Врата в молитву 16. Заключительные главы. Глава 3

— 1 —

[Понятие Шхина, которое обычно переводят, как Б-жественное присутствие, — это раскрытие Творца в нашем ограниченном мире, как присутствующего с нами. — прим. ред.]

В конце моего труда мне хотелось бы более подробно поговорить об одном из базисных принципов служения Творцу и совершенства молитвы — идее, что еврей должен в каком-то смысле ощущать и разделять страдание Шхины. А также о необходимости, чтобы все его молитвы были не ради себя, а ради Всевышнего. Например, человеку, у которого произошло несчастье, следует молиться Всевышнему, чтобы Тот избавил его от беды не из-за своих страданий, ведь с точки зрения человека — все, что Милосердный делает, наверняка делает к добру. А только из-за удивительной идеи, которую раскрыли нам наши мудрецы: «Я (Б-г) с ним в беде»^[1], т.е., что Всевышний сострадает страданиям евреев. См. в «Нефеш а-Хаим» (врата 2, гл.11), где автор прекрасно объясняет, что это — великая основа молитвы, а также в «Пути праведных» (глава «Хасидут») и во многих других книгах по мусару, где объясняется, что от этого зависит совершенство служения Творцу каждого еврея.

Эта ступень — осознавать и ощущать «страдание Шхины», сочувствовать Ее горю и страдать вместе с Ней — как и многие другие принципы служения Творцу, с одной стороны, совершенно понятна и проста. Очевидно, что это — наша обязанность. Но с другой стороны — невероятно тяжело достичь этой ступени, а того, кто удостаивается этого, можно расценивать, как достигшего великого совершенства и высочайшего духовного уровня.

С одной стороны, обязанность здесь ясна, как объясняется в «Пути праведных», гл. 19, по поводу любви к Всевышнему и ревности за Всевышнего: «Ведь ясно, что когда человек любит кого-то, он не будет терпеть, когда того бьют или позорят. Он непременно придет на помощь! Так же и тот, кто любит Имя Его, благословенного, не сможет безучастно наблюдать, как оскверняют Его Имя, не дай Б-г». А выше (гл.18) он пишет: «Мы собственным глазами видим, как подобное постоянно происходит между всеми любящими и близкими… те, чья любовь по-настоящему сильна… из самой просьбы понимают желание просящего, и стараются сделать все, что только доставит ему радость. То же самое происходит и с тем, кто любит своего Творца истинной любовью, так как он тоже из любящих…» Если так, то после того, что мудрецы раскрыли нам, что «Я с ним в беде», что Всевышний сострадает страданиям евреев, то каждый, кто осознает огромную силу любви Всевышнего к нему, и множество благодеяний, которыми Творец оделяет его с любовью каждое мгновение, само собой, естественным образом почувствует и разделит Его страдание, и будет молиться за это.

Прийти к этому ощущению можно следующим путем: приостановить на минуту жизненную гонку, задуматься и поразмыслить над основами веры, используя правило Торы «каль ва-хомер» (тем более): он может выучить это из своего отношения к любящим и оказывающим ему блага людям, например, к отцу или раву. Насколько он тем более обязан так же (только в бесконечное количество раз больше) относиться к Всевышнему. Ему следует вспомнить во всех деталях, сколько благ он получает от Всевышнего в каждый момент, и, само собой, насколько он должен огорчаться из-за страдания Шхины! Представим себе на минутку: если бы человек знал, что его отец — в беде, а этот любимый отец только что дал ему множество подарков, и купил ему новую квартиру. Более того, этот отец — врач-специалист, а у сына недавно обнаружили тяжелую глазную болезнь, и он ослеп, и все врачи отчаялись вылечить его, а отец вернул ему зрение. Кроме того, этот отец еще и специалист-кардиолог, а один из детей сына заболел такой сердечной болезнью, от которой нет никакой панацеи, и уже был при смерти, но отец вернул этого ребенка к жизни. А также отец оказал ему такую-то помощь, и такую-то помощь, и одарил его множеством замечательных благ — в сфере семейной, финансовой, здоровья, детей и т.д. и т.п. У сына, который сейчас все это получил, естественным образом сердце будет бурлить любовью и благодарностью к своему доброму и любимому отцу. Да, у него еще осталась одна нерешенная проблема, о которой тоже нужно попросить отца. Но вместе с тем, он знает, что его дорогой отец сейчас пребывает в страшной беде. Неужели же он будет думать только о своих заботах, когда его величайший благодетель страдает? А ведь это истинное отношение человека к его Небесному Отцу, ведь эти мысли — абсолютно реальны и правдивы по отношению к Всевышнему, и нужно еще умножить это все на тысячи тысяч и миллионы миллионов — больше, чем уста могут произнести.

— 2 —

Однако, несмотря на то, что эта идея, на первый взгляд, проста и очевидна, мы видим, насколько мы далеки от того, чтобы чувствовать это и огорчаться из-за страдания Шхины и страданий народа Израиля, и даже от того, чтобы понимать это, как следует, таким пониманием, которое приведет к ощутимому чувству, а уж тем более — ощущать настоящее горе. И если мы видим, что это соучастие в страдании — признак великого совершенства, то нужно понять, почему так тяжело его ощутить и проявить. Этому есть несколько причин, и мы подробно объясним одну из главных причин, которая имеет отношение к нашей теме.

Она состоит в том, что тяжело понять: как это Всевышний страдает из-за страданий евреев. Ведь у нас в сердце есть вопрос: для нас страдание означает недостаток, а ведь Всевышний целен и совершенен идеальным образом. А если сказать, что Всевышний разрешает по Своему желанию, чтобы Его огорчали — так какое же это горе? Представьте себе: стоит Тит, разрушает Его дом, поносит Его. Ведь Всевышний может за одно мгновение просто убрать его из реальности, а если Он этого не делает — следовательно, Ему это на самом деле не больно. А если Ему больно, почему он не уничтожает «обидчика», ведь Ему ничто не мешает это сделать? Вообще, очень трудно понять страдание Небес, ведь Б-г — всесилен. Если бы человек представил себе, что он сам — всесилен, разве ему чего-то недоставало бы? Ведь все, чего человеку не хватает, и все, что ему болит — это лишь потому, что он нуждается во Всевышнем, благословен Он. Но Он сам не нуждается ни в ком и ни в чем, Он принадлежит Сам Себе и властвует Сам Собой. Так что может Ему не хватать и Ему мешать? И даже если мы не задумываемся об этом специально, но в глубине сердца — все, что мы учим о Всевышнем, восхваляем и прославляем Его, противоречит мысли о том, что Всевышний может, как бы, находиться в горе. Поэтому слова о страдании Шхины подобны для нас, не дай Б-г, пустым фразам, чему-то внешнему и не настоящему, и, само собой, трудно ощутить это.

Чтобы понять это, нужно объяснить важное правило Торы. Главное утверждение философов, отрицающих Тору, было таково: поскольку Всевышний намного более велик и грозен, чем можно постигнуть в этом мире, невозможно, чтобы у Него была хоть какая-то связь, какое-то соприкосновение с этим низменным миром, ведь не может быть, чтобы две реальности (наша и Его), далекие друг от друга и не имеющие ничего общего, могли хоть как-то соприкасаться одна с другой. И поскольку мы не в состоянии постичь Его истинное совершенство, поскольку Он — реальность возвышенная и отделенная от нас, по этой причине Он и не может быть связан с нами, не дай Б-г. А уж тем более невозможно, чтобы Он наблюдал за нами, жалел нас и огорчался из-за нашей боли, и чтобы для Него имели какое-то значение наши действия. Все это абсолютно противоречит восприятию ограниченного разума. Это утверждал и Иов. См. в книге Иова, когда он жаловался на свои страдания: большая часть его слов — это прославления и восхваления Небес, как же эти жалобы сочетаются со всей книгой? Но именно в этих хвалах уже присутствует претензия и ошибка Иова: он считал, что, поскольку Всевышний настолько возвышен и величественен, у Него просто нет никакой связи (не дай Б-г!) с этим низменным миром, а мир управляется случаем и звездами, и в силу случайности произошло так, что и такому праведнику, как Иов, достались такие тяжелые страдания.

Однако настоящий ответ на это дан нам царем Давидом: «Кто подобен Г-споду, Б-гу нашему, восседающему высоко? Опускает Он взор Свой к небесам и земле» (Теилим, 113). То есть, если бы Всевышний был великим и грозным лишь настолько, как представляют себе эти философы своим ограниченным разумом, тут действительно был бы серьезный вопрос. Но истина в том, что Всевышний еще более велик — без границ, и наоборот, именно по причине Его невероятного величия Он в силах делать все, что пожелает, включая и это удивительное действие — наблюдать за этим низменным миром, знать его, чувствовать его до самых мелких деталей, и вмешиваться во все его дела. То, что Он опускает Свой взор к небесам и земле — это и есть мощь Его высоты. Так пишет автор книги «Мешех Хохма» в начале книги от имени мудрецов прежних поколений: «Бесконечный, Благословен Он, — само Совершенство без какого либо недостатка, а если ты скажешь, что Он, не дай Б-г, не может властвовать над конечным^[2], то тем самым ты ограничиваешь Его Власть». То есть, из того, что Всевышний безграничен, обязательно следует и то, что в Его силах действовать и рамках ограниченного, ведь так, как нет для Него слишком больших вещей, точно также нет для Него и слишком маленьких. Он может абсолютно все, и так же, как Он вершит бесконечно великие деяния, так Он может вершить и бесконечно мелкие.

Наоборот, именно это и показывает Его Всемогущество! Ведь в том, что Всевышний совершает великие деяния, нет никакого чуда, поскольку в природе великого — творить великое. А главное Его величие и мощь Его возможностей подчеркиваются именно тем, что Он может делать все, что пожелает — даже то, что, казалось бы, противоречит Его величию и всемогуществу. И хотя эта истина о величии Творца на самом деле переворачивает все наши представления, воображение и постижение, однако все это никоим образом не противоречит или уменьшает, не дай Б-г, Его совершенство. Наоборот. Как раз в этом и проявляется Его бесконечное Всемогущество. Мудрецы намекают на эту потрясающую идею: «Сказал раби Йоханан: “в любом месте, где ты обнаруживаешь Его величие, ты обнаруживаешь Его анава”». То есть, источник бесконечной анава Всевышнего — это как бы Его бесконечное величие, не в силу недостатка, не дай Б-г, а именно в силу Его величия.

Так что, когда мы читаем сказанное у мудрецов о страдании Шхины, что святая Шхина как бы валяется в прахе, почему нам на самом деле не больно от этого? Потому что в глубине сердца мы говорим: такого на самом деле не может быть! Но давайте-ка задумаемся: каков смысл того, что мы не принимаем этот факт, как он есть? Попробуем объяснить это с помощью ответов и вопросов, и спросим себя: может ли Всевышний взять весь земной шар и в одно мгновение подбросить его до неба? Наш ответ — очевидно, да, ведь Он всемогущ, и в Его силах сделать все, что угодно. А теперь давайте спросим: а может ли Всевышний сделать так, что Его Шхина на самом деле будет валяться в прахе? Ответ заключается в том, что любое сомнение в этом означает недостаток веры в Его безграничные возможности, ведь так же, как мы не сомневаемся, что Он может подбросить земной шар, точно так же никак нельзя сомневаться и в этом, ведь «всемогущ» означает — может все, в самом прямом смысле, без всяких ограничений. Он может даже то, что выше нашего восприятия и понимания, и кажется нам противоречащим Его мощи и величию, но на самом деле это не только не противоречит, а, наоборот — это и есть сила Его величия! И если мы заново спросим себя, неужели Всевышний на самом деле как бы опускает Шхину в пыль, то это подобно вопросу, верим ли мы в силу Всевышнего, что Он на самом деле всемогущ? Ведь если мы на самом деле верим в Его безграничные возможности, то мы на самом деле знаем, что Он может все, и то, что написано в Торе и у мудрецов — в том числе и то, что выше нашего понимания — это истина. Ведь ничто в мире не может помешать Всевышнему!

Получается, что возможность приобрести эту способность чувствовать горе Шхины заложена в силе веры. Посредством веры мы говорим: то, что Всевышний огорчается и страдает из-за страданий евреев, не противоречит тому, что Он — всемогущ. Наоборот, именно потому, что Он — всемогущ, Он способен и на это, причем источником Его горя не является какой-либо недостаток, не дай Б-г, а, наоборот — мощь Его безграничного превосходства. Он способен абсолютно на все, вплоть до того, чтобы страдать из-за страданий евреев и быть вместе с ними в галуте, причем без малейшего ущерба Его бесконечному совершенству. И все это — истина, ведь Он — всемогущ, и нет ничего, что препятствовало бы Его воле.

Поэтому, когда мы учим слова наших мудрецов о том, как велико горе Шхины, мы должны вернуться к вере народа Израиля, и знать истину: совершенство Творца настолько велико и грандиозно, что все это — полная правда, поскольку Всевышний желает, чтобы было так. Само собой, что каждый, кто осознает, насколько это истинно и просто, сразу же естественным образом почувствует настоящее горе.

У святого ШЛА^[3], в комментарии на трактат «Шавуот» приведено письмо рава Шломо Элькабеца (автора «Лехи Доди»), где он рассказывает, как Шхина как бы разговаривала со святым равом Йосефом Каро и его учениками в ночь праздника Шавуот, и в том числе сказала им: «Если бы вы представляли себе хотя бы одну тысячную из тысячи тысяч или миллиона миллионов того горя, в котором Я нахожусь, в ваши сердца не проникала бы радость, и смех не появлялся бы на ваших устах, когда вы вспоминали бы, что из-за вас Я брошена в пыль. Поэтому укрепитесь и возрадуйтесь, мои любимые дети, жаждущие исполнить Волю Творца, не прекращайте своей учебы, ведь вы осенены благоденствием, и ваша Тора приятна Всевышнему».

— 3 —

Эта истина (т.е. в чем проявляется всемогущество Творца) — это всеобъемлющий принцип нашей веры, который чрезвычайно необходим, чтобы понять, что такое молитва вообще, и в частности — почему мы стоим перед Всевышним и обращаемся к Нему напрямую. Это просто поразительно, ведь Творец бесконечно выше любого восприятия! Как же вообще возможно, чтобы человек обращался к Нему и вел с Ним беседу во втором лице? Необходимо объяснить, каким образом вообще можно установить эту непосредственную связь с Творцом, и более того, как мы можем обращаться к Нему напрямую. Ни в коем случае нельзя полагать, что поскольку мы разговариваем с Всевышним напрямую, то хотя, конечно, Всевышний, и вправду, скрыт и возвышен, выше любого восприятия, но с другой стороны — все же у нас есть хоть какое-то восприятие Его и хоть какая-то точка соприкосновения, что свидетельствует о некоторых ограничениях с Его стороны. Упаси нас Б-г от такого понимания! Это вовсе не свидетельствует о том, что Его величие и могущество имеет пределы, не дай Б-г. Как раз наоборот, по логике вещей невозможна никакая связь или разговор с Ним, благословенно Его Имя, ни в прямой, ни в косвенной форме. Но именно потому, что Его бесконечное могущество столь велико, что нет никаких границ Его Воле, Он и способен создать возможность конечному быть с Ним в связи, чувствовать причастность к Нему, говорить с Ним. То, что к Нему обращаются во втором лице «Ты» идет не вопреки Его бесконечности, а именно в силу Его бесконечности. А для обладающим постижением добавим, что факт разговора с Ним никоим образом не умаляет восторга от Его величия, а наоборот добавляет трепет, страх и огромный восторг от Его бесконечной мощи, которой нет никаких границ. Нет ничего слишком большого и нет ничего слишком малого для Него. Все, что пожелает, Он осуществляет в самом буквальном смысле, без какого либо ограничения.

Приводится в трактате «Брахот», 12, таков практический закон, что, когда человек кланяется в Амиде, он наклоняется на слове «Благословен», а выпрямляется на Имени Всевышнего, потому что сказано «Всевышний выпрямляет согбенных». На первый взгляд, это очень непонятно: должно было быть наоборот, именно при упоминании Имени человеку следует глубоко кланяться, как это было в Храме: коэны и весь народ стояли во дворе Храма, и когда слышали Шем а-мефораш — почетное и грозное, обычно непроизносимое Имя Творца, исходящее из уст первосвященника, преклоняли колени и падали ниц. Точно так же, когда молящийся упоминает Имя Творца — он должен был бы пасть ниц, а по закону ему следует как раз выпрямиться. Очень непонятно!

Однако на самом деле, здесь объясняется важнейшая идея, упомянутая выше. Ведь когда человек произносит «Благословен», это — форма, указывающая на влияние Творца на этот мир. И если мы задумаемся над идеей причастности Всевышнего к миру, мы поймем истину: что абсолютно все нивелируется по отношению к мощи Его единства, и все (существующее) является истинным нулем по сравнению с Ним. Так что как раз здесь место глубокому поклону, указывающему на наше полное аннулирование себя перед Творцом. Но когда мы произносим Имя Всевышнего, там мы смотрим более глубоко: Имя А-ва-я^[4] указывает на силу бесконечности Всевышнего и на еще большее величие: как раз в том месте, где каждый полностью аннулируется перед Творцом, не ощущая, что он имеет хоть какую-то самостоятельную реальность, именно там, Всевышний, по Своему величию, «выпрямляет согбенных», то есть дает Своим творениям ощущение, что и они существуют, и вот они встают перед своим Творцом, чтобы воспеть славу Ему и Его бесконечности. И это — еще более глубокий и величественный символ силы Его бесконечности.

Приведем притчу, объясняющую это. Рассказывается в мидраше о царе Шломо: он встретил муравья, поднял его, посадил на свою руку и разговаривал с ним. Если любой обычный человек встретит муравья, у него не будет никакой связи с ним, и никакой точки соприкосновения. Ведь человек намного выше муравья, и если у него будет хоть какая-то точка соприкосновения с муравьем — то лишь в том, что он потрудится наступить на него и прекратить его существование. А теперь задумайтесь: любой обычный человек намного выше муравья, а то, что царь Шломо поднял его и говорил с ним напрямую, на что это указывает? На какой-то недостаток и низкий уровень царя Шломо, что, мол, он взял себе муравьев в друзья, беседует и занимается ими, или же как раз наоборот? Обычный человек вообще не в состоянии хоть как-то отнестись к муравью, поскольку такова простая естественная действительность: из-за огромного расстояния между реальностью человека и животного, нет никакой возможности наладить между ними связь и диалог. А царь Шломо обладал настолько огромной и великой мудростью, что даже с таким далеким от него существом, как муравей, мог разговаривать напрямую и найти с ним связь.

Точно так же и по отношению к Всевышнему. Все нивелируется по сравнению с величайшей бесконечностью Творца — это простая действительность, ведь Он сотворил все из ничего, а из этого следует, что ни у какого творения нет самостоятельного существования по отношению к Творцу, и все падают перед Ним ниц. Однако, когда упоминают Его великое и грозное Имя, и задумываются над Его величием более глубоко, тогда видят, что наоборот — Всевышний как раз «выпрямляет согбенных», то есть — дает Своим творениям ощутить свое собственное существование, как реальность. В этом и состоит сущность молитвы: Он как бы «возвышает»^[5] творения настолько, что они могут разговаривать с Ним, да еще и во втором лице. Это и является еще большим доказательством абсолютно безграничных возможностей Творца.

[1] Псалом 91:15. А также сказано в пророке Йешая 63:9 — «во всех их горестях Ему горько…»

[2] К примеру, наблюдать и управлять всеми деталями нашего мира.

[3] Рав Йешаяу а-Леви Горовиц, известный, как ШЛА — в соответствии с аббревиатурой своего фундаментального труда «Шней Лухот а-Брит».

[4] Так условно обозначают четырехбуквенное Имя Творца, которое как бы является собственным Именем Творца.

[5] На это самое «возвышение» мы указываем тем, что выпрямляемся при произнесении святого Имени Творца.