Услышать зов

Первая кипа

Когда я родился, меня назвали Гай. Я вырос в городе Ришон ле-Цион. Любил плавать в море, смотреть фильмы. Целыми днями мог цитатами из фильмов говорить. Когда мне было десять лет, я начал заниматься капоэйра — это такое бразильское национальное боевое искусство с элементами танца и акробатики. В 16 лет я прошел курс капоэйра в Бразилии, вернулся в Израиль — и стал сам организовывать группы. В 18 лет открыл собственную фирму по постановке мероприятий.

Я жил в Тель-Авиве. Жил жизнью беззаботной и прекрасной — по крайней мере, мне тогда так казалось. Я полностью был в этом мире и наслаждался каждой минутой. Клубы, вечеринки и танцы были не только развлечениями — они фактически были моей работой, так что то, что израильтяне называют словом «кейф», кайф — было сутью моей жизни. И вместе с тем, я ощущал в душе страшную пустоту. Иногда в голове возникала мысль: «Что я делаю со своей жизнью?», но я гнал ее прочь.

Какой бы бессмысленной и пустой ни была моя жизнь, Вс-вышний не отступился от меня. Он не отступается ни от кого и никогда. Он зовет каждого из нас бесчисленное количество раз. Если бы мы умели слушать… Вот и со мной случился тот первый раз, когда Вс-вышний позвал меня, а я его услышал, — в армейской тюрьме.

Я хотел служить только в боевых войсках. Но потому что я занимался капоэйра, то есть, по сути, акробатикой, у меня к 18 годам не осталось ни одной целой руки или ноги. Я все время что-то вывихивал, растягивал или ломал. Так что в боевые войска меня не взяли — а чинить танки или варить супы на армейской кухне я был не согласен.

Моя жизнь превратилась в бесконечные прятки и догонялки. При виде полицейского, я переходил улицу на другую сторону и шел в обратном направлении, даже если это удлиняло мой путь на час. Панически боялся попасться полиции, ведь я понимал, что одна короткая проверка — и я окажусь там, где совершенно не хочу оказываться: в армии, где мне даже автомата не дадут!

Бегал я, бегал — несколько лет бегал! — пока Вс-вышний не свел меня с автомобилем гражданской обороны. Как только у меня проверили документы, меня тут же уложили лицом на капот, связали руки и сообщили, что я арестован. Я пытался выяснить, что я такого сделал. Убил кого-то? Украл? Ответа я не получил, но все и так было ясно.

Как же тяжко было мне, вольной птице, оказаться в армейской тюрьме. Когда я узнал, что мне придется просидеть там четыре месяца, плакал так, как в жизни не плакал.

Был в моей камере один паренек, Йоси Аберджиль, совсем молоденький. Он предложил мне учить вместе с ним книгу «Орхот цадиким» («Пути праведников»). Почему мне — понятия не имею. Делать было все равно нечего — я согласился. Такой умный парень он был, что даже таблицу умножения с ним было бы интересно учить, не то что «Пути праведников».

Однажды Йоси рассказал мне, что перед сном читают особую молитву — «Шма» — и показал мне ее в молитвеннике. Тогда я впервые в жизни увидел этот текст. Ночь, все спят, я сижу с сидуром и медленно читаю. Это был такой нусах, который включает молитву «Таханун», и когда я дошел до нее, я пережил ощущение, близкое к катарсису. Но понять это можно только если ты сидишь ночью один в камере, ничего тебе не мешает, ничто не отвлекает, и у тебя есть время — хоть до самого утра.

Я чуть с ума не сошел, когда задумался о том, что там написано! Я читал слова, обращаясь к Вс-вышнему: «я грешил, я вредил, я делал мерзости…» и чувствовал всем сердцем, что предал Его. Я произносил: «Мы были вероломны, грабили, лицемерили, свернули с правильного пути и обвиняли невиновных» и думал: «Б-же, всё это правда!»

Я был так поражен тому, что понял в ту ночь, что утром проснулся с мыслью: начинаю новую жизнь, надеваю кипу и объявляю Вс-вышнему: «С этого дня — я с Тобой».

Полет вверх ногами

Что сказать? Кипа продержалась у меня на голове недолго. Несколько месяцев. Как только я вышел из тюрьмы, кипа постепенно сползла у меня с головы и переместилась на полочку в шкаф. Пока я был за решеткой, у меня скопились долги, а чтобы их раздать, надо было работать. Ничего, кроме капоэйра я не умел — и жизнь потекла точно так же, как раньше.

Пустота одолевала меня, я чувствовал потребность изменить свою жизнь. В конце концов, я продал свою фирму и купил билеты на Кипр, где в гостинице Меридиан проводился семинар для баалей тшува. Каждый день я накладывал тфилин, каждый день молился, начал слушать лекции разных раввинов. Но как бы ни казались убедительны их призывы соблюдать шабат, я говорил себе: «Нет, шабат — это пока не для меня. Это слишком высоко для меня. Мне пока достаточно молитвы».

Однажды для нас организовали поездку в городок Айя Напа, и там был аттракцион «банджи», по-русски — тарзанка. Это когда тебя привязывают за ноги и бросают с вышки головой вниз прямо над морем, и потом ты болтаешься на резинке, пока тебя не отвяжут. У меня, вообще-то, страх высоты, акрофобия. Но все ребята закричали: «Да, да, банджи, ура, весело, круто!» И я закричал вместе со всеми, а куда деваться? Не показывать же всем, что ты трус. Я подписал бумагу, что если трос оборвется, я не буду иметь претензий. Почему бы не подписать: если трос оборвется, меня в живых уже не будет, и претензий с того света я никому точно не предъявлю.

Мы встали с работником этого аттракциона на небольшую площадку, вроде открытого лифта, и подъемный кран стал нас поднимать наверх. Чем выше мы поднимаемся, тем ниже у меня падает сердце. Когда мы поднялись метров на десять, я сказал работнику: «Я думаю, хватит, давайте здесь остановимся». Он мне: «Угу», и мы едем выше. Еще метров через двадцать говорю: «Сейчас точно уже достаточно высоко». Он опять: «Угу» и жует себе жвачку, смотрит в море, спокойный как слон.

Поднялись метров на 50. Я вцепился в ограждения кабинки и, совершенно омертвев от страха, в ужасе смотрел вниз. Машины выглядели, как жучки, а люди казались не больше муравьев. И что, сейчас меня отсюда сбросят? А если эти несчастные резинки оборвутся? «Угу» — было единственное слово, которое я услышал от работника аттракциона на все свои причитания о чрезмерной высоте.

Бросали меня с высоты 60 метров. Только на этой высоте работник разразился наконец целой речью, которую не иначе как сам Б-г вложил в его уста:

— Я буду считать: один, два, три, банджи, и на слове «банджи» ты должен прыгнуть. Высоко? Ты говоришь: «Слишком высоко»? Если бы это не было так высоко, в чем был бы смысл прыгать?

Наверное, когда я прыгал с высоты двадцатиэтажного дома, только тело мое полетело вниз, а душа осталась там, в небе, рядом с облаками. В голове крутились слова: «Если бы это не было так высоко, в чем был бы смысл прыгать?» Ведь это то, что я все время говорил сам себе про шабат: что шабат — это слишком высоко для меня. Но какой смысл прыгать, если не высоко?

Вы не поверите, но именно там, вися вверх ногами над Средиземным морем, я принял решение соблюдать субботу. Вообще-то, чтобы соблюдать субботу, нужно знать 102 параграфа «Шулхан Аруха». Надо много учиться. Но учить что-то — это для меня было слишком. Я по шабатам не курил, и не ездил, и чувствовал себя настоящим евреем.

Со временем это стало все тяжелее и тяжелее. Я начал покуривать, начал ездить. Но на обратном пути в Израиль Вс-вышний позвал меня в третий раз.

Третий зов

Наш рейс задержался из-за погодных условий на четыре часа. Когда мы наконец зашли в самолет, за бортом все еще бушевала буря. Не знаю, почему такую ненадежную штуку, как самолет, выпускают в небо? Стенки тонкие, иллюминаторы пластиковые — один порыв ветра, и вся эта конструкция разлетится в воздухе — так нашептывала мне в ухо моя акрофобия.

Наш самолет летел в темноте сквозь туман, тучи, зоны турбулентности, а я весь этот, надо сказать, совсем короткий, полет молился и давал Вс-вышнему разные обещания: надену самую большую кипу, буду полностью соблюдать субботу, всегда буду накладывать тфилин, отращу бороду — только поставь меня поскорее на землю!

Вс-вышний постоянно говорит с нами. Проблема в том, что наша гордыня не позволяет нам услышать то, что Он на самом деле говорит — и мы слышим лишь то, что хотим услышать. Ведь Вс-вышний говорит с нами не словами, а «случайными совпадениями», вот мы и интерпретируем их, как нам угодно. Зачем я это говорю? Потому что у меня не хватило скромности услышать голос Вс-вышнего. Кипа, которую я и правда надел, как только зашел в свою тель-авивскую квартиру, через некоторое время вновь вернулась на полку, и я опять оказался на том же духовном уровне, где был до армейской тюрьмы и до встречи с Йоси Аберджилем.

Новые вопросы

Я устроился на работу в фирму по организации праздничных мероприятий. Душа желала творчества, так что я обогатил свой номер капоэйра элементами жонглирования.

Во время своего очередного выступления я жонглировал горящими факелами и «извергал огонь». Огонь извергают так: набирают в рот парафиновое масло и дуют на факел, чтобы он загорелся. Я же случайно не подул на факел, а вдохнул воздух ртом, полным парафинового масла. Слава Б-гу, я не вдохнул пламя, но заполнил себе дыхательные пути и легкие маслом. Я доиграл свой номер до конца, продержавшись две минуты, задыхаясь и пытаясь не показать виду, а потом поехал в больницу, и только там потерял сознание.

О том, что у меня воспаление легких, я узнал только через неделю, когда я пришел в себя и услышал от врачей, что опоздай я еще немного, и меня бы не спасли.

Два месяца я провел в больнице. Рентген показал, что у меня в легких все еще находится сгусток масла, и сам он, по-видимому, уже не выйдет, так что нужно делать операцию. Понятно, что кипа вновь — в который раз — вернулась на свое место на голове. Но теперь уже навсегда.

Эти два месяца в больнице были самыми лучшими месяцами в жизни. Там я впервые задумался над разными вопросами, которые раньше не приходили мне в голову. До этого я только думал о грехах и расплате за них, а сейчас стал спрашивать: кто я? Зачем я живу? Куда я иду? В чем смысл? Снова взял свой ноутбук, стал слушать уроки Торы — а вместе с этим начали приходить и ответы, и жажда узнать больше, которую я смог утолить, придя в ешиву.

Сейчас я женат, у меня подрастают дети, и я сам стал раввином и лектором. Теперь у меня новое имя — Рефаэль, которое помогла мне выбрать моя жена. Моя жизнь полностью изменилась внешне, но главным образом, она изменилась внутренне: каждый раз, когда я сижу и учу Гмару, я чувствую, что занимаюсь самым главным в жизни, самой ее сутью — мудростью Устной Торы.

Наконец-то Вс-вышний достучался до меня, и я услышал Его настоящий призыв. Мне раньше казалось, что Вс-вышний всё пугал меня наказаниями за грехи, грозился утопить в море или убить в авиакатастрофе. На самом деле, Он всегда хочет только одного — чтобы мы дали жизнь своей душе и вернулись к Нему.