Мудрецы Мишны

Римский наместник вызвал к себе десятерых законоучителей еврейского народа и спросил у них: "Если кто-нибудь украдет человека и продаст его, повинен ли он смерти?" И мудрецы единодушно ответили: "Да". "Почему же тогда, -- продолжал наместник, -- братья, продавшие Иосефа в Египет, остались ненаказанными? Так вот вы и понесете смертное наказание за грех праотцев!"

"Отчего же, -- спросил один из осужденных ангела Гавриэля, -- Г-сподь до сих пор не покарал никого за грех Иосефа?"

"Клянусь тебе, сын мой, -- ответил Гавриэль, -- до сего дня не нашел Г-сподь праведников в народе, столь достойных, как вы, и поэтому расплата возл жена на вас!"

* * *

Во время Откровения на Синае Моше получил от Б-г: также Устное Учение, Устную Тору -- свод дополни тельных законов и способов толкований Письменно" Торы. Он передал ее Иеошуа, тот -- старейшинам, ста рейшины -- пророкам, те -- Мужам Великого Собрания Поколение поколению из уст в уста передавало эт( высокое знание -- Душу Б-жественной Торы. Пламя Уст ного Учения то разгоралось, то никло, но всегда находились евреи, с жадностью внимавшие словам мудрецов.

Эти евреи несли драгоценные зерна Устной Торы через столетия, через тяжелые испытания, смуты, через политические потрясения и едва ли менее гибельные внутренние распри.

Когда на историческую арену выступил могучий и властный Рим, когда он железной тяжестью своих легионов придавил маленькую Иудею, когда поборы и издевательства сделали жизнь евреев невыносимой, когда настала эпоха яростного сопротивления, безнадежных восстаний и массовой гибели десятков тысяч евреев, тогда мудрецы Израиля решили записать Великое Учение, которое удалось сберечь и пронести через века и гонения. Так родилась Мишна -- Повторение, запись Устной Торы, полученной на Синае.

Человек, изучающий историю евреев эпохи владычества Рима, не может не обратить внимания на одно необыкновенное обстоятельство: кажется, что евреи того времени жили двумя разными жизнями. С одной стороны -- события политической истории, вступление Помпея в Азию, воцарение Ирода и его кровавое властвование, жестокое бесстыдное правление прокураторов, которое зажгло полыхавшее четыре года пламя Великого Восстания, звериная ненависть императора Адриана к маленькому непонятному народу, несущие смерть эдикты о запрещении исполнения предписаний иудейской веры, и, наконец, последняя вспышка -- Восстание неукротимых евреев под руководством Бар-Кохбы, а потом поражение, запустение страны, долгое изгнание.

С другой стороны -- не прекращавшаяся ни на мгновение деятельность по собиранию наследия, толкованию различных мест Писания, распространению учения вширь, по Эрец-Исраэль, и вглубь, в массы народа. Мудрецы Мишны, называемые таннаями, как бы отгородившись толстой стеной от враждебного мира, уже с тех самых пор желавшего уничтожить и еврейство, и все еврейское, терпеливо день за днем укрепляли величественное здание еврейского Учения. Им, потомкам пророков, людям, чьи души стояли у горы в Синайской пустыне и видели слова Создателя, казалось недостойным тратить время на мелочную суету, обращать внимание на деяния потомков Эсава. Бури, бушевавшие за стеной, почти не проникли на страницы Мишны. Напряженно вслушиваются мудрецы в слова Создателя, скрупулезно анализируя текст Писания, обсуждают и формулируют возвышенные религиозные и нравственные принципы.

Почти невозможно представить, что Гиллель был современником Ирода, что Акива -- мученик, погибший от рук жестоких римских палачей, это тот самый рабби Акива, чьи поучения слушали тысячи учеников, кто из одной буквы Торы выводил сотни законов, кто являлся неутомимым распространителем Учения, объездившим все уголки тогдашней диаспоры. Таннаи создали свой особый мир, полный мудрости, красоты, знания, поражающий своим великолепием каждого, кто вступает в него. Могучие образы учителей Мишны глядят на нас с ее страниц. Они были подстать задаче, которая легла на их плечи в то тяжелое время.

Сам Г-сподь вдохновлял их, Истина и Справедливость были их путеводными звездами. Школы Шамайя и Гиллеля резко расходились в толковании Закона. Страстные споры шли в Санхедрине и на улицах Иерусалима. Но, несмотря на это, последователи обеих школ не переставали родниться друг с другом, заключая между собой брачные союзы и служа примером единения, приязни и дружелюбия, во исполнение сказанного в Писании -- "Истину и мир возлюбите!" В Талмуде имеется замечательный рассказ, точно иллюстрирующий их приверженность истине, их величие.

В нем говорится, что однажды возник большой спор между мудрецами по закону о "чистом и нечистом". Р. Элиэзер был одного мнения, прочие мудрецы -- другого. Каких только доказательств и чудес не приводил в подтверждение своей правоты Р. Элиэзер, мудрецы оставались при своем.

-- Если я прав, -- наконец сказал он, -- пусть стены этого здания свидетельствуют о моей правоте!

Накренились стены, угрожая обрушиться, но прикрикнул на них р. Иеошуа: "Там, где мудрецы ведут спор, не вам вмешиваться!" И стены из уважения к р.Иеошуа не обрушились, но из уважения к р.Элиэзеру и не выпрямились.

-- Пусть, наконец, само небо подтвердит мою правоту! -- воскликнул тогда р. Элиэзер. Раздался Бат Кол -- Небесный Голос: -- Зачем противитесь вы словам Элиэзера? Алаха всегда соответствует его мнению. Встал р. Иеошуа и говорит: -- Не в небесах Тора.

Что это означает? Сказал р. Иермеяу, что уже дана Тора на Синае и алаха не определяется Небесным Голосом. Ведь Ты написал в Торе на Синае: "По мнению большинства мудрецов решать".

Встретился после этого р. Натан с пророком Элияу и спросил:

-- Как отнеслись на небе к этому спору? Ответил Элияу:

-- Улыбнулся Г-сподь и сказал: "Победили Мои дети!"

Их тяга к учению была совершенно бескорыстной. Их девизом были слова р. Цедока: "Не обращай слова Торы в венец, чтобы венчаться ими, ни в мотыгу, чтобы кормиться ими." 

Акавия бен Маалалел держался по четырем вопросам особого мнения, не согласного с мнением других законоучителей. Говорили ему:

-- Акавия, откажись от своего мнения, и мы главным судьей назначим тебя.

-- Нет, -- отвечал он,-- лучше мне всю жизнь называться глупцом, чем один час преступником перед Г-сподом. Ради почета и власти я этого делать не стану.

Раббан Гамлиэль Явнийский, человек богатый и высокого рода, за оскорбление р. Иеошуа был лишен патриаршества, однако и после этого он не переставал посещать ешиву и принимал участие в обсуждениях на правах простого ее члена.

Известный мудрец р. Ионатан бен Амрам жил в боль шой бедности. Как-то в голодный год р. Иеуда Анаси велел выдавать из своих запасов зерно каждому, кто учился хоть чему-нибудь. С трудом пробрался туда р Ионатан. Подошел он к Рабби и сказал: -- Учитель, дай мне на пропитание. -- Учился ли ты, сын мой, Писанию? -- спросил Рабби --Нет. -- Мишне? --Нет.

-- Какое же право имеешь ты на даровое пропитание" --

-- Учитель, накорми меня, как накормил бы ты собаку или ворона!

Лишь много после сын Рабби сказал ему, что это был один из лучших его, Рабби, учеников, который никогда за всю свою жизнь не позволил себе извлечь ни малейшей выгоды из своего звания мудреца.

Когда Бен Узиэль вдохновлялся учением Торы, птицы, пролетавшие над ним, сгорали в пламени его воодушевления. Видевшие р. Меира во время его занятий говорили, что он пламенным своим воодушевлением напоминал титана, выламывающего скалы и перемалывающего их в порошок.

Когда р. Иеошуа и р. Иосе Коэн повели между собои беседу об одном из разделов Учения, о "Строении Колесницы Небесной", то все небо заволокло тучами дивного вида радуга засветилась вдруг на небе, и стали слетаться сонм за сонмом Ангелы Служения, что бы послушать их беседу, подобно людям, которые тол нами спешат полюбоваться на венчальное веселье.

Про р. Тарфона говорили, что он подобен пирамиде сложенной из орехов, тронешь один -- и покатятся с шумом один за другим. Предложит ему, бывало, ученик один какой-нибудь вопрос -- и р. Тарфон засыпает его изречениями из Торы, Мишны, Алахи и Агады, и ученик выходит от него с богатым, благодетельным запасом знаний.

Они очень хорошо сознавали тяжесть груза, размеры ответственности, которая легла на их плечи. Вступая в дискуссии, они чувствовали, как связана мистическая субстанция Вселенной с вибрацией их не знающих покоя душ. Когда юный Меир, будущий знаменитый законоучитель, признался своему наставнику р. Ишмаэ-лю, что зарабатывает себе на жизнь искусством переписчика Торы, тот ответил:

-- Сын мой, будь чрезвычайно внимателен в своей работе: если ты пропустишь или прибавишь только одну букву, то можешь разрушить целый мир!

Великие в жизни и бесстрашные перед мечом ангела смерти, они признавали единственно авторитет Б-га и Его Торы и служили Создателю всеми сердцами своими, каждым отпущенным им мгновением.

Уже упоминавшийся ранее знаменитый р. Элиэзер, прозванный Великим, своей непреклонностью вызывал возмущение других мудрецов: они торжественно провозгласили его отлучение. Весть об этом явилась большим ударом для р. Элиэзера. Он удалился в Лод, подальше от других, и вскоре заболел. Когда об этом узнали его ученики, они, несмотря на отлучение, пришли проведать его. Видя страдание учителя, они горько заплакали.

Известие о смерти р. Элиэзера застало р. Акиву на дороге из Кейсарии в Лод. Он тотчас разорвал на себе одежду, стал вырывать волосы, и кровь его текла на землю, он кричал и плакал, говоря: "Горе мне, горе мне, рабби, по тебе! Горе мне, господин мой, по тебе! Ты оставил все поколение сиротой!"

"Отец мой! Колесница Израиля и вся конница его! Есть у меня деньги, но нет менялы, чтобы разменять их!"