Избранные комментарии на главу Ваикра

«Вся третья книга состоит из наставлений, которые рассказывают нам, как ответить на требования, предъявляемые Святилищем Закона; как отдельным людям и народу в целом вести святую жизнь, которая должна выражаться символически — нашими жертвоприношениями — и практически — нашим поведением».

Комментарий к Ваикра 27:1

Глава 1

1. ויקרא אל משה וידבר ה אליו — (дословно) И-ТАМ-ВОЗЗВАЛ К МОШЕ И-ТАМ-СКАЗАЛ Б-Г ЕМУ. Если бы текст на иврите звучал וירקא ה אל משה וידבר אליו (с обычным ивритским синтаксисом, когда подлежащее «Б-г» ставится между двумя сказуемыми ארקיו и רבדיו), то призыв к Моше казался бы действием, не связанным с речью Б-га к Моше. В этом случае он являлся бы простым утверждением, означающим, что Б-г позвал Моше к Себе, чтобы с ним поговорить. Однако структура этого предложения (когда два сказуемых ויקרא и וידבר не отделяются друг от друга подлежащим «Б-г», а стоят перед ним) указывает на более глубокое значение. Призыв Б-га описывается как действие, которое было неотъемлемой частью беседы с Моше, фактически определявшей то, как велась беседа. Слово, которое предстояло сообщить Моше, предварялось призывом к Моше.

Такая формулировка текста должна была сделать совершенно очевидным, что когда Б-г говорил с Моше, то это действительно было Б-жественное слово, обращенное к Моше Самим Б-гом. Вероятным намерением (Писания) было предупредить те умышленные искажения, доставляющие (их авторам) такое наслаждение, при которых Откровение Б-га Моше заменяют на нечто, идущее от самого Моше, приравнивая, таким образом, Откровение к видениям так называемого экстаза, возникающим в самом человеке. Такая трактовка, безусловно, свела бы «иудаизм» или «еврейскую религию» до уровня других религиозных феноменов в истории человечества, представляя иудаизм просто как еще одну «фазу в развитии человеческого духа».

Но это не так. В книге Шмот (33:11) нам сообщается, что Б-г говорил с Моше «как человек говорил бы со своим другом». Слово одного человека к другому, речь одного к другому возникает единственно из духа и воли говорящего и никоим образом не из духа того, кому адресуется эта речь. Поэтому слово говорящего нельзя никоим образом интерпретировать как порождение результата разума воспринимающего. И если так, слово Б-га к Моше пришло в чистом виде единственно лишь от Б-га. Оно не пришло изнутри Моше. Оно пришло к Моше извне, оторвало его, так сказать, от собственных мыслительных процессов, чтобы он мог внимательно выслушать то, что пожелал сказать ему Б-г. Таким образом, тот факт, что призыв Б-га непосредственно предшествовал словам Б-га к Моше, опровергает представление, что этим словам предшествовал некий процесс, происходивший внутри самого Моше. Говорит лишь Б-г, Моше только слушает. Слово Б-га к Моше никоим образом не было феноменом, инициированным Моше, Моше не мог даже предположить заранее, как все произойдет; слово Б-га пришло к Моше извне, как историческое событие.

2. קרבן — ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ. Поистине достойно сожаления, что (в западных языках) нет слова, которое адекватно передавало бы концепцию, заключенную в еврейском слове קרבן. Увы, немецкое слово, которым переводят קרבן, просто означает «предложение, подношение», стало означать, что тот, кто приносит «жертву», отказывается от чего-то и разрушает его, причиняя себе ущерб. Но это представление совершенно чуждо и полностью противоречит характеру и значению ивритского термина קרבן. Даже понятие, передаваемое термином «приношение», неадекватно выражает значение слова קרבן, так как предполагает, что адресат «подарка» желает получить подношение или нуждается в нем. Понятие, стоящее за словом קרבן, ни при каких обстоятельствах не имеет такой коннотации. Писание никогда не употребляет термин קרבן для обозначения «презента» или «дара». Писание использует его исключительно тогда, когда описывает отношения человека с Б-гом, и понять его можно, лишь учитывая значение, внутренне присущее его корню קרב. Ибо קרב означает «подходить», «приближаться» или «(находиться) рядом». Таким образом, он означает установление «тесной» связи с другим. И тогда становится ясно: акт הקרבה (приближения) означает получение места в более высокой сфере жизни.

Таким же образом концепция קרבן отрицает понятие «жертвы», как акта разрушения или самоотречения. Более того, она указывает, что קרבן предназначен не для удовлетворения желания того, к кому «приближаются», но для удовлетворения потребности «приближающегося», того , кто совершает קרבן, кто желает, чтобы связанное с ним нечто смогло установить более тесные отношения с Б-гом. Это и есть его קרבן, а тот акт, посредством которого человеку предстоит достичь этих более тесных отношений с Б-гом, называется הקרבה (приближение). Цель קרבן — искать Б-жественной близости. Ср. «Они наслаждаются близостью Б-га» (Йешая 58:2). Именно эту близость к Б-гу еврей считает высшим и, может быть, единственным достижимым благом. Ср. «Близость к Б-гу — благо для меня» (Теилим 73:28). Без близости к Б-гу он чувствует себя «подобным животному» (там же, стих 22), лишеннным всех тех качеств, которые возвышают его до человека и чьи достоинства он считает единственным стандартом, с которым он соизмеряет свой собственный взгляд на жизнь и собственное представление о человеческом счастье — понятия, которые становятся ясны ему, когда он входит в залы Б-жественного Святилища. Ср. («Пока я не вошел в Святилище Б-га (лишь тогда) понял их конец» (там же, стих 17)…

לה קרבן — ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ Б-ГУ. Р. Йоси отмечает в Торат коаним: «Везде (в Писании), где обсуждаются жертвоприношения, в отношении Б-га используется Тетраграмматон (Четырехбуквенное Имя), чтобы не дать возможности тем, кто презирает Закон, низвести истину иудаизма до уровня языческого заблуждения».

Когда Писание обсуждает жертвоприношения, Б-г не характеризует Себя как אלקים, т.к. Он не желает, чтобы его воспринимали через наказующий, беспощадный атрибут Его Правосудия, как божество, получающее удовольствие от жертв, божество, которое, согласно богохульному языческому заблуждению, является Б-гом мщения, принимающего предсмертные конвульсии животного в качестве платы за человеческую жизнь. В контексте жертвоприношений, Его следует рассматривать как ה, любящего Б-га, который готов в любой момент и со всей силой Своей всемогущей любви даровать новую жизнь и новое будущее. Не убийство, но возрождение, оживление, нравственное и духовное воскресение, вступление — вечное вступление во все более возвышенную, чистую жизнь, восстановление силы для такой жизни, силы, которая черпается из неоскудевающего источника вечной любви — вот концепция, на которой основываются жертвоприношения в иудаизме. На жертвеннике умирает только то, что смертно и в человеческой жизни. На жертвеннике сжигается то, что является скоропроходящим все то время, пока оно далеко от Б-га. Но как только оно приближается к Б-гу, оно получает Его одобрение и, таким образом, вступает в принадлежащий ему по праву надел вечной жизни. Имя ה, которое употребляется в Писании в связи с жертвами лишь тогда, когда их приносят Б-гу евреи, опровергает всю глупую болтовню срамителей Закона, желающих умалить величие еврейских законов о жертвоприношениях до уровня «кровавого жертвенного культа» и намеревающихся стащить то, что они называют «Моисеевым» иудаизмом, из вечных возвышенных сфер его Б-жественной истины в низину давно обветшавшего языческого понятия.

3. עולה — ВОСХОДЯЩЕЕ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ. Традиционный перевод слова עולה, как «огнепалимая жертва», т.е. жертва, «полностью сгорающая в огне», имеет очень слабое основание в значении корня עלה (восходить).

Если мы рассмотрим названия других жертвоприношений: жертва за грех, повинная жертва, мирная жертва, благодарственная жертва и жертва преданности, мы увидим, что все названия выражают повод или цель жертвоприношения без указания связанной с ней процедуры.

И поэтому мы убеждены, что и הלוע также следует понимать (не в терминах ритуала, но) как констатацию ее цели, т.е. это — жертвоприношение, которое порождено желанием или стремлением подняться… עולה возникает из осознания индивидуумом того факта, что ему необходимо сделать больше для достижения добродетели и благочестия и что он способен на это… Как бы то ни было, עולה приносится с сознанием того, что человеку не удалось исполнить определенные обязанности и что ему следует остерегаться такой небрежности в будущем. Каждая исполненная обязанность — это положительный шаг вперед, подъем морального уровня личности к идеалу совершенства, еще один шаг к тому нравственному возвышению, которое приближает нас к Б-гу…

БЕЗ ПОРОКА… ПРИНЕСЕТ ОН ЕГО. Малахи (1:8 и далее) бичует тех, кто приносит в жертву Б-гу слепое, хромое и больное животное. Он заявляет, что это — умаление Имени Б-га и Его жертвенника. Он обвиняет коэнов в том, что своими учениями они потакают этому умалению. «И вы оскверняете его» (1:12), «говоря, что стол Б-га загажен и что его плод и его пища — гнусны» (1:7). Вы оскверняете жертвенник; в своих речах вы представляете Б-жий стол как нечто презренное, а Б-жью жатву как нечто такое, в чем никто не пожелает участвовать.

Безусловно, критика пророком коэнов в этом отрывке заключается в том, что вместо того, чтобы представлять Б-га и Его Святилище как величайшее благо, которое имеет право на все самое лучшее, самое жизненное и сильное из того, что может предложить человек, они низводят Святилище до уровня лазарета или дома для неизлечимо больных, устроенного для обломков человечества, куда приходят лишь те, кому больше некуда идти, и кто, поэтому, должен удовлетворяться крохами со стола человечества. «Попробуйте поднести это вашему паше, — гневно восклицает пророк, — и посмотрим, окажет ли он вам благосклонный прием!» (1:8).

Точно такое же обвинение бросает Ошеа святошам царства Израиля: «Когда народ скорбит о себе, жрецы будут радоваться» (Ошеа 10:5). Жрецы и их приспешники используют горе и несчастья своих «правоверных». Не энергичные и не радостные стекаются в их храмы. Лишь слепые и хромые, больные и немощные прокладывают путь к тем алтарям. Они рассматривают религию не как правительницу сильных, наполненных активной жизнью, переполненных радостью бытия, но лишь как утешительницу страждущих и попранных. Но не таков Б-г, Которого Израиль должен превознести в истории как Б-га всего человечества, и не таков Его Храм. Святилище Его Закона требует полной, неограниченной, беспредельной преданности человеческой жизни. В ответ на это оно обещает своим приверженцам активную жизнь, в которой даже смерть и горе теряют остроту боли. Поэтому, точно так же как коэны, служащие возле жертвенника Закона Израиля, должны быть лишены всяческих недостатков и физических изъянов, так — и даже в еще большей степени — и животные, принося которых на жертвенник Его Закона, человек отмечает свое вступление в Завет Б-жественной близости и свое продвижение в нем, должны быть свободны от порчи и изъянов, полны энергии и безупречны.

9. …КАК ЖЕРТВУ ВОСХОЖДЕНИЯ, КАК ОГНЕННУЮ ЖЕРТВУ — ВЫРАЖЕНИЕ УГОЖДЕНИЯ Б‑ГУ. Эти слова относятся к слову הכל (все). Коэн должен положить всю ее на жертвенник, чтобы в дыму она вознеслась вверх как עולה и т.д.

10-13…Жертвы, которые приносят из мелкого рогатого скота, символизируют личность человека в аспекте его судьбы, которая зависит от Б-жественного водительства. Они символически представляют человека как члена Б-жьей паствы. Жертвы из крупного рогатого скота, с другой стороны, символизируют личность человека в аспекте тех практических задач, которые перед ним поставлены, в его функции работника, возделывающего собственное поле Б-га. Таким образом, каждая из этих двух категорий жертвоприношений символизирует одну из двух фаз, которые вместе составляют жизнь человека.

И тогда становится понятным, почему жертва восхождения из крупного рогатого скота и жертва восхождения из мелкого скота должны обсуждаться в двух отдельных разделах Писания, хотя и та, и другая во всех отношениях подчиняются одним и тем же законам. Но мы также видим, что они дополняют друг друга; это обстоятельство подразумевается в соединительном ваве в начале раздела, рассказывающего о жертве из мелкого скота.