Кто грешнее: священник-гомосексуал или людоед из лесов Амазонки?

Здравствуйте, N.!

Вы знаете, я как раз недавно при одной беседе почувствовал, как рад, что не обременен обязанностями Б-га и мне не надо решать, кто чего заслуживает после смерти, будь то награда или наказание. Потому что на такие вопросы на самом деле может дать исчерпывающий ответ только Б-г, Который знает и понимает абсолютно всё. А человек просто не знает.

И говорил я даже не о каком-то сложном случае, а, казалось бы, о самом простом — Гитлере. Такое, вроде бы, глобальное и абсолютное зло, 6 миллионов убитых евреев, десятки миллионов погибших в мировой войне, которую развязал, и о чем тут говорить?

Но ведь… он и добро наверняка делал, будучи у власти, например, построил те же шоссе-автобаны, которыми пользуются многие люди, включая и евреев! Пусть он и не для них это делал. «Ну и что, в свете всего зла это, конечно, не считается!» Вы абсолютно уверены? А ведь, согласно изречению мудрецов, Б-г не оставляет без награды ни одно доброе дело — неважно, кто его сделал.

Просто о Гитлере и ему подобных неполиткорректно говорить как о людях, сделавших какое-то добро. Но это, скорее, потому, что В НАШЕМ ВОСПРИЯТИИ главным должно быть совершенное им зло и неприемлемость любых форм антисемитизма и нацизма. Для нас это главный урок истории Гитлера. А что он делал и добро — так достаточно тут людей, делающих добро, можно поучиться у них, для этого нам Гитлер не нужен.

Но судить самого Гитлера по абсолютной справедливости я бы не взялся: откуда мне знать, сколько он сделал добра, я же не был там и не следил за ним. И какую долю составляет это добро во всей его деятельности, с учетом сотворенного им ужасного зла? Поэтому я рад, что этим занимается Б-г, Который всё знает и точно взвешивает.

Это же относится и к приведенным Вами случаям. Можно лишь высказать какие-то предположения, но с оговоркой, что Б-гу виднее.

Случай с аборигеном как раз более простой. С любого человека можно спрашивать лишь за то, о чем он мог бы знать и что мог бы обеспечить. Если никто ему не объяснил законы потомков Ноаха и вырос он в обществе, живущем по иным законам, то — что с него взять?

Естественно, он переймет все обычаи своего общества, все его идеи и принципы, и для него это будет само собой разумеющимся. И в плане ответственности за нарушение заповедей такой человек по факту мало чем будет отличаться от животного, которому тоже никто не объяснит заповеди. И пойдет это животное дальше убивать и поедать других, если оно хищное и так было создано.

Случай со священником более сложный. Тут речь не о незнании и изначальном воспитании, а о заложенных в человека соблазнах, которые могут сильнейшим образом тянуть его в неверном направлении — вопреки тем знаниям и установкам, которые он все-таки получил. Это мы и называем йецер а-ра — «дурное начало». Точнее, это мысли, которые приходят в голову и «предлагают» поддаться соблазнам: хочу, это так приятно! И это его испытание: последует он за этими мыслями и поддастся соблазну или отвергнет его?

В принципе в этом и заключается миссия человека: при каждом таком испытании сделать правильный выбор. И мы верим, что человек способен с помощью разума и силы воли преодолеть себя и поступить правильно. Но мы знаем также, что это может быть очень и очень трудно, и за примерами далеко ходить не надо, видим сплошь и рядом.

Более того, за такими примерами вообще никуда ходить не надо, ибо обычно видим достаточно в себе самих. Никто из нас не идеален, и каждый хорошо осведомлен о собственных слабостях и о том, как трудно бывает противостоять соблазну и отказываться от того, что очень хочется. И как часто это удается или не удается.

А когда не удается, то человек вместо того чтобы властвовать над собой с помощью разума, частенько начинает с помощью того же разума подбирать доводы и строить целые идеологические конструкции с целью оправдать, а то и узаконить то, что ему так хочется сделать — или что уже сделал. Чтобы не чувствовать угрызений совести, чтобы не страдать от противоречия между тем, что ему преподали как истину, и тем, что он делает на практике. Ведь не признавать же, что он плохой человек, нет, он же хороший! Значит, на самом, деле принципы иные или должны по-другому трактоваться и т.д.

А уж если в обществе появляется тренд, который оправдывает и делает легитимными его поступки, то это просто праздник. Теперь он может сказать: вот, не один я такой (грешник, как он продолжает ощущать в глубине души), другие тоже так делают и считают, что так можно и даже правильно, теперь могу этого не стыдиться, а даже гордиться!!! Да, я не грешник, а хороший, полноценный, не хуже других, а то и лучше! Ура!

Тут можно сказать одно: Б-г ему судья. В трактате Авот (2:5) сказано: не суди другого, пока не попадешь на его место (не окажешься в той же ситуации, что он). А нам, на своем месте, очень хорошо известно, как трудно противостоять соблазнам и как хочется совершать всё, что нам приятно, и при этом не испытывать угрызений совести. А лучше и вовсе считать, что всё правильно и даже почетно.

Так что продолжим разбираться со своими соблазнами, а как быть со всеми другими людьми, которые с разной степенью успешности борются со своими, — это их дело и дело Б-га.

Нет, бывает, что и наше дело — например, когда соблазн приводит человека к нанесению ущерба другим людям. Конечно, если кто-то очень хочет совершить ограбление, изнасилование, убийство и т. п., то святое дело его остановить. Пусть мы таким образом и «вмешиваемся» в его борьбу с его собственным дурным началом, главное — мы спасаем потенциальную жертву.

Если соблазны человека больше толкают его к нарушению «заповедей между человеком и Б-гом», таких, как молитва, тфилин, кашрут, мы тоже, если можем как-то повлиять положительно — убедить, дать необходимые инструменты, — должны это сделать.

Но всё это касается именно практической помощи или противодействия ему. СУДИТЬ же человека за то, что он сделал, и решать, чего он удостоится по окончании этой жизни, — это уж точно не наше дело и не в наших возможностях. Судить мы можем только самих себя, и у нас достаточно в жизни соблазнов и испытаний, чтобы понимать: суд этот непростой и у нас много собственной работы.

Займемся же ею.

С уважением, Меир Мучник