Тьма перед рассветом 6. Акеда

Как говорилось в предыдущей главе, акеда формирует прямую связь между Авраамом и его потомками. Уникальный аспект его личности она выразила как величайший подвиг в его жизни — никаким другим поступком Авраам не смог бы так выразить себя. Чего же он достиг акедой?

На простейшем уровне благодаря ей он заслужил благословение.

(Услышав слова ангела: «Теперь я знаю, что ты боишься Ашема») Авраам поднял глаза и увидел: вот позади овен, запутавшийся в чаще рогами. Авраам взял его и принес в жертву вместо своего сына.

И снова воззвал к Аврааму ангел Ашема с неба и сказал: «Мною клянусь, говорит Ашем, если ты сделал это и не пожалел своего единственного сына. Я, благословляя, благословляю тебя и, умножая, умножу твое семя, как звезды небесные и как песок на берегу моря, и овладеет твое потомство городами своих врагов. И благословятся в твоем семени все народы земли за то, что ты послушался Моего гласа…» (Берешит 22:13—19).

В своем толковании этого отрывка Рамбан объясняет, что благословение, данное Ашемом Аврааму, подразумевает наследование его потомками той миссии, для которой

был избран Авраам. Тора говорит, что это «клятва» Ашема Аврааму.

Хотя за 67 лет до того в «Завете между рассеченными телами» Ашем пообещал Аврааму, что его потомки станут представителями Всевышнего в мире, Авраам тогда еще не приобрел достаточно заслуг, чтобы обеспечить выполнение этого обещания. Теоретически до момента акеды его потомки могли лишиться этого права, но когда Авраам вместо сына принес в жертву барана, он гарантировал своим потомкам успешное выполнение их миссии. Ашем ни в коем случае не позволит евреям потерпеть неудачу.

В чем конкретно заключается их миссия? В чем конечное назначение евреев в этой жизни? Что именно в акеде позволило Аврааму обеспечить своим самым отдаленным потомкам успех в выполнении высокой миссии?

Ответы на эти вопросы по-новому высветят тему еврейского страдания. Но необходимо вернуться к истокам. Значительная часть последующего материала содержится также в книге р. Таубера Скажи жизни «Да!» (особенно часть I, гл.5 и часть II гл.З), Швут Ами, Иерусалим, 1995.

Израиль, Тора, Творение

Процесс Творения осуществлялся в три этапа. Сначала появился Израиль. Он — цель Творения, его сущность является высочайшим воплощением «образа Ашема». Ашем называет Израиля «Мой сын. Мой первенец»⁹¹. Маараль объясняет, что слово «первенец» по отношению к Израилю означает, что он был первой сущностью, созданной Ашемом прежде всего остального, включая и материальный мир. То есть, Израиль в некотором смысле как бы предварял Творение.

Вторым созданием была Тора, появившаяся, если использовать терминологию Гемары «за 2.000 лет до сотворения мира (но после Израиля)»⁹² .

Третье создание — наш материальный мир.

Все они тесно связаны между собой. Но Израиль первый, и не только хронологически, но и концептуально. Он — фокус Творения. Реализация его миссии есть реализация замысла Творения. А состоит его миссия в том, чтобы собственными усилиями воссоединиться со своим источником, Ашемом.

Материальный мир — это средство, с помощью которого Израиль достигает воссоединения с Ашемом. Несмотря на то, что по определению материя лишена Б-же-ственности, ее можно наполнить Б-жественностью. В этом и заключается основная миссия Израиля. Он должен вступить в контакт с материальным, чтобы позитивно использовать земное существование и наполнить его вечностью. Выполнив свою миссию, Израиль достигнет своей конечной цели — воссоединения с Вечно Единым.

Что обеспечивает уверенность в том, что Израиль превратит материальное в духовное и таким образом воссоединится с Ашемом?

Тора

Она обеспечивает их соединение. Она учит Израиль, как взаимодействовать с материальным миром, чтобы не потерять связи со своим Духовным Источником. Пока Израиль не выполнит свою миссию, мир будет находиться в незавершенном состоянии, в процессе стремления к вечности.

Кто такой Израиль?

Адам, Первый человек, был создан как вершина Творения. Он должен был «завоевать» неодушевленный, растительный и животный миры и наполнить материальное духовным. Но Адам не был создан таким, как Израиль; он был создан только с потенцией стать Израилем.

Перед ним стоял выбор: оставаться на первоначальном уровне (т.е. существом с разумом, царящим над животным миром) или же, используя свое высокое положение, подняться еще выше, на уровень Израиля. Этот выбор проявился в испытании: выполнит ли Адам Б-жественное повеление, запрещающее есть плоды с дерева познания добра и зла.

Как известно, Адам не выдержал испытания. Но заложенный в нем потенциал не пропал. Правда, потребовалось десять поколений от Адама до Ноаха и еще десять после Ноаха, чтобы появилась личность, способная выдержать все десять испытаний, необходимых для достижения духовного уровня Израиля.

Такой личностью был Авраам. Этот необычный человек понимал, что настоящая разница между человеком и животным заключается не в разуме. Животное, по определению, следует своим инстинктам, тогда как человек использует свободу выбора. Верно, что человек наделен более совершенным разумом и утонченными инстинктами, но в чем проявится преимущество разума, если человек будет просто следовать своим инстинктам?

Так рассуждал Авраам, Поэтому он стремился максимально повысить свой человеческий потенциал, используя свободу выбора. Поступая так, он надеялся подняться над статусом человеческого существа, и приблизиться к статусу Израиля, чей потенциал свободы выбора полностью реализуется.

Но прежде чем мы продолжим рассмотрение достоинств Авраама, необходимо слегка отклониться от темы и уяснить, в чем заключается понятие «свободы выбора».

Cущность СВОБОДЫ ВЫБОРА

Если вы с рождения предпочитаете сладкое, а вам предлагают кислое и сладкое, то вы, на самом деле, не имеете проблемы выбора. Естественное желание — это то, с чем вы родились, а не то, что вы в себе выработали.

Когда же человек действительно сталкивается с проблемой выбора и может использовать данную ему свободу? Это происходит, когда он выбирает то, что не соответствует его естественным желаниям и врожденным наклонностям.

Конечно, некоторые люди стремятся идти наперекор своим желаниям только из склонности к неповиновению. Но это всего лишь неповиновение ради неповиновения. Это тоже нельзя назвать настоящей свободой выбора, так как в данном случае человек связывает себя не врожденными физическими, а приобретенными психическими предпочтениями.

Настоящий выбор — это способность пойти против своего естества, выбрать нечто не потому, что оно нам нравиться, а потому, что представляется единственно правильным.

Как нам узнать, почему это правильно? Ответ прост:

потому что так говорит Ашем, так постановил Создатель. Воля Ашема выше человеческого разума и человеческой воли, она — самый существенный фактор в этом мире. Поэтому, чтобы полностью реализовать свой человеческий потенциал, необходимо восстать против врожденных инстинктов, распознать волю Ашема и следовать ей.

Люди могут возразить: «Настоящая свобода — это возможность выбирать и делать то, что хочу Я, а не кто-то другой, будь это Сам Ашем!» На первый взгляд, в этом утверждении есть доля истины. Делая исключительно то, что хотим, мы подчиняемся не желаниям другого — Ашема, а лишь собственным желаниям. Поступая так, мы действительно кажемся себе свободными.

Но в таком рассуждении имеется существенный изъян. До тех пор, пока мы не переломим наше врожденное «я», ни о каком «я» не может быть и речи. Только освободив наши желания и стремления от врожденных склонностей, мы сможем действительно осуществить свободу выбора. В противном случае это будет лишь иная форма рабства: мы сделаемся рабами самих себя⁹³.

Итак, единственная возможность вырваться из плена собственного «я», в котором мы находимся от рождения, это научиться подчинять свою волю воле Ашема, т.е. воссоздать себя в Б-жественном образе. Это и только это делает человека отличным от животного. Фактически это делает его более совершенным, чем просто человек, ибо человеческое существо наделено лишь потенциалом использовать свободу воли для подчинения воле Ашема. Но тот, кому удалось реализовать свой потенциал, кто сумел преодолеть власть врожденных инстинктов, чтобы служить воле Ашема, тот поднялся над человеческой расой. Это и есть Израиль.

Авраам: начало

Израиль — это не просто тот, кто провозгласил стремление преодолеть физическую сторону человеческой натуры. Ведь разумному человеку не составляет труда поразмыслить и сказать себе: «Я подчиняю свою человеческую волю воле Ашема. Теперь я Израиль». Совсем иное дело реализовать это стремление.

Подлинный отказ от собственной воли ради воли Ашема имеет в своей основе такое глубокое смирение, что его можно назвать самым трудным делом, какое только возможно себе представить. Полностью посвятить себя воле Всевышнего, находясь во власти материального «я», чувств и желаний своего тела, равносильно возложению тела на жертвенник. Это и есть Израиль.

Такая цель была у Авраама.

Авраам хотел стать Израилем, хотел приобрести его достоинства для себя и своих потомков на вечные времена. Для достижения этой цели Авраам должен был сломить свои инстинкты и воссоздать их такими, чтобы они не влияли на его выбор и не мешали следовать воле Ашема

Аврааму пришлось преодолеть не только основные инстинкты, такие, как физические желания, но и более тонкие и рафинированные инстинкты. Например, он пренебрег инстинктом самосохранения и предпочел, чтобы его бросили в горящую печь, лишь бы не поклониться идолу. Он не внял голосу крови, когда Ашем повелел ему покинуть отца, разлучиться со своим племянником и учеником Лотом, а затем удалить из дома своего сына Ишмаэля.

Ашем запретил Аврааму встать на защиту любимой жены (когда он, выполняя волю Всевышнего, отправился в Египет и там, чтобы спасти свою жизнь, вынужден был выдавать ее за свою сестру).

Но самым трудным было последнее десятое испытание, затронувшее самую сердцевину его существа.

Авраам сто лет ждал рождения Ицхака. Целый век! Ицхак был не просто сыном, которым можно гордиться, который унаследует доброе имя и продолжит род. Он воплощал в себе то, к чему Авраам стремился всю жизнь. Если он, Авраам, должен был вернуть человечество на путь служения Творцу, то для этого достаточно было подарить миру уникальное дитя, достойное имени Израиль. Ицхак был таким совершенным даром, и Авраам знал это.

Но Ашем сказал ему: «Возьми своего сына, единственного, кого ты любишь — Ицхака… и принеси его в жертву…»

Акеда испытывала самые глубины сердца Авраама. Ашем приказал ему отказаться от любви к сыну, продолжению его самого, и, следовательно, лишить любви и надежды человечества. Продолжение Израиля — самая благородная из возможных задач, ведущая в конечном итоге к совершенствованию всего мира. Но Ашем приказал Аврааму: «Уничтожь эту возможность. Убей своего сына».

Чтобы понять всю сложность этой задачи, представьте себе, что Ашем велел вам стать Гитлером и уничтожить всех евреев. Можно ли вообразить более бесчеловечное требование? И все-таки это будет именно то, что Ашем приказал сделать Аврааму, когда повелел принести в жертву «единственного сына», Ицхака.

Задавал ли Авраам вопросы? Нет. Колебался ли он? Нет. Просто «Авраам поднялся рано утром» (чтобы исполнить волю Ашема и принести Ицхака в жертву). Он полностью отказался от всего, что считал истинным и святым, ибо знал: нет ничего более истинного и святого, чем слово Ашема.

Убийство Ицхака было отрицанием всего, что олицетворял Ашем (и всего, чему Авраам учил соплеменников и на чем была основана его репутация). И все-таки Авраам не колебался, выполняя волю Всевышнего. Он понимал, что только человеческий разум считает бессмысленным такое жертвоприношение, но выше разума, выше его собственной жизненной философии — исполнение воли Ашема.

Сущность самопожертвования

На самом деле Ашем потребовал от Авраама большего, чем принесение в жертву его сына Ицхака. Он велел ему пожертвовать собственным разумом. Чтобы подчеркнуть значимость этой жертвы, надо по достоинству оценить разум Авраама. Прежде всего, откажемся от мнения, что древние были не столь развиты, как мы. Законы природы и различные науки были для них открытой книгой. Просто они не имели такого технического оснащения, как мы сегодня. Но примерно во времена Авраама были построены пирамиды. Сегодня со всей нашей техникой и наукой мы не можем создать подобное — их конструкция до сих пор ставит в тупик современную науку.

Но возникает вопрос: если они были столь развиты, почему же поклонялись идолам? Ответ: именно их понимание загадок природы, а вовсе не недостаток знаний, направляло их по этому пути. Они так высоко ценили солнце, что в полном смысле слова поклонялись ему. Они были настолько поражены процессом рождения, что создали богов и богинь плодородия. Каждый отдельный компонент окружающего мира настолько ошеломлял их, что они были не в состоянии связать все это воедино — как говорится, за деревьями они не видели леса.

Правда, многие простые люди поклонялись идолам по привычке или в силу порочных страстей. Рамбам объясняет⁹⁴ , что первые идолопоклонники имели высочайшие цели. Они были интеллектуально развитыми и восприимчивыми людьми, которые сбились с пути. Их поклонение множеству богов первоначально было основано на том понимании законов природы, которое мы, дети технического века, считаем само собой разумеющимся и не требующим даже доказательств.

Авраам был величайшим мыслителем своего времени. Он сделал открытие более важное, нежели любой современный ученый: есть один Творец.

Все бесчисленные компоненты современного мира в действительности составляют одно целое. Глядя на дерево, он видел, насколько хороши фрукты, видел, что ветви давали тень. Он смотрел и говорил: «Тот, кто сотворил это дерево, позаботился обо всем — о пище, питье и отдыхе. Дерево — это снабженная всем необходимым гостиница . Оно совершенно и предназначено для того, чтобы помочь людям. И все в нем — результат единого замысла, исполненного Единым Творцом».

Итак, там где остальные видели лишь фрукты, ветви, ствол и поклонялись им, подобно божествам, Авраам видел единый замысел Единого щедрого Создателя. С годами его мышление совершенствовалось, он постиг главное и мог увидеть суть любого факта, извлечь зерно истины из каждого понятия и привести все к единому знаменателю. Он не просто верил, что все взаимосвязано. Он мог объяснить абсолютно все.

Но Ашем сказал ему: «Принеси в жертву свой разум, возьми все, что считаешь истинным и благородным, и возложи на жертвенник. Докажи всем, что знаешь: нет ничего выше воли Ашема. И так как нет более высокого разума, чей твой, то это жертвоприношение будет самым великим — за него можно дать самую высокую цену, которую только можно заплатить».

Адам — в отличие от Авраама — не принес жертву. Возможно, его интеллект даже превышал интеллект Авраама. Но Авраам самостоятельно развивал свой ум, а Адам был создан с совершенным разумом: в этом заключалось главное различие между ними. У Адама не было необходимости самостоятельно развивать свою интуицию и совершенствовать мышление.

Гемара повествует, что Адам мог видеть от края до края света . Это означает и то, что он мог предвидеть все грядущие события. Все. Он видел падение человеческого рода и его окончательное возвеличение с приходом Машиаха. Мы можем даже сказать, что он знал, что согрешит, съев плод с дерева познания добра и зла. В конце концов, если он мог предвидеть все, то мог предвидеть и это. Но где же тогда его свобода воли?

Он был волен, невзирая на свое предвидение, не брать плод с дерева познания добра и зла. Другими словами, разум говорил ему: «Я знаю: мне предназначено сделать то, что навлечет беду на моих потомков, но, в конечном итоге, приведет к их невероятному возвышению в дни Машиаха. Для того, чтобы выполнить предназначенное, я должен съесть плод с дерева познания. Конечно, Ашем запретил мне делать это. Но я думаю, что так будет лучше. Более того, мне ведомо будущее: я знаю, что мне суждено это сделать. Поэтому я не подчинюсь приказу Ашема и буду следовать тому, что считаю истинным и справедливым».

Авраам рассуждал иначе: «Мой сын Ицхак должен стать моим преемником, разве можно принести его в жертву и погубить все святое и доброе! Но что значат мой разум и даже мои благороднейшие и справедливейшие мысли по сравнению с волей Ашема? Поэтому я отказываюсь следовать своему разуму и выполняю приказ Ашема!» И после этого Ашем поклялся Аврааму:

«Я, благословляя, благословлю тебя, и, умножая, умножу твое семя, как звезды небесные и как песок на берегу моря; и овладеет твое потомство городами своих врагов, потому что ты выполнил мой приказ».

Другими словами, Ашем сказал, что он, Авраам, навечно получил душу Израиля для себя и своих потомков. Он был первым, кто совершил подвиг во имя выполнения воли Ашема. Он выявил скрытую внутри сущность Израиля.

Напротив того, Адам, согрешив имел следующий диалог с Ашемом:

Ашем спросил у Адама: «Айека, где ты?»

И он [Адам] ответил: «Твой голос я услышал в саду и убоялся, потому что я наг, и скрылся» (Берешит 3:9, 10).

Конечно, Ашем знал, где находится Адам. Его вопрос к нему подразумевал: Где же ты, истинный Израиль, отказывающийся от земного во имя исполнения воли Ашема?»

Адам на это отвечает: «…я был наг, и скрылся». Истинное «я» Израиля было скрыто. Я был лишен его. Поэтому я и убоялся встретиться с Тобой, осознавая, что не сумею быть достойным своего призвания».

Когда же Ашем во время акеды воззвал к Аврааму, то первой реакцией того было: Вот «я». «Я», мое настоящее «я», мой «Израиль» — здесь. Я, как Израиль, готов пожертвовать всем, что свято и ценно для меня, если Ты велишь мне сделать это.

Результат подвига Авраама в его вере в Ашема — вечный дар души Израиля. Потом он завещал этот дар Иц-хаку и только ему ⁷ , а тот, в свою очередь, передал благословение Авраама Яакову⁹ , в котором навечно были имя, душа и миссия Израиля». И каждый потомок Яакова рожден с частью этой великой общей души по имени Израиль. И ни один из них не может утратить этот дар, даже если пожелает.

Еврею третьего не дано

Авраам навечно поселил Израиля в этом мире; его положение как представителя человеческого рода он заменил на совершенно новый статус — Израиль. Но не надо думать, что если Израиль упадет, то опустится к тому уровню, от которого берет начало, станет обычным человеческим существом. Это не так. Рожденный Израилем, он уже не принадлежит человеческой расе. Он стоит (или) на высшей ступени человеческого рода, принимая на себя ответственность за него и поднимая его до себя, или падает в самый низ.

Третьего не дано.

Этот основной принцип заложен в акеде.

Авраам поднялся рано утром, оседлал осла своего, взял с собой двух свои слуг … На третий день Авраам поднял свои глаза и увидел то место издалека. Тогда Авраам сказал своим слугам:

«Останьтесь здесь с ослом, а я и сын мой [Ицхак] поднимемся туда, поклонимся Б-гу и возвратимся к вам»… (Берешит 22:3—5)

Этими двумя слугами были сын Авраама (от его наложницы Агари) Ишмаэль и его преданный раб Эли-эзер¹⁰⁰ . Гемара утверждает, что когда Авраам оставил их внизу, то в сущности сказал им: «Вы, [двое] подобны ослу, оставайтесь с ним»¹⁰¹ . Было ли это попыткой унизить их? Что подразумевал Авраам, сравнивая их с ослом?

Ответ таков: несмотря на все старания Авраама, в Иш-маэле и Элиэзере было что-то, чего они не смогли преодолеть. В этом суть высказывания Авраама: «Вы, [двое], оставайтесь здесь с ослом (т.е. с материальным; слово “осел” (хамор) на иврите означает также “материю”). Тем временем отрок (Ицхак) и я поднимемся, чтобы достичь истинной духовности, чтобы стать Израилем».

Он не оскорбил их, сравнивая с ослом, а просто указал на различие между ними, заключавшееся в готовности совершить акеду — отказаться от всего сущего. Они отринули все материальное, показав свою готовность следовать Б-жьей воле во всем.

В акеде потомки Авраама навсегда утратили возможность стоять вровень с человеческим родом. Отныне они должны были либо жить согласно призванию Израиля, либо пасть ниже всех. Эта мысль присутствует также и в «клятве» Ашема Аврааму во время акеды. «Я, умножая, умножу твое семя, как звезды небесные и как песок на берегу моря». Евреи могут быть либо звездами небесными, освещающими землю, либо песком на берегу моря, который топчет каждый. На вершине или на дне. С тех пор они не такие, как все.

Этот принцип заключен даже в именах третьего патриарха: Яаков и Израиль. Имя Яаков взято из стиха: Ядо охезэт беэкев Эсав, «его рука держит Эсава за пятку» . Пятка — самая нижняя часть тела. Таким образом, имя Яаков получено им за то, что при рождении он держал за пяту своего брата, указывает на следование самым низменным целям.

С другой стороны, как говорит Зоар, буквы имени Израиль составляют слова: ли рош, «Для Меня он — голова». Итак, еврей либо Яаков, стремящийся к низменному, материальному, либо Израиль, воспаривший к вершинам духа.

Идея, заключающаяся в том, что еврей не может находиться «между», что он должен быть или на вершине, или на дне, — центральный момент и гарантия чистоты.

Для дальнейшего развития этой мысли проанализируем слова царя Шломо.

Цваот и овны лесные

«Я (Ашем) заклинаю вас, дочери иерусалимские, [относительно] цваот (солдат Ашема) и лесных овнов: не подрывайте любовь, которую Я питаю к ним; и не пробуждайте любовь, которую они питают ко Мне, до тех пор, пока Я Сам не пошлю вас сделать это» (Шир Аширим 2:7).

Раби Яаков из Лиссы¹⁰³ объясняет, что выражение «дочери иерусалимские» относится к народам мира, неевреям, а оба выражения цваот (солдаты) и «лесные овны» подразумевают евреев.

Цваот означает воин, представитель правителя или народа, посланный им сражаться. Еврейский народ, цваот Ашема — это воины, посланцы Ашема в этом мире. Они верны заветам (т.е. Торе), Того Единственного, Кто послал их в этот мир.

Но некоторые евреи из-за невежества, высокомерия или по другим причинам не выполняют заветы Того, Кого представляют. Хотя их души во многом являются душами Израиля, их образ жизни не служит доказательством этого. Они больше соответствуют овну в чаще, не представляющему никого.

Теперь о двух группах евреев: цваот и овнах. Ашем посылает им указание, пророчески переданных царем Шломо. «Дочерям иерусалимским», неевреям, Ашем говорит: Не пытайтесь «поколебать» цваот и не пробуждайте лесных овнов. Если еврей принадлежит к цваот, «не подрывайте» добрые взаимоотношения, в которых Я, Ашем, состою с ними. Если же еврей как овен лесной, «не пробуждайте его», не принуждайте его к тщуве, «возвращению» к Ашему, т.е. к покаянию.

Почему Ашем не хочет, чтобы заблудшие евреи совершили тшуву¹. Ответ таков: на самом деле Он хочет. Больше всего на свете Он желает, чтобы евреи совершили тшуву. Просто Ашем не желает, чтобы инициаторами возвращения стали неевреи. Он хочет дать всем евреям великую возможность «вернуться» добровольно. Итак, Ашем велит неевреям «не пробуждать евреев», по крайней мере, до тех пор, «пока Я Сам не пошлю вас сделать это».

Как может нееврей побудить отошедшего от Торы еврея совершить тшуву, вернуться к Ашему? Парадоксально, но ответом является антисемитизм. Мы знаем, что когда Германия и другие европейские страны показали свой звериный оскал, многие евреи, по крайней мере, в душе, вновь ощутили свою принадлежность к еврейскому народу и иудаизму. В этом и заключается парадокс антисемитизма. Исторически он всегда способствовал объединению евреев и оживлению их чувств к иудаизму, как никакое другое явление.

Ашем говорит неевреям: «Не пытайтесь воздействовать на евреев, будь то цваот или лесной овен, до тех пор, [пока не придет время] пока Я Сам не пошлю вас сделать это». Ударение на слове «Я». Пока Я Сам не захочу, чтобы это произошло. Это будет последнее поколение перед приходом Машиаха, когда Ашем уже больше не захочет ждать. Тогда он пошлет «дочерей иерусалимских», неевреев, воздействовать на евреев.

Как объясняет Гемара: «Тогда Я поставлю над вами правителя, столь же жестокого, как Аман»¹⁰⁴. Он ввергнет в катастрофу оба типа евреев. Цваот будет подвергнут испытанию: в действительности ли ты цваот или твоя вера «сотрясена»? Если останешься твердым, непоколебимым, тогда ты действительно оправдываешь свое имя.

Что касается еврея, далекого от своих духовных корней, то неевреи будут преследовать его, как лесного овна. И как охотники гордятся числом подстреленных ими диких животных, так нацисты будут гордиться числом уничтоженных евреев. Но злобный антисемитизм разбудит евреев, пребывающих в духовной спячке, и поможет им вернуться к Ашему.

Связь с акедой

Слова в Шир Аширим — отголосок события, имевшего место в самом начале истории Израиля. Заметьте, что акеда состоит из двух частей. Первая — принесение Авраамом в жертву Ицхака, остановленное в последний момент небесным ангелом. Вторая часть — принесение Авраамом в жертву овна, запутавшегося в чаще. Тора сама проводит границу между этими частями акеды, когда говорит, что ангел воззвал «вторично». Этот призыв прозвучал сразу же после того, как Авраам принес в жертву овна, и знаменует вторую часть акеды.

Итак, существует два типа евреев: цваот и лесные овны. Каждый соответствует определенной части акеды. Иц-хак представляет цваот — упомянутого в стихе Шир Аширим еврея, чей образ жизни посвящен исполнению воли Ашема. Тогда как овен, которого Авраам принес в жертву вместо сына, является овном, упомянутым в Шир Аширим. И судьба этих евреев описана в двух частях акеды.

Когда еврей подобен Ицхаку, если он — Израиль, с готовностью жертвующий всем, — тогда нет необходимости в подлинном жертвоприношении. Вся жизнь такого еврея — постоянное самопожертвование, и, как в первой части акеды, в трудный момент ангел спасает его.

Но если еврей подобен лесному овну? Ведь, благодаря Аврааму, все его потомки получили право быть Израилем. Однако этот еврей не способен к самопожертвованию, он не покоряется воле Ашема. Как быть? Ответ такой: жертвоприношение будет навязано и приведено в действие извне. Ашем вернет такому еврею статус Израиля через действительное жертвоприношение. Если Израиль не отдаст добровольно «всего себя» на алтарь Ашема, он приносится в жертву другими. Израиль, потомок Авраама, имеет особое предназначение. Он либо Ицхак, либо овен для заклания. Все или ничего. Третьего не дано.

Авраам установил так для блага своих потомков. Как говорилось ранее, наша цель в жизни — воссоздать себя по образу Ашема; используя свободную волю, подчинить себя воле Ашема, мирское заменить духовным. Это непросто: соединить свою волю с волей Ашема, ведь с самого рождения мы отождествляли себя с земными аспектами нашего «я» и не всегда следуем Б-жественным путем. Но, в конце концов, пожертвовать материальным — это самая полезная жертва для души. Она позволяет нашей природной святости вырваться наружу — и в этом высшая награда.

Тора — воля Ашема, Его «предписание». Она создана, чтобы сосредоточить еврея на духовной жизни, даже если он занят повседневными делами. Требуя, чтобы он принимал участие в материальной жизни, 613 заповедей вынуждают еврея ежедневно делать выбор между физическим и духовным. Например, мы предпочли бы есть все, что захочется, но Тора предписывает есть только кашерную пищу. Мы хотели бы копить деньги и приобретать имущество, но Тора велит нам отдавать, и отдавать, 50…,100…, 200 раз в день мы должны отдать часть принадлежащего нам в материальном мире.

Оба типа евреев — Ицхак-даог и лесной овен — святые. Оба они воплощение Израиля. Живущий в соответствии с Торой свят благодаря своей праведной жизни, своему ежедневному старанию преодолеть в себе мирское. Еврей, пренебрегающий Торой или даже отвергающий ее, не обладает достаточной святостью, которая помогла бы ему подняться над материальном миром. Однако право потомка Авраама гарантирует ему, что он предназначен для максимальной святости и преодоления себя. Итак, если он не достигнет святости в течение жизни, акеда гарантирует ее после смерти.

Вот чего Авраам достиг акедой. Принеся в жертву всесожжения овна вместо Ицхака, Авраам получил уверенность в том, что даже те его потомки, что нарушили союз с Авраамом и не выполнили свою миссию Израиля, кто будет низвергнут до уровня лесного зверя — даже они, в конечном итоге, достигнут святости.

В этом состоит смысл клятвы, данной Ашемом Аврааму. Ашем поклялся, что потомки Авраама будут как звезды небесные и как песок на берегу моря. Если они цваот, то достигнут величия, святости, бессмертия, станут подобны звездам. А если их будут топтать, как песок на берегу моря, будут обращаться как с овном, ведомым на заклание, то они вынесут все, как песок морской. Даже тому Израилю, который не реализовал в жизни свой потенциал, гарантирован дар бессмертной души.

Важно отметить, что никогда не бывает поздно. Еврей, покинувший Тору, всегда может вернуть свой статус Израиля еще при жизни. И это право остается с ним до самой смерти, и не имеет значения, насколько далек он от Торы. Даже если Израиль настолько далек от Торы, что осознанный возврат к ней уже невозможен, решение все равно есть. Нацисты назвали его «окончательным решением». Оно шокирует, поэтому мы просто не хотим думать о нем.

Однако еврейская история говорит сама за себя.

Кто понимает цель, для которой мы пришли в мир? Никто не понимал ее лучше Авраама. И все-таки он выбрал для своих потомков «все или ничего». Мы по своей близорукости не ценим по-настоящему то, что имеем. Жизнь — не пикник. Это возможность создать себя, отказавшись от своей воли, дабы соединить ее с волей Ашема. Если мы не жаждем этого ежесекундно всей душой, значит не живем по-настоящему.

Жизнь — это возможность стать равным Израилю. И если кто-то не в состоянии сделать это в жизни, то может добиться этого в смерти. В этом заключается ценность благословения — гарантии для Авраама: его потомки все равно победят. Они навсегда останутся Израилем или через осознанное выполнение своей миссии — самопожертвования или через принесение жертвы.

Цивилизация и немцы

Это положение — «все или ничего» — безусловно, огорчит некоторых читателей. Израиль, сбросивший с себя иго Торы, не может сказать: «Ну ладно, ничего не достигнуто, но ничего и не потеряно. Я был рожден Израилем, но предпочел жить свободным от обязанности следовать воле Ашема, как указано в Торе. Я буду счастлив, оставаясь просто хорошим человеком». У Израиля нет такого права, он не может считать себя равным другим. Он либо Ицхак, стремящийся к небесам, либо лесной овен, предназначенный для заклания.

Если это вас шокирует, вы не одиноки. Это звучало особенно шокирующе для евреев, живущих в Германии до прихода Гитлера к власти. Немецкая культура была одной из ведущих в Европе. Более века немецкие евреи ассимилировались в ней, и процесс этот достиг такой стадии, что многие из них, казалось бы, навсегда отошли от своей «устаревшей» религии, стали частью Человечества.

Гитлер изменил все. Он заявил, что евреи — отбросы человеческого рода, поэтому не имеют право на жизнь, и, естественно, на немецкую культуру. И нерешительное большинство «цивилизованного» мира поверило ему или, по крайней мере, ничего не противопоставило этим утверждениям.

Гитлер ненавидел евреев, понимая, что они отличаются от остальных, хотя сами старались доказать всему миру обратное. Этим он указывал на основной фактор, который сами евреи не смогли распознать и подтвердить: еврей не может считаться равным среди людей: он либо выше — и тогда принимает на себя ответственность за все человечество, либо ниже — и тогда на него смотрят как на недочеловека.

Когда еврей пытается поставить себя на один уровень с неевреем, тот невольно начинает думать: «И это один из избранных? Он хочет и делает не больше, чем я. Мало того, все, что он хочет, это быть таким, как я».

Конечно, нееврей не всегда выражает чувства по поводу различия между собой и евреем в форме простого негодования. Иногда его охватывает зависть: «Пытаясь ассимилироваться, он забирает то, что принадлежит мне: мою работу, мой дом, мой патриотизм, мои идеалы, мой образ жизни и даже пытается превзойти меня».

По мере того, как ассимиляция углублялась, зависть разгоралась; она запылала, и определенные массы стали выражать свои чувства весьма агрессивно. Более цивилизованные думали также, но не высказывались настолько откровенно. Они просто не замечали депортации и погромов, а после войны утверждали, что не чувствовали запаха горящей плоти из дымивших труб близлежащего концлагеря. Они были «хорошими людьми», отводившими глаза и делавшими вид, что ничего не происходит.

Когда еврей пытается быть равным со всеми, ему напоминают, что он таковым не является. Чем сильнее он пытается стать частью человечества, тем сильнее человечество отвергает его и толкает вниз. Это может произойти и не сразу, но еврей, уронивший свой статус Израиля, в конечном итоге будет рассматриваться как человек низшей расы и вскоре окажется в положении животного, ведомого на заклание.

Овен, запутавшийся в чаще

Параллель между акедой и Катастрофой на этом не заканчивается. Сходство между ними очень велико, и символика весьма значительна.

«На третий день Авраам поднял глаза и увидел то место издалека…» (Берешит 22:4).

По мнению Хатам Софера, слова «на третий день» указывают на то, что Авраам увидел время и место Третьего Храма. Хотя эпоха Третьего Храма подразумевает духовный рост, но события, ведущие к нему, описываются как родовые муки, т.е. времена переворота. Хатам Софер замечает, что когда Авраам «поднял свои (духовные) глаза» в направлении будущего, то увидел и ощутил время переворота. Это выражение «он возвел свои глаза» повторяется через девять стихов:

«И Авраам поднял глаза и увидел: и вот позади овен, запутавшийся рогами в чаще» (Берешит 22:13)

Прилагая приведенное выше объяснение к стиху 13, мы получим, что Авраам снова «поднял свои (духовные) глаза» и увидел будущее. Что же он увидел? Овна. Кто является овном? Будущее поколение его потомков, которое перестанет идентифицировать себя с Израилем и предстанет в качестве овна для заклания. Кто это будущее поколение? Я утверждаю, что Катастрофа явилась истинным осуществление акеды.

До Катастрофы в истории человечества не было такой страны, которая использовала человеческий жир для изготовления мыла, человеческую кожу — для абажуров, волосы убитых людей для изготовления париков, которая экспериментировала на людях, как на подобных кроликах. И это лишь малая часть ужаса, творимого нацистами.

Катастрофа — это акеда, приведенная в исполнение. Газовые камеры нацистской Германии — своеобразный алтарь Авраама, где евреев приносили в жертву как животных.

Авраам посмотрел в будущее и увидел «овна, запутавшегося своими рогами в чаще». Как говорилось, овен — это те потомки Авраама, которые перестали иденфицировать себя с Израилем (цваот) и превратились в лесных овнов. Овен, которого увидел Авраам, запутался в чаще. Это означает, что еврей запутается в чем-то, что сделает его легкой добычей для заклания. Это «что-то» — нееврейская культура, гуманизм. И овен запутался в чаще рогами, символизирующими гордость животного. Еврей тоже гордился тем, что сроднился с фатерляндом. Но здесь-то и таилась его гибель.

Представьте себе, что типичный немецкий еврей середины XIX века, обожествлявший немецкую культуру, перенесся в 1940 год. Что он должен был подумать относительно своего решения Покинуть Тору ради немецко-европейско-христианского гуманизма и культуры? Конечно, он мог бы и не увидеть связи между отказом от идеалов Торы и подъемом нацизма. Он идеализировал немецкую культуру и философию и настолько был ослеплен любовью к ним, что, вероятно, оказался бы не в состоянии следовать доводам логики.

Но Гитлер и нацисты были последовательны. Фюрер с восторгом слушал своего любимого композитора Вагнера, ярого антисемита, чьи оперы прославляли прошлое Германии, и грезил о немецкой расе господ. Пока ассимилированные немецкие евреи старались не слышать подтекста вагнеровской музыки, прародители нацизма слышали в них резонирующее «зиг хаиль». Конечно, немецкая культура, которую идеализировал еврей, не ограничивалась только музыкой Вагнера. Возьмем для примера проникновенную философию и поэзию Ницше. Именно оттуда нацисты взяли идею «сверхчеловека» и расширили ее, создав философию, которая видела в немцах расу господ.

Германо-христианская религия также была предметом зависти немецкого еврея. Реформа иудаизма началась в Германии менее чем за столетие до подъема нацизма. Горстка евреев провозгласила, что практиковавшиеся тысячелетие законы Торы не обязывают их. В своем увлечении внешними атрибутами германо-христианской культуры они не видели ничего страшного и поэтому среди прочего легко поменяли в своих сидурах иврит на немецкий язык, Иерусалим на Берлин (как столицу обетованной земли) и учение Моше на учение Моисея Мендельсона (внуки которого крестились вполне добровольно).

Странно, но реформаторы не пытались отрицать Тору. Они претендовали только на то, чтобы «реформировать», т.е. перестроить ее применительно к собственным идеям, которые в первую очередь формировались их восприятием культуры того времени.

Но времена и культуры меняются. То, что считалось «универсальным, всемирным, всеобщим» для какого-то места или времени, потом перестает быть таковым. Когда ранние реформаторы пытались «реформировать» Тору согласно своим убеждениям, в моде были национализм европейского стиля и гордость за фатерлянд. И они зажигали своими речами последователей, клевеща на тех, кто оставался верным старомодным религиозным обрядам, что, по их мнению, только изолировало евреев от их немецких собратьев. «Будь евреем дома, но немцем на улице» — таков был их девиз. Прославлять фатерлянд было нормой в еврейской синагоге XIX века, и это считалось прогрессивным. Отрицавший утопические видения о великой судьбе немецкого народа считался старомодным.

Ранние реформаторы вели свое стадо дальше и дальше, становясь все больше и больше немцами, пока не дошли до того, что синагоги стали почти церквями, раби одевались, как христианское духовенство, а службы сопровождались органной музыкой; их молитвенники стали немецкими, а предметом их стремлений сделался Берлин. И главное, они были убеждены в том, что этические нормы германской культуры — верх совершенства и не идут ни в какое сравнение с грубой и устаревшей религией Торы. В музыке, поэзии, философии, религии — по иронии истории — немецкий еврей и нацист поклонялись одним и тем же богам. Немецкий еврей позволил ввести себя в заблуждение и не видел, что его преклонение перед идолом современной «просвещенной» Европы ведет к саморазрушению, к вопиющему, жестокому язычеству.

Даже если бы ассимилированный немецкий еврей мог предвидеть развитие немецкой культуры XIX века, наверное, и это не заставило бы его свернуть с выбранного пути. Он любил свою немецкую культуру, свою немецкую национальную гордость, свою симбиотическую идентичность с немецкой религией и культурой. Он думал о них как о собственных вершинах. Если бы он знал, во что это превратится через столетие, то, вероятно, все равно не смог бы этому противостоять. Немецкая культура была рогами его гордости. Он попал в ее сети и стал тем самым овном, которого Авраам увидел запутавшимися в чаще.

Такова неизбежная судьба еврея, отбросившего за ненадобностью свое отождествление с Израилем. Немецкие евреи делали все, чтобы ассимилироваться, отречься от своего статуса Израиля. Но Гитлер и немецкий народ не приняли их. В 1935 году были приняты нюрнбергские законы, надежно изолировавшие еврея от немецкого общества. В то время как увещевания пророков Ашема оказались недостаточными, нюрнбергские законы лишили немецкого еврея германского гражданства и запретили браки с арийцами. В то время как мудрецы Торы убеждали евреев не посещать в Германии нееврейские театры и стадионы, нюрнбергские законы запретили евреям собираться вместе везде, за исключением синагоги. Поскольку заповеди Торы, предписывающие евреям одеваться отлично от неевреев, не соблюдались, нюрнбергские законы принудили их носить на одежде желтую звезду Давида.

Итак, нюрнбергские законы изолировали еврея от германского общества точно так, как требуют законы Торы. Трагедия заключалась в том, что нюрнбергские законы были навязаны извне и стали еще одним трагическим уроком еврейской истории: если еврей добровольно не следует законам Торы, враги заставят его сделать это.

Нацисты, сами того не желая, помогли евреям возродить национальные традиции. В то время как евреи изо всех сил пытались доказать нееврейскому миру, что они — как все, нацисты утверждали обратное. И явным доказательством этому послужили немецкие евреи. Они первыми откровенно порвали с традициями Торы, они опорочили их и с гордостью посвятили свою жизнь прогрессивному нееврейскому обществу. А немцы отбросили их в сторону, словно мусор, и начали уничтожать, как вредных животных.

Весть, посланная еврею, была и остается: ты не равный партнер в человечестве; ты имеешь более высокое — высшее предназначение. Ты — Израиль! Вложи в это предназначение хотя бы столько же, сколько ты вложил в культуру Германии, культуру «человечества». Посвяти свою жизнь Торе, и ты избежишь необходимости освящения через смерть.

Ужасающая правда

Вас это ужасает?.. Да! Но это потрясение, помогающее разбудить крепко спящего, может быть, даже находящегося в коме. Израиль либо сам осознает свое высшее предназначение, либо ему напоминают об этом, подвергая гонениям. Тогда еврей в ужасе пытается найти безопасность где-то «посередине», в посредственности, оставаясь «просто хорошим человеком». Но это не выход. Все или ничего. И это — одна из сторон милосердия Ашема, потому что иначе Израиль не достиг бы цели, для которой создан.

Нет никакой пользы от Израиля, который отрицает свою сущность, опускаясь до упрощенного понимания собственного «я». Чем больше человек верен себе, тем большее преимущество он имеет в конечном итоге, хотя на первый взгляд кажется, что это не так. Величайшее благо, которого может достичь человек, отказавшийся от своей сущности, — это разрушение дутого или символического «я».

Возьмем, к примеру, деньги. Первоначально денежная купюра подкреплялась реальной стоимостью. Каждый доллар обеспечивался золотом или серебром, находящимся в государственном хранилище. Более того, полдоллара, четверть доллара, десять центов были сделаны из серебра. Действительная стоимость (серебра) и символическая стоимость (покупательная способность) монеты были адекватны. Когда стоимость серебра возрастала, возрастала и покупательская способность. Это было давно.

Потом разразилась инфляция. Покупательная способность перестала зависеть от стоимости металла и все больше связывалась с символической стоимостью, совершенно непропорционально ее фактическому подкреплению. После этого металлическая монета в 5—10 раз выросла в цене. Серебряная кварта (25 центов) на рынке серебра стала стоить два доллара.

В результате некоторые люди перестали разменивать валюту, а стали собирать монеты и переплавлять их в слитки. (Поэтому сегодня почти невозможно найти настоящую серебряную монету.)

Не имело значения, какова ее символическая стоимость. Расплавленные полдоллара, четвертаки, десятицен-товики становились частью одного серебряного слитка.

Обычно символическая стоимость превышает фактическую. Но если она становится непомерно раздутой и превращается в нечто существующее само по себе, тогда ее разрушение ведет к восстановлению фактической стоимости. Следовательно, общее правило таково: когда символическая стоимость неоправданно увеличивается, имеет значение только реальная стоимость.

Эта аналогия применима и к Израилю. Реальная стоимость — это сущность еврея. Евреи — звонкая монета человечества — избраны Ашемом для особой миссии на земле . Но есть и символическая стоимость евреев — выражение своего еврейства, своей избранности, что теоретически и практически проявляется в следовании Торы.

Когда еврейский народ был здоров, его символическая стоимость имела свое подкрепление. Раби был подлинным раби, и ценился за знание Торы. Каждое положение, каждый ритуал, каждый символ имели четко очерченные границы. В идеале символическая стоимость является подлинным выражением реальной стоимости.

Но ситуация начала меняться. Многие евреи, словно в омут головой, бросились в ассимиляцию, коммунизм и прочие «измы». Религиозные цитадели дали трещину. Евреи забыли или перестали осознавать свое истинное назначение, утратили понимание своей подлинной стоимости.

Потом появился Гитлер, настоящий детектор евреев. Он выявлял всех. Гитлер находил их на церковных скамьях во время утренних воскресных служб, обнаруживал тех, кто носил медали, полученные в сражениях за Германию в Первой мировой войне, выявлял их везде, какое бы положение они ни занимали. Евреи, отдаленные друг от друга, потому что цеплялись за свою символическую стоимость, вновь оказывались вместе, очищенные от всех поверхностных различий. Вот история 70-летнего ассимилированного немецкого еврея, депортированного в лагерь в последние дни войны. Он находился в очень подавленном состоянии и все время повторял: «Это моя вина. Это моя вина». Когда люди спрашивали, что его угнетает, он не отвечал. В конце концов одному из узников удалось разговориться с ним. И вот что он рассказал:

«Я сам виноват во всем. 50 лет назад я не послушал свою мать, когда она умоляла меня не жениться на нееврейке. Я думал: что понимает эта старая женщина? Так я женился на немке. Мы любили друг друга и создали прекрасную семью, у нас было много детей и внуков. И вот, в один прекрасный день, все мое милое семейство пришло ко мне и сказало: “Отец — ты еврей. Ты не можешь считаться одним из нас. Почему бы тебе не присоединиться ко всем остальным евреям?” И они донесли на меня в гестапо. Мои родные дети! Моя жена! Я сам виноват во всем. Моя отсталая мать понимала больше, чем я».

Гитлеру было наплевать на символические ценности. Он взял озападнившегося рафинированного еврея и польского крестьянина и бросил обоих в один и тот же лагерь. И превратил их в одинаковые куски мыла.

Очищенного от всего наносного, искусственного, еврея поставили лицом к лицу со своей реальной стоимостью. Таким образом Гитлер сделал лесных овнов святыми независимо от того, кем они были ранее. Он вынудил их вновь обрести свою истинную ценность (см. вопрос 7 в приложении).

Конечно, Гитлер — это одно звено в длинной цепи антисемитизма, имеющего целью уничтожение евреев. Каждый Песах мы читаем в Агаде.

«Пойди и изучи, что хотел сделать арамеец Лаван.

Фараон приказал убить только мальчиков, но Лаван задумал уничтожить всех евреев».

Почему Агада подчеркивает: «Пойди и изучи»? До Исхода из Египта евреи были частью мира, одним из четырех элементов, созданных в самом начале (неодушевленные предметы, растительный мир, животный мир, человечество) . Во время первого Песаха мы были подняты на совершенно новый уровень сознания: Израиль. Если хочешь отметить свое настоящее рождение, если действительно хочешь узнать, кто ты — «пойди и узнай», — призывает Агада, что «Лаван задумал сотворить». Попытайтесь постигнуть суть антисемитизма. Можно ли дать разумное объяснение тому, что собирался сделать Лаван? Можно ли объяснить его ненависть? Он хотел уничтожить своих собственных внуков, ставших евреями благодаря Яакову. Что же привело его в такую ярость?

Как объясняет Маараль, когда двое представителя одного вида — две страны или два человека, например, — вступают в единоборство, то обязательно имеется причина:

— граница, территория, нефть или что-либо другое. Когда дерутся две собаки, должна иметься кость. Но когда дерутся две особи различных видов, для этого может не быть никакой другой причины, кроме того, что они разные. Если лев пожирает человека, вы не спрашиваете — почему. Лев это лев, а человек — это человек. Если человек ест цыпленка, вы не интересуетесь, в чем провинилась несчастная птица. Человек — это человек, а цыпленок — это цыпленок. Как бы вы ни старались найти причину ненависти Лавана, ваши попытки останутся бесплодными. Не было в этом никакой внутренней логики, кроме того, что Лаван почувствовал: его внуки оказались вдруг на ином уровне, чем он. Жизнь, прожитая в пренебрежении к своей истинной сущности, является трагедией, а в случае личности еврея — трагедией всемирного масштаба. Ла-ваны этого мира — гарантия, что еврей обнаружит свою подлинную сущность. Мы обязаны это сделать при жизни, выявляя свою фактическую стоимость и подкрепляя символическую. Если мы сами обнаружим нашу истинную стоимость, нашу сущность, тогда Ашему не потребуется насылать на нас сумасшедшего нееврейского «выявителя».

Больше чем в ученых, врачах, учителях, международных банкирах, политиках и пр., мир нуждается в здоровых, соблюдающих Тору, принимающих на себя ответственность за человечество, Израилях. Будет куда лучше, если евреи вместо того, чтоб растрачивать силы в бесплодных попытках достичь американской мечты, посвятят себя достижению идеалов Торы. Чем сильнее еврей осознает и оценит, что значит быть Израилем, тем лучше станет он, и тем лучше будет мир. Если Израиль перестанет существовать или задохнется в коллективной духовной коме, то образуется мировой вакуум, порождающий гитлеров, аманов и амалеков.

Мы, евреи, не можем избежать своей судьбы. Или мы сознательно боремся с трудностями и живем праведно, соответственно своему статусу Израиля, или же антисемиты, со свойственной им жестокостью, вынуждают нас к этому. Ашем устроил все таким образом для нашего блага, заставляя выполнять свое предназначение.

Ор Хадаш (Новый свет)

Тем не менее вопрос остается. В акеде Ашем послал ангела, чтобы в последний момент остановить заклание Ицхака. Но в нацистской Европе ангел с небес не воззвал, чтобы остановить бойню. Конечно, наблюдалось постоянное падение уровня духовности народа, это относится даже к религиозным оплотам, но ведь были уничтожены и многие евреи. Если они были воистину праведными, то почему их принесли в жертву?

Попытаемся ответить на этот вопрос, хотя, может быть, с нашей стороны это самонадеянно, так как страдания праведных — это извечный вопрос, и даже умы, подобные Моше и Иову (см. вопрос 7 в Приложении), бесплодно бились над ним. Вместо того, чтобы спрашивать: «Почему они были убиты?» давайте спросим: «Что было достигнуто их смертью?»

Раби Эльхонон Вассерман, благословенна память праведника, считавшийся одним из величайших учеников святого Хофеца Хаима, возглавлял ешиву в Барановичах. В 1939 году, еще до начала II мировой войны, он отправился в Америку для сбора пожертвований. Когда началась война, он решил вернуться в Европу и разделить участь своих собратьев.

Когда барановичская ешива была отправлена нацистами в ковенское гетто, он и там продолжал учить и направлять товарищей по несчастью. И настал день, когда нацисты должны были их уничтожить. Последний урок ра-би Вассермана затрагивал тему кидуш Ашем.

Он говорил своим сильным и благородным голосом:

«Должно быть, на Небесах нас считают праведными, потому что мы избраны искупить грехи всех евреев. Времени осталось мало, и вы должны осознать, что чем чище и благороднее будут наши намерения, тем больше будут наши заслуги и тем больше спасем мы наших братьев и сестер в Америке. Все наши дурные мысли теперь пигуль. (По законам Торы пигуль — нечистота, делающая недействительным жертвоприношение, которое человек возлагает на храмовый жертвенник.) Вы должны знать, что сейчас мы выполняем одну из величайших мицв — кидуш Ашем. Мы говорим в своих молитвах: В огне Ты разрушил Храм, и в огне Ты восстановишь его. Тот же огонь, который уничтожит наши тела, станет огнем, возрождающим еврейскую нацию».

Когда раби Вассерман находился в Америке, он своими глазами видел ужасное падение нравов в еврейской общине и был чрезвычайно обеспокоен ее духовным состоянием. Поэтому он и пытался довести до обреченных на смерть евреев, что их гибель послужит искуплением для евреев Америки, увеличит необходимые для духовного возрождения заслуги. Думаю, не случайно движение тшувы началось в Америке и только потом распространилось в Израиль, а оттуда по всему еврейскому миру. Чистые предсмертные помыслы праведников, таких, как раби Вассерман и его ученики, погибшие в огне Катастрофы, заложили тот прочный фундамент, на котором сегодня еврейский мир строится заново.

Только Ашем знает наверняка, почему Он не послал ангела остановить кровопролитие в Европе. Возможно, если бы евреи совершили массовую тшуву, ангел бы появился. Мы знаем только одно: всегда есть выбор. Не имеет значение кто мы: безразлично, в какой ситуации находимся, — мы всегда можем сделать такой выбор, чтобы посвятить жизнь служению Ашему как цваот. Выбор таков: катастрофа или тшува.

По мере нашего продвижения по временному отрезку, названному «Концом Дней»¹⁰⁷, который, как мы знаем, является высшей точкой истории, свет Торы начинает проникать в мир. Это тот самый первозданный свет, который Ашем сотворил в самом начале и скрыл до будущих времен.

«Ашем сказал: “Да будет свет”, и стал свет. Ашем увидел, что свет хорош. И отделил Ашем свет от тьмы» (Берешит 1:3, 4).

На это Раши, основываясь на словах наших мудрецов, дает комментарий:

Ашем видел, что нечестивцы недостойны света. Поэтому Он спрятал его для праведных в будущем мире. Однако, согласно простому смыслу, это означает: Ашем увидел, что свет хорош и поэтому не должен существовать рядом со тьмой. И Он ограничил сферу деятельности света дневным временем, а тьму — ночным.

Свет и тьма, как мы сегодня видим, не могут существовать рядом (т.е. одновременно) и все же зависят друг от друга. Даже сама эта мысль кажется нам абсурдной. Когда темно, то нет света. Если светло — исчезает тьма. Даже сумерки — это не что иное, как смесь света и тьмы. Чуточка света допускает чуточку тьмы. Но оба они (свет и тьма) не могут существовать бок о бок без того, чтобы не воздействовать друг на друга.

Однако Раши говорит нам, что Первозданный Свет, который Ашем «спрятал», нельзя вытеснить тьмой; Первозданные Свет и тьма, сотворенные Ашемом, могли существовать одновременно. Мы не можем представить себе одновременное существование света и тьмы, это просто не поддается нашему разуму. Ашем скрыл этот Первозданный Свет и сохранил его на будущее для праведников. Он заменил его светом и тьмой, обладающими такими свойствами, которые не позволяют им существовать одновременно.

Раши говорит нам, что Ашем сокрыл этот Первоначальный Свет. Где же Он его спрятал?

Свет — это метафора мудрости, знания, Торы. (Фактически материальный мир, включая и его свет, был создан после Торы. «Ашем смотрел в Тору и творил мир»¹⁰⁸.) Где же Он спрятал первозданный свет? Он спрятал его в Торе, источнике мудрости и знания Ашема.

По мере приближения эры Машиаха постепенно, издалека начинает сиять Первозданный Свет. В последние десятилетия мы наблюдаем этот новый свет. Например, тенденция к ассимиляции, начавшаяся двести лет назад, доказала: свет не может существовать перед лицом тьмы. Тора и атеизм не могут существовать вместе; одно вытесняет другое. Пятьдесят лет назад атеизм (коммунизм на Востоке и светский материализм на Западе), без сомнения, одерживал победу.

Но положение изменилось. Сейчас еврейский мир становится свидетелем движения тшувы — возвращения евреев к Торе. Это беспрецедентный возврат евреев, изолированных ранее от Торы мраком отчуждения, почувствовавших свет своего наследия в обновленных сердцах. В феномене тшувы мы ясно видим явление нового Света, побеждающего тьму. Мы зачастую видим, как в одной и той же семье одни возвращаются на пути Торы, в то время как другие впадают в противоположную крайность, вступая в смешанные браки. Это предполагает, что свет тшувы исходит из источника, скрытого внутри нас, и он не может быть вытеснен тьмой.

Парадоксально, но первым намеком на приближение нового света стала Катастрофа — темнейшая тьма.

Гитлер олицетворял тьму, не способную сосуществовать со светом. Он боролся со светом всей своей мощью. И на мгновение казалось, что он победил.

Но в последний момент, когда казалось, что Гитлеру удалось полностью затмить еврейский свет, обнаружилось, что тот по-прежнему сияет в еврейских душах. Гитлер не смог его погасить, несмотря на пятилетнее правление тьмы над миром. История о бааль тшуве Матитьяу, о девочках школы Бейт Яаков, о мальчиках, танцующих в Симхат-Тора, о женщине, которая перед смертью в газовой камере желала только одного — исполнить заповедь обрезания, и многие другие эпизоды ярко демонстрируют негасимый свет, горящий в каждой еврейской душе.

Когда светильник гаснет, но свет продолжает светить, это означает, что существует альтернативный источник света. Подобное произошло во время Катастрофы. Гитлер объял тьмой старый свет, свет продолжал сиять, доказывая существование альтернативного источника нового света. Слияние этого света во время страшных испытаний, уготованных еврейскому народу нацистами, ясно показало, что мы имеем дело с Первичным Светом, который не может вытеснить никакая тьма. То был внутренний, вечный Свет.

Итак, Катастрофа помогла современному еврею обнаружить в себе внутренний свет. Это свет эпохи Третьего Храма. О нем мы говорим в своих ежедневных молитвах:

«Новый Свет засияет на Сионе».

Представьте себе темный туннель. По мере того как человек продвигается вглубь, свет от входа становится все более тусклым. Но существует еще и свет в другом конце туннеля. Он не виден человеку до тех пор, пока он не дойдет до самого темного места туннеля, наиболее отдаленного от входа.

Это прообраз еврейской истории. Свет при входе в туннель — это свет, излучаемый Откровением на горе Синай (представленный Моше и дарованием Торы). По мере того как мы отдаляемся от этого события и входим в темноту галута (изгнания), синайский свет, постепенно слабеет. Еврейская история полна темных глав. И самой темной из них была Катастрофа. Но вот из темноты начинает пробиваться с другого конца туннеля (представленный раби Акивой и получением Торы). Новый свет не сразу засияет в полную силу; медленно, но неуклонно он будет разгораться все ярче и ярче.

Катастрофа тесно связана с эпохой Третьего Храма, с Первозданным Светом, который Ашем сокрыл для праведников в будущем. Мы можем с уверенностью сказать, что этот свет уже начинает проникать в наш мир, потому что великий опыт пережитой тьмы доказывает, что он никогда не может быть уничтожен. Это доказал геноцид. Из этой жуткой тьмы льется глубинный, сущностный свет еврея — Израиль в нем выходит из сокрытия. Эта тема раскрывается в драматической истории еврея, жившего в довоенной Польше и принявшего христианство. Крестившись, он поднимался все выше и выше по общественной лестнице и, наконец, стал мэром своего города. Как было свойственно подобным людям, он без всякого сострадания издавал декреты против своих собратьев, став одним из самых ярых антисемитов.

Пришла война. Нацисты оккупировали город и депортировали всех евреев. Но до гестапо дошли слухи, что мэр города — крещеный еврей. Его вызвали и потребовали объяснений. Мэр легко мог отказаться от своего еврейства: в конце концов, он считал себя христианином. Но он не ответил ни да, ни нет.

Расспросы становились все настойчивее и в результате приняли форму допроса. Тогда он вообще отказался говорить. Решив проверить его лояльность, гестаповцы привели мэра в синагогу, дали ему в руки свитки Торы и велели бросить их на пол и растоптать. «Если сделаешь это, — сказали гестаповцы, — то докажешь нам, что ты не еврей».

Но когда в его руках оказалась Тора, он радостно воскликнул: «Спасибо, немцы! Вы вернули мне мою веру. Я отбросил ее за ненадобностью, но теперь она снова со мной». С этими словами он пошел на смерть.

Этот еврей был самым настоящим предателем: он преследовал своих собратьев. Как же ему удалось встретить смерть с еврейским благородством? Дело в том, что сущность еврея нельзя уничтожить. Когда немцы велели ему вырвать сердцевину его еврейской души, она вырвалась наружу. Ночь достигла самой темной точки, остался только ор хадаш — новый свет. Вот так нацисты превратили тех евреев, что были, казалось, полностью потеряны (для своего народа и для самих себя) в настоящих святых.

В сегодняшнем мире, мире после Катастрофы, все еще существует альтернативный путь и манит пойти по нему. Еврей, подобный лесному овну, может вновь открыть для себя, что значит быть одним из цваот Ашема. Сможем ли мы переделать себя из овнов, предназначенных на заклание, в пламенных носителей миссии Израиля? Сегодня это один из самых важных вопросов для евреев. Само выживание нашего поколения зависит от ответа на него. Мы постараемся дать ответ в следующей главе.

С разрешения издательства «Швут Ами»