Врата в молитву 8. Нипуль — падение ниц

«А я пал ниц перед Всевышним»
(Дварим,9)

— 1 —

Нипу´ль (букв. — падение, от слова липоль, падать) — это молитва, подобная тому, что сказано в «Мегилат Эстер»: «И продолжила Эстер говорить пред царем, пала ниц перед ним и зарыдала, и стала умолять его отвести (от еврейского народа) это зло — Амана». Это особая форма настойчивой просьбы, включающая в себя огромное смирение и покорность, до такой степени, что человек просто падает в полном самоуничижении перед Всевышним. И здесь есть два аспекта: первое — что это особая форма молитвы, а второе — что это общее правило для всех видов молитвы. Любая молитва должна происходить в форме смирения и полного подчинения себя Творцу.

На мой взгляд, если мы захотим выучить, как следует молиться, то нужно учить это из законов даров бедным, ведь, по всей вероятности, Всевышний отвечает на молитву человека таким же образом, как каждый человек должен по закону ответить на просьбу нищего. Рамбам в «Законах помощи бедным», 87, говорит: «Ты обязан дать нищему то, чего ему не хватает: если у него нет одежды — одевают его, если у него нет посуды — покупают ему посуду, если у него нет жены — женят его, а если это женщина — ее выдают замуж; и даже если этот нищий (который был прежде человеком богатым — прим.пер.) привык ехать на коне, и чтобы раб бежал перед ним, а теперь он разорился — покупают ему коня, ехать на нем, и раба, бежать перед ним, как сказано: “дать ему все, чего ему не хватает”, и ты обязан дать все, что ему необходимо, но не обязан обогатить его.

Нищему, обивающему пороги, не дают большие подарки, но дают ему мелочь, и запрещается не давать ему ничего, нужно дать хотя бы один плод инжира, как сказано: “дабы не ушел несчастный пристыженным”».

Из этих законов мы можем выучить и несколько важных законов молитвы: если мы хотим, чтобы наша просьба была удовлетворена, нужно, чтобы она была выражена в форме, подобной вышеуказанному: чтобы богач был обязан законом Торы дать бедному. Причем очевидно, что идея, которую мы обсуждаем — это форма молитвы в настрое сердца, а не в изложении слов устами. У Рамбама говорится, что есть два условия, которые должны быть выполнены, чтобы человеку дали то, что он просит: во-первых, он должен быть бедным и нуждающимся, как подробно объяснил Рамбам, подведя итог: «ты обязан дать ему все, что ему необходимо, но не обязан обогатить его». Точно так же и в молитве: первое условие, что человек должен обращаться к своему Творцу, когда он по-настоящему понимает, насколько ему жизненно необходимо то, о чем он просит. Есть случаи, когда это можно выполнить наилучшим образом, например, когда просят о больном или о пропитании, ведь порой тут речь идет о жизненно важной вещи даже в рамках природы. Но когда человек просит успеха в Торе и б-гобоязненности, себе самому, или детям, или какому-то близкому человеку, то сила молитвы зависит от того, насколько ему по-настоящему больно, насколько по-настоящему он чувствует, что ему не хватает этого, или же он приходит, как человек, просящий о богатстве и роскоши. Мы уже подробно объяснили этот принцип в главах о «зове о помощи» (бицур) и «крике о милосердии» (шав'а́). Точно таков же и принцип молитвы нипуль (от слова нофель — падает), что человек падает ниц, умоляя о помощи того, Кто может восполнить то, чего ему так недостает. Посмотрите, как во всей книге Теилим царь Давид много и пространно говорит о своей приниженности и нищете, и подчеркивает, насколько он настоящий бедняк, а поэтому, как бы, обязаны возместить ему то, чего ему не хватает, как мы видим в Теилим: «Узри мою нищету, и вызволи меня» (119), «а я — нищий, и мучаюсь болью» (69), «А я — нищий и обездоленный… Ты — Помощь моя и Избавитель мой, Б-г, не задержись!»

И как сказано в трактате «Тмура» (лист 16) о Ябеце: «Откуда мы знаем, что Всевышний ответил ему? Как сказано (“Диврей а-ямим алеф”, 4:10): “И воззвал Ябец к Б-гу Израиля и сказал: Если Ты благословишь меня щедро, и значительно увеличишь надел мой, и будет рука Твоя со мной, и сделаешь мне пастбище, чтобы я не опечалился” [Слово מרעה — “пастбище”, Гемара трактует далее от корня רעה — “ближний”. Т.е. “я буду в среде близких”, что на самом деле подобно пастбищу, т.к. хевруты, напарники в учебе, — это источник духовной пищи — прим. ред.]. Если Ты благословишь меня щедро — в Торе; значительно увеличишь надел мой — в количестве учеников; ибудет рука Твоя со мной — чтобы я не забыл выученное мною; и сделаешь мне близких — чтобы у меня были напарники по учебе (хевруты); чтобы я не опечалился — чтобы дурное начало не помешало мне учиться. Если Ты сделаешь так — хорошо, а если нет — я умру в печали (комм. Раши). Тут же “и дал ему Б-г все, о чем он просил”». Ведь если речь идет о жизненно необходимом для человека, а не о просьбе излишеств и роскоши, то Всевышний сразу же выполняет его просьбу.

— 2 —

Второе условие, о котором пишет Рамбам: «Нищему, обивающему пороги, не дают большие подарки, но дают ему мелочь». Этот принцип критически важен в отношении молитвы. Когда у человека случилось какое-то несчастье, например, ему срочно нужна большая сумма денег, и он бежит от одного [кто может помочь — прим. пер.] к другому, молится, просит тоже Всевышнего помочь, и еще обращается к праведникам, чтобы получить их благословение. Или у него дома кто-то заболел, и он прикладывает все усилия: идет к врачу и берет разные лекарства и т.п., а также приумножает молитву, считая это частью своей обязанности прикладывать усилия — все это действительно похоже на бедняка, обивающего пороги. Ведь когда бедняк ищет помощи из многих разных источников, и в том числе — и к этому богачу взывает за помощью, то по закону тот обязан дать ему лишь какую-то небольшую сумму, и не обязан давать много. Точно так же и с молитвой: когда человек занят приложением усилий во всех сферах, и, в том числе, приступает к молитве, поднимая глаза к небу, то по закону ему дают малую сумму. Это значит, что и Всевышний немного поможет ему, как писал Рамбам — «запрещается не давать ему ничего, нужно дать хотя бы один плод инжира, как сказано “дабы не ушел несчастный пристыженным…”» но более, чем нечто малое, ему не обязаны давать, ведь у него есть (еще) у кого взять, и он вполне справляется сам…

Это известный момент, который каждый может ощутить, если только обратит внимание на это: когда приходит бедняк, чрезвычайно нуждающийся, и просит большое пожертвование, а богач дает ему какую-то мелочь и отправляет его, давайте-ка взглянем, о чем думает богач, когда провожает просителя до двери: «Да он справится и без меня — с голоду же не умрет!» Точно так же, если вы спросите самого большого скрягу, который закрывает дверь перед нищим, о чем он думает, оставляя того ни с чем? Он не думает: «Какая мне разница, пусть умирает с голоду!», нет, он думает: «Почему это он пришел именно ко мне, пусть идет просить у других!» Если же ему будет очевидно, что этому бедняку больше не к кому обратиться, то лишь жестокий и бессердечный убийца оставит нищего ни с чем.

Точно так же и по отношению к Всевышнему: когда человек приходит и «падает ниц» перед Творцом, с решительной просьбой смилостивиться над ним, потому что ему не к кому больше обратиться, и если Всевышний не пожалеет его — он останется со своей проблемой навсегда, то Всевышний сразу же жалеет его и дает необходимое ему. Это и есть молитва — нипуль, т.е. человек целиком и полностью падает перед Ним, совершенно аннулируя свое «я», как бы говоря: «Все мое спасение — только от Тебя, Благословенный, и никто другой не может меня спасти», как Эстер, упавшая ниц перед царем, ведь только он — царь, и никто, кроме него, не может отменить эту страшную санкцию. [Т.е. человек четко осознает, что все его попытки что-то сделать самому, не стоят ничего, если не будет милосердия Творца помочь ему — прим. ред.] Такой же, в простом смысле, была и вызывающая трепет молитва Хони а-Меагеля, который очертил вокруг себя круг, и сказал Владыке мира: «Клянусь Твоим великим Именем, что не сдвинусь отсюда, пока Ты не смилостивишься над Своими детьми!» То есть, он установил посредством клятвы, и с абсолютно ясным пониманием, что он — не нищий, обивающий пороги, а что один-единственный, кто может его спасти — это Всевышний, благословен Он. Поэтому, само собой разумеется, Всевышний смилостивился над ним.

Именно это сказал царь Давид (Теилим, 131): «[Принизил] я вровень со всеми и сделал немой свою душу; как младенец на груди матери» — каждая мать обнимает новорожденного малыша, заботится о нем днем и ночью, ведь он целиком и полностью зависит от нее. Когда он плачет посреди ночи, ей нетрудно встать к нему, и дать ему все необходимое, ведь его плач ясно говорит: «мама, если ты не встанешь покормить меня, я могу умереть от голода!». Поэтому она и заботится, чтобы у него не было ни в чем недостатка. Когда же ребенок подрастает, и уже в состоянии о себе позаботиться, мама уже ворчит, что он ее дергает, и ей тяжело встать. Ведь в тот момент, когда он уже не зависит только от нее одной, сразу же уменьшается ее сила давать ему добро. Точно так же (как бы) и с Всевышним: если человек ставит себя в полную зависимость от Всевышнего, как новорожденный ребенок, и молится с ясным ощущением, что он сам никак не может помочь себе, и абсолютно зависит от Творца, у него всегда будет все необходимое.

Именно таким образом мудрецы объясняют, почему Всевышний (больше, чем к другим) прислушивается к молитве-крику сирот и вдов: потому что они взывают только к Нему, ведь им больше не к кому обратиться! Поэтому Всевышний слышит их и отвечает им. Как замечательно точен язык Торы — в книге «Шмот» (22) сказано: «если ты будешь притеснять кого-то из них [вдову или сироту], а он воззовя, воззовет ко Мне, Я услышу его крик…» Сказано «воззовя, воззовет» [в оригинале употреблено слово «цаака» — крик, вопль — прим. пер.] — то есть, дважды. Почему? Потому что обычно человек взывает к Всевышнему один раз, и если Всевышний не помогает — идет искать другие способы решить проблему, но сироте и вдове не к кому обратиться, поэтому они взывают к Творцу, и снова взывают, и Всевышний удовлетворяет их просьбы. Поэтому каждый должен представить себе, как будто он — сирота, как сказано: «Ведь отец мой и мать моя оставили меня, а Всевышний меня подберет», то есть, ему больше не к кому обратиться, кроме как к Всевышнему. Он не взывает к Творцу, а потом идет и ищет другие пути, но лишь взывает к Нему, и снова взывает к Нему — и Всевышний исполнит его просьбу.

Как прекрасно сказал царь Давид (Теилим, 143): «Спаси меня от врагов моих, Г-сподь, у Тебя я укрылся». Раши комментирует: «Свои страдания я скрываю от всех людей, чтобы высказать их Тебе». Обычно человек, которому тяжело, обращается ко всем подряд, даже к тем, кто, по его расчету, не может ему помочь, поскольку ему так плохо на душе, что он выносит свои беды на широкое обозрение: а вдруг кто-нибудь в состоянии его спасти. Но царь Давид — наоборот, скрывает свои беды, подчеркивая этим, что не нуждается ни в ком, кроме Всевышнего.

Мы очень серьезно ошибаемся в понимании широко известного высказывания «молитва обеспечивает половину успеха», думая, что имеется в виду, что половина — от Всевышнего, а вторую половину как бы мы берем сами. Это предосудительная ошибка, ведь все приходит от Творца, и ничего нельзя взять самому. А тот, кто думает, что у него есть, откуда взять — для него молитва обеспечивает не половину, а чуть-чуть — «как один плод инжира». Настоящий же смысл этой алахи «молитва обеспечивает половину успеха» в том, что для того, чтобы молитва была принята, сам человек должен выполнить свою обязанность и приложить свои усилия, как объясняется это в книге «Пути праведных», гл. 21 по поводу приложения усилий и заработка, и точно так же — в любой сфере жизни.

Источник принципа, что «молитва обеспечивает половину успеха» приводится в мидраше Ваикра Раба (10:5), однако, видимо, эта тема основана на том, что сказано в трактате «Нида» (70), который мы уже приводили несколько раз: «Что сделать человеку, чтобы стать мудрым? Пусть приумножит учебу и уменьшит торговлю. Многие так поступали, и это им не помогло. Но следует просить милосердия у Того, Кому принадлежит мудрость, как сказано: “Ведь Всевышний даст мудрость, из уст Его разумение и понимание” Чему нас это учит? Объясняет РаШИ: “Зачем нужно было говорить “пусть приумножит учебу”, ведь все в конце концов зависит от милосердия Небес?” Ответ: нужны эти оба вида стараний. Что сделать человеку, чтобы разбогатеть? Честно вести дела. Многие так поступали, и это им не помогло. Но следует просить милосердия у Того, Кому принадлежит богатство, как сказано: “Серебро и золото — Мои”. Чему нас это учит? Нужны эти оба вида стараний. Что сделать человеку, чтобы у него были сыновья? Нужно освятить себя» и т.д. И опять-таки — одно без другого невозможно. Обратим внимание, что из сказанного видно: именно, когда молитва совмещается с приумножением учебы, честным ведением дел, и поведением святости, человек может достичь желаемого, то есть «молитва обеспечивает половину успеха». Однако такого рода усилия не похожи на старания заработать на пропитание, ведь хлопоты, связанные с заработком и тому подобное — это ничто иное, как «штраф». Эти же усилия относятся к разряду святых дел, таких, как прилежание в учении Торы, вера, святость, поэтому нельзя сказать, что они — как «штраф». Однако, если обратить внимание на доказательства, приводимые в указанном трактате, видно, что там не имеется в виду, что «молитва обеспечивает половину успеха», а вторую половину люди достигают своими усилиями. Ведь одно из доказательств, приводимых там, учится из сказанного в Торе: «Всевышний даст мудрость, из уст Его — понимание и разумение». А также из сказанного: «Серебро и золото — Мои…». То есть ясно видно, что все в руках Творца, и невозможно ничего добиться без Его желания. Это верно, однако новизна идеи заключается в том, что Всевышний дает желаемое только тем, кто приумножает учебу, честно ведет дела и т.п. В конечном итоге, разумеется, все в Его руках, поэтому и есть заповедь просить о милосердии — именно потому, что все зависит только от Него.

Это и есть молитва-нипуль: человек падает пред Всевышним, четко осознавая, что ему больше не на кого опереться: ни на себя, ни на других, ни во всем, ни даже чуть-чуть — а только на Творца мира. Такая молитва всегда желанна Всевышнему, и Он сразу же слышит ее, как сказано: «близок Г-сподь ко всем, призывающим Его, ко всякому, кто по-настоящему взывает к Нему» — то есть, к тому, кто по-настоящему нуждается во Всевышнем, и Он для этого человека — не один из многих способов и средств добиться необходимого, а единственный путь — все зависит только от Него, Благословенного.

— 3 —

Общая суть молитвы нипуль — это тайна понятия анава^[1]. Человек падает ниц перед Творцом и подчиняется Ему, и это является предварительным и обязательным условием молитвы. Ведь сказано (Мишлей, 16): «Противен Всевышнему каждый, кто заносчив сердцем…». Таргум разъясняет это, как «далек от Всевышнего». Любой заносчивый человек далек от Творца, и это — самое большое противоречие молитве, ведь основа молитвы — это близость, прилепленность к Всевышнему. Кроме того, анава — это главная суть молитвы и всей реальности молитвы: человек принижает себя, по-настоящему понимая, что все его дела и нужды зависят от Святого, благословен Он, и что само его существование зависит от желания Творца, и в том числе, он восхваляет и прославляет безграничное величие Всевышнего, и осознает, насколько он мелок и ничтожен по сравнению с Дающим жизнь всем мирам. Получается, что истинно правильная форма молитвы — когда она (молитва) облачена в «одежду» анава.

Однако, из сказанного мудрецами, что нипуль — это один из видов молитвы, следует, что анава — это не только необходимое условие молитвы, но еще и форма молитвы сама по себе, которая выражает чувство униженной просьбы и мольбы: когда сломленный и подавленный нищий, одетый в лохмотья и покрытый ранами, когда он предстает перед филантропом, добрым и жалостливым человеком, то даже без того, чтобы он протянул руку за помощью и попросил что-либо, его состояние уже само по себе кричит: «Смилуйтесь! Помогите!». И этот богач, если он только обладает добрым сердцем, наверняка пожалеет нищего и даст ему все, чего тому не хватает. Так выглядит человек, стоящий перед Всевышним, ведь Ему известны все сердечные тайны человека, и когда тот приходит к Творцу, падает ниц перед Ним с разбитым сердцем, правильно понимая, что у него самого нет вообще ничего, и неоткуда ему взять и получить хоть что-то, кроме как от Всевышнего; и когда он ощущает, что в нем самом — с головы до ног — нет ничего, ни Торы, ни б-гобоязненности, ни хороших душевных качеств, ни заповедей, и вся его жизнь — это пустота и суета, эта позиция сама по себе является величайшей просьбой, и не нужно ничего более. Как сказано (Теилим, 123): «Вот, как глаза рабов (устремлены) к руке их господ, как глаза рабыни — к руке ее госпожи, так наши глаза — к Г-споду, Б-гу нашему, пока Он не помилует нас…». Не нужно ничего более, чем поднять к Нему глаза. Так сказано и в начале этого же псалма: «Песнь ступеней. К Тебе я возвел глаза мои, Восседающий в небесах!» — когда человек поднимает глаза в полном смирении, всем сердцем ощущая, что нет у него ничего, кроме того, что ему даст Всевышний по милости Своей, это и есть сильнейшая просьба.

И так — все просьбы, которые человек будет просить в смирении, как указано в «Шульхан Арухе»: «…умоляя, как нищий, который стоит на пороге дома и просит подаяние», это совершенно другая молитва, у которой есть больше шансов быть отвеченной. Ведь любой жалостливый человек, если он видит, что другой в большой беде, и очень нуждается в его помощи, сразу же смилостивится над ним. Совсем не так гордец: когда он приступает к молитве, и предстает перед Всевышним, как цельный человек, у которого нет ни в чем недостатка, само собой получается, что он ничего не просит. А если так, то зачем Свыше будут жалеть его, если ему это не нужно? И даже если он просит помощи в чем-то, но когда он предстает в таком виде, выходит, что его просьба — это просьба о роскоши, об излишестве, тогда зачем давать ему желаемое? В этом смысл сказанного у пророка Ошеа (11): «ибо отрок — Израиль, и полюбил Я его». Если человек видит себя «отроком», т.е. подростком, мальчиком, который всецело зависит от милости своего отца, и молится с ощущением, что все его существование зависит только от Всевышнего, само собой, Всевышний пожалеет его так же, как отец жалеет сына.

— 4 —

Мудрецы, знатоки истинного служения, говорят, что главный отрицательный момент в гордости — это не по отношению к другим людям, а гордость по отношению к Творцу, как сказали мудрецы (трактат «Сота», 5): «Он (гордец) и Я не можем быть вместе в мире», и гордец как бы выгоняет Шхину (трактат «Брахот», 43). Объяснение этому таково: мир был сотворен ради одной-единственной цели — раскрытия сути единства Творца — что нет ничего, кроме Него [а все Творение — это раскрытие Его воли]. Это и есть цель мира от начала до конца. А высокомерный человек, т.е. такой, который ощущает свое существование, и считает себя тоже самостоятельной реальностью и сущностью в мире, является противоречием единству Творца, ведь поскольку Он — один, нет ничего, кроме Него, а тут этот встает и провозглашает: я тоже существую [сам по себе. Это подробно разъясняется в книге Рамхаля «Даат твунот». Существует русский перевод этой книги. — прим. ред.].

А уж тем более в момент молитвы, ведь вся суть молитвы — это осознание, что все, что есть в этом мире, целиком и полностью находится в руках Творца, и без Его желания просто ничего нет; это просьба об усилении влиянии Его блага, и предварительно — прославление Творца, чтобы установить в сердце истинность Его величия и единства. Получается, что если человек чувствует, что он обладает и каким-то самостоятельным существованием, это противоречит реальности самого акта молитвы, и это очевидно.

Ведь сама мощь молитвы измеряется в зависимости от большего или меньшего смирения, и видится, что это и есть главное преимущество молитвы в час беды, которую так восхваляют наши мудрецы, ведь в этот момент человек забывает свою важность и принижает себя, видя, что он совершенно не в состоянии спасти себя сам.

Именно по той причине, что смирение и приниженность перед Творцом — это и есть сама суть молитвы, и более того — ее красота, мудрецы установили преклонения в молитве для каждого человека в соответствии с его статусом и необходимостью глубоко постичь и установить в своем сердце осознание того, насколько он мелок и ничтожен перед Творцом. В трактате «Брахот» (34) сказано, что обычный человек должен кланяться в молитве Амида в благословении праотцев (первом благословении) и благословении «Благодарим Тебя…» — в начале и в конце каждого из них. Первосвященник должен кланяться в начале каждого благословения, а царь, после того, что кланяется, не выпрямляется до конца молитвы, как сказано («Млахим алеф», 8): «И было, когда закончил Шломо молиться… и поднялся с колен у жертвенника Всевышнему». То есть, чем более велик человек, тем больше он должен смирять и принижать себя: поскольку его статус выражает, на первый взгляд, противоположность смирению, ему необходимо, чтобы осознание своей приниженности как можно больше проникло в его сердце.

Эта алаха применима на практике и в наши дни: тот, кто знает, что обладает особыми достоинствами в Торе и Б-гобоязненности, обладает особой мудростью или богатством, обязан выделить дополнительное время на то, чтобы размышлять на тему смирения и аннулирования своего «я» перед Всевышним, благословен Он. А тот, кто задумается над смыслом самого акта поклона в момент, когда он кланяется — что он «падает» с уровня своей реальности, и становится буквально согбенным и приниженным до земли — постижением этого удостоится большого трепета перед Творцом. Как же досадно, что это величественное действие — глубокий поклон перед Творцом, стало у нас, как и многие другие, автоматической, заученной привычкой, и мы не чувствуем настоящего смысла глубокого поклона и трепета, заключенного в нем. Чтобы приобрести это ощущение, необходимо много размышлять над этим и тяжело трудиться, точно так же, как и другие настоящие приобретения и достоинства, которые нельзя получить без необходимых усилий и труда. В любом случае, пусть каждый сделает все, что только в его силах, чтобы развить в себе качество анава, ведь оно — необходимое и обязательное условие для молитвы, более, чем все остальное.

[1] Мы сознательно не переводим это понятие, т.к. в русском языке нет слова, которое полностью выражало бы весь смысл этого качества. Приблизительно можно перевести, как смирение, самоуничижение, ощущение собственной ничтожности.