Тьма перед рассветом 5. Катастрофа

Глава 5. Катастрофа

Теперь, когда у нас есть основа для понимания смысла и назначения страданий, я хочу предложить вам несколько историй, объяснив, как они вписываются в эту основу.

Первую историю я услышал от своего наставника раби Михаэля Дова Вейсманделя, благословенна память праведника.

Уничтожение нацистами еврейской общины в Европе началось с депортации. Вооруженные солдаты посреди ночи выгоняли беззащитных людей из домов и собирали на городской площади. Оттуда фашисты отправляли их на железнодорожные станции и втискивали по 80-90 человек в вагоны, предназначенные для перевозки скота, где более или менее нормально могли ехать не более 20-30 человек. Затем солдаты запирали двери вагонов и оставляли там людей без пищи и воды, хотя зачастую, особенно в конце войны, отправка эшелонов в лагеря смерти задерживались на несколько дней.

Случай, о котором я хочу вам рассказать, произошел в словацком городе Нитра, родном городе раби Вейсманделя. Ранним утром немцы выгнали евреев из их домов и впихнули в набитые битком вагоны, так, что не было возможности даже сесть. Так они в течение целого дня стояли в раскаленных немилосердным солнцем вагонах. Дети умоляли дать им воды, но у взрослых не было ни еды, ни питья. Вот в таких ситуациях проявляется истинный характер народа Израиля.

Один простой фермер, занимавшийся разведением цыплят, невыносимо страдавший, как все остальные, и не имевший возможности помочь своей семье, выглянув из крохотного вагонного оконца, увидел еврея, идущего по улице (немцы оставляли на свободе некоторых еврейских ремесленников до тех пор, пока нуждались в их работе), и крикнул ему: «Янкель, окажи услугу, сходи ко мне домой и покорми цыплят. Помни, Тора запрещает причинять страдания животным».

Этот человек, на глазах которого умирали его дети, мог считать себя свободным от всех требований гуманизма. Он не был обязан беспокоиться о своих цыплятах. Он мог обратить взор к небесам и сказать: «Господин Вселенной, где Твое обязательство не мучить животных? Если мы недостаточно хороши как евреи, позаботься о нас, хотя бы как о животных. А если я недостоин милосердия даже как животное, почему мои дети должны так страдать? Они просят воды и пищи, а я не могу им помочь».

Должен ли был этот еврей в таких условиях беспокоиться о страданиях бессловесных существ? Конечно, нет. И все же его преданность Торе Ашема, даже в таких нечеловеческих условиях, была неизменной. Несмотря на все ужасы, он говорил: «Ашем, я не позволю Тебе отнять у меня Тору. Даже теперь я буду бороться с тобой за обладание ею».

Немало подобных случаев происходило не только с простыми евреями, но и с великими раби, известными еврейскими лидерами. Но раби Вейсмандель любил рассказывать именно эту историю, так как она показывает, что поступки даже самого обыкновенного еврея могут подтвердить справедливость слов: «Кто может сравниться с Твоим народом Израилем?».

Другая история — о молодой еврейской матери, которую только что привезли в концентрационный лагерь. Зная, что вскоре ее разлучат с новорожденным ребенком, она кричала: «Я не отдам моего малыша, пока мне не дадут нож!»

Друзья пытались ее успокоить, но в самый разгар суматохи подошел немецкий офицер. Узнав, из-за чего шум, он с типичным немецким садизмом достал нож и «великодушно» протянул его женщине. Она положила младенца, взяла нож и выполнила брит милу, обрезание младенца. Когда женщина завершила обряд, ее лицо осветилось радостью. Она отдала нож и ребенка немцу и сказала: «Ашем дал мне здорового ребенка. Я возвращаю Ему еврейского младенца».

В таких обстоятельствах женщина вовсе не обязана делать брит милу. Но это было ее главным желанием. То был поступок невесты. «Ашем, мы любим Тебя, — как бы говорила она, — мы любим Твою Тору — кольцо, означающее наше с тобой обручение. Как Ты, невзирая ни на что, принял нас в Египте, так и мы при любых обстоятельствах принимаем Тебя, и не имеет значения, что Ты скрываешь от нас Свое присутствие». Еще более убедительным доказательством верности народа Израиля своему религиозному наследию и своему Б-гу служат истории о еврейских детях. Вот некоторые из них.

В месяц нисан 5704 (1944 г.) в концентрационный лагерь, где находилось около 200 еврейских мальчиков, депортированных из Венгрии, пришел врач. Он сказал: «Вы знаете, что немцы каждый день убивают евреев. Сначала они заставляют их работать до полного изнеможения, а затем отправляют в газовые камеры».

«Но, — продолжал врач, — христианская церковь хочет спасти евреев. Она гарантирует безопасность каждого пожелавшего принять крещение».

Ни один из мальчиков не прореагировал, тогда врач продолжил: «Вы же погибнете здесь! Даю вам три дня на размышление. Каждый, кто пожелает креститься, получит защиту церкви».

Как только врач вышел из комнаты, мальчики взорвались: «Раша» Негодяй! — говорили они с отвращением. — Добрые христиане толкуют о любви и убежище, но они не примут тебя до тех пор, пока не станешь одним из них. Через три дня врач вернулся, но ни один из мальчиков не принял его предложения.

Еще одна хорошо известная история о верности еврейских детей традициям иудаизма. Знаменитая школа Бейт Яаков в Кракове, основанная Сарой Шнирер, привлекала девушек со всей Европы. Так как большинство учениц были приезжие, они не смогли вернуться домой с началом войны. Проходили день за днем, неделя за неделей, а они оставались в школе.

Учителя старались вселить в них мужество и осторожно готовили к самому худшему: как умереть, освящая Имя Всевышнего, если это потребуется. На двенадцатый день месяца ава (приблизительно в августе) 5702 (1942) г. директриса школы собрала своих учениц.

«Дорогие дочери, — начала она, — каждый день мы просим Ашема о милости. Но если Он подвергает нас испытаниям, мы должны просить Его дать нам мужество и силы. Мы живем в очень трудное время и должны помнить слова Моше: “[Ашем] — твердыня. Все Его действия чисты. Он праведен и абсолютно справедлив” . Может настать время, когда вы будете призваны на деле доказать, насколько еврейские дети верны Ашему и как они могут выдержать любое испытание».

Через несколько дней гестаповские агенты пришли в дортуар школы Бейт Яаков. Они приказали девушкам сходить в общественную купальню, а потом надеть лучшие платья. Затем сказали директрисе: «Завтра 93 гестаповца придут сюда и каждый выберет себе девушку. Пусть они не боятся — солдаты их не обидят. Мы только хотим немного развлечься».

Услышав это, директриса поняла, что час испытания настал. Она позволила девушкам выкупаться и одеться в лучшие платья, потом собрала их и сказала: «Дорогие дети, знаю, что если придется, все вы готовы отдать жизнь за Ашема и стойко вынести все предназначенные вам пытки. Но эти чудовища имеют еще более дьявольские намерения: им недостаточно истребить нас физически, сначала они хотят уничтожить наши души».

Девушки оцепенели от страха. Понимая их состояние, директриса сказала: «Я была готова к этому, — она сделала паузу и затем продолжила, — у меня есть для вас таблетки с ядом. Если кто-то из немцев попытается до вас дотронуться, примите таблетку. Ни за что не позволяйте им запятнать вашу душу».

Постепенно девушки пришли в себя и почувствовали, как их наполняет внутренняя сила. Их лица излучали уверенность и спокойствие.

На следующий день, как только появились гестаповцы, девушки собрались в актовом зале и, прочитав молитву, сказали: «Мы готовы выполнить заповедь: умереть ради освящения Его Имени». Затем каждая из них приняла яд. «Давайте все вместе, в последний раз произнесем слова, которые евреи говорят перед смертью — Шма, Исраэль…» — сказала директриса.

И они вслух читали Шма до тех пор, пока все не покинули этот мир.

Смысл: духовное сопротивление

Катастрофа — это трагедия, которую невозможно выразить словами. Но она станет бессмысленной трагедией, если мы не усвоим ее главный урок — самым благородным видом сопротивления евреев Катастрофе было духовное сопротивление. И его евреи демонстрировали неоднократно.

К сожалению, этот факт почти не упоминается светскими историками или дилетантами, которые освещают Катастрофу в популярной литературе. Действительно, среднему человеку более понятны восстания в Варшавском гетто еврейских партизан, но вооруженная борьба была только одной из реакций евреев на Катастрофу, причем не самой распространенной и значимой. Главным и наиболее благородным видом сопротивления евреев во время Катастрофы было духовное сопротивление. Евреи не позволили нацистам отнять свою индивидуальность, а уничтожения еврейской личности как раз и добивались нацисты. Им было недостаточно уничтожить евреев физически, им была нужна и их душа.

Во время праздника Симхат-Тора нацисты взяли из бараков большую группу еврейских мальчиков не старше 15—16 лет, чтобы отправить в газовые камеры. Один из них сказал: «Сегодня Симхат-Тора — день, когда мы должны радоваться с Торой. Давайте последний раз будем танцевать с Торой».

«Но у нас нет свитков Торы», — возразили остальные. «Зато с нами Ашем», — ответил он. И они стали петь и танцевать так, как не веселились никогда раньше. Нацисты были потрясены. «Чему вы радуетесь?» — спросили они детей.

«Сегодня Симхат-Тора, и мы радуемся вместе с Ашемом. Он дал нам Тору, сделал евреями. Он дал нам вечную жизнь».

«Разве вы не знаете, что вас ждет?» — спросили нацисты.

«Знаем, но не собираемся сейчас умереть. Вы только перемещаете нас из материального мира в духовный. Мы встретимся там с нашими родителями, которых вы убили вчера; вы не можете по-настоящему убить нас». Нацисты были в такой ярости, что отослали детей назад в бараки.

Если бы нацисты хотели просто истребить евреев, им было бы безразлично, что дети будут делать перед смертью. Но Гитлер и его прихвостни не могли удовлетвориться простым убийством евреев, им нужно было сломить еврейский дух, потому что именно он противостоял нацизму.

Чем же был еврей в глазах нациста? Для того чтобы ответить на этот вопрос, мы должны знать, что Катастрофа разыгрывалась по сценарию, повторявшемуся в истории неоднократно, сценарию борьбы между Яаковом и Эсавом. В терминологии Торы Яаков — чистый духовный идеал, искра вечности. Его брат-близнец Эсав олицетворяет материализм в его предельном выражении⁷⁶ .

Эсав был рожден с сильной материалистической натурой, но, имея свободную волю, мог сравняться с Яаковом, благодаря чему осуществился бы союз духовного и материального, который дал бы Эсаву долю вечности. Но вместо того чтобы присоединиться к Яакову, Эсав упорствовал в погоне за материальным и усугублял свою ненависть к Яакову и ко всему, что тот олицетворял.

Отказ Эсава следовать идеалам своего брата и является корнем антисемитизма. Ашем предоставил всему человечеству возможность достичь бессмертия. Но только наши прародители следовали по пути праведности и заслужили право называться «Израилем», обеспечив этим подлинное бессмертие себе и своим потомкам⁷⁸. Никто не мог ощутить потерю утраченной возможности сильнее, чем Эсав, потомок Авраама и Ицхака.

Вместо того чтобы изменить свою жизнь, он продолжал потворствовать своим прихотям и убедил остальных людей, которые при других обстоятельствах последовали бы за братом, разделить его ненависть к Яакову.

В этом отношении величайшим «достижением» Эсава стал его внук Амалек, чья ненависть была такой фанатичной, что его потомки не останавливались ни перед чем в тщетной попытке погубить детей Израиля (Яакова) в пустыне после того, как те чудесным образом были выведены из Египта. Ничего не добившись сам, он передал свою ядовитую злобу, свою безосновательную ненависть другим. Этот яд и сегодня циркулирует в венах общества.

Гитлер был современным Амалеком. Его фанатичная ненависть основывалась на страстном желании обладать властью. Это желание так глубоко укоренилось, что ему было недостаточно просто кратковременной власти. Он жаждал бессмертия, максимального обладания.

В сущности, Гитлер (современный Амалек) завидовал еврейскому (Яакова) сиянию бессмертия⁷⁹ . Преследуемый, гонимый, вечно странствующий еврей, бросая вызов всем законам истории, имел право на вечность только по причине своего существования, что вызывало зависть .Гитлера и представляло угрозу его собственным амбициям. Поэтому Гитлер и желал «нового порядка»: он (Эсав-Амалек) хотел низвергнуть «старый порядок», при котором Яаков занимал главенствующее положение.

Сознавал ли Гитлер, какую роль он играет в бесконечной саге о борьбе Яакова с Эсавом (Амалеком)? Его рукописи показывают, что он прекрасно отдавал себе отчет в своих действиях. Обвиняя евреев во всех бедствиях, обрушившихся на общество, Гитлер показал, насколько он был уверен в том, что евреи несут ответственность за тот мир, в котором находился и он сам. В своем извращенном мозгу он представлял Третий рейх как цивилизацию, которая займет место цивилизации, созданной евреями.

Эсав и все его последователи олицетворяют склонность к материализму, выражающуюся в независимости от духовной и моральной ответственности. Гитлер понимал: иудаизм — это фундамент современного сознания. Из его записей явствует, что им владела навязчивая идея отрицания иудаизма; таким образом он пытался освободить от еврейской совести весь мир. Потому-то Гитлер всегда и везде старался не только уничтожить евреев физически, но и подавить, унизить их, сознавая, что они являются тавной помехой для установления его бессмертного Третьего рейха.

В какой-то степени он был прав в своей оценке евреев — ведь Тора учит нас, что евреи будут тем народом, которому предназначено построить вечный Третий Храм.

Когда ребятишки в концлагере танцевали в праздник Симхат-Тора, потому что они были евреями, нацисты увидели, как пошатнулся их тысячелетний рейх, почувствовали, что их вера поколебалась. Поведение детей было несомненным доказательством того, что евреи, несмотря на заточение, унижение, отчаянное, безнадежное положение, уверены в своем бессмертии; и эта вера разбила вдребезги надежды нацистов на их собственное бессмертие. Так, разными способами оказывая духовное сопротивление, евреи разрушали Третий рейх задолго до того, как это сделали союзники.

На первый взгляд кажется, что Гитлер более преуспел, чем Амалек. Но в действительности его крах стал еще одним свидетельством существования вечного народа, идущего по этой временной земле.

Поведение простых и ученых евреев, мужчин и женщин, подростков и детей на каждом отрезке жизненного пути продемонстрировало их абсолютную верность Торе.

Все сказанное является декларацией, утверждающей:

«Мы не ограничены пределами этого временного мира. И докажем это, жертвуя всем во имя того, чтобы в вечном мире стать Твоим партнером, Ашем».

Рассматривать еврейское страдание, не принимая во внимание все то, за что боролся еврейский народ более трех тысячелетий, — духовное преступление и величайшая несправедливость по отношению к погибшим во время Катастрофы. Еврейская история, и в особенности история еврейского страдания — это испытания преданности евреев вечным ценностям Торы. Катастрофа — самое недавнее и во многих отношениях наиболее трудное из них, занимает свое место в этом же ряду. Герои приведенных историй, несмотря на полную безнадежность своего положения, не забыли о том, что миссией евреев в этом мире является служение Ашему с абсолютной преданностью. Нацист? Он — требуха в котле истории. В тот момент он обладал властью, но эта власть преходяща. Зато вечна преданность Ашему и Торе, которую каждый еврей показал перед лицом этого зла.

Катастрофа, как и вся история еврейского страдания и как любой эпизод личного страдания, должен рассматриваться через призму Торы. В этом начало процесса искупления.

Еще несколько историй о величии еврейского духа

В последней главе мы подробно рассмотрели мидраш, повествующий о том, как Моше боролся с Ашемом за то, чтобы удержать Скрижали. Теперь мы знаем, что этот мидраш символизирует тот факт, что ни одна сила в мире (даже Сам Ашем!) не может отнять Тору у еврея против его воли. Как нам убедиться в том, что еврей способен пересилить Ашема, как это сделал Моше? Это подтверждает история Катастрофы.

В одном из гетто оккупированной нацистами Европы группой юношей была создана подпольная ешива, основателем которой был молодой человек по имени Матитьяу. Родившись в Венеции, в семье ассимилированных евреев, он был глубоко предан Торе и в 15 лет, несмотря на сильное противодействие отца, вернулся к соблюдению заповедей. В конце концов он покинул родной дом и отправился в Польшу, где поступил в ешиву и вскоре стал подающим надежды знатоком Торы.

К тому времени, как немцы оккупировали Польшу, Матитьяу сделался лидером группы молодых людей, искренне преданных идеалам Торы. Вскоре нацисты издали указ, обязующий всех еврейских мужчин сбрить бороды и пейсы; евреев заставляли работать в Шабат, в противном случае им не выдавали продовольственные карточки. Матитьяу сказал членам своей группы, что эти указы являются гзерат ашмад, — попыткой заставить евреев отказаться от своей религии.

«Будьте уверены, — сказал он, — нацисты хотят в конечном итоге уничтожить евреев, но прежде им нужны наши души. Мы не уступим их требованиям и уйдем в подполье. Мы сохраним бороды и пейсы, будем соблюдать Шабат и учить Тору, пока не умрем. До конца наших дней мы полностью посвятим себя служению Ашему».

Молодые люди стали скрываться. Община по мере возможности помогала им продовольствием, считая этих юношей своей гордостью. Подпольные группы в других гетто равнялись на них, и, когда приходил час смерти, евреи шли ей навстречу со священными книгами в руках и со Шма Исраэль на устах.

Сохранился дневник чудом уцелевшего молодого еврея из группы Матитьяу.

Он пишет, что один остался в живых в своем бункере. Ослабевший от голода, испытывая ужасные мучения, он понимает, что через несколько часов пламя, бушующее вокруг, оборвет его жизнь. Юноша знает, что по еврейским законам ему позволено броситься в огонь. Но, несмотря на это, он ведет спор с самим собой: прыгнуть ли ему в огонь и тем самым прекратить последние мучения или же погибнуть медленной смертью. Перед лицом неминуемой гибели он вспоминает о тяжелом положении евреев во времена испанской инквизиции.

Мараны были испанскими евреями, под угрозой смерти принявшими христианство, но тайно соблюдавшими еврейские законы и обычаи, хотя в случае разоблачения их ждала смерть на костре. И вот одна очень богатая семья маранов оказалась в опасности: власти узнали об их тайной приверженности Торе. Один из друзей предупредил их о грозящей беде, и семье удалось бежать, как говорится, в чем были.

Долгие недели несчастные скитались в поисках пристанища, пока в конце концов не оказались в лагере беженцев в Марокко. Жизнь в лагере была ужасающей и, конечно, не шла ни в какое сравнение с их прежней жизнью, но зато здесь они были среди своих.

Вскоре на лагерь обрушился мор. Люди умирали один за другим. В семье маранов, о которой идет речь, смерть не пощадила ни одного ребенка. Родители пытались оставаться мужественными и не роптали на свою судьбу.

Но после смерти жены муж поднял глаза к небесам и ,сказал:

Ашем, я знаю, Ты послал это испытание, чтобы проверить, не утрачу ли я веру и любовь к Тебе. Что у Тебя еще есть в запасе, чтобы сломить меня? Когда нас заставили принять христианство, мы продолжали втайне оставаться преданными Твоей Торе, жили в постоянном страхе разоблачения, но соблюдали все заповеди. Затем у нас был выбор — принять смерть или бежать, чтобы сохранить жизнь. Мы бежали, бросив все имущество, и стали нищими. Затем Ты забрал наше дитя. Мы не жаловались. Ты отнял у нас еще одного ребенка. Но мы оставались верны Тебе. В конце концов умерли все наши дети. А теперь я лишился и жены.

Мне кажется, у меня остались лишь две вещи. Одна из них — моя жизнь, другая — моя вера в Тебя. Если Тебе нужна моя жизнь — бери, ведь она и так Твоя. Но если ты хочешь отнять у меня мою веру в Тебя и любовь к тебе, то даже Ты, Всемогущий Б-г, не можешь сделать этого. Они принадлежат мне, мне одному.

И вот в пылающем еврейском гетто обреченный на смерть, измученный еврей вспоминает историю этой семьи и пишет в дневнике: «Моменты такой “конфронтации” с Ашемом — самое ценное из того, что может принадлежать человеку; они дают ему возможность доказать свою совершенную любовь и преданность Ашему». И он отбрасывает мысль о возможности приблизить свою смерть. Он обращается к Всевышнему: «В эти мгновения, когда нет надежды на спасение, когда жизнь потеряла всякий смысл, я понимаю: Ты проверяешь, насколько мы любим тебя, желаем Твою Тору и Заповеди, верим ли мы в Тебя? Ты боролся с нами. Ты боролся со мной, но не сломил меня. Скоро я умру мучительной, медленной смертью, но не стану торопить свой конец. Назначение этих последних часов, дарованных мне, — доказать Тебе, что даже превратившись в ад, земная жизнь остается самым ценным нашим достоянием, ибо, живые, мы можем сказать: Ты не заставишь нас не любить Тебя. Можешь взять нашу жизнь, но не наше стремление к Тебе. Пошли нам любые испытания — я обещаю, что буду бороться с Тобой до последнего дыхания».

Иногда мы думаем, что Ашем борется с нами. Мы хотим быть настоящими евреями: служим Ему, соблюдаем Его Тору, но обстоятельства, как нам кажется, оборачиваются против нас. Ни в коем случае нельзя отчаиваться. Ашем может испытывать любого, но делает это, чтобы заставить нас понять: ни одна сила не может помешать любить Его.

Каждый шахматист пытается скрыть от партнера свою стратегию. Жизнь подобна шахматному поединку, где Ашем делает Свой ход и ждет нашего. Наша задача — понять, почему Он делает такой ход, и ответить на него.

Когда играют в шахматы, естественно, каждый стремится выиграть. Но когда отец играет с сыном, и сын, превосходя в мастерстве отца, выигрывает у него, то отец этому только рад. Поэтому, когда мы побеждаем Ашема, Он радуется нашей победе больше, чем Своей.

Возьмем, к примеру, толкование загадочного высказывания Ашема, приведенного в Гемаре. «Мои дети победили Меня»⁸⁰. Мудрецы раби Иеошуа и раби Элиэзер спорили по некоему вопросу, и последний, чтобы подтвердить правильность своего суждения, решил обратиться за поддержкой к чудесным знамениям и сказал: «Пусть раздастся Голос с небес, подтверждающий мою правоту». И тут же мудрецы услышали голос, подтвердивший сказанное. Но в ответ раби Иеошуа процитировал Тору: «Она (Тора) не на небесах» . И тогда Ашем сказал: «Мои дети победили Меня». Другими словами, правота ответа настолько очевидна, что даже небесный Голос можно не принимать во внимание.

Конечно, человек не может «перехитрить» Ашема. Но когда Ашем действительно хочет проиграть, тогда другое дело. Вот так следует понимать и реакцию евреев на Катастрофу.

Когда наступал Песах, многие евреи даже в самых ужасных условиях концентрационных лагерей пытались любым способом достать мацу. Когда это им не удавалось, сердца умирающих, голодных евреев страдали больше, чем тела. Когда еврею грозит смерть, ему позволяется, даже вменяется в обязанность есть все что угодно, лишь бы выжить, даже если это будет хамец, который при других обстоятельствах строго запрещается есть в Песах.

В одном из лагерей группа евреев поступила так. Они решили справить пасхальный седер, используя хлеб. Собравшись тайно, они прочитали по памяти Агаду, вспоминая историю Исхода евреев из Египта. Когда пришло время съесть мацу, они взяли хлеб и произнесли импровизированную молитву: Господин Вселенной, Ты хорошо знаешь, насколько сильно наше желание исполнить то, что надлежит сегодня, — съесть мацу. Но Ты не дал нам такой возможности. И Ты не только не позволил нам исполнить заповедь, обязывающую в Песах съесть мацу, но даже принуждаешь нас есть хамец. Иначе мы погибнем. Поэтому хотя мы не можем выполнить эту мицву, мы исполним более важную заповедь — сохранить жизнь. И мы произносим благословение: амоци лехем мин аарец — «Выводящий хлеб из земли».

Они закрыли глаза и съели хамец так, как будто выполняли драгоценнейшую заповедь. Можно представить себе, с какой гордостью в этот момент Ашем смотрел на них с небес и говорил: «Мои дети победили Меня. Я отнял у них возможность выполнить заповедь есть мацу. Но они заменили ее еще более важной заповедью — сохранить жизнь. Они “перехитрили” Меня».

Мы никогда не должны позволять себе считать положение безнадежным. Мы должны в любых условиях в самые невыносимые, мучительные мгновения жизни доказывать Ашему: «Я люблю Тебя». Подобно Моше, который вырвал у Ашема Скрижали, мы можем бороться с Ним и победить.

Если мы смогли использовать свою свободу выбора для разрушения, пойти против воли Ашема в Эденском саду, отлить золотого тельца, убить Зехарию бен Иеояду, то, конечно, у нас есть возможность вернуться к Ашему, несмотря на все препятствия. Главное, что Он Сам хочет нашей победы.

И в Аушвице еврей мог открыть Ашема; он мог — и многим это удалось — восстановить свои особые отношения с Ним. Со всеми своими сомнениями и горечью, накопившейся за долгие годы, человек мог заново обрести любовь к Всевышнему и провозгласить о ней. Я могу засвидетельствовать это.

Не так давно молодая женщина, корреспондент европейского агентства новостей, путешествуя по Америке, пришла на одну из моих лекций. После лекции мы разговорились. Я узнал, что она происходит из ассимилированной семьи. Ее отец пережил Катастрофу. До войны он соблюдал Тору, но затем, разгневавшись на Ашема, стал воинствующим атеистом.

Чтобы сократить рассказ, скажу только, что эта женщина в Америке стала полностью выполнять все предписания Торы, чем буквально вывела отца из себя. Он говорил ей: «Я вычеркнул религию из своей жизни, а ты к ней возвращаешься. Ты понимаешь, что ты делаешь? Ты сошла с ума!»

Я захотел познакомиться с ее отцом, но она отказалась:

«Он слишком ожесточен, лучше этого не делать. Он все равно не станет Вас слушать».

В конце концов она решила уехать в Израиль. Чуть позже я приехал туда с лекциями, одну из которых читал в Тверии. Моя знакомая в это время находилась там же;

отец приехал навестить ее и остановился в местном отеле. Увидев афишу с моим именем, женщина пришла повидаться со мной.

Я предложил ей: «Раз ваш отец все равно здесь, почему бы не привести его на лекцию?»

— Нет, — отвечала женщина, — он ужасно сердит на вас.

— Все равно, — сказал я, — попробуйте. Ведь Вы ничего не теряете?

— Хорошо, — согласилась она. — Я попытаюсь.

Когда я начал лекцию, я не знал, находятся ли они в зале. Говорил я о том, что основным назначением еврейского народа в этом мире является посвящение себя Ашему⁸² . Я упоминал о различных формах такого посвящения. Одна из них — готовность умереть ради Ашема, а другая, и она во многом труднее, готовность жить ради Ашема.

В качестве иллюстрации я рассказал о евреях в Треблинке. Это был один из самых жестоких лагерей смерти: менее чем за год там было уничтожено 800.000 евреев. И немцам было недостаточно уничтожить евреев физически — они хотели опорочить евреев, запятнать их души.

Занавеси, традиционно висящие перед ковчегом, где хранятся свитки Торы, висели перед входом в газовые камеры. На них была надпись: «Это врата к Ашему. Праведные войдут в них» (Теилим 118:20).

Цель нацистов заключалась в том, чтобы заставить еврея в последние мгновения своей жизни проклясть Ашема. Но получилось наоборот. Когда ассимилированные евреи видели этот занавес, многие из них духовно пробуждались. Они даже пели и танцевали, входя в газовые камеры! Они осознали, что, поистине, эти врата вели их к Ашему.

«Это то, что называется кидуш Ашем через смерть. Но есть другая форма посвящения себя Ашему, — говорил я аудитории — она во много раз труднее: это кидуш Ашем жизнью, это кидуш Ашем теми, кто уцелел и нашел в себе силы жить дальше. Они видели разрушение, но, несмотря на это, принялись восстанавливать свои семьи, свои общины, строили новые синагоги и вешали новые занавеси, на которых писали: “Это врата к Ашему. Праведные войдут в них”. Их кидуш Ашем это, пожалуй, нисколько не меньшее освящение Б-жественного Имени».

Я закончил свою лекцию словами: «Все мы, собравшиеся в этом зале, пережили Катастрофу. И физическую, к счастью ушедшую в прошлое, и духовную, свирепствующую вокруг нас до сих пор. Каждого живущего сегодня еврея можно назвать пережившим Катастрофу».

После лекции женщина подошла ко мне и сказала:

«Знаете, мой отец был сегодня здесь».

— Почему бы нам не встретиться? — спросил я.

Она исчезла в толпе и вскоре вернулась вместе с ним. Он стоял, низко опустив голову, и я не знал, то ли он собирается накричать на меня, то ли расплакаться. В конце концов он сказал прерывающимся голосом: «Раби, я хочу, чтоб Вы знали: я был в Треблинке. Я видел те самые занавеси, о которых Вы говорили сегодня». Он помолчал несколько мгновений, а потом добавил все тем же прерывающимся от охвативших его чувств голосом: «Я выжил благодаря чуду. И вот поэтому был охвачен гневом. Я рассердился на Ашема за то, что Он спас меня, и миллион раз спрашивал себя: Для чего я выжил? Почему я должен был пройти через ад, а потом жить с этим? Неужели Ашем настолько жесток, что не позволил мне умереть вместе с моей семьей и друзьями? Разве это не было достаточной пыткой? Неужели Он хочет мучить меня дальше, заставляя жить со смертью в душе?» «С этой болью я жил, — сказал он, — поэтому я и стал атеистом. Все эти годы я не мог найти ответа на вопрос: почему я уцелел? Почему после всего, что случилось со мной, я выжил? Разве справедливо причинять мне такую боль?»

Я спросил его: «Получили ли вы сегодня ответ на свой вопрос?» Он кивнул. Слезы душили его, говорить он не мог. Я воспользовался паузой и сказал: «Вы думали, что сможете бороться с Ашемом, создав нерелигиозную семью, но дочь нашла пути к своим предкам. Она из тех, кто создает новые занавеси и пишет на них: Это врата к Ашему».

Я посмотрел на него и добавил: «Когда Вы видите ее, живущую осмысленной, полноценной еврейской жизнью, подобной той, которой жил Ваш отец, неужели Вам не становится ясно, что уцелеть действительно стоило? Жизнь Вам сохранена не в наказание, а как награда для того, чтобы Ваши глаза могли увидеть это».

Он больше не мог сдерживаться и разрыдался. Мы договорились встретиться с ним попозже и проговорили два часа. Впоследствии его мировоззрение и жизненные позиции полностью изменились. Он признал правоту своей дочери и был горд тем, что она нашла свой путь к Торе. Многие и многие из нас носят в себе столько боли! Но никто не лишен права выбора, когда дело касается выполнения той цели, для которой все мы были созданы: во имя жизни держаться за Тору, обручальное кольцо, символ соединения Ашема и Израиля. Еврей, переживший Катастрофу, и лишенный моральных устоев еврей, погибающий в Катастрофе современного общества, — оба они в равной степени могут обнаружить Б-га Израиля и потребовать обратно Свою Тору. Миссия еврея — признать Ашема и любить Его — никогда не потеряет своего значения⁸³ .

Приятное благоухание

Готовность еврейского народа пожертвовать всем на свете для исполнения миссии, назначенной ему Ашемом, является его главной чертой. Таким был Авраам. В молодости он вдребезги разбил идолов, принадлежащих его отцу, был заточен в тюрьму, а затем брошен огненную печь за свои убеждения, за то, что утверждал, что существует только один Б-г, сотворивший этот мир с определенной целью. Проходя испытание за испытанием, он вновь и вновь подтверждал свою преданность Ашему.

Благодаря Аврааму, самопожертвование сделалось характерной чертой еврея. Можно даже сказать, что оно предшествовало физическому рождению еврейского народа.

В мире, отличающимся от того, что образовался после Катастрофы, в том мире, каким он был в самые ранние времена своего существования, человек по имени Ноах вышел из ковчега. Когда он увидел новый мир, его охватило сильнейшее желание выразить всю мучительную тоску своей души. Он воздвиг алтарь и принес жертву Ашему.

Тора говорит об этом так:

«И Ашем обонял приятное благоухание. Тогда Ашем сказал Себе: Больше Я не буду разрушать землю из-за человека, потому что наклонность человеческого сердца есть зло от юности его…» (Берешит 8:20,21).

Что означают эти слова? Мог ли Ашем быть ублаготворен сожжением на жертвеннике животных? Конечно, нет. Он был доволен тем намерением Ноаха, с которым тот совершил жертвоприношение. Какое намерение «обонял» Ашем в действиях Ноаха? Для того, чтобы лучше понять этот отрывок, нам следует обратиться к словам мудрецов из Мидраша. Они писали :

«Приятное благоухание, которое обонял Ашем, было благоухание его (Ноаха) потомка Авраама, который пожелает быть брошенным в огненную печь во имя Ашема».

Десять раз подвергался испытаниям Авраам. Когда он отказался отречься от своей веры в Ашема, его бросили в огненную печь (откуда Ашем спас его чудесным образом). Эта готовность принести в жертву свою жизнь и есть «благоухание», которое «обонял» Ашем в жертвоприношении Ноаха.

Мидраш продолжает свое повествование и рассказывает о том, что то приятное благоухание содержит намек и на другие будущие самопожертвования. Он упоминает также Хананью, Мишаэля и Азарию — трех еврейских юношей, которые были брошены царем Нэвухаднэцаром⁸⁵ в горящую печь. Подобно Аврааму они были готовы скорее умереть, чем подчиниться приказу нечестивого правителя и поклониться идолу. И так же как Авраама, Ашем спас их чудесным образом, позволив выйти из огня невредимыми.

В конце повествования Мидраш добавляет, что в тот момент, когда Ноах совершал свое жертвоприношение, чувствовалось приятное благоухание еще одного будущего акта еврейского самопожертвования: поколения Тотального Разрушения (шмад).

Слово шмад означает разрушение через преследование, гонения, и его легко перевести как «геноцид» или «катастрофа». Один из толкователей Мидраша¹⁶ представляет самопожертвование поколения Тотального Разрушения следующим образом:

«Хотя Авраам, так же как Хананья, Мишаэль и Азария, был чудесным образом спасен из пламени, поколению Тотального Разрушения не удастся спастись. Оно отдаст свои жизни ради освящения Имени Ашема, и их тела сгорят в печах».

Безусловно, этот Мидраш чрезвычайно созвучен судьбе поколения, погибшего в печах нацистских лагерей. Эти слова подтверждаются удивительным открытием, которое стало возможным благодаря внедрению компьютерной технологии.

Скрытые коды

Развивая главную идею, содержащуюся в открытии кодов Торы⁸⁷ раби Вейсманделем, компьютеру дали задание отыскать в книге Берешит место, где ивритский эквивалент слова «Гитлер» содержится при наименьшем шаге кода. («Наименьший шаг» означает, что если слово, состоящее из пяти букв, находится не менее, чем в двух местах, компьютер определит то место, где расстояние между нужными буквами будет наименьшим.)

Компьютер произвел поиск и обнаружил в Торе зашифрованное имя Гитлера. Код с наименьшим интервалом в 31 букву⁸⁸ найден в нашем отрывке, ше Ашем «обонял приятный аромат» поколения Тотального Разрушения, которому суждено погибнуть в горящих печах.

Более того, данная строфа содержит выражение «аацам ра — злой человек» там, где говорится: «Больше я не буду разрушать землю из-за человека, потому что наклонность человеческого сердца есть зло от юности его…» А кто лучше подходит к определению «злой человек»?

Дальнейший поиск обнаружил, что в этом отрывке зашифровано не только имя Гитлера, здесь дана наибольшая концентрация кодов с наименьшим шагом, относящихся к Катастрофе, включая ивритские эквиваленты слов «Берлин», «Германия», «нацист», «Аушвиц», «газовая камера», «Эйхман», «свастика» и др.

Нашей задачей не является детальная разработка этой впечатляющей находки. Не меньшее значение, чем обнаружение кода, имеют слова Мидраша, подтверждаемые этим кодом. Приведенная ранее цитата из Мидраша свидетельствует о том, что если существовало поколение, которое можно назвать поколением Тотального Разрушения, так это именно то, которое погибло в газовых камерах и печах нацистской Германии.

(Хотя совершенно очевидно, что такие трагедии, как крестовые походы, испанская инквизиция, казацкая резня 1648—1649 гг. были чудовищны, но только Катастрофа напоминает нам о животных, ведомых на заклание. Евреев перевозили в вагонах для скота, словно животных к жертвенному алтарю, т.е. к месту, специально предназначенному для их уничтожения. До этого никогда в еврейской истории массовые убийства не облекались в такую форму.)

Действия Авраама, Хананьи, Мишаэля и Азарии, так же как и поколения Катастрофы, составляют единую цепь длиной в 3800 лет. Еврейская нация началась с Авраама. Он был готов отдать свою жизнь, лишь бы не осквернять Имя Всевышнего в глазах людей. Эта основная черта Авраама проявилась через несколько поколений в Хананье, Мишаэле и Азарии. Они жили в начале вавилонского изгнания — первого из четырех, выпавших на долю евреев. Их самопожертвование и преданность послужили примером для евреев, оказавшихся перед выбором между жизнью и смертью, во всех последующих изгнаниях, которые им пришлось пережить. Этот пример поддерживал еврейский народ на протяжении всего пути до поколения Катастрофы.

Это поколение ступило на последнюю ступень испытаний готовности еврейского народа к абсолютному самопожертвованию. В представителях этого поколения ярко проявилась сущность характера Авраама, хотя они находились в наибольшем временном отдалении от него и менее всего стремились соперничать с ним. К тому же они на самом деле отдали свои жизни.

Это поколение Тотального Разрушения, которое служит последним доказательством готовности потомков Авраама, Ицхака и Яакова к самопожертвованию. Это такое святое поколение, что Ашем «обонял» его святость еще во времена Ноаха и затем объявил: «Больше Я не буду разрушать землю за человека…» Это было так, как будто Ашем сказал: «Пока в Мое мире есть народ, настолько готовый к самопожертвованию, Я временно буду терпеть жестокость и бессердечие неевреев».

Каждый убитый еврей есть мученик

В то время как многие евреи в период Катастрофы доказали свою преданность Ашему в самых невыносимых обстоятельствах, немало было и тех, кто не сделал этого. Эти люди не понимали, что с ними произошло. Многие даже выказали открытое неповиновение Ашему. Как же тогда катастрофа может служить доказательством любви невесты — Израиля к Жениху, если многие евреи не освятили Имени Всевышнего своей смертью?

Для решения этого сложного вопроса важно отметить, что еврейская история подобна жизни Авраама — первого еврея. События жизни Авраама предзнаменовали то, что суждено будет пережить еврейскому народу. Акеда — «связывание» Ицхака, десятое и последнее из испытаний Авраама, — подобна последнему испытанию, выпавшему на долю евреев.

Ключ к пониманию акеды заключен в следующих стихах:

И устроил там Авраам жертвенник, разложил дрова, и, связав своего сына Ицхака, положил его на жертвенник поверх дров. Авраам простер свою руку и взял нож, чтобы резать своего сына Ицхака. Но ангел Ашема воззвал к нему с неба и сказал: «Авраам! Авраам!»

И он (Авраам) сказал: «Вот я».

И он (ангел) сказал: «Не поднимай своей руки на отрока и не делай ему ничего, ибо теперь я знаю, что ты боишься Ашема…» (Берешит 22:9—12).

При внимательном рассмотрении диалога между Авраамом и ангелом возникает вопрос: почему ангел дважды повторяет свои слова?

Если он сказал: «Не поднимай своей руки на отрока…», то почему добавляет: «… не делай ему ничего?»

Мудрецы объясняют , что после того как ангел в первый раз велел Аврааму остановиться, Авраам попросил:

«Позволь мне, по крайней мере, сделать небольшой надрез или отметку на теле Ицхака, чтобы мой приход сюда не был напрасным». На что ангел отвечает: «… не делай ему ничего». Таким образом, дополнительная фраза ангела — ответ на просьбу Авраама позволить пролить хотя бы каплю крови, и только после второй, уточняющей фразы ангел объявляет «Теперь я знаю, что ты (действительно) боишься Ашема». Почему ангел считает необходимым дополнить свою фразу? И какая связь между просьбой Авраама разрешить ему сделать отметку на теле Ицхака и заявлением, что Авраам боится Ашема?

Мой брат реб Иехиэль, да продлятся его дни в радости, глава колеля Мехон Аораа, объясняет это так: «Перед жертвоприношением тот, кто собирается резать жертвенное животное, должен произнести благословение. Очевидно, Авраам так и сделал перед тем, как принести в жертву своего сына. Поэтому, когда в Торе говорится: … он простер свою руку, чтобы резать своего сына», из этого следует, что он уже произнес благословение.

Внезапно ангел говорит Аврааму: «Остановись! Не поднимай своей руки на отрока…» Какой же была первая реакция Авраама? «Неужели я произнес браха леватала, напрасное благословение!?» (По еврейскому закону если человек уже произнес благословение, предшествующее какому-то действию, то это действие обязательно должно быть выполнено. Иначе получается браха леватала — напрасное благословение, за которое полагается суровое наказание.)

Всем своим существом Авраам был настроен на выполнение воли Ашема, но когда ангел удержал его после произнесения благословения, он не знал, как поступить. Поэтому Авраам и попросил у ангела позволения пролить хотя бы немного крови. Авраам хотел пусть символически выполнить акт жертвоприношения и, тем самым, завершить благословенное уже действие.

Однако ангел велел ему воздержаться даже от символического кровопролития. «Не делай ему ничего» (т.е. не делай попытки пролить даже малую кровь).

И затем ангел заявляет: «Теперь я знаю, что ты боишься Ашема…», как будто говоря: «Вместо того, чтобы радоваться тому, что жизнь сына спасена, первая твоя мысль — об исполнении слова Ашема. Если ты так сильно беспокоишься о выполнении Его воли, сокрушаясь по поводу благословения, произнесенного понапрасну, если ты готов принести в жертву своего сына, значит, ты доказал, что боишься Ашема».

Напрасное благословение?

К объяснению своего брата хочу добавить следующее. Почему ангел не позволил Аврааму сделать даже крошечную отметку? Зачем вынудил Авраама совершить браха леватала! Было ли это в полном смысле напрасное благословение?

Гемара говорит, что Ашем присоединяет благое намерение к благому делу⁹⁰. Другими словами, если кто-то имеет благое намерение, но обстоятельства не позволяют его реализовать, Ашем берет это благое намерение и присоединяет его к другому действию. Действительно, мы часто наблюдаем, как человек не может исполнить свои благие намерения. Но с другой стороны, человек нередко делает что-то хорошее, даже не думая об этом. Таким образом, Ашем в Своем милосердии принимает вынужденно не реализованное благое намерение и присоединяет его к благому делу.

Например, один день человек молится истово, с большим чувством, но не получает желаемого. На другой день он же наспех произносит свои молитвы, и вдруг его просьба исполняется! Почему? Ашем принял благое намерение предыдущего дня и перенес его на вторую молитву.

(То же самое происходит и на общественном уровне. Некоторые люди очень хотят быть щедрыми благотворителями, но у них нет денег. У других людей денег предостаточно, но они делают пожертвования только для того, чтобы поддержать свою репутацию, заработать доброе имя. Но все евреи — это одно целое, и поэтому Ашем соединяет намерения еврея, чистого сердцем, и корыстную благотворительность еврея, озабоченного своей репутацией, приписывая благие намерения всему народу, как единый акт милосердия, совершенный с чистыми намерениями.)

На протяжении веков, но особенно в период Катастрофы, еврейский народ, переживал трагическую дилемму Акеды. Миллионы и миллионы евреев, как и Ицхак, были отданы на заклание. Изредка люди знали, что их ждет и готовили себя к этому. Но многие не имели ни возможности, ни соответствующих знаний, чтобы осознать, что они отдают свои жизни во Имя Всевышнего. Среди них были дети и просто необразованные евреи. Среди них были и такие, кому отказал разум, чьи уста безмолвствовали, когда их вырывали из жизни.

И, тем не менее, все они были святыми. И не важно, что он не понимал или не принимал свою смерть — если человека убили только за то, что он был евреем, то смерть вернула его душу в состояние чистоты и святости. Почему же?

Ответ: напрасное благословение Авраама.

По правде говоря, оно вовсе не было напрасным. Каждая мысль, каждое приготовление, каждое слово молитвы и благословения, вышедшие из его святых уст, перенеслись на его потомков, у которых не было возможности сделать этого. Евреи, погибшие от рук нацистов, европейцев, крестоносцев, христиан, римлян и прочих орд «бесчеловечных человеков», умерли не бессмысленной смертью, и не имеет значения, были они образованными или нет, невиновными или виновными. Раз они убиты за то, что были евреями, смерть сделала их святыми.

Таким образом, когда Ашем приказал Аврааму принести в жертву своего сына, тот действительно выполнил приказ, но произошло смещение времени. Авраам совершил все приготовления с правильными намерениями. Но жертвой стал не Ицхак, а его будущие потомки, на долю которых выпало предназначенное ему. Они стали преемниками приготовлений Авраама. Его благословение ни в коем случае не было напрасным. Убийство евреев во все времена соединено с акедой — чистотой и святостью, проявленными Авраамом при связывании Ицхака.

Поколение Катастрофы шло в огненную печь, как звено единой цепи, берущей начало от Авраама. Его намерения перешли на их действия, и его заслуги обеспечили им бессмертие.

С разрешения издательства «Швут Ами»

Читайте на сайте обзор по теме Адольф Гитлер