Вера после Катастрофы

Нам свойственно давать поверхностные ответы на поставленные Катастрофой европейского еврейства вопросы. Это нетрудно понять. Мы чувствуем себя слишком глубоко причастными к событиям недавнего прошлого, чтобы проанализировать их объективно. И хотя нашему поколению, видимо, не суждено полностью понять случившееся, это не освобождает нас от обязанности четко определить сущность проблемы.

Душевно ленивые люди часто объясняют свое неверие дилеммой Освенцима. Однако те, кто ставит под сомнение справедливость Творца из-за страданий шести миллионов, могут задать те же вопросы в связи с мучениями одного невинного младенца. Разве могут взаимоотношения человека с Б-гом зависеть от того, исчисляются невинные жертвы миллионами или сотнями тысяч?

Рамбан очень ясно высказывает это в своем труде «Шаар гамуль»: «Наша дилемма относится к конкретному (страдающему) индивидууму… Проблема не станет менее значительной, если количество пораженных будет невелико. Она не изменится, если число их увеличится. Мы рассматриваем не (пути) человека… Все посылки относятся к Всевышнему, чьи творения превосходны, а пути справедливы. Тут не может быть извращения или обмана». Нет ничего легче, чем приуменьшить значимость этого высказывания, поддавшись эмоциям. Как можно сравнивать страдания одного человека и множества людей? Кто посмеет поставить на одну доску смерть одного ребенка и гибель полутора миллионов еврейских детей?!

Если мы судим деяния человека, то подобные сравнения недопустимы. Тогда имеют смысл утверждения о большей или меньшей несправедливости. Трагедия одного человека несопоставима с мучениями миллионов. Вина убийцы одного человека отлична от вины убийцы множества людей. Нет более ужасного преступления, чем планомерное уничтожение немцами евреев. Если же речь заходит о Б-жественных атрибутах, то мы сталкиваемся с абсолютными категориями. Различия нет не потому, что страдания одного невинно умерщвленного и миллионов убитых одинаковы. На поверке стоит абсолютная справедливость Всевышнего. Видимое безразличие Творца к страданиям индивидуума становится абсолютным безразличием. В сфере Абсолютного мельчайшая несправедливость становится абсолютной. Так, Элиша бен-Авуя утерял веру, сталкнувшись с незаслуженными страданиями одного человека.

В своем романе «Чума» Альбер Камю касается этой проблемы. Он описывает священника, призывающего самую суровую кару на город грешников. Следующая проповедь — признание неразрешимости проблемы теодицеи. Что же произошло между двумя службами? Священник стал свидетелем мучений одного гибнущего от чумы ребенка…

При правильной постановке вопроса Катастрофа укладывается в проблемы теодицеи, существовавшие всегда. Перед нами перчатка, брошенная еще Эпикуром. Если Творец желает предотвратить зло и не может сделать этого, то Он не всемогущ. Если же Он может сделать это, но не желает, то Б-г злораден. Если жё Он и может и желает, то откуда берется зло? Все верующие люди задавали себе этот вопрос. Вопрос существования зла и присутствия Б-га обсуждается Платоном в его «Государственном деятеле». Б-г якобы находится вдали от арены исторических свершений, не интересуясь жизнью людей. Если бы Б-г знал, то как мог бы допустить такое?! Эти же сомнения побудили поздних последователей Аристотеля утверждать, что Всевышний не занимается судьбами индивидумов, а лишь управляет миром «в целом». Таковы и тезисы, выдвигаемые современными радикальными теологами, в том числе еврейскими.

Претензии к Б-гу по поводу размеров Катастрофы сомнительны даже с этической точки зрения. Понятен человеческий ужас перед страданиями миллионов, но почему более «гуманно» выглядят мучения одного человека? С интеллектуальной точки зрения правильнее говорить об одной несправедливо истерзанной душе. В категориях Всевышнего размеры зла не могут иметь значения. Любой другой подход свидетельствовал бы о приписываемой Ему черствости по отношению к страданиям Своих творений. В человеческих масштабах возможность примирения со злом в небольших Дозах неэтична, даже если зло в крупных размерах отвергается. Катастрофа была допущена теми, кто был готов смириться с меньшим злом, чем Катастрофа. В этом суть вины современного человека. Если мы решаемся вопрошать о путях Всевышнего в этом мире, то сперва следует вникнуть в суть отношений Б-га и человека. Даже если останутся неразрешенные вопросы, то корректная постановка проблемы позволит нам правильно ее оценить. Лишь поняв важность самого широкого интеллектуального и этического подхода к дилемме Освенцима, мы обнаружим, что она сводится к извечному вопросу о незаслуженных страданиях в нашем мире. Это заставит нас задуматься о том, почему и зачем Б-г создал мир людей?

Безгранична ли долготерпимость Всевышнего? Как долго может Он терпеть упадок человечества? Никто не может дать ответ на этот вопрос, ибо знает его лишь Сам Творец. Долготерпимость по отношению к падшим и преступникам — мистерия бытия. Если бы Б-г применял к людям только Свои атрибуты суда и справедливости, то они не смогли бы существовать. Всевышний обращается со Своими творениями милостиво, а не только справедливо, но когда наступает конец Его терпению? Как определить тот момент, когда злоупотребившие данной им Б-гом свободой грешники заслужат Его кару? Знакомый с любовью в человеческих масштабах, вряд ли может измерить масштабы любви Б-жественной.

Мидраш рассказывает, как Г-сподь остановил ангелов, намеревавшихся спеть Ему ежедневный гимн, когда полчища фараона тонули в водах Красного моря: «Сотворенные Мною тонут, а вы собираетесь петь гимн!» Исполнение приговора не приводится в действие с легкостью, ведь даже падшие и преступники — Творения Его.

Анализируя различные аспекты Катастрофы, мы должны помнить, что она не является единственным заслуживающим внимания событием в еврейской истории. Если бы Освенцим был единственной точкой отсчета, то было бы почти невозможно говорить о вере в Б-га Израиля в историческом аспекте. Катастрофе предшествует множество страниц истории евреев. После изведанных нашим народом ужасов также произошло немало. Еврейская история проходила не только под знаком Б-жественного сокрытия, ведь именно народ Израиля был свидетелем самых значительных откровений Всевышнего. В наше время евреи были одновременно свидетелями вопиющего Б-жественного молчания и Б-жественных откровений. Прошлое еврейского народа немыслимо без жизни патриархов, исхода из Египта, Синайского Откровения, а слова древних пророков актуальны сегодня более, чем прежде. Мы несем это в своей национальной памяти, невзирая на Освенцим. Всегда были попытки толковать еврейскую историю вне Торы, но это никак не связано с Катастрофой. Отвергнувший Тору или незнакомый с ней еврей, вообще не может заниматься проблемой взаимоотношений Б-га и Израиля в свете Освенцима с интеллектуальной честностью. Если человек не верит в историческую правдивость Синайского Откровения, то какой смысл имеет попытка рассматривать Освенцим и проблематику теодицеи в этом свете? Если же откровения имели место, то их историческая и теологическая значимость не может быть перечеркнута Освенцимом.

Освенцим не может представлять проблемы с точки зрения веры для человека, отрицающего Б-жественную роль в исходе из Египта и получении Торы. Для него Б-г вообще отсутствует. Лишь верующий во Всевышнего и Его Провидение может серьезно заниматься теологическими сторонами Катастрофы. Какие выводы сделает он из ужасающего Б-жественного сокрытия? Быть может, Всевышний безразличен к судьбе человека? Однако еврей знает, что это не так, ибо он был свидетелем самых явных вмешательств Провидения. Или Б-г «мертв»? Может ли быть иное объяснение Его откровениям в дни прежние и Его молчанию в часы величайшей опасности? Но ясно, что либо Б-г вечен и сущ, либо Его вовсе нет. Может быть, Сущий и Предвечный отвернулся от Израиля в Освенциме из-за содеянных грехов? Такое утверждение было бы осквернением Его Имени. Какими страшными ни были бы грехи европейских евреев, но они не выходили за рамки человеческих слабостей и преступлений. Катастрофа была нечеловеческим явлением. Можно было бы сказать, что Германия заслужила такое наказание, но даже в, этом случае подобное утверждение требует осторожности.

Итак, Катастрофа не вносит ничего нового в проблему незаслуженных страданий. Самым волнующим вопросом остается вопрос, как сможет еврейский народ после происшедшего продолжать свою роль свидетеля Б-га в истории. Что осталось от идеи расплаты, от идеи еврейского существования в истории?

Вопрос о страданиях невинных остается открытым, ведь Б-г как бы несет ответственность за сотворенный Им мир. Он наделил человека свободой выбора. Решение этой проблемы может быть найдено лишь в более высоких сферах, чем человеческая история. Евреи всегда верили в это. Не подвергая сомнению существование Всевышнего, еврей продолжает оставаться в неведении, будучи неспособным измерить масштабы Б-жественной долготерпимости. В человеческих терминах это не оправдывает пути Провидения, но принимает их всецело. Нет, мы не пытаемся закрыть глаза при виде гор трупов, но сохраняем уверенность в то, что в сфере Б-га есть место для решения и преобразования. В рамках истории крики убиенных не могут быть прощены. Один из комментаторов Торы поясняет, что усилительная частица «хэ» в обращении Всевышнего к Аврааму: «Возьми сына своего единственного, которого ты любишь, Ицхака…» (Брейшит, 22:2) указывает на просьбу. В этом содержится намек на то, что в рамках истории невинные жертвы не могут найти оправдания. Ведь не случайно Б-г обращается с мольбой к Аврааму принести в жертву Ицхака. Творец как бы просит прощения у всех страждущих из-за того, что Он оставил за человеком право выбора, позволяющего ему действовать вопреки воле Творца. В рамках времени и истории Б-г как бы «остается в долгу» перед народом Израиля, испытавшим на себе пределы Его долготерпимости по отношению к человеку. Думается, что никогда это не было так очевидно, как после Катастрофы. Быть может, Всевышний хотел, чтобы существовал народ, которому бы Он был в некотором смысле обязан. У Его детей есть, казалось бы, все основания осудить мироустройство. Однако они сохраняли веру в Творца в часы мучений. Евреи в часы сокрытия видели «свет новый в Сионе». Они знали, что Б-жественной задолженности быть не может и Б-г Израиля спасет их.

Перевел с английского Авигдор Эскин.

с разрешения издательства Швут Ами