Храм — связь миров

Итак, мы выяснили, что рот выполняет связующие функции. В масштабах вселенной эти функции сосредоточены там, где стоял Бейт а-Микдаш, Храм, и отражены в его сущности. Бейт а-Микдаш — это место, где соединяются физические и духовные миры, и в их Б-жественных истоках можно найти все рассмотренные нами идеи, выраженные в понятиях «говорить», «есть» и «целовать».

Г о в о р и т ь. Шехина, Б-жественное Присутствие, проявляет себя в Храме; именно здесь евреи черпают Б-жественное вдохновение и здесь же идет прямой диалог между Творцом и Его народом. Голос Всевышнего был слышен в пространстве между двумя золотыми «крувами» (фигурками крылатых ангелов), которые находились в Святилище, «кодеш кодашим» (Святая Святых). Именно здесь, в Святилище возникала самая тесная, интимная связь между Б-гом и еврейским народом. Крувы сливались в объятиях, выражая этой позой наши близкие отношения с Б-гом, которые по сути своей очень похожи на близость мужа и жены.

Е с т ь. Мы изучили функцию еды как средства, необходимого для поддержания связи между телом и душой, а также аналогичную функцию «корбанот», жертвоприношений, которые обеспечивают контакт Б-жественного Присутствия с нашим миром. Жертвоприношения совершались в Бейт а-Микдаш, Храме.

Ц е л о в а т ь. В Гемаре сказано, что небо и земля целуются: «эйха денашки ара веракиа аадади» — «место, где целуются небо и земля». В Торе нет пустых, бессодержательных метафор; если Гемара делает такое поразительное заявление, значит, она намекает на глубинную сущность этой связи в самых точных, исчерпывающих выражениях. Такая связь происходит лишь в одном месте — в Храме.

В момент своей предельной близости с Творцом у горы Синай, когда евреи получали Тору, их самым сильным ощущением был Б-жественный поцелуй в самом прямом значении этого слова: «ишакени минешикот пиу» — «Чтобы Он поцеловал меня поцелуями своих уст». Тора и была тем бессмертным, нескончаемым поцелуем. Местом этой вечности являются Иерусалим и Бейт а-Микдаш: «Ки ми Цион теце Тора у-двар а-Шем ми-Иерушалаим» — «Ибо из Сиона выйдет Тора и слово Б-га — из Иерусалима».

***

Храм — эпицентр интимной связи между Б-гом и миром, Сион — ее сущность. Между словами «Цион» (Сион) и «Йосеф» существует любопытная связь: у них одинаковые числовые значения (гематрия). «Цион зовут Йосефом; Йосефа зовут Цион». В чем смысл этой ассоциации?

Как уже говорилось ранее, Йосеф символизирует полную лояльность в отношениях между мужчиной и женщиной. В более глубоком смысле Йосеф определяется качеством «йесод» («основа»), которое заложено в концепции «брита», договора. Идея «брита» содержит двойные элементы напряженной связи, а также исключительность этой связи. Всякий договор подразумевает взаимное обязательство лояльности, превосходящее по своей важности связи с другими сторонами, на которые не распространяется этот договор.

Правильная форма взаимоотношений между мужчиной и женщиной представлена в образе Йосефа; речь идет об отношениях, потенциальных и фактических, внутренних и внешних, которые связывают мужчину и женщину. В этой связи заложена тайна гармонии и красоты: ведь вся красота основана на близком соседстве противоположностей. Великая красота в мире изобразительного и звукового искусства представляет собой гармоничное сочетание различных элементов — разнообразных, противоположных и в то же время сливающихся в нечто такое, что превосходит их индивидуальные характеристики, не приводя к конфликту между ними.

Неудивительно, что из всех мужских персонажей Пятикнижия только о Йосефе говорится, что он был красив. Обычно такой характеристики удостаиваются женщины. Да, он был красив; его внешняя красота отражала его внутренние достоинства. Иерусалим тоже называют центром красоты; в Гемаре утверждается, что девять из десяти мер красоты, пришедших в мир, отданы Иерусалиму. На самом деле это значит, что Иерусалиму принадлежит вся земная красота. Десятая оставшаяся часть символизирует «маасер», десятину, великодушно пожертвованную Иерусалимом всему остальному миру. Йосеф олицетворяет глубокую и прочную связь между мужчиной и женщиной; Иерусалим — это место, где сходятся духовное и физическое начала, Б-жественное Присутствие и весь мир, Всевышний и Его народ. Эту параллель можно продолжить. Мы уже говорили о еде и ее связи с Храмом; нам известно, что мир насыщается через Храм и совершаемые в нем действия. Йосеф тоже кормил мир: «Йосеф…ху а-машбир» (Берешит), Йосеф обеспечивает едой весь мир, распределяя ее мудро и целесообразно: там, где надо, копит и ограничивает, а там, где надо, — щедро дает. Здесь скрыта еще одна, более важная мысль. На самом деле, все события жизни Йосефа отражены в истории Сиона. Как сказано в одном комментарии: «Все беды, приключившиеся с Йосефом, случились и с Сионом…и благо, происшедшее с Йосефом, произошло и с Сионом». На этом остановимся — сказанного вполне достаточно, чтобы продолжить дальнейшее направление мысли.

II.

Иерусалим, Сион, Бейт а-Микдаш. Здесь встречаются миры; здесь высший духовный мир перетекает в мир низший, физический. Именно здесь началось Творение, формирование самого пространства, распространившегося до масштабов вселенной, и в этой же точке был создан человек.

Отсюда начинается пространство, все физическое пространство исходит именно из этого места. Мир можно изобразить в виде нескольких концентрических кругов. Внешнее кольцо расположено на низшей ступени святости; чем ближе к центру — тем больше святость («кедуша»). Все, что вне Израиля, обладает лишь физическими свойствами: земля — это земля, пространство — это пространство. Там нет ничего возвышенного, трансцендентального. Израиль — особое место; Тора называет Страну Израиля «Эрец цви», Страной оленя. Если снять с оленя шкуру, она покажется слишком маленькой; невольно удивляешься, как ее хватало, чтобы покрыть все животное. Так и земля Израиля кажется очень маленькой, но, подобно оленьей шкуре, она готова принять, вобрать в себя весь еврейский народ. Детям никогда не бывает тесно в отчем доме, каким бы маленьким он не был.

Святость Страны Израиля неодинакова в разных местах: вне Иерусалима атмосфера не столь возвышенная, как внутри города. Еще ни один гость Иерусалима, говорят мудрецы Мишны, не жаловался на тесноту жилища, где он останавливался, хотя в праздники сюда стекались миллионы паломников.

Внутри Святого города есть еще более высокие уровни святости. В пределах Храма пространство приобретает такие свойства, которые никак нельзя считать нормальными. В праздничные дни в Храмовом дворе скапливалось так много народу, что люди стояли, плотно прижавшись друг к другу, но наступал момент, когда все опускались на колени и простирались в поклоне на каменном полу и каким-то непостижимым образом всем хватало места. Как сказано в «Пиркей авот»: «Стояли в тесноте, а для поклона было достаточно места».

Храмовый двор находился вблизи центра святости, центра Творения, вблизи места, где сливались физическое и духовное начала. Поэтому там прекращалось действие обычных законов пространства и дистанции. Вдумчивый читатель поймет, что такая сверхъестественная аномалия открывалась глазу лишь в те минуты, когда люди, находившиеся в Храмовом дворе, подчиняли свою физическую сущность духовности: именно в тот момент, когда они кланялись, пространство расширялось, открывая им тайны своего Высшего Источника. Когда люди стоят, демонстрируя этой позой личную независимость, им становится тесно; но когда они простираются в поклоне, их ничто не сковывает, поскольку в этом положении они добровольно отвергают свою независимость и гордыню, признавая высший авторитет Творца. В такие моменты пространство и мир как будто исчезают, растворяются.

В этом месте все физическое, материальное кланяется своему Источнику. Здесь иной настрой, суть которого в забвении своего «я», в преклонении перед Истоком мира. Эта особенность места, отведенного под Бейт а-Микдаш, проявилась еще при его первом упоминании в Торе. Увидев издали Храмовую гору, Авраам сказал: «А я и этот отрок пойдем туда и поклонимся…» (Берешит 22:5).

Наконец, в Святая Святых, во внутренних покоях Храма, где пребывает Ковчег Завета и где слышен глас Всевышнего, обычные законы пространства вообще не действуют. Это и есть центр мироздания; в этой точке рождается пространство, и здесь оно подчиняется не столько природным законам нижнего, материального мира, сколько установлениям Высшего мира. Удивительная особенность: «Арон кодеш», Ковчег Завета, целиком располагался внутри Святая Святых, хотя превосходил по своим размерам помещение, в котором он размещался!

Размеры Ковчега приведены в Торе; там же упомянуты габариты Святая Святых. Ковчег заметно больше, но получалось, что меньший объект содержал в себе более крупный. Причем ни один предмет не расширялся и не уменьшался. Если бы Ковчег сжался, уменьшился, он бы стал непригодным для использования — «посуль», если бы Святая Святых, внутреннее помещение раздвинулось, оно бы тоже считалось «некошерным». Короче, никаких габаритных изменений не происходило, но меньший объект вмещал в себя больший.

В этом месте проявляется то, что существует вне всякого места; здесь формируются законы природы и здесь же, в этом трансцендентальном месте, которое не является местом, эти законы перестают действовать. Одно из имен Б-га — «А-Маком», дословно «Место». Весь мир расположен внутри Него. На оси, вокруг которой вращается мироздание, Б-жественное Присутствие особенно ощутимо; здесь Г-сподь показывает нам, что именно Он — вместилище мира.

III.

Идею связи миров через Бейт а-Микдаш можно выразить и по-другому. Мидраш рассказывает: «У троих людей их имена предшествовали им самим — это Ицхак, Шломо и Йошияу». (Далее уточняется, что некоторые включают в этот список Ишмаэля, поскольку имя было дано ему еще до рождения. Но мы ограничим наше исследование первыми тремя; внимательный читатель сумеет развить логическую цепочку аргументации и поймет, почему Ишмаэль тоже входит в эту категорию.)

Итак, перед нами Ицхак, Шломо и Йошияу — все трое получили имена до рождения. В каждом случае Всевышний давал указание родителям, как назвать еще не родившегося младенца. Об Ицхаке сказано: «И ты назовешь его именем Ицхак»; о Шломо: «Ибо Шломо будет имя его»; и о Йошияу: «Сын будет рожден дому Давида; имя ему будет Йошияу». Что общего у этих трех великих людей, о которых рассказывает Тора? Каково значение имени, полученного человеком до рождения? И какая связь между этими двумя темами?

Во-первых, всех троих объединяет их глубокая связь с Храмом. Более того, каждый из них был создателем одного из фундаментальных аспектов Бейт а-Микдаш. Ицхак-авину впервые раскрыл значение Храма как места, где служат Б-гу, где Ему приносят жертвы. Вклад Ицхака был самым личным, самым убедительным — он сам был «корбаном», жертвой. Его связали на жертвеннике в том самом месте, на котором позже возник Храм. Ицхак заложил основу его функционирования и своим личным опытом сформировал концепцию Храмового служения и жертвоприношений. В результате духовная сущность Храма была создана еще задолго до строительства физического здания.

Шломо, царь Соломон, возвел вторую «очередь» Храма: он создал его физически, материально и придал ему святость. И он же подготовил следующий этап: во время строительства Храма Шломо распорядился вырыть пещеру, соединенную тайным ходом со Святая Святых. Предвидя эпоху разрушения, Шломо заранее подготовил место, где можно будет спрятать Ковчег Завета, спасти его от похищения.

Так и случилось. Когда Храм был разрушен, Ковчега в нем не нашли. Он не попал в число трофеев, захваченных врагами и унесенных в изгнание, потому что его заранее спрятали в том подземном убежище, о котором позаботился Шломо. Человеком, спрятавшим «Арон кодеш», был царь Йошияу. Пророчица Хульда сообщила ему, что Храм будет вскоре разрушен, но он сам не увидит разрушение — оно случится после его смерти; в награду за его великую праведность Б-г избавит Йошияу от участи быть свидетелем гибели Храма. И тогда Йошияу решил предотвратить хотя бы часть катастрофы — он переместил Ковчег в тайное убежище.

Еще раз отметим три этапа строительства Храма. На первом этапе Ицхак создал его духовную сущность. Праотец еврейского народа раскрыл внутреннюю «кедушу», святость будущего Святилища, когда лежал связанный на жертвеннике, установленном в этом месте. Затем Шломо воздвиг материальное здание Храма. Так должно быть всегда: вначале создается душа или сущность и только затем — ее физическая оболочка. Ицхак подготовил сущность, душу, а Шломо придал этой сущности физический облик.

Но есть у этого процесса еще один этап; для строительства недостаточно только сущности и внешней формы. Чтобы сделать «строительный объект» частью реального мира, нужен важный компонент — вечность. Бейт а-Микдаш стоял, он жил своей духовной сущностью, заключенной в материальной оболочке, но ему было суждено пережить разрушение. Поэтому, чтобы разрушение Храма было только внешним, чтобы сохранить живым его сущность, даже когда физическая форма будет лежать в руинах, требовалось спрятать его сердце. Если Ковчег Завета спрятан под горящим и гибнущим Храмом, то это вовсе не разрушение, а лишь уход, отступление в состояние сокрытия.

Подобно Ицхаку, заложившему основу для дальнейшей деятельности Шломо, сам Шломо приготовил все необходимое для Йошияу, чтобы тот завершил начатое. Но в отличие от Шломо, который строил здание Храма на глазах у всего мира, Йошияу действовал методом сокрытия. В более глубоком смысле это сокрытие тоже означало строительство. Ицхак принес в мир сердце, Шломо дал этому сердцу тело, а Йошияу засекретил сердце, спрятал его, чтобы оно продолжало биться и жить в тайном убежище, ожидая своего окончательного раскрытия на вечные времена. Ицхак построил душу, Шломо — тело, а Йошияу создал условия, чтобы сердце и тело не были разлучены навсегда.

***

Но какое отношение все это имеет к их именам? Имя выражает сущность. В Торе каждое имя описывает реальность в самом точном смысле. Оно становится неосязаемым выражением того, что оно называет. Имя человека — это предельно сжатое выражение его сущности, в имени заключены тайны жизни и судьбы этого человека. Имя — это ядро, в каком-то смысле это его душа, «нешама».

В имени, полученном до рождения, заключен особый смысл. Когда человек рождается и только затем получает имя, что является общепринятой практикой, его сущность проявляется лишь после его прихода в мир. Другими словами, человек появляется на свет, и ему надо подобрать подходящее имя. Вначале — человек, и лишь потом — формула сути и предназначения этого человека. Но когда имя дается до рождения, когда Б-г нарекает человека именем до того, как приводит его в этот мир, это значит, что Он уже определил сущность, качества и предназначение этого индивидуума прежде, чем тот успел родиться. Отсюда следует, что физическая сущность и материальная жизнь такого человека в этом мире должны полностью гармонировать с его внутренней сутью, если, конечно, он будет хорошо выполнять возложенную на него задачу. Другими словами, его духовный уровень определен и раскрыт еще до того, как человек родился и начал действовать.

Если человек вначале получает имя, а потом рождается, это значит, что он будет целиком соответствовать своей духовной сущности. Такие люди должны стремиться к предельно четкому выполнению своего прижизненного долга. Им выпала задача создать то, что наиболее полно отразит свой духовный источник. Их сущность ясна, и они должны раскрыть ее так, как она была изначально задумана. Поэтому их задача — раскрыть всю внутреннюю сущность и полностью отразить ее в физическом мире.

***

Такова природа Храма. Как уже говорилось, Бейт а-Микдаш олицетворяет тесный контакт между внутренним и внешним миром. Он демонстрирует гармонию внутренней и внешней среды. В этом месте ярче всего проявляется нерушимая связь между душой и телом, между духом и материей. Здесь находятся физическое место и структура, безупречно гармонирующие с их нефизическим ядром. Здесь звучит Имя Творца и здесь же происходит его раскрытие.

В более глубоком смысле мы говорим, что Б-г и Его Имя соответствуют друг другу: «Шимха наэ леха, ве-ата наэ ле-шимха» — Имя Твое подходит Тебе, и Ты подходишь к Твоему Имени. То же самое происходит в Источнике и, в принципе, так должно происходить всегда и везде — каждое имя должно быть подходящим.

Ицхак, Шломо и Йошияу блестяще выполнили свою Б-жественную задачу; они удостоились раскрыть и утвердить место Б-гослужения в нашем мире. Ицхак был безупречным слугой Всевышнего — «ола тмима», чистая жертва всесожжения. Шломо, чье имя означает «целый», «завершенный», правил Израилем сорок лет; при нем еврейский народ достиг почти абсолютной близости к Б-гу. И наконец, об Йошияу во Второй Книге Царств сказано: «И не было до него царя, подобного ему, который обратился бы к Г-споду всем сердцем своим и всей душой своей, и всей силой своей, следуя всей Торе Моше, и после него не было подобного ему».

Деяния всех троих безупречно соответствовали их именам; все трое раскрыли Имя Творца в самом подобающем для Него месте.