В кругу великих 2

Глава вторая

 РАДИ УЧАЩИХСЯ ЕШИВ

Юноша, усердно изучающий Тору, трогает и пленяет мою душу. Думы о нем заполняют весь мой мир, и душа моя связана с ним неразрывными узами любви. (Ковец игрот, ч. 1, 14).

Много времени и сил наш  учитель посвящал вопросам, связанным с бней Тора, для которых он был настоящим отцом. Когда учащийся ешивы обращался к нему, он серьезнейшим образом обдумывал, каким образом можно помочь ему идти вперед, добиваясь постоянства в учебе, обретая Б-гобоязненность, добрые душевных качества и развивая свои способности в процессе учебы, — и все это наш учитель делал так, будто тот учащийся — единственный юноша на всем свете.

Его особое отношение к бней Тора проистекало из глубокого понимания сказанного нашими мудрецами, будь благословенна их память: «Нет у Святого благословенного в Его мире ничего, кроме четырех локтей алахи [закона Торы]»[28] (Брахот, 8а), — в самом прямом смысле сказанного. Все остальное — второстепенно. Все дела этого мира вращаются вокруг ешивы и вокруг бен Тора. Безусловно, нужно помогать и тем (людям), которые составляют окружение бней Тора, однако конечной и истинной целью остается он — бен Тора.

«Каждый обязан стремиться стать великим»

Здесь я хочу рассказать о содержании моей первой беседы с нашим учителем, в которой он сообщил мне важнейшую основу в воспитании бней Тора.

Это было при моем первом посещении учителя в начале 5700 года (осенью 1939), вскоре после моего приезда в страну (Израиля). Меня привел к нему выдающийся мудрец Торы рав Х. З. Финкель, который был тогда духовным руководителем ешивы «Эйхаль а-талмуд» в Тель-Авиве, где я учился.

После того, как я представился и рассказал, где я родился и в каких ешивах учился, я задал (нашему учителю) вопрос, относящийся к путям учебы:

В стране Израиля сложилась ситуация «собирания (евреев) из стран изгнания». Все пути учебы, которые были приняты в ешивах разных стран, должны в будущем найти свое место в различных ешивах, созданных здесь, в стране (Израиля). Будут такие ешивы, в которых учеба пойдет по пути углубленного проникновения (в материал), как было принято в ешивах Литвы. И будут такие, в которых пути учебы будут соответствовать принятым в ешивах Венгрии, с упором на широту охвата, при понимании материала по простому смыслу и с изучением законов Торы в плане их практического применения. Будут также ешивы, в которых будут приняты другие методы учебы.

Мне пришла мысль о том, что было бы хорошо проверять учащихся и направлять каждого в ешиву, соответствующую его способностям. Есть юноши, которые по причине своих способностей не в состоянии достичь выдающихся успехов в учебе, и если даже они будут учиться в литовской ешиве, нет шансов на то, что из них выйдут выдающиеся мудрецы Торы, главы ешив и распространители Торы. Они так или иначе станут в конечном счете «домохозяевами»[29], как сказали наши мудрецы: «(Из) тысячи приступающих к изучению Писания один достигает того, чтобы издавать постановления в области закона» (Мидраш Коэлет, 8:28). Те, которые не благословлены особыми способностями, наверняка не смогут достичь ступени «один из тысячи», и потому, как представляется, было бы предпочтительно сразу же направлять их в такие ешивы, в которых принято изучать «лист Гемары по его простому смыслу», с точным пониманием каждого слова, с Раши и Тосафот, а также Шулхан арух и практическое исполнение закона, как это было принято во многих ешивах. На этих путях из них выйдут, по крайней мере, крепкие «домохозяева», способные выучить лист Гемары и закон основательно и как следует».

Свое предложение я обосновывал тем доводом, что если учащиеся, лишенные больших дарований, будут учиться по методу литовских ешив, то очень возможно, что они запутаются и увязнут на этом пути и (не только не станут великими), но упустят даже вторую возможность — стать «домохозяином», умеющим учиться, — а ведь и это совсем немало. Учась в ешиве «Мир», я сам наблюдал, как учащиеся, не наделенные особыми способностями, слушали глубокие вещи, не понимая их сути, — но им казалось, что понимают… На этом «понимании» они возводили целые здания, — и все это доходило до смешного. Не было никакого связи между тем, что говорилось им, и теми понятиями, расплывчатыми и запутанными, которые оказывались запечатленными в их головах и которые они вновь излагали впоследствии.

В противоположность этому, из ешив, метод учебы в которых основывается на изучении простого смысла и на (непосредственном) понимании, вышли «домохозяева» — уважаемые знатоки Торы, для которых Тора была главным делом их жизни, а занятия по добыванию пропитания — второстепенным[30]. В Венгрии были «домохозяева», которые поднимались с постели для учебы в три часа ночи, а после этого еще посвящали изучению Торы большую часть дня. Они действительно хорошо знали Гемару, Раши, Тосафот и многие законы.

Таким образом, во всем этом и состоит исполнение сказанного в Писании: «Наставляй юношу на путь его» (Мишлей, 22:6), и поскольку страна Израиля стала тем, что называется «большой город, в котором есть все» (то есть ешивы самых разных типов), разве не стоит использовать все это на пользу молодым?

Обо всем этом я спросил нашего учителя. Однако он категорически отверг мои слова.

«Подобное  совершенно  невозможно! На нас возложена задача заботиться о том, чтобы каждый стал великим в Торе, и мы обязаны предоставить каждому возможность того, чтобы из него вышел большой мудрец Торы. Соответственно сказанному тобой, мы изначально предопределяем, что неспособный должен стать «домохозяином», — пусть даже и таким, который делает для себя изучение Торы главным. Но у нас нет права поступать так; нам заповедано  стремиться  к  тому, чтобы  человек  сделался  великим  в Торе».

На мое утверждение о том, что не каждый способен на это, наш учитель ответил мне двумя превосходными доводами, которые я привожу здесь дословно: «Действительно, ты прав: для того, чтобы стать великим в Торе, человек должен быть одарен способностями. Однако может случиться такое: человек лишен всяких способностей, совершенно туп; он идет и доходит до угла улицы, поворачивает там на другую улицу, — и вдруг у него раскрываются все способности и открываются ему все источники, — и он превращается в способнейшего человека».

Здесь Хазон Иш остановился и не объяснил этих слов.

Мне кажется, он имел в виду следующее: человек в состоянии изменить ту меру, которой отмерены ему его способности. Если у него есть истинное желание и он очень-очень стремится к тому — перед ним распахиваются врата способностей. Так я понял сказанное им, и из последующих его слов убедился, что, действительно, именно это он имел в виду.

Наш учитель продолжил свою речь и рассказал мне об одном из больших мудрецов Торы, из числа наиболее выдающихся из них, который в молодости не блистал способностями, — «до такой степени, что голова его была словно запечатана. Когда ему было уже восемнадцать лет, он попросил меня разъяснить ему прямой смысл следующих слов Раши: «Во всяком слове, в котором требуется (в качестве префикса, означающего направление действия) буква ламед в начале его, (вместо нее может быть поставлена буква) эй в конце его (как, например, вместо ле-) Мицраим — למצרים (то есть «в Египет», можно написать) Мицрайма — מצרימה". И этот молодой человек спрашивает меня: но ведь (слово) Мицраим —  מצרים не начинается с буквы ламед?!»

«Возможно ли, — спросил наш учитель со смеющимся лицом, — отсутствие способностей большее, чем это? Следуя предложенному тобой методу, ты наверняка послал бы этого молодого человека, который к восемнадцати годам ничего не достиг, учиться так, как учатся «хорошие домохозяева», но не так, как учатся, чтобы стать великими в Торе, и это — согласно правилу: «Наставляй юношу на путь его…» А этот человек превратился в одного из больших мудрецов Торы, из самых общепризнанных!»

Я был очень удивлен и взволнован услышанным и попросил открыть мне: кто же этот человек?

Однако наш учитель отказался сделать это и спросил, по какой причине мне захотелось узнать, о ком идет речь. Я объяснил ему, что в этом было бы большое поощрение и ободрение для тех молодых людей, которые сами чувствуют себя неспособными и лишенными дарований; из-за этого они сомневаются в своих силах и не верят, что достигнут когда-нибудь ступени большого мудреца Торы. Если они услышат, что какой-то определенный человек, который был таким же, как они, или даже ниже их, стал в конце концов большим и известным, то это, несомненно, очень ободрит их.

Наш учитель долго размышлял и после этого ответил: «Тем не менее, я пришел к выводу, что не следует открывать, кто он, так как возможно, что само по себе разглашение заденет его».

Также и тогда, когда я вновь попросил об этом через два или три года, он отказал и сказал, что сейчас он уже не может открыть, поскольку того большого мудреца уже нет в живых. Из этого можно сделать вывод о том, сколь велика была его осторожность в вещах, связанных с запретом злоязычия!

А вот вторая вещь, которую сказал мне наш учитель: «Возможность удостоиться стать большим мудрецом Торы зависит не только от способностей, но в той же мере — и от того, как бабушка (того юноши) плачет и молится о своем внуке…» Другими словами, чтобы стать большим мудрецом Торы, нужно этого удостоиться. Каким же образом можно удостоиться этого? Молитвами бабушки!

Наш учитель еще долго беседовал со мной, чтобы помочь мне освободиться от точки зрения, будто слова (Писания): «Наставляй юношу на путь его» (по сути дела) закрывают перед неспособными молодыми людьми возможность стать большими мудрецами Торы. Напротив, — на нас возложена обязанность дать каждому (учащемуся) возможность вырасти в Торе, и если для того, чтобы стать большим мудрецом, требуется определенный путь учебы, то нужно сделать все, чтобы он учился и совершенствовался на этом пути. Каждому должна быть предоставлена возможность стать «одним из тысячи», пусть даже это и кажется невозможным.

Эта беседа крепко запечатлелась в моем мозгу, — во-первых, потому, что она была первой моей беседой с нашим учителем и продолжалась примерно два часа, а во-вторых — потому, что он, в непосредственном личном общении, очень ободрил меня и дал обрести веру в то, что каждый человек, без исключения, может стать «одним из тысячи».

Мой друг раби Моше Шенфельд рассказал однажды об одном юноше, который отчаялся и решил, что у него нет способностей для того, чтобы подняться в Торе, и он должен идти работать. Когда наш учитель услышал об этом, он пригласил его к себе домой и долго учился вместе с ним в хевруте[31]. Юноша получил очень большое удовольствие от этой учебы. В конце ее наш учитель обратился к нему и сказал: «Вот, смотри: ведь ты можешь учиться!» И этот юноша вернулся к учебе с большим рвением.

«Также и чернилам на истертой бумаге нет цены!»

Наш учитель считал каждого еврея, также и зрелого годами, обязанным изучать Тору, а окружающих — обязанными заботиться о его учебе. Он подробно пишет об этом в своей книге, отрывки из которой я привожу здесь (Эмуна увитахон, 3:26):

Привычно для всех почитать важнейшим делом основание ешив, в которых наши сыновья будут воспитываться и готовиться к вступлению на путь Торы, и считать «выпуск мудрецов Торы» первейшей ценностью, чем-то стоящим у основ мироздания, и от чего зависит судьба всего поколения. Однако, когда дело доходит до поиска «душ», способных стать исходным материалом для этого «производственного процесса», подобный подход диктует по отношению к ученику известные возрастные границы. Нужны только молодые… Ну, а тот, кто уже повзрослел, вступил в зрелый возраст и не учился в детстве, — такой, в глазах многих, уже не годится в ученики. Кажется им, что мудрость уже недоступна ему, да и сам он не чувствует на себе обязанности войти в Дом учения, чтобы обрести свою долю в Торе… Он признает обязанность установить себе постоянные часы учебы, — но только чтобы учиться, оставаясь в сфере уже известного и знакомого ему, однако он далек от осознания обязанности духовно расти и подниматься, и пребывает в спячке, отчаявшись от самого себя.

Подобный подход к себе, однако, противоречит Торе, ибо обязанность человека в этом мире все время, пока он жив и дышит, — стремиться к тому, чтобы продвигаться вперед и расти. Верно, что когда ученик стар, его учение похоже на «писание чернилами на стертом пергаменте» (см. Пиркей авот 4:20), — однако мудрость столь драгоценна, что чернилам ее даже на стертом листе нет цены…

(Там, в конце 3:27):

Укрепись, человек, собери силы и облекись мужеством, вооружись энергией, упорством и примись с усердием за изучение закона!

Ешива — вершина всего, что существует в этом мире

То, на сколь почетном место находилась ешива в мире нашего учителя, я понял на примере одного из наших совместных дел.

Перед каждой поездкой за границу я обыкновенно заходил к нашему учителю, чтобы проверить, нет ли каких-то вещей, забота о которых не терпит отлагательства. Перед одной из таких поездок, когда я спросил его, нет ли какого-то дела, в котором я мог бы помочь до того, как ехать, он ответил мне, что есть одна ешива, которая не может завершить строительство своего здания из-за того, что недостает пяти тонн цемента, и просил что-то предпринять, чтобы достать его. В тот период была нехватка цемента (в стране), и было введено его лимитированное распределение и ограничения на его приобретение. Наш учитель объяснил мне, что дело не терпит отлагательства, и просил устроить его, если сумею, перед поездкой.

Я выразил ему свое удивление: разве это — наиважнейшее дело в мире? Ведь я, предлагая свои услуги, имел в виду какое-то дело, касающееся всех, а он говорит о пяти тоннах цемента для маленькой ешивы, которая не занимает центрального места в мире ешив!

Наш учитель ответил мне так: «Знай, что ешива — это то, что находится на вершине всего существующего в этом мире! Все, что находится вне ешивы, — это нечто второстепенное по сравнению с главным; целью же является ешива. Это относится не только к большой и уважаемой ешиве, о которой мы знаем, какова ее ценность. Каждая, даже самая маленькая ешива, даже если она делает первые свои шаги, как эта, с которой ты не знаком, — также и она находится на вершине всего, что есть в этом мире, и она стоит того, чтобы ты посвятил ей время, — так, чтобы она могла завершить строительство здания и начать в нем занятия».

«Преследующий» ешивы

Наш учитель чрезвычайно строго относился к тому, чтобы руководители ешив не выдавали справок об учебе в ешиве молодым людям, которые не являются ее учениками, с целью освободить их таким путем от призыва в армию. Он выразился таким образом: человек, для которого Тора не является специальностью, выдающий себя за учащегося ешивы с целью получить освобождение от призыва,  с точки зрения закона Торы называется «преследующим» мир ешив[32].

Личное сопровождение

Силы нашего учителя в духовной сфере находили свое выражение не только в его великих деяниях на всеобщее благо или в борьбе против несостоятельных идеологий, но и в том, что он делал ради отдельных людей, — в делах, требовавших еще больших сил.

Он давал наставление тысячам молодых бней Тора, направляя их на путь духовного роста. Каждый юноша, у которого были проблемы на путях роста в Торе, в достижении постоянства в учебе, или же он вел борьбу со своим «дурным началом» и не знал, каким образом можно победить его, приходил к нашему учителю посоветоваться. А у него всегда было время, и он с бесконечным терпением выслушивал, давал совет, наставлял, и даже просил прийти вновь (через какое-то время), чтобы доложить о продвижении. И когда тот приходил вновь, говорил ему: приди ко мне еще раз и еще раз. И так он сопровождал юношу, пока не убеждался, что тот вышел на верный путь.

Удивительно было видеть этого великого гения Торы, учителя всех общин Израиля, который работает над собственными открытиями в Торе и упорно трудится, чтобы записать и напечатать их; его, озабоченного днем и ночью наиважнейшими вопросами, касающимися всего общества, — как он, при всем этом, находит время для 14—15-летних юношей, которые приходят к нему разобрать трудное место (в учебном материале) или просят объяснить что-то, что мучает их; какое терпение он проявляет к ним, сколько времени им посвящает! И действительно, те молодые люди чувствовали, что у них есть личная связь с нашим учителем. (Каждый из них) чувствовал себя его единственным сыном, и многие из них со временем стали большими мудрецами Торы и ее распространителями.

Наш учитель выходит танцевать

Эту историю мне рассказал р. Моше Смутны, из числа близких к великому мудрецу Торы, р. Хаиму Каневскому. Когда его семья приехала в страну Израиля в 5710 (1950) г., она жила в маабарот (районе временного проживания репатриантов) Фаджа возле Петах Тиквы. В тот период новоприезжих размещали в маабарот, причем в распоряжение семьи давали только одну палатку, и через определенное время требовалось уйти оттуда и самому заботиться о жилье для себя.

Когда семья р. Смутны оставила это место, она была не в состоянии снять даже самую маленькую квартиру с одной комнатой. Глава семейства, большой мудрец Торы р. Г. Смутны, был близок к нашему учителю как ученик рава Баруха Бера в ешиве «Каменец»; он излил перед ним свое горе и рассказал, что из-за отсутствия квартиры он скитается со своей семьей по знакомым, что очень затрудняет нормальное течение жизни. Через некоторое время р. Смутны сообщил нашему учителю, что ему удалось снять «квартиру-комнату»[33] в Иерусалиме. Когда тот получил это известие через р. Идельмана, он сказал окружавшим его учащимся: «Пойдем, станцуем в честь Г-спода благословенного по поводу того, что учащийся ешивы удостоился квартиры!»

И далее рассказывает раби Моше Смутны, сын р. Г. Смутны, что ему хотелось убедиться в достоверности этой истории, и он начал выяснять, что за учащиеся присутствовали там в тот момент. Так он попал к большому мудрецу Торы, р. Й. Шапиро из Бней Брака, и спросил его об этом эпизоде. Тот ответил: «Конечно, это было! Я был одним из танцевавших с нашим учителем после получения известия о том, что ученик ешивы удостоился квартиры!»

На скрижалях сердца

Если мы хотим остановиться немного на том, что делал наш учитель ради отдельных людей, возьмем в руки сборник его писем и получим об этом некоторое представление.

Читающий его письма поверхностно не увидит в них больше, чем просто несколько строчек текста; но того, кто вдумывается и углубляется в них так, как следует углубляться в написанное им в области Торы, охватывает удивление: каким образом он мог дать каждому (из бней Тора) такое наставление, какое ему требуется? Сколько мысли вкладывал наш учитель в каждого из бней Тора, и сколь глубока была его мысль!

В качестве примера приведу здесь слова, которые он написал в своих посланиях с целью укрепить и ободрить людей на путях их духовного восхождения (из Ковец игрот):

«Да будет дорого для тебя одно мгновение, как многие часы, и не говори в сердце своем: зачем мне начинать сейчас эту (тему и т. п.), если осталось несколько считанных мгновений до окончания моей учебы? Не говори так, ибо это — пустые измышления и вздор» (ч. 3, 60).

Из другого послания: «Крепись, дорогой мой, крепись, и облекись духом смелости для усердного изучения Торы, ибо для этого ты сотворен; еще немного — и твоя рука на затылке врага твоего (дурного побуждения)[34]; и да будет разгром его полным, и да не придет он более мешать тебе. Покори его сегодня, и он будет тебе верным рабом во все дни» (ч. 2, 3).

И еще: «Укрепись в своей учебе и всегда приводи свое сердце к радости, ибо в радости обитает изобилие высшей мудрости» (ч. 2, 9).

«Главное исключительное свойство Торы — привести человека к высшему подъему и к тому, чтобы он узнал о своем долге в мире своем, и это приходит благодаря упорным трудам в Торе. И по мере того, как человек вкладывает усилия, он разрывает путы дурного побуждения и отвращается от пустых удовольствий; душа его жаждет чувства святости, наслаждения мудростью и сладости чистоты сердца» (гл. 1, 37).

В сборнике Ковец игрот опубликовано примерно 500 писем. Скорее всего, опубликованы не все его письма, и я думаю, что не преувеличу, если скажу, что наш учитель написал тысячу писем. Сколько сил он вложил в каждое из них! Сколько в них мысли и индивидуального отношения!

Как я расскажу далее, наш учитель сказал мне однажды: «Мои решения я не извлекаю (словно фокусник) из рукава; в каждое из них я вкладываю силы так, что это стоит мне крови». Можно полагать, что при написании каждого из этих писем нужно было решать жизненно важные вопросы, думать, как спасти душу того, кому оно адресовано, просящего о помощи, и о том, как побудить его к большему постоянству (в учебе) и к (более настойчивой) войне со своим дурным побуждением. И это — не в одном письме, а в тысяче… Мы просто поражаемся: откуда брались у него силы, столь великие и могучие? Но не только это (удивительно): ведь письмом дело не ограничивалось, поскольку наш учитель беседовал с теми людьми до того, как написать письмо, и после того; он был знаком с каждым и сопровождал его на всем пути поднятия (в Торе).

Но загадка (его неисчерпаемых сил) еще более велика. Ведь всегда, когда к нему входили, он был занят учебой, и в работу над своими книгами, получившими название Хазон Иш и охватывающими всю Тору, он вкладывал большое время и силы. Как же он находил силы и время для дел общественных, и, что еще более удивительно, для того, что он делал для отдельных людей?

«А я больна любовью…»[35]

Чтобы получить хоть какое-то представление о том, насколько наш учитель погружался в мир мыслей и чувств каждого человека, в какой мере понимал силы его души и сколько времени посвящал, чтобы помочь каждому подняться в Торе и Б-гобоязненности, приведу чудесные слова из его письма к одному молодому ученику.

Сейчас я намереваюсь поспорить с тобой. Я вижу, что ты не ценишь себя должным образом и, сам того не замечая, недооцениваешь важности стремления к познанию Торы и т. п. Действительно, тот, кто удостаивается знания Торы, ходит между людьми и на простой взгляд кажется обыкновенным человеком, но… В действительности это — ангел, живущий среди смертных жизнью небесной; он — превыше всякого благословения и восхваления.

И действительно, повороты судьбы привели тебя к возвышенному замыслу избрать себе такие пути в этом мире, на которых ты мог бы обрести мудрость Торы; также и твои способности сослужили тебе службу. Однако Тора требует величайшей преданности, и она не приобретается жизнью обыкновенной… И мое сердце не дает мне поверить, что если ты будешь сидеть в одиночестве, состоится у тебя приобретение Торы. Ясно, что пребывание в обществе (изучающих Тору) — благо, и твои друзья помогут тому, чтобы ты обрел свой удел в Торе; все это от тебя не сокрыто. Однако дурное побуждение представляет тебе вещь малую, как волос, огромной, как гора, — а ты все еще не столь хорошо обучен войне (против него), чтобы приподняться над вещами мелкими, не имеющими ценности. А я — «болен любовью» (к тебе); мое великое желание — видеть тебя мудрецом Торы, и я хотел бы побеседовать с тобой лицом к лицу, чтобы проложить путь, желаемый и избранный тобой, к любви вечной[36]. Жду тебя в одиннадцать часов ночи. Преданно любящий тебя Авраам-Йешаяу.

(Ковец игрот, ч. 1, 13)

Как видно из этого письма, речь идет о молодом человеке, который решил посвятить свое время изучению Торы. Как кажется, наш учитель должен был быть довольным его решением, но он не удовлетворяется этим и высказывает претензии: «я намереваюсь поспорить с тобой; я вижу, что ты не ценишь себя должным образом».

Почему же? Зная душу этого молодого человека и его возможности, наш учитель понял, что он может добиться большего, достичь того, к чему Тора должна привести изучающего ее: «В действительности это — ангел, живущий среди смертных жизнью небесной; он — превыше всякого благословения и восхваления». И поскольку он понимает, что, оставаясь одиноким, тот не сможет добиться этих высот, он пишет ему: «Однако Тора требует величайшей преданности… И мое сердце не дает мне поверить, что если ты будешь сидеть в одиночестве, совершится у тебя приобретение Торы». Зная силы этого молодого человека, наш учитель выражает свои требования к нему: «Все это от тебя не сокрыто».

Он не ограничивается письмом: «Я хотел бы побеседовать с тобой лицом к лицу, чтобы проложить путь, желаемый и избранный тобой». И наш учитель приглашает молодого человека на беседу в одиннадцать часов ночи, по завершении своего тяжелого трудового дня! Можно полагать, что беседа о том, как достичь ступени ангела, — это дело не пяти минут и не получаса…

«Преданно любящий тебя Авраам-Йешаяу». Невозможно знать, в человеческих ли силах исчерпать глубину этих слов. Сколько любви к Торе, сколько любви к бен Тора умещаются в этих нескольких словах! «Переворот свершается ею — переворот свершается ею, ибо в ней есть все…»[37]

Сила учащихся ешив

Я хотел бы завершить (эту главу) отрывком из одного из писем (Ковец игрот, ч. 3, 62), в котором наш учитель пишет о величии дел и о влиянии учащихся ешив, которые трудятся над Торой:

Если бы бней Тора трудились над Торой по-настоящему, то они спасали бы многих детей и (взрослых) людей от греховных помыслов, отрицания основ веры и т. п. могучим потоком святости, излиянием духа чистоты на этот мир. Ведь в окружении истинного человека Торы существует сильное, видимое нашему глазу влияние на многих людей, — такое, какого не достичь прямыми практическими делами и усилиями, — и также существует воздействие на людей далеких, такое, которое глаз не различает из-за утонченности его.

[28] Полностью там сказано: «Сказал раби Хия бар Ами от имени Улы: с того дня, как был разрушен Храм, нет у Святого благословенного в Его мире ничего, кроме четырех локтей алахи (закона)». Раньше у Него, благословенного, был большой и прекрасный Храм. Но с того дня, когда он был разрушен, весь остальной огромный созданный Им мир существует только ради этого места, небольшого, даже самого малого, которое только может вместить еврея, который сидит там и учит Его Тору.

[29] «Домохозяева» — буквальный перевод термина баалей а-байт, традиционно обозначающего людей, занятых в основном добыванием пропитания, занимающихся Торой в свободное время и не имеющих в ней особых познаний. Однако надо иметь в виду, что всегда были настоящие мудрецы Торы, и даже величайшие из них, которые сами добывали себе пропитание, как мы находим, например, в Талмуде: Аба Хилкия работал землекопом (см. Таанит, 23а), Шамай занимался строительством (см. Шабат, 31а), а Илель зарабатывал на жизнь колкой дров (Йома, 35б).

[30] Второстепенным — притом, что они полностью обеспечивали себя и достаточно жертвовали на Тору, помощь бедным и общественные нужды. И именно такое отношение к занятиям Торой и делами по добыванию пропитания является требованием закона (см. Шулхан арух, Йоре деа, 246:21).

[31] Хеврута — традиционно принятый в ешивах способ учебы вдвоем, когда учащиеся помогают друг другу, вместе с тем возражая, споря и контролируя друг друга, чтобы достичь правильного понимания изучаемого.

[32] Хазон Иш имел в виду, что такие люди навлекают смертельную опасность на мир ешив. Ведь право на отсрочку от призыва учащихся ешив всегда «висело на волоске», и если некоторые из тех людей будут разоблачены, это даст многочисленным врагам мира ешив повод для новых посягательств и даже для полной отмены указанного права. И Хазон Иш определяет тех людей как «преследующих», то есть навлекающих смертельную опасность (от которых по закону Торы преследуемый должен защищаться всеми способами), даже если эти люди сами только заботятся о личных интересах и совершенно не намерены вредить миру ешив. Ибо статус «преследующего» не зависит от намерений, а только от фактически навлекаемой опасности (см. Рамбам, Илхот роцеах ушмират нефеш, 1:6).

[33] Комнату, совмещенную с кухней и с отгороженным санузлом.

[34] Парафраз на слова благословения, которое дал Яаков перед своей смертью Йеуде среди прочих своих сыновей (Берешит, 49:8).

[35] Слова из Шир а-ширим, 2:5.

[36] Намек на благословение «Любовью вечной возлюбил Ты нас»; это — второе из двух благословений перед Шма, Исраэль — «Слушай, Израиль» в вечерней молитве маарив.

[37] Речь идет о «переворотах», которые совершает в этом мире человек, обладающий Торой: вначале темную материю он обращает в просветленную, а затем просветленную — в духовность; и все это — посредством Торы, ибо «в ней есть все» (См. Бен Иш Хай, Илхот шана ришона, парашат Беар — Бехукотай).