Дерех Хаим 73. Комментарий Маараля на трактат Авот. 4:16

4:16 Раби Йеуда говорит: «Будь внимателен при изучении Торы, ибо ошибка при изучении Торы столь же серьезна, как сознательное преступление».

Под изучением Торы мишна здесь подразумевает работу над раскрытием смысла отрывков мишны, прояснение ее неясностей — для каждого случая своих. И если человек будет в этой работе невнимателен и припишет какой-либо мишне не то значение, которое она на самом деле имеет, в конце концов, он сделает из нее выводы, не соответствующие истине. А это уже столь же серьезно, как сознательное преступление.

В таком случае, возникает вопрос: почему раби Йеуда говорит об изучении Торы? Почему он не выразился более точно: «Будь внимательным, изучая Мишну»? Ведь при простом изучении Мишны тоже могут возникнуть ошибки! И еще вопрос: почему все же именно ошибка при изучении Торы равна сознательному преступлению?

Дело в том, что «изучение Торы», то есть, выяснение смысла Мишны, — это не то же самое, что простое изучение Мишны. Мишна не ставит своей целью разъяснить закон до конца, а лишь сообщает, в чем он состоит. А изучение Торы есть именно понимание смысла этих законов, и задача изучающего Тору — постичь их, используя разум и мудрость. В этом же — причина того, что ошибка при изучении Торы столь же серьезна, как сознательное преступление. Ошибка — это следствие погруженности разума в материю. Если бы разум был свободен от нее, никаких ошибок и неточностей в его работе не было бы. Поэтому ошибки возникают в тех деяниях разума, которые связаны с материальным телом человека: иногда разум не в состоянии осветить тело своим сиянием, и тогда случается ошибка. Поэтому и ошибка при изучении Торы — то же самое, что сознательное преступление: это ведь — дело разума, а разуму ошибаться непростительно.

Вот какой пример поможет разобраться в этом. Если человек идет куда-то в темноте и разбивает стоящий у него на пути кувшин — нет сомнения, что его проступок мы назовем случайным, поскольку он не мог видеть, куда ступает. Но если человек держит в руке свечу, которая освещает ему дорогу, и разбивает кувшин, поскольку не обратил на него внимания, — такую ошибку мы приравняем к сознательному преступлению, поскольку человек мог уберечься от нее, но намеренно не стал этого делать. Поэтому к сознательному преступлению приравнивается именно ошибка в изучении Торы, то есть, в постижении смысла мишны, но не в изучении самой Мишны или Писания. Ведь только такое изучение есть в полном смысле действие разума, который освещает ему путь, подобно свече, и который неспособен ошибиться.

В трактате Бава меция (33б) разбирается стих (Йешая 58:1) «И сообщи Моему народу об их преступлении, а дому Яакова — об их грехе». Талмуд говорит так: «Моему народу об их преступлении» — сказано о мудрецах Торы, для которых даже случайных грехи считаются злонамеренными; «а дому Яакова — об их грехе» — сказано о необразованных евреях, для которых даже злонамеренные преступления считаются случайными. Дело в том, что мудрец Торы несет в своей голове свечу, освещающую ему путь, согласно сказанному (Коэлет 2): «Глаза мудреца в его голове». Поэтому его разум должен управлять всеми его поступками, даже телесными, и ошибаться ему ни в чем нельзя. А значит, даже случайный грех для него становится сознательным преступлением. И совсем наоборот дело обстоит с необразованным евреем. Он лишен разума, полностью телесен и подобен человеку, идущему в темноте без свечи, — а потому даже сознательные преступления становятся для него случайными грехами. И хотя Раши предлагает другое понимание, все же наше объяснение никаких сомнений не вызывает. Очевидно, что мудрец заслуживает более строгого наказания за случайные грехи, поскольку главное его содержание составляет разум, не подверженный ошибкам. И так же очевидно, что даже злонамеренные преступления необразованного еврея не столь уж серьезны, так как он, будучи телесным созданием, склонен ошибаться.

Итак, ошибка — порождение материального тела, но не разума, с которым не может быть связано ничто случайное или необдуманное. Поэтому мишна призывает к внимательности во время изучения Торы, то есть, тогда, когда к Торе применяется мудрость. Ведь сама суть этого занятия — прояснить темные места в мишне с помощью разума, а разум ошибаться не должен. Поэтому и ошибка в этой работе равноценна сознательному преступлению.

Связь этого наставления с предыдущим можно усмотреть вот в чем. Предыдущая мишна сказала, что трепет перед учителем должен быть таким же, как и трепет перед Небесами. Речь там шла об учителе, который обучает человека Торе, то есть, мудрости. Эта мишна следует подходу, развитому в трактате Бава меция (33а). Там мишна говорит: «Если человек должен вернуть потерянное и отцу, и учителю, сначала он должен вернуть потерянное учителю». А Гемара поясняет: «Учитель, о котором здесь говорится, — это учитель, который обучил его мудрости, а не Мишне или Писанию», — так полагает раби Меир. Раби Йеуда полагает: «Тот, от кого человек получил большую часть своей мудрости». То есть, несмотря на то, что учитель обучал человека мудрости, этого еще недостаточно — необходимо, чтобы большая часть мудрости была получена от него. Однако принципиально с подходом раби Меира, согласно которому речь идет только о том, кто обучил мудрости, раби Йеуда не спорит. Правда, Раши объясняет это место по-другому и говорит, что, по мнению раби Йеуды, тот, кто обучил человека большей части Писания или Мишны, уже достоин называться его учителем. Однако в нашей мишне, требующей чтобы трепет перед учителем равнялся трепету перед Небесами, речь идет, несомненно, лишь о таком учителе, который обучал мудрости, то есть, толкованию Мишны. Поэтому эта мишна и помещена здесь: нам хотели сказать, что уровень изучения Торы очень высок, настолько, что ошибка в нем приравнивается к преступлению. Поэтому и трепет перед учителем не должен уступать трепету перед Небесами.

с разрешения издательства Швут Ами