоже. Это теперь «воин» и «святой» кажутся малосовместимыми понятиями, даже если идет речь о благородном воине, сражающемся за правое дело. Но тогда их совместить было легче.
Тем более, когда речь идет об Адаме: ведь, по словам мудрецов, он вмещал в себе души всего будущего человечества. Значит, в нем все было совмещено воедино, все разные человеческие черты, которые впоследствии стали характерны людям разного типа – он был всем.
В некоторых зарубежных мифах и основанных на них произведениях, кстати, тоже рыцарь в сияющих доспехах предстает не только как воин, но и как посланец с «Небес», идеальная, «ангельская» личность. В Западной культуре считается, что это образ «Христа», но на самом деле в своем источнике это, разумеется, образ вовсе не «человекобога», а святого человека: пророка, мудреца. (На языке современных понятий – «интеллигента».) Посланец свыше, обладающий сокровенным знанием и желающий облагодетельствовать мир. (Который часто отвечает непониманием, неблагодарностью, а то и угрозами. Что испытал на себе, например, Моше: «Кто поставил тебя судьей над нами?» «Еще чуть-чуть и побьют меня камнями». И другим пророкам тоже нередко доставалось то от народа, то от власти, когда «доставали» своей критикой.)
И хотя в самом Западе, как сказано, рыцарь, одновременно являющийся святым, – это идеал, существующий лишь в мифах, тем не менее, в уже неведомом нам мире до греха такое могло быть реальностью.
Но что всегда должен сделать рыцарь в сверкающих доспехах?
Убить дракона.
А что такое дракон?
Разумеется, «раздутый» образ змея. В иных мифах он так и называется, например, Змей Горыныч. И, как змей, является воплощением зла.
Значит, рыцарь и змей – заклятые враги.
Однако в некоторых мифах и связанных с ними сюжетах герои не бьются с драконами – а ездят на них. Образуя даже с ними некое единое целое (как чувствуют друг друга всадник с лошадью). И дракон при этом не обязательно такое уж воплощение зла, он может быть и положительной силой, если всадник сумеет его соответствующим образом направить. Только если наездник будет представлять зло, то туда направит и дракона.
Интересно в свете этого описание мидрашем (Пиркей раби Элиэзер 13) того, как змей представлял Сата́на: последний «поехал на нем верхом, как всадник на лошади».
Так что тут пища для размышлений. Быть может, до греха змей не просто был похож на человека - во многом они были едины. Оба обладали разумом и даром речи, оба были покрыты «ногтевой» оболочкой, «чешуей». Но при этом именно человек был «наездником»: не знаю, в буквальном ли смысле, но в переносном точно: только он обладал свободой выбора и задавал направление, «рулил». Змей же был «лошадью», но особой - разумной и говорящей.
Однако затем произошел грех – когда человек допустил, чтобы верхом на змее поехал Сатан. Он потерял контроль над своей «лошадью» или злоупотребил ею.
В ответ Б-г их разделил: вместо единства и взаимного дополнения – противоположность во всех отношениях и смертельная вражда. Изначально человек был подобен рыцарю в сверкающих доспехах, схожим со змеем, и в том виде находился в идеальном состоянии. Теперь – уже больше в своих мечтах об идеале – он стал рыцарем в сверкающих доспехах, вечно бьющимся со змеем и убивающим его.
А в таком случае получается, что этот этап падения человека не сильно отличался от одного из последующих: рассеяния после попытки построения Вавилонской башни (Берешит 11). Тора говорит, что до этого все человечество было единым. Но люди злоупотребили этим единством и вместе затеяли великую стройку: попытались построить Вавилонскую башню, чтобы «воевать с Б-гом». «Воевать», разумеется, не физически, а духовно: масса людей, единых в своих мыслях и стремлениях, образует реальную духовную силу. Поэтому Б-г в ответ их разделил: разбил на разные народы, каждый со своим языком и менталитетом, в результате чего они утратили взаимопонимание, и остаются на ножах до сих пор.
Не исключено, что нечто подобное произошло и на более раннем этапе: человек был «един» со змеем (в том плане, в каком между ними могло быть единство), и вместе они представляли могучую силу. Но ею злоупотребили, направили ее не туда, в результате чего она стала опасной. Поэтому Б-г разделил человека и змея, и настроил их враждебно в отношении друг друга. И Вавилонское рассеяние, получается, стало следующим этапом раскола: потомки самого человека, доселе сохранявшие единство между собой, теперь тоже раскололись. (И теперь каждому кажется, что он подобен «рыцарю в сверкающих доспехах», а его оппонент – змею, воплощая самого Сата́на.)
Ведь и образование разных языков на самом деле началось еще до Вавилонского рассеяния, а именно – в результате того же греха Адама. С одной стороны, мидраш доказывает, что Адам говорил на святом языке, на котором и был создан мир (Берешит Раба 18:4, см. Раши Берешит 2:23). Но с другой, по словам Талмуда (Санедрин 38б), Адам говорил на арамейском. Разрешает кажущееся противоречие рав Йонатан Эйбешиц в книге «Яарот Дваш» (друш 1): святой язык ассоциируется с Древом жизни, представляющим чистое добро, а с ним был связан и Адам до греха, поэтому тогда он говорил на святом языке. Но арамейский ассоциируется с Древом Познания, в котором содержится и примесь зла: вот и арамейский – в своей основе тот же святой язык, но «искаженный», с «примесями». Поэтому в результате греха – вкушения плода Древа Познания, впустив в себя примесь зла, Адам заговорил на арамейском.
Таким образом, все это единый процесс: от чистого добра к разным степеням примеси зла, от святого языка к арамейскому и к другим языкам – и от единства к разным степеням раскола.
Считается, что люди и рептилии испытывают естественную вражду на биологическом уровне: одни млекопитающие, другие пресмыкающиеся: разные, чуждые, противоположные. Но, возможно, такими разными они стали только после греха Адама, и биологическая чуждость стала лишь отражением духовной. Но до раскола, возможно, они и биологически были более схожими, что бы это ни значило.
А вот еще одно любопытное утверждение в мидраше (Берешит Раба 18:6), которое приводит Раши (Берешит 3:1): змей прельстился Хавой и поэтому затеял все эту историю.
Нам, конечно, невозможно до конца понять, как именно все это было, но в том мире, в котором мы живем, трудно себе представить, чтобы животное прельстилось человеком; все-таки обычно самца каждой особи привлекают самки своего же вида, а не чужого. Но, может быть, до греха змей был настолько человекоподобным, что могло возникнуть и такое желание? Не знаю.
Как не знаю истинного смысла еще одного утверждения мудрецов по поводу повествования Торы о сотворении жизненного спутника для Адама. Решив, что человеку нехорошо быть одному, и что нужно создать ему помощника, Б-г сначала привел к нему все созданных Им животных, и Адам, обладая высшей мудростью, дал каждому виду название, соответствующее его сущности. Но себе пару не нашел, и только тогда Б-г сотворил Хаву. По словам Талмуда (Йевамот 63а), которые приводит Раши (Берешит 2:23), Адам вступил в отношения со всеми животными, но не успокоился, пока не появилась Хава. Большинство комментариев сходится в том, что это нельзя понимать буквально, и что на самом деле имеется в виду уже упомянутый процесс наименования Адамом животных. Как сказано, для этого понадобилась высшая мудрость – а именно, ментальное проникновение внутрь животного, постижение его сущности. Ведь и об интимных отношениях с Хавой потом написано (там же 4:1): «А Адам познал Хаву». Причем тут знание? А при том, что физическое проникновение – лишь один аспект общего проникновения, в том числе и ментального. Вот и животных Адам познал ментально и постиг их суть.
Ведь, по словам мудрецов, человек содержит в себе силы и качества всех животных. Они как бы расположены по кругу, каждое со своим характером и наклонностями, а человек находится в центре, где все сходится вместе. Он обладает всем «букетом», и в этом его качественное отличие от животных: общность всех сил и качеств, которая, как часто водится, больше, чем сумма всех ее составляющих. В то же время он может установить связь с каждым из окружающих, ибо обладает, в том числе, и его качествами, может прочувствовать и его характер.
Скорее всего, именно эту «связь» установил Адам с каждым животным: он увидел в каждом частицу себя – и в то же время понял, что это только частица, а полного соответствия и полной стыковки и взаимного дополнения быть не может.
Но все же выражено это проникновение теми же терминами, что отношения с Хавой, да и с самой Хавой, как видим, ментальное и физическое проникновение - это единый процесс. Да и целью того наименования животных, как следует из текста, была проверка, не найдется ли среди них полноценный партнер для человека. Б-г, конечно, знал, каким будет ее результат, но Адам, похоже, должен был сам убедиться, и сделать это мог только после того, как лично проверил всех. Поэтому даже если с животными физического проникновения не было, какая-то почва для связи и влечения этого типа все же была.
А это, вполне возможно, означает, что животные были какими-то другими. А то ведь не надо обладать высшей мудростью, чтобы понять, что мышь или слон твоими партнерами стать не могут. А тогда высшая мудрость и проникновение в суть каждого животного понадобилось.
Объясняется все это, возможно, уже процитированными выше комментариями рава Гирша и Мальбима по поводу того, что Б-г сказал змею: «Проклят ты больше, чем все [домашние и дикие] животные». Отсюда следует, что и другие животные были прокляты. Поскольку вся природа связана с человеком, и он своим грехопадением потянул за собой всех.
Как именно изменились все животные? Например, только тогда появились хищники. Значит, до греха все львы и тигры были какими-то другими – по крайней мере, в плане характера, то что нам представить себе невозможно (ну, разве что в виде сказки, в которой крокодил - Гена, а кот – Леопольд). Более чистыми, возвышенными. Более очевидным образом созданными для того, чтобы служить человеку, каждый своими способностями. А также, возможно, более «человекообразными». Такими, что было гораздо более очевидно, что в каждом животном заложена частица человека; что возникала возможность установления связи и какого-то проникновения - и что, только так проникнувшись, можно было понять, что все-таки это не полноценная связь, а для полноценной нужна женщина.
Такие вот наблюдения.
Теги: Недельная глава, Адам, змей
