Темы: Избранность, Испытания, Предназначение, Ассимиляция, Народы мира, Антисемитизм, Амалек, История еврейского народа, Судьба, Цви Вассерман, Вера, Связь с Творцом
Мы воспитаны в обществе, которое может быть названо эллинско-христианским (Россия — его восточная оконечность). Наше видение мира целиком взято от этого общества, в том числе, и горделивый взгляд на себя и своих собратьев по культуре, как на некий венец общечеловеческих усилий, как на явление, безусловно, прогрессивное по сравнению с незначительными, примитивными культурами «отсталых» народов. Очень естественно для человека (и столь же малоэффективно) воспринимать чужое мировоззрение со своей колокольни, пытаясь чужую душу втиснуть в жесткие, но привычные рамки «своего мнения». Непонятое объявляется никчемным, мелким, незначительным. Далеко не сразу европейцы поняли, что уровень военной техники — фактор второстепенный, что покоренные японцы, китайцы, индийцы и другие народы нисколько не хуже французов или англичан. Они — иные! И сейчас уже вряд ли интеллигентный европеец заведет разговор о смешной нелепости камбоджийской четвертьтоновой музыки. Мало кто понимает сложную символику традиционного японского театра, но каждый купит книгу с картинками об этом театре, как бы дорого она ни стоила и на каком бы языке ни была написана.
А евреи? Да-да, евреи, вот эти самые с характерной внешностью, странной одеждой и нелепой манерой размахивать руками! Вот эти вот — с длинными пейсами и живыми глазами, спешащие в свои «дома собраний», где они проводят почти полдня, то сосредоточенно молясь, то в учении, распевая и покачиваясь над толстыми древними фолиантами? Но это же «свои»! Да это же здесь, рядом, совсем под боком! Да ведь это уже устарело!
Вот так, как правило, раскланиваясь перед чалмой или кимоно в почтительном поклоне (шутка ли, древняя культура — полторы тысячи лет или около того), наши образованные современники и соплеменники со снисходительной усмешкой поглядывают в сторону еврея, склонившегося над Талмудом. «Примитивные сказки» — вот как это называется в век пара и телефона. Да только правда ли это?
***
Мы очень давно живем на этой планете. Давно исчезли народы, вместе с которыми мы начинали свой путь. Туманные следы оставили они в памяти Земли. Нет уже и более молодых и, как казалось поначалу, более удачливых их наследников. Дряхлеют и теряют былую мощь наши теперешние соседи, народы Европы, а мы — мы все живем, живем, живем, все так же мало меняясь, все неся какую-то свою ношу, выполняя свою задачу. Евреи ухитрились прожить бок о бок со своими соседями: работать с ними вместе и воевать, пахать и торговать, прокладывать дороги и ставить дома, шить, тачать, клепать и обмениваться взглядами на урожай — и при этом оставаться совершенно не понятыми этими народами.
Литература нееврейского мира изобилует примерами такого непонимания. Кто только не писал о евреях, у кого только не болела голова! Мне довелось видеть рукопись, созданную одним пожилым ленинградским евреем и содержащую различные высказывания неевреев о нашем народе. Это были два толстенных тома по машинописных страниц в каждом — грандиозный памятник непонимания. Древние римляне, отцы христианской церкви, философы средневекового ислама, политики и литераторы, общественные деятели нового времени — все внесли свой вклад (и не малый) в эту летопись небылиц, мифов и диких вымыслов о евреях. И даже те, кто с природной симпатией демократа относился к евреям, к этому маленькому гонимому народу, даже они проходили мимо главного смысла еврейского бытия: быть свидетелями Откровения, заявлять и в радости, и в горе, что Б-г — есть Творец и Царь мира. Приведу несколько таких благожелательных высказываний, сделанных уже в XX веке.
Русский писатель Пастернак в романе «Доктор Живаго» вкладывает в уста одного из героев романа, еврея, слова, в которых, по всем имеющимся сведениям, мы можем увидеть выражение авторских мыслей. В трудное для всех время гражданской войны, навидавшись ужасов фронтовой бойни, казацкой резни и голода, интеллигентный москвич задает вопрос, который звучит почти риторически: «Отчего властители дум этого народа не пошли дальше слишком легко дающихся форм мировой скорби и иронизирующей мудрости? Отчего, рискуя разорваться от неотменимости своего долга, как рвутся от давления паровые котлы, не распустили они этого, неизвестно за что борющегося отряда? Отчего не сказали: “Опомнитесь. Довольно. Больше не надо. Не называйтесь как раньше. Не сбивайтесь в кучу, разойдитесь”».
Другой известный писатель, немец, Т.Манн написал в 1944 году новеллу «Закон». Я не случайно обращаю внимание на год написания этого произведения. Честный человек, Т.Манн, был потрясен и глубочайше возмущен безмерными преступлениями гитлеровских людоедов, их дьявольскими преследованиями народа, который писатель уважал и чтил. Новелла «Закон» выросла из предисловия к сборнику, составленному немецкими писателями-эмигрантами, как выражение поддержки и солидарности с еврейским народом. Но о чем же пишет Манн, чему отдает должное? Всего только уму и силе Моше Рабейну, «выдумавшему» очень мудрые законы и заставившему дикое племя подчиниться им, и тому, что эти законы легли в основание христианской (читай: современной) цивилизации. Автор так напирает на рациональный смысл рассказа Пятикнижия об Исходе из Египта — грандиознейшем событии в человеческой истории, что чуть ли не главным образом новеллы, ее лейтмотивом, становится лопатка для закапывания в землю испражнений, которой практичный вождь снабдил своих собратьев. Б-г Воинств, Жгучая Сила, проведшая наш народ через века, Тот, которому страстно молились и за которого, страдая, отдавали жизни, исчез бесследно. Так, под пером крупного писателя, сострадание превратилось в насмешку.
Современные евреи очень любят цитировать — и делают это часто — строки из рассказа Куприна «Жидовка», в которых Куприн говорит о судьбе и предназначении еврейского народа.
Многословное, страстное обращение к читателю заканчивается предположением, что, может быть, ему (еврейскому народу) суждено играть роль «вечной закваски в огромном котле мирового брожения». Я потому упомянул Куприна, что он, как и Томас Манн, высказывает ту точку зрения на мировую историю, которая является одновременно и чрезвычайно распространенной, и крайне упрощенной, чтобы не сказать больше. Согласно этой концепции, существует мировая история как некое общечеловеческое предприятие по возведению роскошного здания культурно-технологической (или технологическо-культурной) цивилизации. И какой народ в это общее дело вклад сделал, тот по тому и оценивается. Кто дороги строит, кто картины пишет, кто философию придумывает, а вот евреи, например, для всей этой активности — закваска. И так евреям это лестно, что закваска полезная они, а не трутни-дармоеды, как полагает куда большее число разговорчивых неевреев, и цитируют евреи эти строки с удовольствием.
Да что там говорить о неевреях, если сами евреи сплошь и рядом о себе всякие диковины пишут и говорят. Я не буду останавливаться на людях, сознательно ушедших из еврейства и хлопнувших еще при этом дверью, да еще и плюнувших вдобавок в ненавистную сторону. Это за меня сделают наши «братья-космополиты». Нет, речь идет о тех, кому их еврейство дорого. Уже давно любимым занятием многих евреев, старых и молодых, является перечисление и подсчет тех «лиц еврейской национальности», которые с лучшей стороны проявили себя в науке, живописи, балете, политике, футболе, картах и т.д. (я уже не говорю о шахматах). Апофеоз этого развлечения — известный анекдот о Папе Римском. С удовольствием загибают пальцы и знаменитый Дубнов в своей истории, и современные исследователи — авторы «Истории еврейского народа», изданной в Израиле.
Известный историк С.Рот, профессор Еврейского университета в Иерусалиме, написал книгу «Вклад евреев в современную цивилизацию» (название-то из тех). Думаете, он написал там о том, как стояли мы у Синая, видели и слышали слова Десятисловия? О том, как пронесли эти слова в веках, и, хотя не заслужили видимой славы и спасения, все же сохранили их для мира и не дали ему впасть во тьму? Ничуть.
Оказывается, мы, евреи, молодцы, потому что мы всехние врачи, всехние адвокаты, писатели, ученые, инженеры, финансисты (и шахматисты, добавлю я уже от себя). И тут уж читатель чувствует, что я готовлюсь подвести под всем сказанным выше жирную черту и сказать: «А на самом деле — все не так». И действительно, я так и собираюсь сделать и говорю: «Смысл нашего существования, нашего еврейского бытия вовсе не в том, какую долю мы внесли в общий котел».
Еврей, воспитанный в традиции, мыслит свое положение в этом мире, свое предназначение, предназначение своего народа в том, чтобы служить Б-гу, Творцу Вселенной, исполнять свою миссию, о которой мы узнали во время Синайского Откровения, совершенствовать мир, ведя его к состоянию чистоты и справедливости, которое евреи называют временем прихода Машиаха. (Машиах(ивр.) — Помазанник, потомок царя Давида, при котором произойдет избавление еврейского народа из Изгнания, собирание его в Земле Израиля и восстановление Храма в Иерусалиме.) Еврей может и должен изменить мир, но единственным средством, которым он это делает, является не физика и химия, не удобрения, не технологические линии и даже не виртуозная игра на скрипке или в шахматы, а только исполнение заповедей Торы. Еврей находится на этой службе 24 часа в сутки, 365 дней в году, все дни своей жизни. Грандиозная система Б-жественных заповедей пронизывет все стороны человеческого бытия. Когда еврей работает, когда торгует, когда ест и пьет, когда учится и молится, то всегда он чувствует себя призванным к служению. Он верит, он ощущает, он чувствует, что все, что происходило и происходит с еврейским народом, с каждым отдельным евреем, не похоже ни на что, не имеет никаких исторических и иных аналогий, а, напротив, находится под прямым воздействием чудной Высшей Силы.
Вот как повествуют об этом наши священные книги. Вспомним рассказ Писания о рождении сына Ицхака у бездетных стариков Авраама и Сарры. В нем прямо говорится, что Сарра была уже в том почтенном возрасте, когда она не могла родить. И происходит «чудо», появляется наследник, которому праотец наш Авраам мог передать свою веру, свое ощущение уникальности и всесилия Б-га, свою надежду на то, что знание Б-га когда-нибудь воссияет во всем мире. Законы природы говорили «нет», но сам Всевышний сказал «да». Подробнее этот эпизод описан в Мидраше — древнем толковании Пятикнижия: сказал Авраам: «Вот я богат и почтен, я умудрен годами и знаниями, но какой смысл во всем этом, если у меня нет и не будет наследников. Я изучил движение звезд, и звезды говорят мне, что у меня, столетнего, не будет сына и Сарра в свои годы уже не родит.» И ответил Б-г Аврааму: «Оставь изучение светил. Судьба Израиля не зависит от звезд».
Древний Мидраш выпукло передает один из важных аспектов Творения: существует народ, чья судьба изъята из материального контекста, народ, который находится под прямым водительством Всевышнего.
Посмотрим теперь с этой точки зрения на другой рассказ Торы, рассказ о необыкновенно важном событии еврейской истории — Исходе из Египта. Евреи были, хотя и многочисленным, но безоружным и не имеющим военного опыта народом, придавленным к тому же тяготами рабства. Им противостоял великий Египет — самое мощное государство того времени, властитель которого всеми силами старался удержать этих полезных рабов. И все же Исход совершается, совершается чудесным образом, и, когда могучая армия фараона настигает беглецов у Ям Суф и готовится поразить их, вера и решимость совершают еще одно Чудо: воды расступаются, и евреи пересекают море, восхваляя своего Покровителя, Того, Кому повинуются и моря, и народы. Войско фараона, устремившееся за евреями, гибнет в нахлынувших волнах…
Однако затем евреи ропщут, отворачиваясь от своего Спасителя и … «приходит Амалек воевать с Израилем». И, когда две армии сошлись биться в долине, Моше с двумя помощниками поднялся на вершину холма. И тут Писание говорит «загадочную» фразу: «И когда Моше поднимал руки свои, одолевал Израиль, а когда опускал руки свои, одолевал Амалек» (Шмот, 17:11). Вот странно: результат великой битвы зависит не от численности и оснащенности солдат, и не от искусства военачальников. Нет, все зависит только от Моше и от того, насколько сердца и помыслы народа Израиля направлены к Б-гу, насколько они сознают свое предназначение, свою зависимость от Небесного Отца — Источника сил народа.
Если же их думы и взоры устремлены к земле, и если они не способны видеть что-либо за исключением оружия, действий противника и сил природы, то будет одолевать Амалек, всегда будет одолевать. Из этого эпизода мы можем извлечь еще одни важный урок: в происходящем все зависит от Моше, а не от Амалека, от евреев, а не от амалекитян. Ведь Писание не говорит о том, что на одном холме стоял Моше, а на другом — амалекитский вождь, и, что, кто выше держал руки, тот и одолевал. Нет, только Моше стремился поднять взоры своего народа к Небу, и только от его усилий зависел исход битвы.
Накануне того дня, когда испытанный скитаниями еврейский народ готовился войти в завещанную ему Святую Землю, Моше Рабейну обращается к своим соплеменникам со страстной речью, в которой еще и еще раз призывет их помнить единственность и драгоценность того Завета, который евреи заключили с Б-гом на Синае. Эти слова заслуживают особенного нашего внимания еще и потому, что они стали составной частью главной еврейской молитвы «Шма», которую верующий еврей читает дважды в день: утром и вечером, и которая, по мнению наших мудрецов, выражает самую суть еврейской веры.
«Если вы будете слушать заповеди Мои, которые заповедую вам сегодня, любить Г-спода Б-га вашего и служить Ему всем сердцем вашим и всей душою вашей, то дам земле вашей дождь в свое время, ранний и поздний, и ты соберешь хлеб свой и вино свое, и елей свой; и дам траву на поле твоем для скота твоего, и будешь есть и насыщаться. Берегитесь, чтобы не обольстились сердца ваши и вы не уклонились, и не стали служить иным богам и поклоняться им. И тогда воспламенится гнев Г-спода на вас и заключит Он небо, и не будет дождя, и земля не принесет плодов своих, и вы скоро сгинете с доброй земли, которую Г-сподь дает вам» (Дварим, 11:13-17).
Смысл обращения прозрачен: материальное четко обусловлено духовным, урожай зависит не от агротехники, удобрений, сил природы, а только от того, насколько чиста жизнь народа, насколько приблизился он к идеалам, провозглашенным Торой.
И, напротив, уклонение от Завета, идолослужение и другие преступления против замысла Творца ведут к физической гибели. Особенно образно и рельефно идеи, положенные в основание еврейского народа Г-сподом, связи народа с Творцом, выражены в знаменитых Предупреждениях (Ваикра, гл.26, Дварим, гл.28).
Вот еще один эпизод из Писания, призванный проиллюстрировать мою мысль — известная многим история Мордехая и Эстер, произошедшая в Персии много веков назад и изложенная в Свитке Эстер, который ежегодно публично читается в синагогах в праздник Пурим.
Еще никогда и нигде евреи не жили так хорошо, как в свободной и славной Персии при царях Дарий и Ахашвероше. Почти не чувствуя никакого притеснения, почти равные в правах с коренными имперскими гражданами, персидские евреи жили в богатстве и почете, достигнув многих важных постов. Были евреи-царедворцы, евреи-торговцы, были евреи-военачальники и евреи-врачи, были евреи-ремесленники — евреи всех сословий, званий, состояний. И лучшие из них получили приглашение на пир, устроенный царем Ахашверошем по случаю 70-й годовщины разрушения некогда грозного Храма в далеком Иерусалиме. Они пришли, опасаясь за свое благополучие. Б-же упаси сказать, что они были горды оказанной честью, что пили «Здоровье царя» и ели некашерную пищу, приготовленную для пира. Но они присутствовали при осквернении священных сосудов Храма, и ни один не покинул пиршественной залы, в слезах разорвав на себе одежды…
«И пришел Амалек воевать с Израилем…» Возвеличен был нечестивый Аман, потомок амалекитского царя Агага, и задумал этот Аман истребить всех евреев Персии. Под действие злодейского декрета всесильного министра попали все евреи без разбора: богатые и бедные, родовитые и безродные, ученые и невежды, ассимиляторы и ревнители веры… Но, как всегда в минуту великой опасности, послал Б-г своих вестников принять бой и победить. Такова была миссия Мордехая и Эстер. Но, посмотрите, как странно начинает действовать Мордехай, услышав о людоедском замысле Амана.
Казалось бы, Мордехай, царский судья, высокопоставленный вельможа, должен был бы сразу нажать на дворцовые рычаги, бывшие в его распоряжении, привести в действие могущественный механизм царского кабинета, чтобы спасти своих соплеменников. Да и все евреи персидской столицы с надеждой смотрели в сторону дворца, в котором царила красавица Эстер, племянница и воспитанница Мордехая. Царица Эстер своей красотой сумеет пленить слабовольного царя и склонить его к отмене грозного указа.
Но Мордехай и Эстер поступают «вопреки логике», поступают совсем не так, как диктуют им резонные политические соображения. Мордехай надевает вретише и посыпает голову пеплом (в таком виде его просто не пустят во дворец), а затем обращается к Б-гу с молитвой, полной раскаяния. А что делает Эстер, узнав от преданного слуги о случившемся? Наверное, она надевает свои лучшие одежды, украшается драгоценностями и спешит к царю во всеоружии своего обаяния чтобы отразить козни злодея Амана? Ничуть! Она просит передать Мордехаю, чтобы и он, и все евреи столицы постились три дня. Эстер добавляет, что и она со своими служанками поступит также. Значит все пропало, и евреям Персии уже не на кого больше надеяться, раз самые могущественные из их племени оказались не в состоянии отразить готовящийся удар? Да, по законам материального мира это было так. Но Мордехай и Эстер хорошо знали, что «судьба Израиля не зависит от звезд», что страшная напасть, вызванная тяжелым грехом участия в осквернении еврейских святынь, может быть отвращена только искренним раскаянием всего народа. Они направляют свои усилия на достижение именно этой цели и добиваются блистательной победы. И, для того, чтобы евреи всегда помнили о том, какими путями приходят в мир проклятие и благословение, читают в синагогах каждый год Свиток Эстер.
***
Вот такое понимание жизни как служения, такое полное подчинение ему всего человеческого существа, при том, что источником и одновременно целью служения является сам Б-г — придает облику еврея уникальнейшие черты, делает его совершенной загадкой для ума, мыслящего рационально. Это Великое Служение сплавляет время и пространство воедино. Оно делает бедного сапожника, живущего где-нибудь в Польше или в России, современником праотца Авраама, и в то же время — Царя Машиаха. Оно заставляет нас переживать, как свои, горести евреев древней Иудеи, средневекового Толедо, гитлеровского рейха и Дамаска или Тегерана наших дней. Это Служение придает надисторический смысл покаянию и слезам, оплакивающих Храм в скорбный день 9-го Ава, оно делает само это разрушение еврейской святыни событием, произшедшим только что, вчера… минуту назад. Совсем не просто нееврею понять, что вот этого невзрачного и уже не молодого разносчика, колесника или водоноса в заношенном кафтане по-настоящему заботит не только и не столько сытость и обутость его многочисленной семьи сколько то, что Храм разрушен, Шехина — Б-жественное Присутствие — разделяет с нами темноту и ужас изгнания, и что все наши попытки привести Избавителя в этот мир терпят пока неудачу.
Эта исключительная ориентация сознания порождает множество специфических черт, составляющих вместе особую еврейскую ментальность. Остановимся вкратце на двух таких чертах.
Человека, начавшего знакомиться с еврейской историей, обязательно поражает грандиозное явление еврейского мученичества, не имеющего даже приблизительных аналогий по своему масштабу, интенсивности и регулярной повторяемости на протяжении тысяч лет.
Эту страшную многотысячную и многомиллионную кровавую резню нельзя, кажется, объять смятенной душой. Далеко не всегда притеснители евреев были подобны злодеям — Гитлеру и Хмельницкому, не оставлявшим своим жертвам ни малейшей надежды на спасение. Нет. Обычно евреям предлагался «свободный выбор». Одной из возможностей всегда была смерть, а другой — благородный пантеон вавилонских богов… или крест… или чалма… или феска.
И вот, представьте себе картину: палачи начинают убивать, убивать всех, без разбора, и двор оглашается предсмертными криками, а ты читаешь «Шма» и готовишься к смерти, и до последней секунды остается возможность спастись, которую ты так и не выберешь… Такой простой шаг — только поцеловать крест или восславить Аллаха — и кошмар сразу кончится, вся семья будет спасена, а эти люди скоро уйдут, и ты сможешь молиться так же, как это делали предки, и, быть может на этот раз нам улыбнется удача…
И все же мало кто делал этот шаг: огромное большинство принимало жестокую смерть. Почему? А потому, что жизнь сама по себе, жизнь — биологическое существование — в глазах еврея не имеет никакого собственного значения. Она обретает смысл только тогда, когда еврей посвящает ее тому Великому Служению, о котором мы говорили в начале. Поклониться идолу или поцеловать крест — значило полностью обессмыслить свое пребывание на земле, сделать ничтожной миссию своей души, посланной Б-гом в этот мир, чтобы помочь ему подняться. Отступничество перечеркивало все, и еврей, поставленный перед жестоким выбором, хорошо это осознавал. Он решал вернуть свою Б-жественную душу, дарованную ему при рождении, ее действительному Отцу, и молил Его послать силы для — исполнения этого тяжелого решения. Лишенный возможности служить Б-гу жизнью, он служил Ему своей смертью. Он освящал Имя Всевышнего.
Варшавские хасиды хорошо понимали смысл событий, в результате которых Польша оказалась захваченной гитлеровскими войсками.
Пришла беда, «честно заработанная» многими поколениями евреев, и им выпало платить по этому счету. Они понимали, что дни их сочтены, и если не произойдет Великого Чуда, все они погибнут. И их тоже волновал вопрос: каков их путь служения? Как именно им суждено своей смертью освятить, превознести и возвеличить Его Святое Имя?
И они сплясали хасидский танец под дулами автоматов, радостными движениями своими принимая справедливость Б-жественного приговора. Как некогда их предки…
Другая специфическая черта еврейского мировоззрения — это стремление воспринимать мир в его единстве, как творение Единого. И эту особенность еврейского ума очень не просто охватить нашим эллинским сознанием, привыкшим понимать, лишь анализируя, Еврей, хотя и раскладывает явления мира на составляющие, но рассматривает их в принципиальной нерасчлененности. Это приводит к некоторым, не вполне очевидным, следствиям. Вот, для примера, проблема предопределения и свободы воли, о которую сломано столько копий, разбито множество голов. Целый спектр мнений высказан мудрецами многих народов, а страсти все не утихают. Наследник эллинского мировоззрения мыслит антиномично: либо свобода воли есть, либо ее нет. Ответ еврея кажется ему странной уловкой: и предопределение, и свобода воли существуют одновременно. К такому выводу приводит анализ Торы. (Я сознательно не говорю о деталях этого анализа, чтобы не привлекать вашего внимания к интересному, но не магистральному для данной лекции вопросу).
Другой пример целостного восприятия: существование понятия о личной и коллективной ответственности за грехи. Широко распространено представление, согласно которому в древних примитивных обществах было развито представление о коллективной вине (Родовые проклятия древних греков), которое сменилось «прогрессивной» идеей личной ответственности за свои поступки чуть ли не во времена христианства. Причем проблема и здесь ставится антиномично: либо — либо.
Еврейское учение о грехе и воздаянии и здесь поражает нашего современника: существует одновременно и личная, и коллективная (семейная, общинная, народ) ответственность, которые сочетаются отнюдь не механически.
Талмудическая логика вольно обращается с законом исключенного третьего, довольно часто игнорируя его Этот закон классической формальной логики утверждает что относительно логических построений мы можем делать только два рода заключений: они либо истинны. либо ложны. И третьего не дано. Еврейское же сознание утверждает, что возможно и третье, и десятое, и восемнадцатое, что таков созданный Б-гом мир. Один древний комментарий говорит, что молот нашего сознания ударяет по скале явления, разбивая ее на тысячи непохожих друг на друга кусков. Но понять это явление мы можем только соединив разрушенное с помощью того же сознания. А еще говорят, что мы глядим на явления сотворенного мира через призму Торы. И не удивляйся, если на одной грани этой призмы ты прочтешь «Да», в то время как на другой будет написано «Нет».
***
Мы приходим в этот несовершенный мир, чтобы возвысить его, чтобы исправить его несовершенства. Более чем 3300 лет прошло с момента Синайского Откровения, сотни поколений наших предков бились над этой задачей, но нам, евреям, до сих пор не удалось привести в мир Машиаха. «Каждое поколение, во время которого Храм не был восстановлен, должно рассматривать себя, как поколение разрушения Храма».
Работа не была выполнена нашими предшественниками. но ее никто не отменил, и для ее исполнения еврейские женщины продолжают рожать все новых и новых сынов Завета. Она, эта тяжелейшая работа, легла теперь на нас. Осознать себя евреем — это и значит принять на себя этот невероятный груз, а вместе с ним необходимость подняться.
Рав Ицхак Зильбер,
из цикла «Беседы о Торе»
Итак, Яаков возвращается в родные края. Ему предстоит встреча с Эсавом. У Яакова есть все основания предполагать, что Эсав хочет его убить. Недельная глава «Ваишлах» («И послал») начинается с рассказа о том, как Яаков готовился к встрече с братом. Он сделал три вещи: собрал подарок, помолился Б-гу и снарядился к войне. И все эти три действия имели глубокий смысл. Начнем с третьего. Всех своих спутников, и скот, и верблюдов Яаков разбил на два отряда. Расчет у него был такой: если погибнет один отряд, то может спастись второй. Действие Яакова учит нас, что нельзя сосредоточивать все в одном месте...
Рав Моше Вейсман,
из цикла «Мидраш рассказывает»
Борух Шлепаков
Праотец переживает страшную трагедию. Его дочь Дина становится жертвой притязаний Шхема. Почему же Яаков молчал, узнав о произошедшем?
Рав Реувен Пятигорский
По материалам газеты «Исток»
Рав Бенцион Зильбер
Яаков уходит от Лавана и возвращается на родину. Ему предстоит встретиться с Эсавом, что небезопасно, поскольку, как сообщили Яакову вестники, Эсав вышел ему навстречу с большим отрядом. Яаков отправляет Эсаву дары, на всякий случай готовится к бою, разбив свой лагерь на два стана, и просит Б-га о благополучном исходе встречи. Далее в главе говорится о разрушении города Шхема, о рождении у Рахели второго сына — Биньямина (двенадцатого сына Яакова), а также о смерти Рахели и Ицхака. В конце главы приводится родословная Эсава.
Рав Арье Кацин
Коментарии к недельной главе Льва Кацина
Исраэль Спектор,
из цикла «Врата востока»
Восточные истории, комментирующие недельную главу Торы.
Нахум Пурер,
из цикла «Краткие очерки на тему недельного раздела Торы»
Встреча с Эсавом, не забывшим давние обиды — продажу первородства и дерзкое похищение отцовского благословения, — не сулила Яакову ничего хорошего
Рав Шимшон Рефаэль Гирш,
из цикла «Избранные комментарии на недельную главу»
Дон Ицхак бен-Иегуда Абарбанель,
из цикла «Избранные комментарии на недельную главу»
Рав Зелиг Плискин,
из цикла «Если хочешь жить достойно»
В том случае, если мы получаем пользу, находясь в каком-то месте, надо быть благодарным и что-то для сделать в ответ. Что об этом думал раввин Хаим Шмулевич?
Рав Исроэль Зельман,
из цикла «Книга для изучения Торы»
Всякий, кто намеревается заниматься Торой и не работать, питаясь подаянием, оскверняет Имя Всевышнего, унижает Тору, гасит свет веры, причиняет зло себе и отбирает у себя жизнь мира грядущего