Глава Ваикра

Название третьей книги Торы, первой ее главы и, одновременно, первое слово этой книги — «Вайикра» («И воззвал») начинает речь Вс-вышнего, обращенную к Моше (опять же — впервые) из только что построенного Переносного Храма (Шатра Соборного). Очень длинное вступление к самому тексту, касающемуся жертвоприношений («И воззвал к Моше, и говорил Вс-вышний ему из Шатра Соборного, говоря: говори сынам Израиля, и скажи ты им»), Раши (вслед за Мидрашом) трактует неожиданно. «Иди и скажи им слова увещевающие (диврей квушим (דברי כבושים) — наставления с упреками): из-за вас Он говорит со мной; ведь так находим мы, что все 38 лет, когда были евреи в пустыне как отверженные (от разведчиков и далее), не уединялось Слово Вс-вышнего с Моше».

Многие поколения мудрецов приводили разные разъяснения одного из первых в третьей книге Торы отрывков Мидраша, процитированного, кстати сказать, не полностью (кроме того текста, который приводит Раши, там еще долго доказывается из разных мест ТаНаХа, что все пророки удостаивались Высочайшего Общения, прежде всего, в заслугу еврейского народа). О каких «увещеваниях и упреках» идет речь?

Первое объяснение из предлагаемых Сатмарским Ребе начинается с цитаты из 429-ой главы Свода Законов «Ойрах Хаим». Там, в начале раздела, касающегося Песаха, в комментарии «Турей Зоhов» разъясняется тонкость известной талмудической формулировки о заблаговременных толкованиях пасхальных законов во всех еврейских общинах. Написано, что «за тридцать дней до Песаха спрашивают и комментируют (шойалим ве-дойршим שואלים ודורשים) законы Песаха». К чему здесь слово «спрашивают», без которого, вроде бы, легко можно обойтись?

Оказывается, главная цель всякого урока, всякого публичного выступления с толкованиями Закона в том, чтобы пробудить сердца слушателей, подвигнуть их к раскаянию и добрым делам. А для достижения этой замечательной цели необходимо, чтобы слова самого толкователя тоже «шли от сердца», ибо, как сказано в Талмуде, «только то, что исходит из сердца, доходит до сердец». Вот об этом-то и просят (другой, тоже вполне легитимный перевод слова «шойалим») перед своими выступлениями учителя Торы, умоляют Хозяина Миров, чтобы Он ниспослал им такие мудрые и достойные слова, которые доходили бы до сердец и оставляли благой след.

Однако, как бы и сколько бы ни молился учитель, и какие бы (в итоге) замечательные речи ни произносил, необходимо также, чтобы ученики, слушатели провели аналогичную (хотя, может быть, не столь обстоятельную) подготовку. В этом — одно из (воистину почти бесчисленных) разъяснений сказанной перед Синайским Откровением фразы «сделаем и послушаем» (наасе ве-нишма נעשה ונשמע): сделаем определенную подготовительную работу (настроимся на восприятие Б-жественной мудрости) а потом — послушаем то, что принесет учитель наш, Моше.

В связи с этим интерпретируются слова о нелицеприятных увещеваниях (упомянутые в приведенном Раши отрывке Мидраша), те слова, с которых Моше должен был начать передачу полученной свыше информации. Сначала следовало сделать основательное внушение аудитории, дабы подготовить ее, как следует, к восприятию. (Так и хочется «несанкционированно» добавить, что эта эксклюзивная подготовка к прослушиванию нового списка заповедей требовалась, прежде всего, потому, что изложение установлений о жертвоприношениях, связанных со значительными затратами, как-то особенно отталкивало, прямо таки отрицательно настраивало собравшихся[1]). И надо же случиться такому дивному неслучайному совпадению, что в тексте того же Мидраша (чуть раньше, в самых первых строках толкований третьей книги Торы) «вдруг» упоминается вышеприведенная крылатая фраза «сделаем и послушаем», ознаменовавшая «предсинайскую решимость» еврейского народа проделать всю необходимую подготовительную работу перед прослушиванием Законов Творца.

В русле этих рассуждений логично перейти, немного расширив обзор, к очень серьезной, принципиальной проблеме «пророчества вообще». Как известно, этот дар (пожалуй, величайший из доступных созданиям из плоти и крови) неразрывно связан с существованием Храма. В частности, в широко известной книге «Кузари» автор подробно и обстоятельно объясняет, как это получилось, что после разрушения Первого Храма, в Вавилоне пророчество все-таки существовало, и приходит к тому, что все пророки того времени застали Первый Храм, видели его, совершали восхождения в Святой Город, как положено по Закону, и только поэтому сохранили чудесный дар (именно в порядке неких «остаточных явлений», «прекрасных воспоминаний» об отстроенном Йерушалаиме).

Еще одно важнейшее условие обсуждаемой прямой связи между Вс-вышним и человечеством связано с «современным состоянием поколения» (мацав hа-дойр מצב הדור): люди должны подходить для прослушивания слов пророка (опять же — обязательно должны быть готовы воспринимать Б-жественное), иначе — пророчество прерывается.

Отсюда очередное углубление смысла сказанного евреями у горы Синай: сделаем подготовку и послушаем пророка, ведь если мы не будем готовы, он (великий праведник, святой человек, полностью — сам по себе — готовый к беседам с Б-гом) все равно (из-за нашей непригодности) информации свыше не получит.

Об этом и написано в продолжении процитированного в самом начале пояснения Раши: потому ты должен сказать им тяжелые, наставительные слова о подготовке к великому уроку, что, если они, не дай Б-г, готовы не будут, Урок просто не состоится, ибо — далее по тексту Раши из Мидраша — откровения, которых удостаивались все пророки, были дарованы, прежде всего, в заслугу еврейского народа, в заслугу тех, кому были обращены.

Однако самый, бесспорно, удивительный отрывок из Мидраш Раба (в главе «Эйкев»), связанный с многократно упомянутым великим Синайским изречением, рассказывает о царе, который подарил некой принцессе в день свадьбы две жемчужины. И когда молодая царица потеряла одну из них, царь (надо полагать с особым значением) посоветовал беречь вторую. Так Святой, благословен Он, «посвятил» себе евреев фразой (той самой) «наасе ве-нишма», и, когда они сделали тельца и «потеряли» первое слово, сказал им Моше: «Вы потеряли “наасе” (“сделаем”). Храните “нишма” (“послушаем”),» и передал евреям молитву «Шма Исроэль» (Слушай, Израиль!).

Сатмарский ребе уточняет, почему упомянутый страшный грех связывается с потерей только одной «жемчужины», и приводит очень необычное «объяснение тельца» (данное еще в памятном первом разговоре на Синае — сразу после Высочайшего Сообщения о происходящих внизу безобразиях). Мидраш Раба (глава «Ки Тиса»): Сказал Моше: Хозяин мира! Так сказал Ты на Синае: «Я Б-г, Вс-вышний твой». «Вс-вышний ваш» не сказано, разве не мне сказал Ты? А я разве нарушил Твое Речение?!.

Поразительный аргумент. Моше, выгораживая евреев, утверждает, что Десять Заповедей, сформулированные от начала до конца (включая, естественно, тот страшный запрет, который был тогда нарушен евреями) во втором лице единственного числа, были обращены только к самому Моше (хотя, как неоднократно объяснено в том же тексте Мидраш Раба, каждая из десяти заповедей как бы «представлялась» каждому из шестисот тысяч евреев на подходящем для него уровне глубины понимания и осознанно принималась).

Вся эта цепочка выше приведенных отрывков из Мидраша завершается разъясняющим высказыванием раби Элозора (там же, в продолжении нашей главы). «Несмотря на то, что дала Тора ограничение (сьяг סייג) евреям на Синае, они не наказывались за нее до того, как она была повторена в Шатре Соборном». Это соответствует мнению раби Ишмоэля из трактата «Звохим», где на 115-ом листе написано, что «общие правила (клолойсכללות ) даны на Синае, а детали (протойсפרטות ) — в Шатре Соборном». То есть до построения Переносного Храма евреев невозможно было наказывать за нарушения Закона по причине элементарного незнания деталей запретов и предписаний. И, если возникает резонный вопрос, за что, в таком случае, были сурово наказаны участники упомянутого выше страшного греха, то оказывается, что причина всех наказаний в той самой фразе «сделаем и послушаем», произнесение которой стало добровольным принятием заповедей еще до разъяснения всех их тонкостей.

Однако, если учесть, что все переданное в момент Синайского Откровения воспринималось каждым из участников Дарования Торы в соответствии с его уровнем, то понятно, что Моше, непосредственно получавший всю информацию, знал несравнимо больше, чем остальные. Отсюда и необычайный аргумент: Вс-вышний обращался, прежде всего, к Моше, а остальные, хоть и обещали «делать и слушаться», но все-таки ведь не слышали деталей, мало знали о заповедях. Это и выражено в словах Моше о том, что Десять Заповедей были обращены «лично к нему, а не к остальным евреям».

Прослеживая (вместе с Сатмарским ребе) эту сложную, очень специфическую логическую цепочку, в который раз убеждаемся, что одно из важнейших качеств лидера — потрясающая способность находить самые неожиданные оправдания для тех, кого он ведет.

Возвращаясь к тому, с чего начинали, отмечаем еще один повод поговорить с евреями в упомянутом у Раши тяжелом, наставительном тоне. Пришло время объяснить соплеменникам, что теперь, когда Шатер Соборный построен, «по всем мнениям» начинается новая эпоха полной ответственности за содеянное…

[1] Тут как раз всё верно: в первом комментарии Раши в след. главе отмечается, что любая заповедь, связанная с денежными затратами, требует дополнительной активизации.

Из «Книги для изучения Торы»