Навеки мой Иерусалим 8. Готовясь к грядущему

— Левой, правой! Левой, правой!

Четырнадцать молоденьких солдат со своим командиром направлялись как-то вечером к нашему пустырю, где мы в это время играли в прятки.

— Ну-ка, дети, отойдите в сторону, — окликнул нас Йоси, их командир. Мы отошли подальше, и, удобно устроившись во дворе дома Ротшильда, стали следить за происходящим.

Молодые люди построились на поле и начали строевые занятия.

— Раз, два, стой! Кругом! — командовал Йоси. Юноши легко выполняли его команды. Потом они перешли к более трудным упражнениям.

Парни учились взбираться на крыши, перелезать с одной закругленной кровли на другую. Вот они исчезли — и неожиданно появились с противоположной стороны здания. Йоси громким голосом инструктировал:

— Посмотрите! Вы поворачиваетесь спиной к улице, а потом спускаете вниз ноги. Внимание!

Он повернулся, свесил ноги, а затем и все тело, удерживаясь за крышу одними только руками.

— Всем видно? — спросил он. Ноги его болтались всего в метре от земли.

— А теперь — хоп! — воскликнул он, спрыгивая на землю.

— Давид, начинай, твоя очередь.

Давид подошел к краю крыши и спрыгнул.

— Арон! Ты следующий!

С большим интересом наблюдали мы за учениями. Когда все ребята потренировались в прыжках, Йоси сказал:

— А теперь переходим к стрельбе по мишеням.

Он послал куда-то одного из парней. Вскоре тот вернулся и передал командиру винтовку. Настоящую винтовку! Йоси залег за небольшой кучкой мусора и пояснил:

— Этот холмик — наш пост, а вот цель, — и он показал на здание, с крыши которого они только что спрыгнули. — Видите маленькое окошечко слева? Я целюсь в него.

Йоси взвел курок. Звук выстрела разорвал тишину, и пуля ударила в цель.

Первым подошел к «посту» Давид. Йоси еще раз показал ему, как взводить курок и как спускать его. Давид взял винтовку и залег за пригорком. Вот он взвел курок. Мы все замерли в ожидании. Раздался выстрел. Есть! Давид тоже попал в цель!

Следующий парень прицелился, но промазал. Один за другим попытали счастья остальные юноши. Одни проявили меткость, другие промахнулись.

— Ай! — послышался вдруг крик боли. Яаков упал на землю. Из его колена сочилась кровь. Выстрелив из винтовки, он умудрился поранить собственную ногу. Йоси осмотрел рану и сказал, что это пустяки — так, обыкновенная царапина.

Двое юношей подняли Яакова и, оттащив его к дальнему концу забора, усадили возле нас. Яаков стонал, но Йоси сказал ему:

— Ладно, дружок, ничего страшного. Тебе предстоят и не такие раны.

Его слова оказались пророческими. Много месяцев спустя, в последние дни перед падением Еврейского квартала, Яаков был ранен очень серьезно.

Учения продолжались. Вдруг произошло нечто, одновременно удивившее и испугавшее нас. В самый разгар тренировки юноши и их командир вдруг вскочили и … исчезли из виду, как будто земля разверзлась у них под ногами и поглотила их. Мы аж рты пооткрывали от удивления.

И тут на краю поля появились английские солдаты. Хава, которая первой заметила их, тут же сориентировалась:

— Ну-ка, девочки, я — «вода». Раз, два, три!

Мы побежали в разные стороны, Хава за нами. И тут краем глаза я заметила Яакова, по-прежнему лежавшего во дворе дома Ротшильда и жалобно стонавшего. Я разозлилась: разве можно так обращаться с товарищем! Оставили тут его одного, да еще без оружия.

— Где парни, которые только что были тут? — спросили, подходя к нам, англичане.

— Кто-кто? — мы притворились непонимающими.

— Парни из Аганы, которые только что тут упражнялись. Мы все прекрасно слышали. Куда они делись?

— Мы играем тут уже давным-давно, и не видели никаких парней, — ответила Хава невинным тоном.

Солдаты стали прочесывать территорию.

— Ага, вот тут-то ты нам и попался, — закричали они, наткнувшись на лежавшего на земле Яакова.

— Ты что здесь делаешь?

— Я… Я… — забормотал Яаков, запинаясь. — Ох, я упал с забора и …моя нога… Ой-е-ей, я, кажется, сломал ее.

— Да-да, — пришла ему на помощь Рахель. — Я все время была тут. Он только что упал вот с того забора, — сказала она, показывая на каменную ограду вдоль дома Ротшильда.

И тут все закричали, завопили:

— Помогите! Помогите! Бедный Яаков! Эй, кто-нибудь, бегите скорей за помощью!

К счастью, в это время раздался свисток. По неизвестной причине английский командир решил созвать своих солдат, и они исчезли так же неожиданно, как и появились. Яаков вздохнул с облегчением, и мы тоже перевели дух.

— Нам надо тоже начинать учение, — на следующий день заявила Хава, засунув по обыкновению в рот большие пальцы.

— Вперед! — закричали мы с энтузиазмом, и Хава «приняла командование».

— Раз, два, левой, раз, два, правой, — маршировали мы, выстроившись в ряд.

— Кругом! — скомандовала Хава, и мы развернулись, старательно имитируя виденные маневры. Потом Хава повела нас к каменным оградам между домами Батей Махасэ и, наконец, отыскала забор, достаточно высокий, чтобы все мы могли поупражняться в прыжках.

— Давайте прыгать! Кто хочет быть первым?

Хана подошла к краю высокой ограды, повернулась спиной, свесила свои длинные ноги, повисла на руках и — хоп! — спрыгнула на землю.

— Молодец! — закричали мы. — Ты как настоящий солдат!

Кто следующий? Теперь Рахель рискнула повторить упражнение. А потом и все мы, твердо решив проявить храбрость и мужество, одна за другой спрыгнули с ограды.

— А теперь — бегом марш! — распорядилась наша «командирша», и мы во весь дух помчались обратно на пустырь.

Братик

В разгар этих тревожных событий у нас наконец-то родился брат. Ура, мы дождались, мальчик! Тогда нам не приходило в голову, в какое трудное время предстоит расти этому малышу. Ведь его рождение так согрело наши сердца! Брит мила состоялась в больнице Адасса на горе Скопус. Кто мог предположить, что ни нам, ни нашим гостям теперь много лет не доведется видеть настоящую больницу? Будущее оставалось закрытым для нас, завершавших традиционным «Амен!» прочитанные молитвы и вкушавших праздничные яства. Гости были счастливы, Аба с Имой тем более, а уж нам-то, девчонкам, просто не о чем было больше и мечтать.

В честь рождения малыша и чтобы надолго сохранить праздничное настроение, Аба купил нам замечательный подарок — холодильник-ледник.

— Теперь, — гордо объявил папа, — готовая еда может храниться до завтра.

И новый холодильник занял почетное место в нашей единственной комнате, в ближайшем к кухне углу. Аба прочитал «Атов веамейтив»— молитву по случаю радостного события, и все мы заключили ее своим «Амен!".

Холодильник был объемом около 30 литров и состоял из двух отделений. За нижней дверцей находились две симпатичные полочки для продуктов, а за верхней лежал кусок льда в мешке. Его приходилось ежедневно приносить от торговца льдом. В течение дня лед постепенно таял, а вода по трубке стекала в специальный резервуар в поддоне. Не то чтобы благодаря холодильнику Име удавалось реже готовить, но в нем, по крайней мере, не скисало молоко. До тех пор это случалось частенько, хотя мы и кипятили молоко в большом котелке, который держали затем на затемненном северном подоконнике в кухне.

Как счастливы мы были рождением братика и как гордились нашим новым приобретением! Даже сгущавшиеся тучи возможной войны не могли омрачить солнца радости, светившего в нашем доме.

Решающее голосование

Через четыре недели после рождения Иеуды наступил решающий вечер, которого мы все дожидались с таким нетерпением.

— Австралия — за.

— Боливия — за.

— Канада — за.

— Эквадор — за.

— Египет — против.

Так распределились голоса в семнадцатый день месяца кислев года от сотворения мира 5708-го (29 ноября 1947 года). Не в силах оторваться от приемников, мы слушали результаты голосования в ООН. Обсуждалось предложение поделить Эрец Исраэль на два независимых государства. Комиссия незадолго до того закончила работу и представила свои выводы на рассмотрение ООН. Она предлагала компромиссный план раздела страны, согласно которому еврейскому государству выделялось значительно меньше территории, чем было предложено Еврейским агентством. А Иерусалим предполагалось сделать международным городом.

Несмотря на всю ограниченность подобного плана, это был первый случай в истории, когда международное сообщество предложило предоставить еврейскому народу политическую самостоятельность.

— Великобритания — воздержалась, — слышался голос секретаря ООН.

— Иран — против.

— Соединенные Штаты — за.

— СССР, — в комнате можно было слышать, как муха пролетит, — за.

Состоялся подсчет голосов. За наше предложение проголосовало тридцать три государства. Большинство! Итак, у нас будет наша собственная страна, наше собственное еврейское государство!

Трудно описать тот праздник, который не прекращался всю ночь и весь следующий день. Люди высыпали на улицы и площади, они смеялись и плакали, пели и танцевали. Наконец-то, наконец: независимое еврейское государство!

На следующий день враждебные лица арабов на улицах, казалось, предвещали: погодите еще! Мы вам покажем! Но разве могло что-нибудь омрачить радость, царившую в сердце каждого еврея!

Начало беспорядков

Ликование продолжалось два дня. На третий день мы пошли в школу. Уроки закончились в обычное время. Когда я уже собиралась домой, одна из девочек позвала меня в учительскую.

— Зачем? — поинтересовалась я.

Та пожала плечами:

— Не знаю, мне просто велели передать.

Наоми была уже в учительской. Моя преподавательница встретила меня, погладила по щеке и сказала:

— Сегодня вам не надо возвращаться в Старый город, — голос ее звучал ласковее, чем обычно. — Вы должны идти к бабушке с дедушкой в Бейт Исраэль (район Иерусалима).

— Почему? — взволнованно спросила Наоми.

— Не знаю, — ответила учительница, но было ясно, что она чего-то недоговаривает. — Ваш папа попросил меня передать вам это.

— Хорошо, мы пойдем к бабушке с дедушкой, — пообещала Наоми, и на ее лице появилось беспокойное выражение.

Мы вышли из школы вместе с девочками, направляющимися в Бейт Исраэль, ощущая на себе сочувственные взгляды подруг.

— А правда, что арабы избили вашего отца у Яффских ворот? — спросила третьеклассница Пнина, как только мы вышли из школьного двора.

— Неправда! Конечно, нет, — горячо запротестовала я, недоумевая, с чего это девчонкам пришла в голову такая чушь.

— А вот и правда! Я слышала, как ваша учительница рассказывала об этом нашей, — настаивала другая девочка.

— Все может быть, — поддержали ее подруги. — Иначе зачем бы вам отправляться к дедушке, а не домой? Должно быть, что-то случилось.

— Вполне вероятно, — согласились остальные. — Мы все слышали о сегодняшних беспорядках в Старом городе.

С упавшим сердцем продолжали мы свой путь. Все, кого мы встречали на улицах, обсуждали ту же новость. Постепенно обрывки услышанных разговоров стали складываться в цельную картину происшедшего.

В то утро арабы начали выступления и демонстрации против решения ООН. Автобус маршрута 2а забросали камнями. На улицах Старого города избивали прохожих-евреев.

Наконец мы пришли в Бейт Исраэль. Там на окраине, на улице Шмуэля Анави стоял дом наших любимых бабушки с дедушкой. Мамину маму мы называли Бобой (бабушка — идиш), в отличие от Савты, папиной мамы, жившей с нами в Старом городе. Увидев нас, Боба подбежала, обняла нас своими худенькими руками.

— Как хорошо, что вы не пошли домой сегодня! Как хорошо, — твердила она, качая головой. Потом спросила:

— А где Аба! Он пошел сегодня в школу?

— Конечно.

— Где ж он тогда? Вернулся домой?

Боба была очень обеспокоена, но мы не могли ответить ни на один из ее многочисленных вопросов. Вскоре пришел домой и наш дедушка, Зейде (дедушка — идиш). Обрадованный встречей с нами, он все-таки не мог скрыть своей озабоченности. Вернулась с работы тетя Маргалит и осыпала нас поцелуями.

— Здравствуйте, голубушки, — воскликнула она. И продолжала, обращаясь к бабушке, но не пытаясь ничего

скрыть и от нас. — Не отпускай их обратно в Старый город. Там опасно, арабы бунтуют!

Было решено, что мы должны оставаться у бабушки с дедушкой, пока все не успокоится. Прошли день, два, три, а беспорядки не прекращались. Арабы разграбили и подожгли торговый центр. Газеты были полны и других печальных известий. Волна беспорядков прокатилась по всей стране.

с разрешения издательства Швут Ами