Агада из талмуда Гитин

Наши мудрецы учат: если ты хочешь постичь Того, Кто Сотворил Мир, изучай агаду. В ней ты найдешь исполненные глубокого смысла повествования о путях Провидения, человеческих характерах, Изгнании и Избавлении, тайных узах, связывающих Создателя с Его миром, характере и судьбе Израиля.

В силу различных причин мудрецы облекали свои мысли в покровы из метафор и притч — не только с целью защитить их от недружественного глаза, но и для того также, чтобы донести их как до людей ученых и праведных, так и до невежд и простодушных.

В приведенных агадот из Талмуда (Гитин стр. 55—58) анализируются духовные сущностные причины разрушения Второго Храма и еврейского государства.

Точный и почти дословный перевод Талмуда выделен жирным шрифтом. Для того чтобы специфический лаконичный язык Талмуда сделался более понятным современному читателю, в перевод добавлены связующие слова, напечатанные обычным шрифтом. Комментарии рава Ханоха Гевхарда — наклонным шрифтом.

КАМЦА И БАР КАМЦА

Сказал раби Йоханан: о чем написано «Блажен человек, который всегда боится, а ожесточающий свое сердце попадет в беду»? (Мишлей 28:14) Из-за Камцы и Бар Камцы разрушен Иерусалим; из-за петуха и курицы пал Тур Малка (Царские горы); из-за борта повозки разрушен Бейтар.

Счастлив человек, который постоянно боится. А кто делает необдуманно — «а, пройдет, обойду!» — попадает в неприятности. Ты всегда побеспокойся, чтобы не случилось.

Маараль («Бэер а-гола», 137—139) отмечает, что историки, начиная с Йосефа Флавия и далее, приводили самые различные причины разрушения (Храма и еврейского государства), основанные на изучении и интерпретации ими военных и политических действий Римской империи. Еврейские же законоучители понимали, что истинные, глубинные причины разгрома и изгнания суть духовного порядка. Происшедшие события имеют корни в Божественном гневе. Римляне являлись не чем иным, как пешками в руке Всевышнего, инструментом выражения Его воли.

Талмуд рассказывает о падении Иерусалима, Тур Малки и Бейтара так, чтобы дать нам возможность понять обстоятельства и мотивы, побудившие Творца дозволить римлянам действовать так, как они действовали. Случаи, о которых повествует Талмуд, характеризовали поведение общества в целом и, раз так, заслуживают пристального внимания. Только осознание корней катастрофы дает возможность расположить события в надлежащей перспективе и изучать вытекающие из них исторические уроки.

Рамбан (Комментарий к Шмот 13:16) пишет, что нет у человека доли в Торе Моше, если он не верит, что все происходящее есть чудо, что все, что бы ни случилось, не имеет за собой причин естественного порядка. Это верно как в отношении индивидуума, так и общества в целом. Если человек исполняет Божественную волю, он преуспеет на своих путях. Если преступит ее, его ждет наказание.

Тора предписывает видеть руку Всевышнего в каждом событии и происшествии. И когда нам грозит несчастье, нам следует раскаяться и изменить жизнь так, чтобы Божественный приговор был отменен. Если же мы не раскаиваемся, наши страдания лишь увеличиваются и приходит новая беда. Так пишет Рамбам (Таанит 1:1—3): «Предписывающая заповедь Торы: возопить к Богу о помощи всякий раз, когда общине грозит беда. И это — один из путей раскаяния». Молясь, люди сознают, что причиной постигшего их несчастья явились их неправедные дела. Как сказано (Ирмеяу 5:25): «Ваши преступления отвели это, и ваши грехи лишили вас этого блага». Если же люди не обратятся за помощью к Богу и посчитают случившееся с ними следствием естественных причин, они продолжат совершать дурные дела и навлекут на себя дополнительные невзгоды. Об этом сказано в Торе так (Ваикра 26:24): «…и пойдете против Меня (бе-кери), то пойду и Я против вас и поражу вас». То есть, когда Бог насылает наказание, чтобы призвать вас покаяться, а вы этого не делаете, называете это случаем (кери), это приводит к тому, что Он добавляет наказания.

В тот период, когда Страна Израиля находилась под властью Рима, когда легионы подавляли в зародыше любые признаки еврейского сопротивления, когда внутри самого еврейского народа имелись элементы, не жалеющие усилий, чтобы сбросить с себя остатки святости, общине и ее лидерам следовало быть особенно осторожными в словах и поступках, дабы не навлечь на себя Божественный гнев. Но они ожесточили свои сердца и не замечали явных намеков Небес, что и привело к катастрофе (Тосафот и Маараль «Нецах Исраэль»).

Из-за Камцы и Бар Камцы разрушен Иерусалим. Был один человек, чьим другом был Камца и чьим врагом — Бар Камца. Однажды он — тот человек — устраивал празднество и сказал слуге: «Иди и пригласи Камцу». Слуга пошел и по ошибке привел Бар Камцу. Когда он — хозяин — появился в зале, то нашел Бар Камцу, сидящим среди гостей. Сказал ему: «Поскольку этот человек — ты — враг того человека — (меня), что ты здесь делаешь? Встань и убирайся!» Сказал ему Бар Камца: «Поскольку я уже пришел, позволь мне остаться, и я оплачу тебе стоимость того, что съем и выпью».

Сказал ему хозяин: «Нет!» Сказал ему Бар Камца: «Я оплачу тебе половину стоимости всего угощения». Сказал ему хозяин: «Нет!» Сказал ему Бар Камца: «Я оплачу тебе стоимость всего угощения». Сказал ему хозяин: «Нет!» Он схватил его — Бар Камцу — за руку, поднял и заставил уйти.

Сказано (Ваикра 19:17): «Не ненавидь своего брата в своем сердце». Мальбим поясняет, что Тора специально подчеркивает: в своем сердце. Тем самым выделяется главное в этой заповеди: она запрещает скрытую ненависть, ту, что в сердце. «Сефер а-хинух» говорит, что выражающий свою ненависть открыто, нарушает предписывающую заповедь: «Возлюби своего ближнего, как самого себя» (Ваикра 19:18). Ненависть, скрытая в сердце, тяжелее любого открытого ее проявления. Поэтому в Торе содержится особое предостережение на этот случай.

О том же говорится и в Мишлей (26:24): «Устами своими притворяется враг, а в своей душе замышляет коварство». Невысказанная ненависть может привести к великой трагедии, к большому несчастью. В нашем случае: если бы хозяин выражал свою ненависть открыто, Бар Камца, зная об этом, мог бы отказаться от приглашения, и последующих событий можно было бы избежать.

Сказал себе Бар Камца: «Так как на трапезе присутствовали мудрецы, и они не выступили и не остановили его, хозяина, когда позорил меня публично, это указывает на то, что они согласны с хозяином и не видят в случившемся ничего предосудительного. Я отомщу им и оговорю их перед властями».

«Ну и мудрецы! Ведь они все это видели, и, наверное, они люди знающие, верующие…Что же они молчали? Э, они, значит, были с ним согласны… Я на них донесу».

Пошел Бар Камца и сказал императору: «Евреи взбунтовались против тебя». Сказал император: «Кто говорит? Откуда тебе это известно?» Сказал Бар Камца: «Я докажу тебе. Пошли им животное для жертвоприношения. Ты увидишь, принесут ли они его в жертву». Пошел император и послал с ним — Бар Камцей — трехлетнего теленка без порока. Прежде чем Бар Камца достиг Иерусалима, он повредил ему — теленку — губы, а некоторые говорят — веки, то есть место, в котором мы, евреи, считаем любой изъян пороком и животное, имеющее этот изъян, — непригодным для жертвоприношения, тогда как для них — римлян — оно не считается порченым и вполне годится для этой цели.

По алахе неевреи могут присылать в Храм жертвенных животных. Такой обычай существовал издавна. Однако евреи принимали лишь животных без малейшего изъяна, тогда как понимание беспорочности римлянами было весьма расплывчатым. Считалось, что своим богам они также приносят животных без порока, но в глазах евреев многие из этих животных были непригодны для жертвоприношения Богу в Храме. Поэтому Талмуд и отмечает, что увечья, которые нанес теленку Бар Камца, в глазах римлян таковыми не считались.

Маараль («Хидушей агадот») объясняет глубоко символический смысл действий Бар Камцы. Губы, сотворенные для речи, и глаза, в которых отражается человеческая душа, — именно через них проявляется то, что возвышает человека над царством животных. Небольшое повреждение губ или глаз не мешает животному функционировать нормально. Римляне, чей интерес лежал в чисто физической плоскости, не считали такие повреждения заслуживающими внимания. Бар Камца, выбравший именно губы или глаза для осуществления своего замысла, сознательно выставлял евреев «возносящимися» перед римлянами, так как знал, что жертва, которую последние считают достойной, евреями будет отклонена. Этим он докажет императору правоту своего утверждения, что евреи замышляют мятеж против Рима.

Мудрецы были склонны допустить жертвоприношение, невзирая на порчу, ради сохранения хороших отношений с империей. Сказал им раби Зехарья бен Авкилас: «Если вы сделаете это, скажут, что жертву с пороком можно возложить на жертвенник». Тогда они решили убить его — Бар Камцу, — чтобы не пошел и не донес, что жертва не была принята. Сказал им раби Зехарья: «Если Бар Камца будет убит, скажут, что повредивший жертву заслуживает смерти, ибо они не знают истинной причины, по которой Бар Камцу решили убить».

Бар Камца принес животное в Храм, и коаним обнаружили в нем порчу. Они знали, чья это жертва, и встали перед дилеммой: следует ли, невзирая на увечье, принести жертву, считаясь с политической реальностью, или отвергнуть ее. Они обратились с этим вопросом к законоучителям, и те решили, что при тех неустойчивых отношениях, которые существуют между римским императором и его еврейскими поданными, следует руководствоваться миротворческими соображениями. Однако раби Зехарья воспротивился такому решению, указывая, что оно может стать опасным прецедентом: ведь люди не будут знать истинной причины, по которой данное поврежденное животное сочли годным для храмового жертвоприношения.

Тогда задумали убить Бар Камцу, так как своими действиями он ставил еврейское население под удар. Вдобавок ко всему он заслуживал смерти как доносчик (Рамбам, Законы о вредителях 8:10). Раби Зехарья выступил также против и этого решения: люди подумают, что Бар Камцу приговорили к смерти за то, что он испортил жертву. Это может привести к обесцениванию человеческой жизни и к кровопролитию — коль скоро можно осудить человека на смерть за такое сравнительно легкое преступление. Истинную же причину смерти Бар Камцы нельзя будет огласить, чтобы римский император не узнал о том, что его жертву отвергли.

Сказал раби Йоханан: «Излишняя терпимость раби Зехарьи бен Авкиласа разрушила наш дом — Иерусалим, сожгла наш Храм и изгнала нас из нашей страны».

«Скромность и набожность раби Зехарии бен Авкиласа разрушила наш Храм». Ты тоже не будь слишком большим цадиком. Нужно было убить, или принести эту жертву. Проще было бы принести жертву с изъяном.

Бар Камце удался его злой умысел: он отправился в Рим с доказательством еврейской нелояльности. Через много лет, когда наши законоучители вновь и вновь анализировали происшедшие события, они пришли к выводу, что в них содержится важный урок. Маараль («Хидушей агадот») отмечает: духовным вождям того поколения следовало понять, что уровень морали еврейского общества пал так низко — случай с Камцей и Бар Камцей тому пример, — что его грехи могут привести к всеобщему крушению. Принимая решение, мудрецы должны были считаться, прежде всего, с духовным состоянием народа и лишь во вторую очередь с политическими обстоятельствами. Именно на это указывает р. Йоханан, цитируя стих из Мишлей «Блажен человек, который всегда страшится». Благословен тот, кто сознает, что духовная порча неизбежно ведет к катастрофе, и потому страшится.

НЕРОН ОСАЖДАЕТ ИЕРУСАЛИМ

Двинулся против них (евреев) император Нерон со своей армией. Когда приблизились они к Иерусалиму, пустил он — Нерон — стрелу на восток. Она упала и легла острием в сторону Иерусалима. Пустил стрелу на запад, она упала и легла в сторону Иерусалима. Пустил он стрелы во все четыре стороны, они упали и легли в сторону Иерусалима.

Император поверил Бар Камце и был уверен в том, что евреи готовят мятеж. Поэтому он отправил дополнительные легионы для их усмирения. Когда Нерон и его армия приблизились к городу, император решил, прежде чем атаковать — проверить: будет ли его предприятие успешным. С этой целью он и послал стрелы во все четыре стороны света. И когда увидел, что все они легли в сторону Иерусалима, посчитал это знамением, указывающим на то, что город будет им взят.

Мы видим, что Нерон, несмотря на статус правителя мировой сверхдержавы, был прекрасно осведомлен о том, что случилось с другими царями, пытавшимися завоевать Страну Израиля. Чтобы заглушить свой страх, он ищет какой-нибудь знак свыше, свидетельствующий о том, что его судьба будет иной, чем у полководцев, стоявших здесь до него. В этом аспекте метание стрел можно рассматривать как форму гадания, ворожбы.

Маараль замечает, что Нерон мог выпустить стрелы также для того, чтобы определить наиболее благоприятное направление, с которого следует начать покорение Страны Израиля. Когда же он увидел, что все стрелы указали на столицу, то принял это за знак того, что евреи находятся всецело в его власти.

Сказал Нерон встреченному мальчику: «Скажи мне твой пасук — какой-нибудь стих из Писания, который ты привык повторять». Сказал он — мальчик: «И отдам мою месть Эдому в руку моего народа, Израиля» (Йехезкель 25:14).

Хотя стрелы и «сказали» Нерону, что его действия увенчаются успехом, римский император все еще не вполне справился со своим страхом и жаждет дополнительного подтверждения. Поэтому он останавливает случайного ребенка и просит его процитировать что-нибудь из Священного Писания. Такой вид вопрошения будущего был также распространен в ту эпоху.

Сказал себе Нерон, услышав слова ребенка: «Пресвятой, благословен Он, желает разрушить Свой дом, но хочет очистить Свои руки через того человека» — меня, то есть, хотя Бог и предрек гибель Иерусалиму, тот, через кого это решение осуществится, также будет наказан. Он оставил свои войска, сбежал и обратился в иудаизм, и раби Меир — величайший еврейский мудрец, один из пяти выдающихся учеников раби Акивы, — был его потомком.

Пасук, процитированный мальчиком, дал понять Нерону, что, хотя его ожидает военная удача, Бог тем не менее посчитает его виновным и отомстит за страдания еврейского народа. Столь явное противоречие между тем, на что указали стрелы — то есть что Страна Израиля будет предана в полную его власть, и тем, что явствовало из слов Писания, преподало императору римлян важный урок постижения Божественного Промысла. Нерон приходит к такому заключению: Писание указывает, что Бог разгневается на Рим за причиненные Его народу жестокие страдания. Отсюда следует, что, хотя Он и избрал римскую империю в качестве инструмента наказания евреев, каждый отдельный римлянин имеет право выбирать, хочет ли он принять в этом участие. Это будет его свободным выбором. Поэтому, когда Всевышний покарает Рим, Он признает такого человека виновным (Рамбам, Законы раскаяния 6:5). И еще понял Нерон: гнев Бога на Израиль не доказывает, что Он оставил его насовсем. Евреи, конечно, должны понести наказание за все, что натворили — на это указывают стрелы, легшие в сторону Иерусалима. Однако наказание имеет целью побудить их раскаяться и вернуться к Нему, его никак нельзя рассматривать, как возмездие. Страдания, которые предстоит претерпеть евреям, сродни боли, которую испытывает ребенок, когда его наказывает отец, а не мщению, совершаемому над врагом. Нерон понял, что связь между Всевышним и Израилем нерасторжима, а сам он и вся огромная Римская империя не более чем инструменты в Его руках. Он решил отказаться от задуманного и разделить судьбу Израиля.

РАБАН ЙОХАНАН И ВЕСПАСИАН

Три с половиной года Веспасиан осаждал Иерусалим. И было у него четверо правителей-марионеток — наместников: наместник Аравии (арабов), наместник Африки, наместник Александрии и наместник Палестины.

Как звали наместника Аравии? Один мудрец сказал: его звали Килус, а другой сказал: его звали Пангар.

Были тогда три богатых человека в Иерусалиме: Накдимон бен Гурион, и Бен Калба Савуа, и Бен Цицит А-кесет. Откуда имя Накдимон бен Гурион? Потому что ради него блеснуло (накда) солнце.

Они были очень богатые люди, у них были запасы питания на много лет.

Иерусалим был в состоянии выдержать продолжительную осаду благодаря щедрости трех именитых граждан, достаточно богатых, чтобы обеспечить нужды всего населения. Талмуд (Таанит 20а) повествует о событии, в результате которого Накдимон бен Гурион получил это свое новое имя.

Однажды, когда пришли все евреи на праздник в Иерусалим, оказалось, что не хватает для всех питьевой воды; в тот год в Стране Израиля была засуха. Накдимон обратился к одному важному представителю римской администрации, который проживал в Иерусалиме и в чьем распоряжении были двенадцать хранилищ, полных питьевой воды. Накдимон упросил чиновника предоставить эту воду в пользование паломникам, обещая к определенному сроку вновь наполнить хранилища водой. Чтобы подкрепить свое слово, он обязался уплатить римлянину двенадцать слитков серебра в случае, если не сможет исполнить обещанное.

Наступило утро назначенного дня, а хранилища были по-прежнему пусты из-за продолжающейся засухи. Чиновник послал Накдимону сказать, что он требует воду или серебро.

Полагаясь полностью на Бога, Накдимон ответил: «День еще долог». В полдень министр снова потребовал обещанное. Накдимон послал сказать: «День еще не кончился». Римлянин высмеял Накдимона и его уверенность: «Весь год не было дождя, а теперь, когда осталось всего несколько часов, ты надеешься, что выпадет достаточное количество воды, чтобы наполнить пустующие хранилища!» Убежденный в том, что двенадцать слитков серебра вскоре станут его собственностью, он отправился в бани, готовясь отпраздновать свалившееся на него богатство.

Накдимон пошел в Храм молиться. Завернувшись в талит, он излил перед Всевышним свое сердце: «Владыка Вселенной, ведь Тебе известно, что я действовал не для того, чтобы снискать себе почести, и не для того, чтобы возвысить родительский дом, но ради Твоей Славы я старался обеспечить водой паломников». В то же мгновение небо затянуло тучами, хлынул ливень и наполнил пустые хранилища, так что вода в них переливалась через край.

По пути из бань римлянин встретил Накдимона, возвращавшегося из Храма. Сказал ему Накдимон: «Ты должен вернуть мне часть воды: разницу между тем, что ты дал мне и что есть у тебя теперь». «Я понимаю, что твой Бог оказал тебе милость, однако я все-таки оказался в выигрыше, потому что солнце уже село и назначенный для платежа день прошел, — возразил римлянин. — И потому вода, наполнившая колодцы, моя. А ты должен мне серебро».

Повернулся Накдимон и пошел обратно в Храм. Снова облачился в талит и стал молиться: «Владыка Вселенной! Покажи, что есть в этом мире народ, который Ты любишь. Только что Ты сотворил чудо и дал нам дождь. Сотвори же и другое чудо!» Мгновенно налетел ветер, раздвинул темные тучи, и вновь засияло солнце.

Сказал римлянин: «Не появись солнце, я был бы вправе получить твое серебро».

Талмуд заканчивает так: его имя было не Накдимон, а Буни. Почему же его стали звать Накдимон? — Потому что солнце засияло (накда) ради него.

Второй богач был Бен Калба Савуа. Откуда такое прозвище? Потому что каждый, кто входил к нему в дом, будь он голоден, как собака (калба савуа — сытая собака), уходил сытым, ибо в его доме всегда был запас еды на неделю. Третий богач — Бен Цицит А-кесет. Почему так назван? Потому что его цицит цеплялись за ковер, который перед ним расстилали, и потому что была у него подушка (кесет) — постоянное место, где он возлежал среди самых именитых римлян.

Бен Калба Савуа, тесть раби Акивы, славился своим гостеприимством, а Бен Цицит А-кесет был так баснословно богат, что куда бы ни шел, слуги расстилали перед ним ковер. Талмуд говорит, что Бен Цицит было его настоящее имя, а прозвище а-кесет (подушка для возлежания) указывает, как поясняет Раши, на высокое положение, какое он занимал среди римлян.

Три эти богача предоставили все свое имущество в распоряжение жителей Иерусалима, чтобы помочь им выдержать осаду.

Один из этих трех именитых граждан сказал им — мудрецам и жителям Иерусалима: «Я обеспечу вас пшеницей и ячменем». И один — другой — сказал им: «Я обеспечу вас вином, солью и маслом». И один — третий — сказал им: «Дровами — для обогрева и приготовления пищи». И более всего хвалили мудрецы за дрова. Рав Хисда вручил своему слуге все ключи от амбаров и складов, кроме ключей от дров — дровяного сарая. Сказал рав Хисда: «Один склад с пшеницей требует шестидесяти складов с дровами, чтобы испечь из пшеницы хлеб». Было в них — хранилищах трех богачей — достаточно провизии и леса, чтобы прокормить осажденных двадцать один год.

Мудрецы считали дрова наиболее ценным из всех даров. В доказательство этому приводится факт, что рав Хисда доверил своему слуге ключи от всех продовольственных складов, кроме ключа от дровяного сарая.

Однако огромные запасы продовольствия, которых, как отмечает Талмуд, могло хватить на двадцать один год, не были распределены среди населения из-за вмешательства крайних радикальных группировок (Талмуд называет их бирьоним — бунтарями, головорезами, мятежниками), считавших, что римским легионам необходимо дать бой. Мудрецы же, напротив, были уверены, что единственная надежда на благоприятный исход заключена в переговорах о мирной капитуляции города.

Члены этих группировок подбивали народ на организацию активного сопротивления. С целью подстегнуть развитие событий, они сожгли склады с продовольствием.

Были среди них бунтари. Сказали им мудрецы: «Выйдем из города и заключим мир с ними — римлянами». Но они не разрешили им. Они — бунтари — сказали им — мудрецам: «Выйдем и сразимся с ними». Сказали им мудрецы: «Не преуспеете, не победите римлян». И был Бен-Батиах — сын сестры рабана Йоханана бен Закая, который отвечал за склады и поджег их.

Но были среди евреев бунтари, которые хотели поднять восстание, и как раз один из главных в этой партии был Бен-Батиах, племянник рабана Йоханана бен Закая.

Бен-Батиаха также звали Аба Сикра — по-видимому, прозвище и означает «отец (вождь) сикариев», сторонников вооруженного сопротивления. «Сикариями» («сикариками») называли в ту эпоху разбойников, отбиравших у крестьян землю под угрозой смерти. Несчастные молили: оставь жизнь и «си карка» — возьми землю.

Иосиф Флавий приводит иную версию происхождения этого слова: «сика» по-арамейски «кинжал». Сикарии обычно убивали внезапно, исподтишка, пряча до времени кинжал под платьем.

Некоторые знатоки отмечают, что слово сикра по-арамейски означает также и «кровь», которую они проливали.

Ему дали задание, чтобы он сжег все эти склады. Это — страшная вещь. Нужно думать о пользе народа и о том, каково желание Бога. А тут, когда человек вступает в какую-то партию, он думает только о пользе своей партии. Поэтому они сожгли все склады, и настал страшный голод.

В осаде римлянами Иерусалима законоучители видели еще одно проявление извечного противоборства между Яаковом и Эсавом. Мудрецы знали, что для спасения народа Яакова-Израиля следует временно склониться перед римлянами — сынами Эсава. Этот урок они извлекли из встречи Яакова с его братом Эсавом. Если бы евреи поступили так, как учила их Тора, не был бы разрушен Иерусалим и не был бы сожжен Храм, потому что Яаков сумел смягчить гнев Эсава при встрече с ним.

Их оппоненты, напротив считали, что незачем унижаться перед Римом, потому и помешали мудрецам ввести переговоры. Чтобы упрочить безусловность своего решения, они сожгли продовольственные склады. Из-за начавшегося голода у населения просто не было иного выхода, как пойти на прорыв осады, и в распоряжении мудрецов уже не осталось времени на ведение переговоров.

Марта, дочь Байтуса была богатейшая из жительниц Иерусалима. Она послала своего слугу на рынок: «Принеси мне отборной белой муки». Когда он пришел на рынок, вся такая мука была продана. Он вернулся и сказал ей: «Отборной муки нет, но есть белая». Сказала ему: «Пойди и принеси ее мне». Когда он пришел на рынок, та (белая мука) тоже была продана. Он вернулся и сказал: «Белой муки нет, но есть серая мука». Сказала ему: «Пойди и принеси мне». Когда он пришел, серая мука был продана. Вернулся и сказал: «Серой муки нет, но есть мука из ячменя». Сказала ему: «Иди и принеси мне». Когда он пришел на рынок, ячменная мука была продана. Его госпожа была еще босой, без обуви, когда он вернулся с пустыми руками. Сказала: «побегу сама и посмотрю, смогу ли найти хоть что-нибудь поесть». Когда она в спешке бежала босая, навоз прилип к ее ноге, и, потрясенная неизвестным ей ранее чувством огромного отвращения, она умерла. Рабан Йоханан бен Закай приводит стих (Дварим 28:56), поясняя случившееся: «Изнеженная и избалованная в среде твоей, которая ступни ноги своей не пробовала ставить на землю».

Талмуд приводит случай с Мартой, чтобы не только показать страдания людей, причиненные голодом, но и подчеркнуть невозможность для человека избежать предначертания Небес. Марта, к примеру, привыкла к наслаждению всеми жизненными благами; огромное богатство избавляло ее от необходимости самой ходить за покупками на грязные рынки. Однако голод заставил ее броситься на поиски пищи. Она так торопилась, что не дала себе времени обуться, наступила босой ногой в навоз и умерла от отвращения. Рабан Йоханан подчеркивает, что в случае с Мартой мы видим буквальное исполнение пророчества Моше.

Когда почувствовала, что умирает, собрала все свое золото и серебро и разбросала на улице. Сказала: «Для чего оно мне?» Как написано (Йехезкель 7:9): «Свое серебро выбросят на улицы, и золото станет для них мерзостью».

Мидраш рассказывает, что Марта была женой раби Йеошуа бен Гамлы. На смертном одре она осознала, что ее судьба есть исполнение пророчества и что Йехезкель предсказал разгром Иерусалима. Она выбросила все свое золото и серебро, поняв его никчемность перед лицом Божественного гнева.

Через три дня рабан Йоханан бен Закай вышел на улицу и видит: люди варят солому и пьют воду. Тогда он сказал: «люди, которые пьют воду и суп из соломы, сумеют воевать с армией Веспасиана?»

Сказал рабан Йоханан бен Закай: «Нужно что-то сделать, чтобы выйти, тут нет спасения, нужно выйти и постараться договориться с врагом». Он пошел к племяннику, к Бен-Батиаху: «Как мне выйти из Иерусалима?» Тот говорит: «Мы договорились, что живым из Иерусалима не выйдет никто, только мертвым».

Рабан Йоханан бен Закай пытался убедить племянника приказать своим головорезам воздержаться от вмешательства в действия мудрецов и дать им возможность вступить в переговоры с римлянами. Племянник отвечал, что действия сикариев фактически вышли из-под его контроля, и, предложи он им такое, он заплатил бы за это своей жизнью.

Когда пришли к месту, где можно выйти из Иерусалима (в Иерусалиме никогда не хоронили, только за Иерусалимом), сказал ему рабан Йоханан: «Найди мне способ выбраться из города. Возможно, хоть немногое удастся спасти (уже поздно спасать все)». Сказал ему Аба Сикра: «Притворись тяжело больным, и чтоб об этом узнали люди. И придет народ справиться о твоем здоровье, и возьми что-нибудь дурно пахнущее — падаль — и положи рядом с собой, и скажут, что это запах разложения, что умер рабан Йоханан. И оставь завещание чтобы пришли выносить тебя только твои ученики, чтобы не затесался меж ними чужой — из тех, кто обычно занимается выносом тела и погребением, и не почувствовал, что ты слишком легок, потому что они по опыту знают, что живое тело легче мертвого». И сделал рабан Йоханан так, как уговорились. И когда пришло время «выноса», подошел к носилкам раби Элиэзер бен Уркенос с одной стороны и раби Йеошуа бен Хананья (великие мудрецы того времени) с другой стороны и понесли их. Когда приблизились к выходу, к одним из городских ворот, хотели стражники проколоть «тело», чтобы проверить, нет ли обмана. Аба Сикра, провожавший «покойного» дядю к месту погребения, сказал им: «Римляне, которые видят нас со своих наблюдательных постов, скажут: евреи кололи своего раби, и пострадает честь Израиля». Тогда стражники захотели ударить его — рабана Йоханана, проверить, не вскрикнет ли он от боли. Сказал им Аба Сикра: «Скажут, что евреи бьют своего раби». Открыли перед ним ворота, и выбрался рабан Йоханан из осажденного города.

И они оставили его, положили где-то на кладбище и ушли.

Когда рабан Йоханан прибыл туда — в римский лагерь, его привели к Веспасиану. Сказал ему: «Мир тебе, кесарь! Мир тебе, кесарь!» — Сказал ему командующий: «Ты заслуживаешь смерти по двум причинам. Первая — я не кесарь, а ты называешь меня кесарем. Тем самым смеешься и надо мной и над великим римским кесарем. Другая причина — если я кесарь, как ты говоришь, почему не пришел ко мне до сих пор?» Сказал ему рабан Йоханан: «Ты говоришь: я не кесарь, но это неверно: кесарь ты. Не будь ты кесарь, не был бы предан Иерусалим в твои руки. Ибо написано: “Леванон от могучего падет” (Йешаяу 10:34), и нет иного значения для “могучего” — адир, кроме как “царь”, ведь написано: “И будет царь (адиро) из него” (Ирмеяу 30:21). И нет иного значения слову Леванон, кроме как “Храм”, потому что сказано: “Гора прекрасная и Леванон”» (Дварим 3:25).

Маараль объясняет, почему под «прекрасной горой» и Леваноном следует понимать Храм. Как гора возвышается над окрестностями, так Иерусалимский Храм вознесен и отделен от прочих частей земли. А почему гора названа Ливанской? Потому что в Храме очищается, обеляется Израиль от своих грехов. И поскольку столь грандиозно величие и предназначение Храма, он не может пасть от руки обычного человека, но от того, кто высоко вознесен над людьми и отделен от них, то есть царя.

Взяли его, рабана Йоханана бен Закая, и посадили — заперли в доме, внутри семи разных комнат, пересаживая из одной в другую, и спрашивали: «который час сейчас»?

И он говорил — и ночью, и днем. Откуда он знал? Он знал «по учению».

Что значит «по учению»?

Он постоянно повторял наизусть мишну, и он знал примерно, за сколько времени сколько он выучивает.

Тем временем к нему — Веспасиану — прибыл вестник из Рима. Сказал ему вестник: «Встань, потому что умер кесарь и решили эти важные люди в Риме — сенат — поставить тебя над всеми — провозгласить кесарем». Когда вошел вестник, Веспасиан обувался. Он обул одну ногу и хотел обуть другую, но не смог — обувь не налезала. Тогда начал стаскивать (уже надетую) обувь, чтобы взять другую пару, но не смог — обувь не слезала. Сказал Веспасиан: «Что это?» Почему у меня опухли ноги? Сказал ему рабан Йоханан: «Не расстраивайся, это от волнения. Ты получил хорошее известие, а написано: “Добрая весть утучняет кость” (Мишлей 16:30). Как исправить положение? Пусть человек, которого ты не выносишь, пройдет перед тобой, ведь написано: “Унылый дух сушит кость”» (Мишлей 17:22). Он — Веспасиан — сделал так и обул другую ногу.

Это, конечно, поэтически, нельзя понять это дословно.

Сказал ему — рабану Йоханану — Веспасиан: «Теперь спрошу: коль мудрость ваша столь велика, почему до сих пор не пришли ко мне?» Сказал ему рабан Йоханан: «Разве я не сказал (объяснил) тебе?» Сказал ему Веспасиан: «Я также сказал — объяснил тебе, что следовало делать».

Стал он с ним беседовать, спросил Веспасиан рабана Йоханана бен Закая:

— В бочке устроила себе гнездо змея. Что делать?

— Привести специалистов, чтобы змею убрать, а бочку оставить.

А Пангар, представитель арабов, сказал: разбить бочку и убить змею.

— В доме устроила себе гнездо змея. Что делать?

— Привести специалистов, чтобы змею убрать, а дом оставить.

А Пангар, представитель арабов, сказал: сжечь дом и убить змею.

Рабан Йоханан бен Закай хотел сказать, что хотя в Иерусалиме есть много врагов, нужно постараться их убрать, но Иерусалим сохранить.

Сказал ему рабан Йоханан бен Закай: все иногда поступают плохо, но, во всяком случае, не против соседа, а мы все-таки соседи. Вместо того, чтобы нас защищать, ты говоришь о нас дурное.

Отвечает ему Пангар:

— Я желаю вам добра, но пока существует Храм, пока вы тут держитесь отдельно — никогда не будет мира, всегда будут на вас нападать и будут войны.

Вот будет сожжен Храм — тогда будет другой порядок, когда создастся, скажем, палестинское государство, тогда будет мир. Примерно так.

Сказал ему рабан Йоханан бен Закай:

— Сердце знает, хочешь ты нашей пользы или хочешь вреда.

Веспасиан говорит рабану Йоханану бен Закаю:

— Проси меня, и я сделаю.

Сказал ему:

— Оставь сейчас этот город, и уходи, не воюй.

Ответил ему:

— Зачем же римляне меня выбрали, чтобы я оставил вас?

Если бы он был действительно боящийся Бога, он должен был не посчитаться с этим и сделать как нужно.

Сказал ему кесарь: «Я возвращаюсь в Рим и пришлю вместо себя другого человека. В знак моей признательности проси у меня что-нибудь и дам тебе». Сказал ему рабан Йоханан: «Дай мне город Явне и его мудрецов, не убивай их; пощади потомков рабана Гамлиэля, пошли лекарей вылечить раби Цадока».

И это спасло все еврейство. После войны в Явне были мудрецы, и они сохранили все наше Учение, и все передали поколениям. До сих пор мы живем как народ Торы, благодаря мудрецам Явне.

Маараль («Хидушей агадот») поясняет, что рабан Йоханан, стремясь обеспечить дальнейшую жизнеспособность нации, просит о трех гарантиях ее выживания:

Городок Явне с его ешивой должен стать организующим центром еврейской нации, а его мудрецы — ее духовными вождями.

Потомки рабана Гамлиэля представляют Дом царя Давида, где предстоит родиться Машиаху.

Раби Цадок олицетворяет праведность — необходимое условие достойного существования народа.

Иными словами — рабан Йоханан бен Закай попросил у Веспасиана дать евреям возможность сохранить:

Тору,

Дом Давида (Машиаха),

Праведников.

Если удастся сохранить эти три опоры, иудаизм выживет вопреки разгрому государственности, разрушению Храма и надвигавшемуся изгнанию.

— Проси меня, и я сделаю.

— Знаешь, что: западная дорога ведет в Луд. И кто успеет уйти до четвертого часа, вели, чтобы был спасен.

И он ему говорит:

— Это место я оставлю, дорогу, которая идет на Луд. Сообщи, кому можешь: друзьям, родным. Пока не войдут войска.

Он послал за раби Элиэзером и раби Йеошуа, а они привели раби Цадока. Когда вошел раби Цадок, рабан Йоханан бен Закай встал. Говорит Веспасиан:

— Что ты встал перед этим стариком?

— Поверь мне, был бы еще один, как раби Цадок, а ты бы имел армию в 2 раза больше, и то ты бы не победил.

Это — сила Торы.

— В чем его сила?

Как ему объяснить? Он сказал ему, что раби Цадок может кушать один какой-то плод, и выучить сто глав Мишны.

— Почему он так плохо выглядит?

— Он очень много постился (тот постился 40 лет, ел только вечером, чтобы не был разрушен Иерусалим).

Маарша замечает, что еще за сорок лет до того, как Иерусалим был разрушен, появились признаки надвигающейся катастрофы и раби Цадок начал поститься. Мидраш приводит слова рабана Йоханана, сказанные им Веспасиану, что, если бы существовали еще праведники, подобные раби Цадоку, римлянам не удалось бы взять город.

Пришлось привести врачей, и они долго его лечили — он очень отвык от еды.

Сын его Элазар сказал:

— Ты заплати врачам, чтобы с ними рассчитаться, в этом мире.

Когда захватили Храм, поручили каждому из четырех наместников разрушить часть Храма. Западный участок достался Пангару.

Здесь мидраш приводит пророческое предание; следует учесть, что мидраш записан примерно 1500—1600 лет назад из устных преданий.

«Есть решение с Небес, чтобы Западная стена никогда не была разрушена, потому что Шхина с запада».

Это удивительное пророчество! А что, если бы, скажем, крестоносцы просто разбили бы ее на кусочки?

Почему именно Западная? Так как Святая Святых была на Западе, там был Ковчег. Каждый наместник разрушил свой участок, а он не разрушил.

Привели его:

— Почему ты не разрушил?

— Я подумал, будет польза государству. Если я разрушу, не останется ни следа, придут новые поколения и скажут: ничего они не сделали. Но теперь, по какому-то маленькому остатку люди будут понимать, какое грандиозное здание разрушили войска Веспасиана. Я только старался для чести Рима.

Говорят:

— Ты хорошо сказал. Но приказ ты нарушил. Теперь тебе дается шанс: взойди на такое-то высокое место и бросайся вниз. Останешься живым — твое счастье, умрешь — умрешь.

Он сбросился и умер. И на нем выполнилось проклятие рабана Йоханана бен Закая.

Ведь вместо того, чтобы защищать людей, чтобы их не убивали, он сказал, что надо разрушить бочку вместе с гнездом змей.

Таким образом сохранилась западная стена.

Но что интересно? Я не знаю другого города, где было бы так много войн — одних крестовых походов было восемь, и много раз Иерусалим разрушался полностью и вновь отстраивался, и, как видите, на наших глазах была война, и нельзя сказать, что все были заинтересованы в сохранении Западной стены, но она стоит. И будет стоять, пока не отстроится Храм.

ТИТ ОСКВЕРНЯЕТ ХРАМ

Веспасиан возвратился в Рим, а вместо себя послал злодея Тита, своего пасынка. И он (Тит) сказал: «Где их Бoг, твердыня, на которую они полагались?» (парафраз Дварим 32:37). Таков Тит-злодей, который богохульствовал и поносил небеса.

То есть это было предсказано в Торе, Тит — это тот, человек, о котором рассказано в Торе. Он скажет: «Где их Бoг, твердыня, на которую они полагались?»

Вернувшись в Рим, Веспасиан передал командование армией, осаждавшей Иерусалим, своему приемному сыну Титу (Сифри, Дварим 32:37). Хотя рабан Йоханан и сказал, что завоевать Иерусалим под силу только царю, Тит смог разрушить и город и Храм, поскольку он был лишь исполнителем воли кесаря Веспасиана и действовал в точном соответствии с планом кампании, разработанным последним.

Что Он (Тит) сделал? Взял с собой в Храм блудницу и вошел с ней в Святая Святых, развернул на полу свиток Торы и согрешил на нем. И, словно этого было ему мало, вытащил нож и изрезал завесу, закрывавшую вход в Святая Святых, и случилось чудо: кровь брызнула и потекла с нее. А Тит решил, что убил самого Бога. Сказано об этом в Теилим (74:4): «Рыкали Твои враги в местах Твоих собраний, своими символами заменили знаки (Израиля)».

Хорoшо известно, что люди склонны интерпретировать события согласно своим привычным представлениям. В этом смысл стиха: «…ибо прямы стези Бога; праведники пойдут по ним, а грешники преткнутся на них» (Ошеа 14:10). Осмысливая происшедшее в Святая Святых, праведные люди увидят в нем проявление Славы Всевышнего, тогда как люди испорченные истолкуют случившееся как проявление Его бессилия. Увидав кровь, Тит решил, что он убил Бога. Напротив, мудрые усмотрели в Его «бездействии», отсутствии немедленной реакции на вызывающие действия римского полководца, величие и силу, ибо не подобает Создателю принимать вызов от смертного.

Рав Гирш отмечает, что приведенный выше стих Теилим, где Давид предвидит разрушение Храма, несет в себе зерно утешения: как исполнилось пророчество о разрушении Храма, точно так же исполнится и пророчество о будущем его восстановлении.

Аба Ханан сказал, процитировав пасук Теилим (89:9): «Кто, как Ты, силен, Бог?», то есть Кто, как Ты, силен и стоек в терпении и тверд в гневе, что Ты слышишь насмешки и оскорбления этого злодея и молчишь. В школе раби Ишмаэля учили: «Кто, как Ты, между богами, Бог? (Шмот 15:11) — то есть кто, как Ты, среди молчащих?»

Оскорбление Имени Божьего считается самым серьезным преступлением, и следовало ожидать, что Бог незамедлительно покарает Тита. Бельшацар и Ахашверош, к примеру, были наказаны за много менее серьезный проступок: они осквернили священные храмовые сосуды. Однако Всевышний далеко не всегда спешит реагировать на человеческие дела. Так как разгром Иерусалима и изгнание евреев происходили в соответствии с Высшей Волей, Он, выражаясь фигурально, мог «ждать» и «отложить» наказание нечестивца на более позднее время.

Маараль отмечает, что толкование школы раби Ишмаэля добавляет к словам Абы Ханана важный момент: одно из отличий Творца от божеств, созданных человеком и вследствие этого наделенных присущими человеку чертами, заключается в Его молчании (то есть отказе от естественных человеческих реакций). Дела людей не могут Его «задеть», «обидеть» и поэтому не «вынуждают» реагировать немедленно.

Что сделал? Что еще натворил Тит? Схватил завесу с оставшейся на ней кровью, связал в виде мешка, собрал всю священную утварь, что была в Храме, положил внутрь мешка, погрузил его на корабль и отправил в Рим, чтобы прославиться в своем городе — хвастаться захваченными трофеями. Ибо сказано: «Видел я также нечестивцев, захороненных и приходящих, и идущих от святого места, и они были забыты в городе, где так поступали» (Коэлет 8:10). Читай не «квурим» — захороненных, но «квуцим» — собравшихся вместе, чтобы еще более увеличить свои беззакония; и читай не «веиштакху» — были забыты, но «веиштабху» — похвалялись, ибо до сих пор они не забыты и их злоба отравляет мир. Есть те, которые считают, что в действительности «захороненными» были священные сосуды, которые евреи зарыли в земле, надеясь спасти от римлян. Они были найдены им (Титом) и отправлены в Рим.

В приведенном стихе царь Шломо говорит о бесполезности человеческих попыток оспорить Божественное Провидение и об ошибочности предположения, что отсутствие видимого наказания за содеянное зло будто бы доказывает, что Бог не озабочен положением в материальном мире. Более тщательный анализ текста выдвигает также следующие вопросы:

— Что означает выражение: «захороненных и приходящих»?

— О чем говорит фраза: «приходящих и уходящих от святого места»?

— В каком смысле можно определить их действия словом «суета»?

Мудрецы обсуждали слова Шломо по отношению к действиям, совершенным Титом. Талмуд (Брахот 18б) называет нечестивцев мертвецами, хотя физически они вполне еще могут быть живыми; неприятие ими Провидения и идеи конечного возмездия доказывает, что они отрицают связь между своими поступками и Источником Жизни. Праведников, напротив, всегда считают живыми, даже если физически они мертвы, потому что результаты их действий остаются в вечности.

Поэтому слова Шломо надо понимать следующим образом:

«Я видел нечестивцев, захороненных» — я видел Тита и его когорты, мертвых по своей сути, хотя и бодро шагающих по земле;

«…и приходящих и уходящих от святого места» — из Храма;

«…и они были забыты в городе, где так поступали», — хотя по видимости им сопутствовала удача, их многовековые усилия укрепиться в Святом городе не оставили ни малейших следов;

«…и это тоже суета» — их притязания на вечную славу тщетны, как и любые иные притязания людей, подвергающих сомнению Божественное Провидение.

Мудрецы считали, что при замене слов квурим (захороненные) на квуцим (собравшиеся вместе) и иштакху (забытые) на иштабху (хвалящиеся) стих Коэлета применим к Титу с большей очевидностью. Но были и такие, что оставили слово квурим и относили его к спрятанной священной утвари.

Когда Тит плыл в Рим, на море поднялся шторм и угрожал потопить его. Сказал Тит: «Кажется мне, что Бог этих — евреев — нет у него иной силы, кроме воды. Пришел атаковать их фараон — утопил его в воде. Пришел Сисра — утопил его в воде. И вот он встал против меня, чтобы утопить меня в воде. Если он всемогущ, пусть выйдет на землю и сразится со мной».

И сказал ему небесный глас: «Злодей, сын злодея, потомок и порождение злодея Эсава! Тварь есть в Моем мире, называется комаром». Почему называют его простейшей тварью? Потому что может питаться — сосать, но не может испражняться. «Выйди на сушу и сразись с ним». Ступил Тит на берег, прилетел комар, проник в его ноздрю и терзал его мозг семь лет.

В комментариях Эц Йосеф говорится, что, поскольку поднявшаяся на море буря угрожала только одному кораблю — тому, на котором плыл Тит, последний понял, что буря вызвана не естественными причинами, а является выражением Божественного гнева. В своей наглости римский полководец уничижительно выражается о могуществе Бога и с вызовом предлагает Ему перенести акт своего возмездия на сушу (что, практически, и произошло).

Однажды он (Тит) проходил мимо двери кузницы. Услышал комар удар молота и замолк. Сказал Тит: «Есть средство облегчить мои страдания». И каждый день приводили к нему какого-нибудь кузнеца и тот стучал перед ним молотом. Кузнецу-язычнику он давал четыре зуза, еврею же говорил: «Достаточно с тебя видеть страдания твоего врага». В течение тридцати дней делали так, а потом прекратили, потому что комар привык к шуму и продолжал долбить мозг Тита. Передают, что сказал раби Пинхас бен Арова: «Я был тогда среди знатнейших римлян, общался с ними, и, когда Тит умер, его мозг вскрыли и нашли там опухоль размером и формой с птицу-ласточку весом в две сэлы». Берайта говорит, что опухоль была размером с годовалого птенца голубки весом в два литера. Сказал Абае: «Согласно нашей традиции, клюв у этой птицы был из меди, а когти из железа».

Маараль поясняет, что комар действительно проник в мозг Тита и стал причиной развития опухоли, ибо чудеса Всевышнего проявляются путем естественного хода вещей. По словам Абае, мудрецы сравнивали опухоль с птицей, чей клюв был медным, а когти железными. Ивритско-арамейское слово нехошет (медь) родственно слову шахат (уничтожение, разрушение, убийство). Железо же ассоциируется всегда с чем-то острым, отточенным, способным колоть, резать, язвить. То есть упоминание о меди и железе следует понимать как метафоры особых свойств, присущих этому комару. По словам Маарша, сравнение опухоли с двумя чистыми птицами — ласточкой и голубкой — указывает на то, что Тит был наказан именно за несчастья, причиненные им еврейскому народу, уподобленному голубке.

Когда он (Тит) почувствовал, что пришла смерть, сказал им — приближенным: «Сожгите тело этого человека — то есть меня, Тита — и развейте пепел над семью морями, чтобы не нашел меня Бог евреев и не представил на Свой суд».

Продолжительные страдания несколько поумерили гордыню Тита. Он понял, что его ждет наказание за содеянное. Тем не менее, как это обычно бывает со злодеями, которые не раскаиваются даже у входа в ад (Эрувин 19а), Тит надеялся, что все еще может «перехитрить» Всевышнего. Потому и приказал слугам сжечь его тело и развеять пепел над водой семи морей, не сознавая даже, что весь его «хитроумный план» есть не что иное как им же самим продиктованное исполнение Божественного приговора: полное исчезновение свидетельств его физического существования.

НАВУЗАРАДАН И КРОВЬ ЗЕХАРЬИ

Сказал раби Хия бар Авин, что сказал раби Йеошуа бен Корха: «Рассказывал мне один старик из Иерусалима, что в этой долине — Бикъат Ядаим — зарубил Навузарадан — начальник гвардии — множество евреев, а в Иерусалиме зарубил он еще многих, так что потекла кровь и достигла крови Зехарьи и смешалась с ней, и исполнилось то, о чем сказано: “Кровь одного сливается с кровью другого” (Ошеа 4:2)».

Как бы в продолжение повествования об ужасной резне в Бейтаре, вследствие чего вода в Бикъат Ядаим на треть разбавилась кровью, рассказывает далее Талмуд о не менее страшном событии, которое произошло на этом месте, когда Навузарадан, военачальник армии Невухаднецара, разрушил Первый Храм.

Навузарадан — как здесь и далее рассматривает его роль Талмуд — являлся инструментом в руках Бога, воздающего евреям за убийство Зехарьи бен Йеояды, коэна и пророка в царствование царя Йеоаша (Диврей а-ямим II 24:17). В публичной проповеди, произнесенной в Йом Кипур, который в тот год приходился на шабат, Зехарья предупредил, что идолослужение, которому евреи предавались в то время, приведет к разрушению страны. В ответ его насмерть забили камнями во дворе Храма. Умирая, он сказал: «Узрит Всевышний и отомстит (за меня)».

После того как был разрушен Храм, пророк Ирмеяу спросил Бога: «С кем еще Ты обращался так?» (Эйха 2:20). И Бог ответил: «Разве (бывало), чтобы убит был священник и пророк в святыне Бога?», то есть наказание было столь суровым, потому что евреи повинны в смерти Зехарьи, совершенной к тому же на территории Храма.

Мидраш добавляет, что убийство Зехарьи содержит в себе целых семь преступлений: убийство коэна, убийство пророка, убийство судьи, убийство невинного человека, осквернение Божьего Имени, превращение храмового двора в ритуально нечистое место и нарушение запретов, относящихся к шабату и Дню Искупления.

Навузарадан обнаружил кровь Зехарьи, которая кипела и пузырилась. Удивился он и сказал им — коаним: «Что это?» Сказали ему: «Кровь жертвенных животных, что пролилась здесь». Навузарадан не поверил и принес кровь животных и вылил рядом, и она не была похожа. Сказал им: «Если скажете мне правду, будет лучше для вас. Если нет — расчешу ваше мясо железной гребенкой». Сказали ему коаним: «Был у нас пророк, который обличал нас словами с Небес за наши дурные дела. Восстали на него и убили его, и вот уже сколько лет не успокаивается его кровь». Сказал им Навузарадан: «Я успокою его» — то есть отомщу за него. Привел мудрецов, входящих в большой Сангедрин, и мудрецов, входящих в малый Сангедрин, и убил их на том же месте, где убили Зехарью, но не успокоилась его кровь. Привели к нему невинных юношей и девушек, и убил их, но не успокоилась кровь. Привел детей из Дома Учения, убил их, но не успокоилась кровь. Сказал ему — воззвал к нему — Навузарадан: «Зехарья! Зехарья! Неужели успокоишься лишь тогда, когда перебью всех?» Когда сказал ему так, успокоилась кровь. В то время почувствовал Навузарадан раскаяние и сказал себе: «Если за одну душу так взыскивает Бог — что столько невинных душ погублено, то с того человека, который загубил так много душ, разве не тем более взыщется?» Он оставил армию, пошел и отправил подробное распоряжение в свой дом и перешел в еврейство.

Маараль («Нецах Исраэль» 7, «Хидушей агадот» к Сангедрин 96а) обращает внимание на то, что обращение Навузарадана в иудаизм, как и упомянутое выше обращение Нерона, не столь удивительно для того, кто примет во внимание выдающиеся способности этого человека. Он — прирожденный лидер, о чем свидетельствует его назначение на должность главнокомандующего армией Невухаднецара. Этот дарованный ему Богом талант он, однако, волен использовать по своему усмотрению. Начало его деятельности ознаменовано страстью к убийству и разрушению, но, поскольку его необыкновенная одаренность Божественного происхождения, перед ним открыта возможность направить свои силы на достижение добра. Духовные силы могут быть использованы в двух направлениях: на самоудовлетворение и увеличение зла в мире или, напротив, на достижение добра. Но даже если человек выбирает первый путь, для него всегда остается открытой возможность понять, что в мире существует иное, высокое предназначение, которому должен следовать человек.

Во дворе Храма Навузарадан обратил внимание на кровь невинной жертвы и, в свою очередь, учинил зверскую резню с целью отомстить за эту кровь. Видя, однако, что, несмотря на все большие убийства, кровь Зехарьи по-прежнему не обретает покоя, он вдруг усмотрел в этом Божественный знак, указывающий на то, что один лишь Бог управляет миром и что человек полностью отвечает перед Ним за свои действия. Понимание этого произвело полный переворот в сознании вавилонского полководца и побудило направить присущий ему громадный духовный потенциал на достижение вечных ценностей. Он оставил армию и свой командный пост в ней и перешел в еврейство. Рассказывая об этом, Талмуд прослеживает и другие подобные случаи, происшедшие с бывшими гонителями Израиля.

Берайта учит: Нааман был гер-тошав, а Навузарадан — гер-цедек. Потомки Амана учили народ Торе в Бней-Браке. А некоторые потомки Сисры учили детей в Иерусалиме. Потомки Санхерива учили Торе публично — то есть широкую аудиторию. Кто они — потомки Санхерива? Шемая и Авталион (Авот 1:11). Что до пророка Зехарьи — вот что написано: «Дозволил Я пролить кровь его на сухой скале, чтоб не покрылась прахом» (Йехезкель 24:8).

Стих из книги пророка Йехезкеля подводит итог талмудической дискуссии относительно Навузарадана и крови пророка Зехарьи. Йехезкель, живший в эпоху разрушения Первого Храма, пророчествовал, что неотмщенная кровь Зехарьи останется непокрытой, не засыпанной землей, то есть постоянным пятном на совести Израиля, до тех пор, пока Бог не изберет наказание, соответствующее этому злодеянию. Мы снова видим здесь, как воздается «мерой за меру»: кровь невинного пророка искупается кровью жертв, замученных Навузараданом.

Маарша пишет, что в период между убийством Зехарьи и разрушением Второго Храма предпринималось много попыток «покрыть» кровь, но не было ни одной, направленной на изменение того духовного состояния общества, которое допустило свершение самого преступления. Так, пролитая пророком кровь все время оставалась видимой, несмотря на то, что с момента его убийства прошли сотни лет.

На этом месте Талмуд прерывает рассказ о гибели Храма и опустошении Страны Израиля, чтобы обсудить причины продолжающейся борьбы между сынами Яакова и потомками Эсава.

«Голос — голос Яакова, а руки — руки Эсава» (Берешит 27:22). «Голос» — это стенания и плач потомков Яакова, которые услышал (из будущего) его отец Ицхак, из времени, когда пришел Адриан-кесарь, который убил в Александрии египетской множество евреев. «Голос Яакова» — это стенания и плач сынов Яакова, когда пришел Веспасиан-кесарь, который убил в городе Бейтаре также множество евреев. А «руки — руки Эсава» — это сказано про царство Эдома, которое разрушило наш дом, и сожгло наш Храм, и изгнало нас из нашей страны.

Ибн Эзра считает, что под царством Эдома Талмуд понимает Рим и Константинополь, принявших христианство, а первыми христианами были жители Эдома. Это под их властью христианство распространилось по всей Европе и стало господствующей религией.

В комментариях к Берешит Мальбим поясняет, что Эсава называли Эдомом потому, что источником его силы была земля (адама), то есть физический мир. Кроме того, как описано в Торе, у него были ярко-рыжие (красные, на иврите адом) волосы. Этот цвет символизирует кровь, которую его потомки проливают на протяжении всей истории. В непрекращающейся борьбе Яакова с Эсавом проявляется противодействие двух сил: той, что не признает активное вмешательство Всевышнего в человеческие дела и жизнь, и той, что сознает полную зависимость человека от Бога и видит содержание жизни в исполнении Его Божественной Воли.

Другое объяснение: «Голос — голос Яакова» — эти слова означают, что нет действенной, то есть эффективной молитвы, если она не исходит от потомков Яакова, а «руки — руки Эсава» — нет удачливой войны, если ее не ведут потомки Эсава.

Другая интерпретация, предлагаемая Талмудом, говорит о том, что слова Ицхака говорят о различии их натуры. Они скорее отвечают реально существующему различию в чертах характера обоих его сыновей. Крепость Яакова в его голосе — то есть в напряженной силе его молитвы. Крепость Эсава в его руках — то есть в способности вести войну, где бы и когда бы она ни происходила.

И вот что сказал раби Элазар: «Укройся от бича языка» (Иов 5:21). Иными словами, от вызывающего, провоцирующего языка уклоняйся.

Возвращаясь снова к обстоятельствам гибели Второго Храма, Талмуд подчеркивает, что непосредственной причиной описываемых событий был донос, клевета, которую возвел Бар Камца на своих единоверцев. И снова мы видим здесь проявление принципа «мера за меру». Маараль отмечает, что и Первый Храм, и Второй были разрушены в один и тот же день — 9-го ава, в тот самый день, когда разведчики, посланные Моше, вернулись и оклеветали Страну Израиля. Талмуд (Сота 35а) рассказывает, что когда Бог услышал евреев после возвращения разведчиков, Он сказал им: «Сегодня вы плачете без причины (то есть вы поверили этим людям, вместо того чтобы положиться на Мое обетование, что эта Страна будет вашей), так Я сделаю для вас этот день днем плача из рода в род».

Сказал раби Йеуда, что сказал Рав: «Что за смысл в написанном: “На реках вавилонских — там сидели мы и плакали, вспоминая о Ционе?” (Теилим 137:1). Это учит нас, что Всевышний показал Давиду гибель Первого Храма и гибель Второго Храма. О гибели Первого Храма — как сказано: “На реках вавилонских — там сидели мы и плакали”. А о гибели Второго Храма — написано: “Припомни, Всевышний, день Иерусалима сынам Эдома, говорившим — разрушайте, разрушайте его до основания!” (Теилим 137:7)».

Талмуд прерывает повествование о событиях, происшедших во время разрушения Второго Храма, и показывает, что еще Давид предвидел это и писал об этом в книге Теилим. Из содержания стихов ясно, что Давид говорит о гибели как Первого, так и Второго Храмов, потому что их разрушителями называются Вавилон и Эдом. Рав Гирш подчеркивает, что вся эта часть есть ясное пророческое видение, в котором Давид обрисовал судьбу Израиля. А Мальбим говорит, что весь этот псалом есть не что иное, как мольба Давида, обращенная к Богу, чтобы Тот избавил народ Израиля в знак признательности за его неколебимую веру.

Эти стихи служат как бы вступлением к дальнейшему рассказу о некоторых событиях, имевших место в тот период полного разгрома, — событиях, рисующих готовность еврейского народа жертвовать жизнью ради Освящения Божьего Имени. Талмуд отмечает, что каждый описываемый случай является исполнением слов: «Ведь из-за Тебя нас убивают целыми днями, считают овцами для заклания» (Теилим 44:23).

ЧЕТЫРЕСТА ПЛЕНЕННЫХ ДЕТЕЙ

Сказал рав Йеуда, что сказал Шмуэль, а некоторые утверждают: это сказал раби Ами, а есть такие, что говорят: весь рассказ взят из берайты: однажды римляне взяли в плен четыреста детей, чтобы использовать для позора. Почувствовали дети сами, для чего они предназначены. Сказали — спросили один другого: «Если мы утопимся в море, то войдем ли в грядущий мир?» Старший среди них растолковал пасук: «Сказал Бог: “Из Башана возвращу, возвращу из глубин морских” (Теилим 68:23). “Из Башана” означает из зубов льва возвращу — вырву, спасу; “из глубин морских” — это о тех, кто утонул в море». Когда услышали девочки об этом, прыгнули все в море. Увидев это, мальчики рассудили и заключили о себе и сказали: «Если эти девочки, кому природой предназначен путь к тому — путь, хотя и позорный, но естественный, то мы, для которых это противоестественно, во много раз более, чем девочки, обязаны этого избежать». И они также прыгнули в море. О них-то и говорит Писание: «Ведь из-за Тебя нас убивают целыми днями, считают овцами для заклания» (Теилим 44:23).

Мудрецы видели в случае с детьми исполнение предсказанного Давидом. Тора, однако, запрещает самоубийство, и тот, кто накладывает на себя руки, лишается доли в грядущем мире (Бава кама 91б). Поэтому дети и обратились за разъяснением к старшему среди них: сочтут ли их достойными грядущего мира, если они покончат с собой? Понимая, что их везут в Рим, чтобы продать в публичные дома, они видели в самоубийстве акт Освящения Божьего Имени, но не были уверены до конца в своем праве на это. Старший мальчик в ответ процитировал псалом, в котором предсказывалось, что Всевышний возвратит к Себе вырвавшихся из пасти льва — из рук римлян, а также тех, кто затерян в морских глубинах. Первыми бросились в море девочки, за ними последовали мальчики, сознавая, что их судьба — служить для удовлетворения извращенных наклонностей римлян, — еще большее оскорбление Имени Божьего, чем позор, который ожидал девочек.

В Тосафот поднимается следующий вопрос: как могли дети разрешить себе пойти на самоубийство, если мудрецы учили, что только Тот, кто даровал жизнь, может распоряжаться ею (Авода зара 18а)? Приводится два ответа: дети либо испугались будущих издевательств из за которых они нарушат зако Торы , либо опасались, что в римском плену им не представится возможность пожертвовать жизнью во Имя Бога.

Агада из мидраша эйха раба

Плач Отцов

Бог сказал пророку Ирмеяу: «Я подобен сегодня человеку, у которого был единственный сын. И сделали ему свадьбу, и он умер во время свадьбы. И тебе не жаль ни меня, ни сына. Иди же и вызови Авраама, Ицхака, Яакова и Моше, ибо они умеют проливать слезы (они будут оплакивать)». Ответил ему Ирмеяу: «О, Владыка мира, я не знаю где похоронен Моше!» Сказал ему Святой, благословен Он: «Иди, встань на берегу Иордана и громко позови: сын Амрама, сын Амрама, поднимись и посмотри на паству твою, которую поглотил враг!»

Тотчас же Ирмеяу пошел в пещеру Махпела и сказал праотцам: «Поднимитесь, ибо пришло ваше время предстать перед престолом Всевышнего». Спросили его: «В чем причина?» Сказал им: «Я не знаю», ибо боялся, что скажут ему: «В твои дни произошло такое с нашими детьми».

Оставил их Ирмеяу и отправился к берегу Иордана, и позвал: «Сын Амрама, сын Амрама, поднимись, ибо сегодня ты вызван предстать перед Всевышним». Спросил его: «Чем отличается этот день от других? Почему сегодня я вызван предстать перед Всевышним?» Сказал ему: «Не знаю». Оставил его Моше и пошел спрашивать ангелов служения, которых знал со времени дарования Торы. Сказал им: «Верховные слуги, не знаете ли вы, почему вызывает меня к себе Святой, благословен Он?» Ответили: «Сын Амрама, разве ты не знаешь, что Храм разрушен, а Израиль изгнан!?»

Закричал и заплакал Моше, и пришел к праотцам. И они сразу порвали свои одежды, схватились за головы, стали взывать к Богу и плакать, и дошли до врат Храма. Увидел их Всевышний, «И воззвал Господь Бог воинств в тот день к рыданиям, опаливанию и сокрушению, к надеванию мешковины» (Йешаяу 22:12). И если бы этого не было написано в святом Писании, то такие вещи нельзя было бы произносить. И они ходили и плакали от одних врат к другим, как человек, чей покойник лежит пред ним (и нет ему утешения). И Всевышний плакал и говорил: «Горе царю, у которого была удача в начале, но не было удачи в конце!»

Сказал Авраам Всевышнему: «Владыка мира, почему ты изгнал моих сыновей и предал их в руки других народов, которые убивают их страшными способами? И разрушил Храм — место, где я принес Ицхака, сына моего, в жертву всесожжения для Тебя?» Ответил ему Всевышний: «Твои сыновья согрешили и нарушили всю Тору и двадцать две буквы ее». Об этом было сказано: «А все евреи нарушили Тору твою» (Даниэль 9:11).

Сказал Авраам: «Кто свидетель, что народ Израиля нарушил твою Тору?» Сказал Бог: «Пусть придет сама Тора и даст свидетельство о евреях». Пришла Тора давать свидетельство. Сказал ей Авраам: «Дочь моя, ты собираешься свидетельствовать об Израиле, что они нарушили твои заповеди? И не устыдишься передо мной? Вспомни день, когда предложил тебя Всевышний одному народу, другому, и не захотели принять тебя, этому не нравится “не убей”, этому — “не укради”… пока не пришли сыновья мои к горе Синай, они приняли и почтили тебя. А сейчас ты хочешь свидетельствовать против них в день их страданий!?» Услышав это, Тора отошла в сторону и не стала свидетельствовать.

Сказал Святой, благословен он, Аврааму: «Пусть придут двадцать две буквы Торы и дадут свидетельство». Пришли двадцать две буквы. Встала буква Алеф (א) давать свидетельство об Израиле, что они нарушили Тору. Сказал ей Авраам: «Алеф, ты — начало всех букв, и ты собираешься свидетельствовать против Израиля в день их страданий!? Вспомни день, когда открылся Господь на горе Синай и начал с тебя: “אנכי — Я Господь, Бог твой” (Шмот 20:2), и не захотели принимать тебя другие, только мои дети приняли, а ты хочешь свидетельствовать против них!?» Алеф устыдилась, отошла в сторонку и не стала свидетельствовать.

Пришла буква Бет (ב) давать свидетельство против Израиля, и сказал ей Авраам: «Дочь моя, ты хочешь свидетельствовать против моих сыновей, которые разбираются во всех пяти книгах Торы? Ведь ты первая в Торе, как написано: “בראשית — В начале создания Богом…”» (Берешит 1:1). Встала Бет в стороне и не сказала ничего.

Пришла буква Гимель (ג) свидетельствовать об Израиле. Сказал ей Авраам: «Гимель, ты собираешься давать свидетельство против моих сыновей, что они нарушили Тору?! Разве есть в мире хоть один народ, который выполняет заповедь цицит, в начале которой ты стоишь? Как сказано: “גדילים — Кисти сделайте себе”» (Дварим 22:12). Отошла и Гимель в сторону и не дала свидетельства.

Увидели остальные буквы, как Авраам закрывает их уста, устыдились, сами отошли в сторону и не стали свидетельствовать против евреев.

Тогда начал Авраам говорить, обращаясь к Всевышнему: «О, Владыка мира, когда мне исполнилось уже сто лет, Ты подарил мне сына. Он вырос, и когда ему исполнилось тридцать семь, ты приказал мне: “Принеси его Мне в жертву всесожжения”, и я повел себя по отношению к нему как равнодушный (жестокий) человек, и не дал своей жалости победить себя. Наоборот, я собственноручно связал его. Неужели не засчитаешь мне это и не пожалеешь моих детей!?»

Подходит Ицхак и говорит: «Владыка мира, когда отец сказал мне “Бог увидит для Себя ягненка в жертву” (Берешит 22:8), я не стал препятствовать, дал связать себя на жертвеннике с радостью и протянул свою шею под нож. Неужели не засчитаешь эту заслугу, и не пожалеешь моих детей!?»

Сказал тогда Яаков: «Владыка мира, я проработал двадцать лет в доме Лавана, а когда я бежал от него, напал на меня злодей Эсав и хотел убить моих сыновей. А я отдал себя в его руки, несмотря на то, что он мог убить и меня. А теперь мои потомки преданы в руки их врагов, как скот на убой, теперь, когда я пестовал их, как маленьких цыплят, и терпел большие страдания, пока их воспитывал. Ибо большую часть моей жизни я страдал из-за них. А сейчас, неужели не упомнишь мне это и не сжалишься над моими детьми!?»

И сказал Моше: «О, Владыка мира, разве не был я верным пастухом для Израиля целых сорок лет!? И бежал перед ними, как конь по пустыне. А когда пришло время войти в землю обетованную, Ты запретил мне и сказал, что кости мои останутся в пустыне. И сейчас, когда Израиль изгнан, Ты послал за мной, чтобы оплакивать их». Это то, о чем говорят люди: «От благоволения моего Господина мне не досталось, а от гнева его досталось сполна» (то есть когда хозяин зарабатывает деньги, он не прибавляет к зарплате работников, а когда терпит убытки — уменьшает ее).

И тогда сказал Моше Ирмеяу: «Иди передо мной, я пойду и верну их, и посмотрю, кто приложил к ним свою руку». Сказал ему Ирмеяу: «Невозможно пройти по этому пути из-за тел погибших». Сказал ему: «Все равно веди». Пошел Моше, а Ирмеяу перед ним, и пришли к рекам Вавилона. Увидели (евреи) Моше и сказали друг другу: «Встал сын Амрама из своей могилы, чтобы выкупить нас из рук наших ненавистников». Но вышел голос с Небес и объявил: «Это — кара от Бога». Тогда сказал им Моше: «Дети мои, сейчас вернуть вас нельзя. Бог вас вернет».

Тогда вознесли (евреи) голос свой в плаче великом, и поднялся их плач до небес, и об этом сказано: «На реках Вавилона сидели мы и плакали» (Псалмы 137:1).

Вернулся Моше к праотцам, и те спросили его: «Что творят враги с нашими детьми?» Сказал им: «Часть поубивали, кому-то связали руки за спиной, часть закованы в железные цепи, а кого-то раздели догола. Часть погибли в пути, и тела их пожирают птицы и звери, а некоторые брошены под палящим солнцем и страдают от голода и жажды». Сразу же стали все плакать и причитать: «Ой, какое несчастье постигло наших детей! Превратились они в сирот без отца их! Как будут спать они на солнце летом без подобающей одежды и накидки!? Как будут ходить они по камням и скалам босяком без обуви!? Как нагрузили их враги мешками с песком!? Ой, как связаны руки их за спиной! Как пересохли их рты от голода!»

И сказал тогда Моше: «Проклято ты, солнце! За то, что не померкло в день, когда вошли враги в Храм Бога!» Ответило ему солнце: «Как ты можешь так говорить, Моше, верный пастырь! Как я могло померкнуть, когда мне не позволили этого на небесах. Наоборот, ударили меня шестьюдесятью плетьми огненными и повелели — иди и давай свой свет!»

Сказал тогда Моше: «Увы, святой Храм, как ужасно, что погас свет твой, что пришло время твое быть разрушенным и залы твои уничтожены. Дети, которые учили Тору со своим учителем, убиты, а отцы их пропали в плену, в изгнании и на войне». И еще сказал Моше: «Завоеватели, если вы будете убивать, не убивайте жестокой смертью и не уничтожайте всех подряд, и не убивайте сына на глазах у его отца и дочь на глазах ее матери, ибо придет время, и Царь небесный взыщет с вас за все!» А нечестивые халдеи делают еще хуже — дают сына в руки матери его и велят отцу: «Режь его!» Плачет мать, и слезы ее проливаются на ребенка, а отец горестно склоняет голову.

И сказал также Богу: «О, Владыка мира, Ты написал в Торе своей: “Корову или овцу, ее и детеныша ее не зарежьте в один день” (Ваикра 22:28). Но уже так много убито детей вместе с матерями их, а Ты молчишь!»

В это время выступила праматерь Рахель перед Всевышним и сказала: «Владыка мира, известно Тебе, что Яаков, раб Твой, полюбил меня любовью великой, и я любила Яакова, и работал он у моего отца ради меня семь лет. Мне было 14, стало 21, и когда закончились эти семь лет и пришло время бракосочетания моего с Яаковом, придумал мой отец заменить меня моей сестрой. И мысль об этом была для меня невыносима, когда узнала я о задумке отца. Я сообщила моему мужу об этом и дала ему знак, по которому он сможет узнать даже в темноте, кто с ним в комнате, я или моя сестра, дабы предотвратить обман со стороны моего отца. Но когда я увидела, что везут Лею вместо меня, я что сделала? Что я — буду скандалить? Зачем? Я решила терпеть, несмотря на сильное желание, ибо я пожалела свою сестру, что выйдет ей такой страшный позор. Я сделала это ради сестры, поборола свою ревность и не дала ей опозориться. А кто я такая!? Плоть и кровь! Пепел и прах! И все-таки поборола свою ревность и уступила своей сестре, дабы избавить ее от стыда и позора, и я передала Лее все условные знаки. А Ты, Царь вечно живущий и милосердный, почему ты возревновал к идолам, которые, на самом деле, никто и ничто! Изгнал моих детей и многие их них погибли от меча и поступали с ними враги как вздумается». В тот же час открылось милосердие Всевышнего, и Он сказал: «Ради тебя, Рахель, я верну Израиль на их место».

Теперь понятны слова пророка: «Так сказал Господь — голос слышится в вышине, рыдание и горький плачь, Рахель оплакивает своих сыновей, отказывается утешиться за своих детей, ибо их нет… Так сказал Господь: удержи голос твой от рыданий, а глаза твои от слез, ибо есть награда за твой подвиг. Есть надежда на будущее, — говорит Господь, — и дети вернутся в свои границы» (Ирмеяу 31:14—16).

Четыре царя

Не верили цари земли, все обитатели мира, что войдет притеснитель и враг во врата Иерусалима (Эйха 4:12).

Завди бен Леви комментировал этот стих так:

У евреев было четыре царя и каждый просил по-своему. Давид, Аса, Йеошафат и Хизкияу. И мы видим из Танаха, как сила праведников ослабевает из поколения в поколение:

Давид сказал: «Я буду гнать Твоих врагов и я их поймаю, и не уйдут, пока не прикончу их» (Теилим 18:38). Говорит Бог: «Хорошо, гонись, я тебе помогу». Как сказано: «И добивал их Давид с сумерек до вечера назавтра» (Шмуэль I, 30:17)/ Что обозначает «назавтра»? Раби Йеошуа бен Леви сказал: две ночи и один день. Всевышний освещал ему ночь блесками молний, и об этом сказано «Ибо ты светить будешь мне свечой…» (Теилим 18:29).

Аса уже был другим. Встал Аса и сказал (Всевышнему): «У меня нет силы убивать врагов, я их только прогоню, а ты дальше делай.» Сказал ему Бог: «Хорошо, Я сделаю». Как написано «И погнался за ними Аса … ибо сломились пред Господом и пред станом его» (Диврей а-ямим II, 14:12). Здесь не сказано «перед Асой», но «пред Господом и станом Его».

Давид сказал: «Буду гнать врагов Твоих и преследовать. Не уйдут, пока не прикончу».

Что сказал Аса? «Уничтожать у меня нет сил, я их только прогоню». Бог сделал и это.

Йеошафат говорит: «Нет у меня силы даже прогонять».

Встал Йеошафат и сказал (Всевышнему): «У меня нет силы ни убивать врагов, ни гнаться за ними. Я буду говорить песнь (Господу), а Ты сам все сделаешь». Сказал ему: «Хорошо, Я сделаю». Как написано: «И было, во время, когда начали воспевать и прославлять, Бог возбудил распри между сыновьями Амона, Моава и жителями горы Сеир, и они были поражены» (Диврей а-ямим II, 20:22).

История была такова: Амон и Моав пошли войной на Йеошафата. Царю рассказали, что идет большая армия из-за Мертвого Моря, из Арама. Он испугался и объявил пост по всей Иудее, и собрались иудеи из всех городов просить помощи у Бога. И Йеошафат молился: «Ты Бог на небе, Ты властвуешь над всеми государствами, у Тебя силы, против Тебя никто не встанет… А теперь Амон и Моав напали на нас — Ты суди! Нет у нас сил против этих огромных полчищ. Мы не знаем, что делать, наши глаза обращены к Тебе».

И сошел дух Бога, и встал пророк Йехазиель сын Зехарьяу и сказал: «Слушайте, жители Иерусалима и царь Йеошафат, так сказал Бог: не бойтесь, не бойтесь этих полчищ. Не ваша это война, но Бога». И они пошли молиться Богу, и встали левиты из сыновей Кораха хвалить Бога. И когда начали петь и восхвалять, Бог сделал так, что Амон и Моав восстали против жителей горы Сеир, а потом перессорились и с друг другом, и все были поражены.

Царь Йеошафат сказал: «Нет у нас сил!»

Встал Хизкияу и сказал: «Нет у меня сил ни убивать, ни гнаться за ними, даже сложить песнь — нет у меня сил. Я буду спать на постели, а Ты сделай». Сказал ему Бог: «Хорошо, Я сделаю». Как написано: «И было в ту ночь, вышел ангел Господень и ударил по Ассирийскому стану» (Млахим II, 19:35). Это была первая ночь Песаха, и в ту ночь вышел ангел от Бога и убил в отряде Санхерива 185 тысяч.

Бар Кохба и Раби Акива

Бар Кохба был большим героем. После разрушения Иерусалима занял Бейтар, выпускал монеты.

Раби Акива считал, что он станет Машиахом. Другой мудрец, раби Йоханан бар Турта (и если он спорит с раби Акивой, значит, они почти на одном уровне) сказал: «Акива, на твоих щеках будет расти трава, (то есть ты умрешь, тебя похоронят, и еще успеет вырасти трава на могиле), а Машиах еще не придет».

Конечно, раби Акива мог ошибиться — любой великий человек может ошибиться. Раби Акива считал, что Бар Кохба будет Машиахом, ведь тот был из колена Йеуды.

Недавно археолог Игаль Йодин нашел 16 писем того времени, в одном из них написано, что Бар Кохба посылает в города этроги и лулавы. И еще несколько подобных. Видно было, что он выполнял все заповеди. Раби Акива видел, что он силен и побеждает, поэтому он мог думать, что Бар Кохба станет Машиахом.

Но на каком основании раби Йоханан бар Турта мог так возражать раби Акиве? Если сегодня кто-то скажет «на твоих щеках вырастет трава, а Машиах еще не придет», мы ему скажем: «Ты что — маловер?» Ведь каждый день мы ждем! И этот вопрос меня мучал много лет.

Учитель раби Акивы, раби Элиэзер бен Уркенос написал книгу «Пиркей де-раби Элиэзер». Она написана до Талмуда.

Праотец Яаков, убегая от Эсава, в дороге ложится спать, и видит сон: «Снится ему: лестница стоит на земле, а вершина уходит до небес. И вот — ангелы Бога поднимаются и спускаются» (Берешит 28:12).

В Торе не написаны пустые вещи, что значит этот сон?

Об этом пишет раби Элиэзер бен Уркенос: «У Яакова еще нет жен, нет детей. А Бог ему уже показывает, что будет с его детьми».

Вавилон поднимается на 70 ступеней и сходит. Он понимает, что дети его — мы — будем под игом Вавилона 70 лет. Поднимается Персия на 52 ступени и сходит. Это время Амана, события Пурима. Потом поднимается Греция — Ханука и Хашмонаим — она поднимается на 180 ступень и сходит. Потом поднимается Эдом. Эдом — это Рим, разрушители Второго Храма. Мы и сейчас находимся в изгнании Эдома. И Яаков считает: 50, 100, 200 — не видит конца. Поднимается, поднимается, поднимается… Неужели конца нет? Он очень испугался. Кто выдержит такой галут? Неужели дети выдержат такой галут? Мои дети… Поэтому Бог и говорит ему: «Я с тобой буду идти, куда пойдешь, и верну в эту землю…» (Берешит 28:15).

Получилось так, что раби Йоханан бар Турта знал это предание от раби Элиэзера бен Уркеноса, а раби Акива не знал. Раби Акива больше занимался законами.

Итак, праотец Яаков видел, что изгнание Эдома продлится дольше, чем 180 лет. Значит, минимум 190. Поэтому раби Йоханан бар Турта сказал раби Акиве, что «еще вырастет трава на его щеках». Машиах не может прийти так рано, и хотя они уже были в изгнании Эдома, не прошло так много лет. Раби Акива учился у раби Элиэзера бен Уркеноса, ученика рабана Йоханана бен Закая, который жил во время разрушения Храма.

Раби Акива понял, что Бар Кохба — не Машиах, только когда его убили.

Рассказывают, что как-то в поезде ехали раввин из Бриска — рав Хаим а-Леви Соловейчик и христианский миссионер. И миссионер пытался убеждать раввина из Бриска, что Йешу — Машиах. Раввин говорит ему, что у нас есть Талмуд, его записали великие люди, по нашему преданию мы не можем принять ваши слова, Йешу не Машиах, и Машиах еще не пришел.

— А какие у вас великие люди? Раби Акива тоже думал, что Бар Кохба — Машиах. Так что считаться с вашими великими?

Раввин говорит:

— А откуда же вы знаете, что он не Машиах? Как вы узнали?

— Как? Так он же умер!

— Ах, так тот, кто умер — тот не Машиах?