Нефеш аХаим. Врата вторые. Глава 9

В особенности^[1], в час, когда стоим на молитве перед Благословенным, в час предназначенный ей, — это есть питание миров и самой души человеческой. И как написано в Зоаре (Берешит, 24): «Питание его — молитва, засчитывающаяся, как жертвоприношение».

И в Рая Меэмна (глава Эмор, цитата, упомянутая в главе 7): «И Ривка сказала Яакову (Берешит 27, 26), чтобы пробудить его в этих его “яствах”. И Яаков пробуждается внизу, облачаясь в молитву и прошения. И сказал (Ицхак): Кто же тот, который наловил дичи» — многими молитвами и прошениями — «и ел (Ицхак) от всего этого?». И в главе Пинхас, 235: «(Слова Торы): “И ел (Ицхак) пойманного сыном своим” — это молитвы, которые идут и разделяются».

И в Зоаре там же (Пинхас 226) объяснён весь порядок стиха (из Шир а-Ширим 5, 1): «отведал я соты мои с медом», а также весь порядок формулы молитвы от начала и до конца. И также в Рая Меэмна (Пинхас, 244) объяснен порядок молитвы несколько иным образом.

А Зоар 241: Сказал рабби Шимон: «Из-за этой тайны запрещено есть человеку, пока не поест Высший Царь. И о чём это (сказано)? О молитве. Пока Высший Царь не поест — это касается трех первых (благословений в Шмонэ Эсрэ) и трех последних…^[2]». Смотри там продолжение. И все это — в том смысле, что мы говорили выше: протяжение и добавление святости, благословения и света во все миры. И должен истинный служитель подразумевать эту интенцию.

Примечание автора.

Служение молитвой установлено в соответствии с ежедневными жертвоприношениями (тамид), которые также приносились в установленное им время, и были основным «питанием» (духовных миров). Как и сказано в стихе (Бамидбар 28, 2-4): «Приношение Мне, хлеб Мой… Одного агнца приноси утром, а другого агнца приноси в сумерки», что соответствует утренней и вечерней трапезам, которые являются сутью питания. И написано (Ваикра 21, 8): «Ибо хлеб Б-га твоего приносит он (в жертву)». И смотри Зоар: глава Вайеце, лист 164-А, начинающийся со слов «Приношение Мне, хлеб Мой»…

И так детализированы и объяснены в Зоаре все органы пищеварения и усвоения (пищи), которые есть в человеке, что они также (отображены) в структуре Колесницы высших миров и сил, названных именами этих органов буквально, так как они являются сосудами, «усваивающими» и очищающими жертвоприношения. Смотри там на листы 224, 234-235 в Зоаре и Рая Меэмна о тайне четырех уровней жертвоприношения: «огнепалимая, благоухание, приятное Г-споду»^[3]. Три уровня: огнепалимая, благоухание, приятное — соответствуют порядку трех органов питаемых — печени, сердцу и мозгу: огнепалимая — печени, благоухание — сердцу, приятное — мозгу, так как в них поселяются три уровня души — нефеш, руах и нешама, потому что суть их обитания (поддерживается) этими тремя органами. И есть еще высший сокрытый уровень, соответствующий душе души (нишмата ле-нишмата) — тайна корня души, который как-будто бы прилеплен к Благословенному, и это (обозначает слово): «Г-споду».

Поэтому сказали благословенной памяти наши учителя (в трактате Брахот, лист 55-А): «Во времена, когда существовал Храм, искупал жертвенник (грехи людей). Сейчас (когда нет Храма) стол человека искупает (грехи) его».

Комментарий

В данной главе автор возвращается к теме молитвы, и объясняет что молитва и жертвоприношения напрямую производят то действие, которое через заповеди происходило бы в обобщенной форме.

Особенность молитвы и жертвоприношений в том, что они подразумевают самоотречение по отношению к Небу. При жертвоприношении берут объект материального мира и сжигают его для Всевышнего. В молитве человек выражает самопожертвование и самоотрекается по отношению к Небу, как будет объясняться далее, в продолжении вторых Врат. Что не так при исполнении заповедей, наоборот: мы используем объекты внутри мира, ведь сущность заповедей — не аннуляция мира, а служение внутри него, чтобы освятить и очистить его.

Почему же необходима аннуляция мира и себя в час молитвы и жертвоприношения? Потому что в этот момент человек как бы влечет присоединение Света Бесконечного, превознесенного надо всем сущим, к духовным мирам, а отсюда следует полное самопожертвование, ведь по сравнению со Светом Бесконечного все аннулируется.

Автор подчеркивает, что служение молитвы и жертвоприношений должно происходить в соответствии с намерением протянуть больше святости и благословения во все миры. И хотя в момент жертвоприношения челоек должен отречься и аннулировать свой мир по отношению к Небу, это не аннуляция ради аннуляции, а для соединения Света Бесконечного с мирами и низведения в них благодати. В этом и заключается воля Всевышнего. Самоотречение при молитве тоже таково. Человек аннулирует себя и поднимается ввысь в своей молитве, но не для того, чтобы остаться там навсегда, а чтобы привести к соединению Всевышнего с мирами, и низвести благодать свыше для себя и для всех миров.

Поэтому автор уподобляет молитвенное служение приему пищи. Подобно тому, как цель еды — не уничтожение пищи, а энергия и жизненная сила, получаемая от нее человеком, так цель аннуляции, происходящей при жертвоприношениях и молитве — низведение жизненности свыше мирам и человеку.

[1] Молитва (и жертвоприношения) производит напрямую действие, которое через заповеди производится только в общем виде.

[2] Эти благословения молитвы Шмоне Эсре не выражают нужды Израиля, но только волю Всевышнего в мире, поэтому они называются как бы «пищей» Творца.

[3] Ваикра 1, 9: А внутренности и голени ее вымоет он водою; и воскурит священник все на жертвеннике: это жертва всесожжения огнепалимая, благоухание, приятное Г-споду.