Уроки Знания. Книга Тайного Учения ешивы Тельз (Тяльшай)

«Не бойся, Аврам, Я — щит тебе»^{1 2 3}.

Повествует Мидраш:

«Сказали мудрецы: Наш праотец Авраам испугался и сказал: Я был брошен в огненную печь, и был спасен, я вступил в войну с царями и был спасен. Может быть, Ты скажешь, что я уже получил свою награду в этом мире и у меня больше нет удела в мире Грядущем? Сказал ему Святой, благословен Он: Не бойся, Аврам, Я — щит тебе. Все, что Я совершил для тебя в этом мире, Я сделал не в дар тебе. Награда же, уготованная тебе в Грядущем мире, — очень велика. Именно об этом сказано: Как велико Твое благо, которое Ты хранишь для трепещущих перед Тобой»⁴⁵.

Сказанное здесь не совсем понятно. Как можно сказать, что Авраам боялся, что уже получил всю награду, уготованную ему в Грядущем мире, — здесь, в этом мире, когда он был брошен в огненную печь, и спасен, а потом вступил в войну с царями, и ему тоже было даровано спасение?! Это ведь наш праотец Авраам, который постиг своего Творца, провозгласил имя Б-га и, сделав его известным всему миру, приближал людей к Б-гу… Мидраш говорит об этом: «И души, которые они сделали в Харане⁶, — Авраам приближал к вере мужчин, а Сара — женщин.»⁷. Возможно ли, что в радости, которую Авраам испытал, победив четырех царей и спася своего племянника, была бы заключена вся его награда?

Вызывает недоумение сама идея того, что уже в этом, временном преходящем мире, где и награда лишь временна, можно получить всю награду, уготованную человеку в Грядущем, вечном мире. Об этом сказано: «Один час наслаждения в Грядущем мире лучше всей жизни в этом мире»⁸. Это означает, что все наслаждения и удовольствия этого мира, которые человек только может себе представить, не стоят одного часа наслаждения в Грядущем мире. А раз так, как же человек может получить всю награду, уготованную ему в Грядущем мире, удовольствиями этого мира?

Ведь мы не способны ни постичь, ни представить награду, которая ожидает праведников в Грядущем мире! Наши мудрецы сказали об этом: «Пророки пророчествовали только о награде для тех, кто поддерживает мудрецов Торы, но награда самих мудрецов — ничей глаз ее не видел.».⁹ Как же она может быть выплачена благами и удовольствиями этого мира? Эту идею мы встречаем и в повествовании Талмуда: Сказал Раба, сын бар Ханы: когда раби Элиэзер тяжело заболел, ученики пришли его посетить. Он сказал:

«Сильный гнев Б-га проявляется в мире!» Ученики заплакали, а раби Акива возрадовался. На их вопрос о причине его радости раби Акива ответил: «А вы почему плачете?» Они объяснили: «Разве можно не плакать, если “свиток Торы” — мудрец, глубоко изучивший ее, в беде?!» И раби Акива сказал им: Поэтому-то я и радуюсь! Пока я видел, что вино раби Элиэзера не киснет, лен его не поражается, масло не горкнет, а мед не застывает, я говорил себе: «Может быть, упаси Б-г, раби уже получил свой Грядущий удел в этом мире?! Теперь же, когда я вижу раби в беде, я радуюсь»^{10 11}.

Это тоже совершенно непостижимо! Великий раби Элиэзер сам свидетельствует о себе, что он не оставил неисполненной ни одной заповеди Торы¹¹, — его руки сравниваются с двумя свитками Торы, и его ученик раби Акива, вне всякого сомнения, постиг и знал величие своего учителя и его праведность. Он относил его к праведникам, о которых сказано, что «их награды ничей глаз не видел…», и которым уготованы вечные наслаждения. Раби Акива не мог даже подумать о том, что его учитель уже получил свою награду тем, что жил без тревог и забот в спокойствии и довольстве. Разве возможно, чтобы ничего не стоящие наслаждения и удовольствия этого мира заменили собой Вечную награду?!

Мало того, — в этом мире человек не может испытать совершенного удовольствия, к которому не примешивались бы страдание и тревога. Да и кто в этом мире, полном несчастий и невзгод может жить в полной безмятежности, как сказано в «Месилат Йешарим»: «Что такое жизнь человека в этом мире? Кто в нем по-настоящему счастлив и безмятежен? Дни наши — в них семьдесят лет, а если сильны — восемьдесят лет, и вся их гордость — хлопоты и суета» и всевозможные страдания, болезни, мучения и тяготы; а после всего этого — смерть. Не найти даже одного из тысячи, кому мир подарил бы удовольствия и истинную безмятежность. Но и он, даже если доживет до ста лет, уходит и пропадает из мира¹².

О великом раввине, авторе «Шаагат Арье», рассказывают, что, когда он был принят раввином в Миц, община прислала ему множество подарков. Он увидел, что его жена расстроена и плачет. Когда он спросил ее о причине ее слез, жена ответила, что боится — вдруг из-за этого их удел в Грядущем мире станет меньше? Раввин упрекнул ее: «Да разве эти безделицы могут заменить награду в Грядущем мире?!» Ему было совершенно очевидно, что этими преходящими благами не может быть была выплачена награда, которой человек должен удостоиться в Грядущем мире. Следует знать, что даже когда мы не в состоянии до конца постичь смысл сказанного нашими мудрецами, мы должны принимать то, что понимаем, тот аспект, в котором буквальный смысл их слов и подразумеваемое ими стало нам ясно — из этой части мы и должны извлечь для себя урок. И благодаря свету, который излучают их святые слова и который мы удостоились воспринять, нам станет гораздо легче достичь более глубокого и возвышенного понимания, проникнуть в дух и истинный смысл сказанного. То, что не все, сказанное мудрецами, нам понятно, не дает нам права искажать их слова и приписывать им переносный смысл.

Во многих местах разъясняется, что смысл награды и наказания состоит не только в том, что человеку выплачивается воздаяние за его деяния, то есть за хороший поступок ему дается награда, а за дурной — назначается наказание. Поступок человека и воздаяние за него — это не две различные сущности. Сам поступок создает для человека его мир в высших мирах, и, благодаря своим поступкам, он достигает высшего мира и притягивает оттуда благословение и благо всем, и в первую очередь — самому себе, поскольку человек связан с миром, сотворенным его деяниями. Получается, что уже сам поступок заключает в себе награду или наказание. Мишна говорит об этом: «Награда за заповедь — заповедь»¹³.

Здесь мы приходим к неожиданному выводу. Если вдуматься в высказывания наших мудрецов и тщательно изучить их святые слова, можно увидеть, что награда и наказание, которые человек получает в этом мире, не связаны с прибавлением или отнятием от награды, которая ожидает его в мире Грядущем. Если бы эта плата вычиталась из высшей награды, никакое воздаяние в этом мире не было бы достаточным, чтобы уменьшить вечную награду. Ведь, поскольку плата, получаемая человеком в нижнем мире, ни в каком отношении не подобна высшей награде, выходит, что, получив награду или наказание в этом мире, человек не обрел воздаяния, которое уготовано ему за его поступки.

В действительности, получая награду или наказание в этом мире, человек обретает именно то, что существует и приготовлено для него в Высшем мире. Однако когда он притягивает эту награду из ее места в Высшем мире в этот мир, она воплощается и материализуется в явления нижнего мира, принимая форму, соответствующую этому миру. Есть вечные вещи, которые на своем месте в Высшем мире столь велики и бесконечно святы, что невозможно представить наслаждение и пользу, которую они в себе несут — «ничей глаз их не видел кроме Тебя, Вс-вышний…» Но, спускаясь в наш преходящий и лишенный вечного существования мир, те же самые вещи претерпевают сжатие, превращаясь во временные и преходящие удовольствия и наслаждения. Когда они принимают форму, соответствующую этому миру, то вместе с ней воспринимают и его горький привкус.

Теперь мы сможем понять сказанное в Талмуде: «Всякому, кто исполняет даже одну заповедь, делают добро. и всякому, кто не исполняет даже одной заповеди, не делают добра».

На это Талмуд задает вопрос: но в другом месте сказано: «Всякому, у кого заслуги превышают преступления, делают зло, и он подобен человеку, который сжег всю Тору. А всякому, у кого преступления превышают заслуги, делают добро, и он подобен человеку, исполнившему всю Тору и не упустившему из нее ни одной буквы». Сказал Абайе: «Мишна говорит о том, что человеку дается хороший день и плохой день»¹⁴. Раши объясняет: Когда о человеке, у которого больше преступлений Мишна говорит, что «ему делают добро», она имеет в виду, что ему готовят «плохой день», то есть награду за заповеди ему выплачивают в этом мире, чтобы приготовить его к «плохому дню». И здесь возникает вопрос: почему награда злодеев за совершенные ими добрые дела, уготованная им в Грядущем мире, меньше, чем награда за добрые дела праведников? Ведь добро и истина, совершенные злодеями, тоже вечны! А значит, они могли бы справедливо возразить: почему вместо заслуженной ими высшей, возвышенной награды им предлагают временную награду, лишенную вечного существования? Однако предложенное нами разъяснение позволяет увидеть, что ничего удивительного здесь нет. В этом мире злодеи получают плату, которая не отличается от уготованной им в Высшем мире. Это в точности та же награда. Но, оказавшись в преходящем мире, она принимает форму, соответствующую ее нынешнему месту.

И то, что злодеям награда выплачивается в этом мире, — справедливо. Ведь место, в котором человек должен ее получить, определяется тем, насколько он связан с высшими мирами. Если он связан с более высоким миром, то и его награда будет соответствовать именно этому миру. И поскольку души злодеев полностью погружены в удовольствия этого мира и жаждут лишь материальных наслаждений, — их награда по справедливости должна соответствовать их устремлениям.

Это знание побуждает нас почувствовать и понять, сколько вечных сокровищ, сколько кладов, недоступных взгляду, растрачивает и расточает человек, когда дурное побуждение склоняет его к поискам незначительного часто даже излишнего удовольствия. Он подобен глупцу, раскуривающему трубку ценной бумагой тысячной стоимости! Хорошо осознав это, человек будет избегать излишних удовольствий. Таким образом, мы выяснили, что награда, которая дается человеку в этом мире, — это та же награда, что уготована ему в мире Грядущем. Пребывая в высшем мире, она недоступна нашему пониманию, возвышенна и неизмеримо чиста. А когда награда переходит в наш мир, она воплощается и материализуется в явления этого мира. Все это мы увидели в святых словах наших мудрецов. И хотя мы еще не постигли всех частностей, однако осознали, что это утверждение в них, безусловно, содержится, и у нас нет никакого права приписывать словам наших мудрецов некое иное значение, кроме их истинного прямого смысла. Сказано в Мидраше:

«Вот что произошло с раби Шимоном, сыном Халафты. Наступил канун Шабата, а ему неоткуда было взять еды для трапезы. Он вышел за пределы города, помолился Вс-вышнему, и с Небес ему был дарован драгоценный камень. Раби Шимон отдал его меняле и купил еды на Шабат. На вопрос жены он ответил: “Это — пропитание, которое дал мне Г-сподь”. Она сказала: “Если ты не объяснишь мне, откуда это, я не притронусь к пище!” Раби Шимон рассказал: “Я произнес молитву перед Вс — вышним, и вот что было мне послано с Небес”. Жена заявила: “Я ничего не буду есть, пока ты не пообещаешь мне, что возвратишь все это после исхода Шабата! Неужели ты хочешь, чтобы твой стол был с изъяном, а столы твоих товарищей — без изъяна?” Раби Шимон обо всем рассказал Раби. Тот велел ему: “Пойди и сообщи жене, что если у твоего стола будет изъян, я возмещу его со своего стола”. Услышав это, женщина пришла к учителю Торы и обратилась к нему: “Раби! Да разве один человек может повлиять на жизнь другого в Грядущем мире? Разве у каждого праведника не особый мир? Ведь сказано: “Когда уходит человек в свой вечный дом.. .”¹⁵. Здесь сказано не “в вечные дома”, а именно “в свой вечный дом”!” Когда раби Шимон услышал это, то вернул подарок с Небес. Сказали наши мудрецы: “Последнее чудо было более великим, чем первое. Когда раби Шимон протянул руку, чтобы возвратить подарок, сразу же спустился ангел и принял его. Потому, что награда за соблюдение Торы — только в Грядущем мире, в конце дней”¹⁶.»

Здесь мы видим, что драгоценный камень со стола, уготованного раби Шимону в Грядущем мире, — это тот же камень, который он получил в этом мире. Только переход из мира в мир привел к изменению его сути. В Грядущем мире этот камень, — духовная сущность, непостижимая и возвышенная. Опираясь на свои познания в этом вопросе, наши мудрецы назвали его «ломящимся столом». Но, спустившись в этот мир, этот камень приобрел новую форму. И хотя по своей сути, обретенной в этом мире драгоценный камень, в глазах раби Шимона, сына Халафты не имел, ценности и образа, хоть сколько-нибудь сравнимых с ценностью камня, уготовленного для его стола в Грядущем мире, — все же он не представляет собой нечто иное. Ведь в противном случае никак не могло бы оказаться, что из-за того, что раби Шимон примет драгоценный камень в этом мире, его стол в мире Грядущем приобретет изъян. Ведь если забрать нечто, не представляющее собой в точности ту же награду, стол не оскудеет!¹⁷

В Мидраше мы находим еще одну подобную историю: «Вот что произошло с одним из учеников раби Шимона, сына Йохая. Он отправился за пределы Земли Израиля и возвратился богатым. Другие ученики позавидовали ему и тоже захотели отправиться за пределы Земли Израиля. Узнав об этом, раби Шимон привел их в долину “Пней Марон”, помолился и велел долине наполниться золотыми динарами!» На глазах всех учеников исполнилось его слово. Раби Шимон сказал: «Если вам нужно золото, вот оно, берите! Только знайте: всякий, кто возьмет его, — заберет свой удел в Грядущем мире, ибо награда за соблюдение Торы только там!»¹⁸ Мы опять видим, что абсолютно та же награда существует во всех мирах, приобретая вид и форму, соответствующие месту, в котором она находится.

Почему нужно было вывести учеников в долину и показать все это? Они ведь и так знали, что из-за удовольствий этого мира человек теряет свою вечную награду! Дело в том, что раби Шимон знал: на учеников можно будет повлиять, только удалив из их сердец зависть и страсть к богатству, только если они своими глазами увидят, как их награда воплощается в материальном мире, и ощутят, что они теряют, забирая ее. Это заставит их задуматься и почувствовать, что даже та награда, которую они получают при других обстоятельствах, в силу естественных причин, например путем торговли, тоже дается за счет их уровня в Торе и трепете перед Б-гом, она тоже заимствуется из сокровищницы, уготованной людям в Грядущем мире. И когда ученики в полной мере ощутили это, их покинуло желание получить никчемную плату золотыми динарами и променять на нее сокровища вечных и возвышенных наслаждений.

Все, что мы разъяснили относительно нисхождения духовных явлений и превращения их в удовольствия этого мира, станет понятно из уже известного нам правила¹⁹: у всего, что существует в этом мире, есть наверху свой корень и источник и оттуда все спускается в наш мир.

Все, что есть внизу, есть и наверху…

Не только корень, но и сама суть всех явлений и творений нижнего мира, существует и в самых высших мирах, и во всех мирах она едина, только принимает форму и образ в соответствии с тем миром, в котором находится.

Поэтому мы способны понять форму явлений, имеющих свой корень в высших мирах, на основании их связи с явлениями этого мира. Хотя дистанция между мирами чрезвычайно велика, и человек не в силах полностью осознать эту связь, все же мы можем делать выводы о высших мирах на основании всего материального и духовного, что существует в нашем мире, включая и самого человека. Ведь, несмотря на расстояние, разделяющее их, явления нашего мира и явления высших миров мы называем одним и тем же словом!

Приведем такой пример. О человеке, который растет в своих духовных качествах, мы говорим, что он «поднимается». И тем же самым словом мы пользуемся, говоря о человеке, восходящем на гору. Согласно нашему пониманию реальности, речь идет о совершенно разных понятиях, и между тем, кто возвышается в своих духовных качествах, и тем, кто поднимается по материальным ступеням на физическую высоту, — большая дистанция. И все же в глубине души мы ощущаем, что два этих явления как-то соотносятся друг с другом. Именно поэтому мы и называем их одним и тем же словом.

Кроме того, в языке мы часто находим понятия, о которых наше понимание и постижение, наши чувства и разум говорят, что они никак не связаны и не соотносятся друг с другом, но которые, несмотря на это, мы называем одинаковыми словами. Например, одно и то же слово «таам» на Святом языке используется и в значении «вкуса» еды и питья, и «смысла» возвышенных понятий. Вопросы «каков вкус?» и «каков смысл?» на Святом языке звучат одинаково! Поверхностное понимание значения этих понятий говорит нам о том, что между ними нет ничего общего, хотя в данном случае их связь нам в определенной степени ясна. Оба они обозначают то, благодаря чему вещь становится ближе к человеку, так что он получает возможность постичь ее сущность. С точки зрения глубокого понимания эти два понятия — одно. Мы не понимаем этого только потому, что не в состоянии постичь истинного значения понятий «смысл» и «вкус». Однако, в глубине души, мы ощущаем эту связь, а потому и пользуемся одним и тем же словом.

То же самое относится и к более высоким понятиям. Бывает, что две вещи неизмеримо далеки друг от друга, и у нас нет никаких представлений о том, как они могут быть связаны, только потому, что мы не можем ясно представить себе жизнь в других мирах. Когда мы удостоимся оказаться там, то увидим и поймем, что это — единая суть, единое понятие во всех мирах. Мы также увидим, что, возвышенная и вознесенная в высших мирах вещь, — это и есть то же самое, с чем мы сталкиваемся внизу, в образе, подходящем этой вещи согласно ее месту в нижнем мире.

На самом деле, многие из поступков человека определяются ощущаемой в душе связью между духовными и материальными явлениями, — даже тогда, когда разум убеждает нас, что никакой связи вовсе нет.

Вот один из примеров. Раби Элиэзер и мудрецы спорят о «печи Ахнаи»²⁰, и раби Элиэзер заявил: «Если Закон следует моему мнению, пусть это докажут с Небес!» И с Небес спустился глас, провозгласивший: «Зачем вам спорить с раби Элиэзером? Закон всегда следует его мнению!» Тогда раби Йегошуа встал на ноги и воскликнул: «Не на Небесах она — Тора!»

Мы видим здесь, что даже наперекор голосу, спустившемуся с Небес, раби Йегошуа столь сильно желал настоять на своем, что заявил: «Не на Небесах она!», — и это его стремление проявилось и в движении тела, когда, желая придать большую силу своим словам, он встал на ноги. И хотя, на первый взгляд, умственное и телесное упорство так же не имеют между собой ничего общего, как и понятия «стоял на своем» и «стоял на ногах», — все же между ними ощущается внутренняя связь. Упорная мысль, находящаяся в душе человека, воздействует на тело и приводит его в движение, побуждая подняться на ноги, поскольку внутренняя сущность души и тела едина.

Из этого, до некоторой степени, раскрывается тайна воплощения духовного в материальном, нисхождения из высших миров в низшие. Это нам, с Б-жьей помощью, уже стало понятно.

Все, что есть наверху, есть и внизу…

После того, как мы все это глубоко обдумали, возникла необходимость нечто добавить. Оказывается, дело не только в том, что явления материального мира пребывают и в высших мирах, где находится их корень и основа существования. На самом деле, все, что существует наверху, существует также и внизу, и нет наверху того, чего не было бы внизу. Все явления принимают свои образ и форму в каждом из миров, следуя его сущности. Однако их формы далеки друг от друга, как душа от тела и даже больше, далеки неизмеримо. Творцу, в Его великой мудрости, не нужно было для каждого мира создавать особые творения. Он создал творение, которое находится во всех мирах и все их пронизывает; проявляется же оно в каждом из миров, так, каким ему следует быть именно в данном мире. Находясь в этом мире, мы не способны ощутить, что высшие явления во всех своих подробностях представляют собой то же самое, что мы встречаем внизу. Однако, когда мы удостоимся оказаться в высшем мире, то увидим единство всего Творения. Мы убедимся, что явления нашего мира — это те же самые явления, которые мы удостоимся постичь в самых высших мирах, и прочувствуем их взаимоотношения и связь, идущую сверху вниз.

Мы пришли к этой мысли потому, что ощутили ее логическое совершенство. Однако мы находим все это и в словах наших мудрецов, когда не искажаем их надуманными объяснениями, а желаем понять их истинный смысл.

Единство миров — «ибо все, на Небесах и на земле…»

Повествует Мидраш:

«“И пусть возьмут Мне приношение”. Раби Берахья начал объяснение этого стиха: “Тебе, Вс-вышний, принадлежат величие и сила.., ибо все, на Небесах и на земле…” Ты видишь: все, что сотворил Вс-вышний наверху, Он сотворил и внизу. Наверху есть “свечение” и “мгла”. “Свечение” — поскольку сказано: “И узри из свечения Твоей святости”. “Мгла” — поскольку сказано: “И Моше вошел во мглу.” И внизу: “Тогда сказал Шломо: Б-г полагал обитать во мгле.”, и сказано: “Я построил Дом свечения Тебе”. Наверху: “Срафим (ангелы служения) стоят выше него.”, — и внизу: “Доски из дерева кедра, стоящие”. Наверху крувим, поскольку сказано: “Восседающий в окружении крувим”, — и внизу: “И будут крувим.” Во всем Творении проявляется принцип: “Ибо все, на Небесах и на земле.” И еще сказано: “Мое серебро, и Мое золото, сказал Б-г воинств”»²¹.

Эти слова мудрецов полностью включают в себя мысль о том, что все, что есть наверху, есть и внизу. Расстояние между творениями нижнего и высшего миров безгранично велико — как расстояние между стоящими возле Б-га ангелами и стоящими досками из дерева кедра. Однако, поскольку миры связаны между собой, эти творения тоже связаны, и их суть одна. Ведь, создавая мир, Вс-вышний сотворил его единым, «ибо все на Небесах — и на земле». Невозможно понять по-другому и Мидраш на начало главы «Трума»:

«“И пусть возьмут Мне приношение”. Об этом сказано: “Ибо благой удел Я дал вам, Торы Моей не оставляйте” — не оставляйте того удела, который Я вам даровал. Когда человек принимает подарок, бывает, что в нем есть золото, но нет серебра, или есть серебро, но нет золота. Но в уделе, что Я дал вам, есть и серебро — согласно сказанному: “Речения Б-га — речения чистые, серебро очищенное”, — и золото, согласно сказанному: “притягательнее золота.” Иногда человек получает в удел поля, но не сады, или сады, но не поля, — в этом же уделе есть и поля, и сады, как сказано: “Твои поля — сад гранатовый”»²².

Обычно к таким стихам принято относиться как к иносказаниям и метафорам, помогающим понять великую ценность Торы. Но при этом слова Мидраша остаются совершенно непонятными, они не разъясняют, а наоборот, запутывают! Что нового мы узнаем, если уподобим Тору чему-нибудь, сравним ее с различными предметами?! Мы могли бы высказать все это в одной фразе: «Никакая вещь с Торой не сравнится»!

Так что мы ясно видим, что это — не сравнение и не метафора, Мидраш имеет в виду буквально то, что в нем сказано. В Торе действительно содержатся серебро и золото, поля и сады — в том виде, в котором они пребывают в нижнем мире. Тора включает в себя все предметы в их духовном смысле, то есть корни их материальных воплощений. В ней содержатся все удовольствия и наслаждения, заключенные в серебре и золоте, полях и садах. Ведь каждая отдельная вещь предназначена для того, чтобы приносить человеку свою особую пользу. Просто в духовном смысле эта польза неимоверно высока и очень далека от материальной пользы, извлекаемой человеком из серебра и золота, полей и садов.

На самом деле, все удовольствия и наслаждения, которые мы ощущаем в этом мире, связаны только с духовным корнем предметов в высших мирах, проникающим через завесу грубой материи. Пока это наслаждение остается духовным, оно возвышенно и невообразимо, но проходя через грубую материю, теряет почти всю, заложенную в него чистоту и незамутненность. И, пока это наслаждение спускается в нижний мир, его вкус портится, к нему примешиваются отруби и мякина, без которых невозможно никакое наслаждение в этом мире.

Путь, которым удовольствие, воспринимаемое нами в нижнем мире, спускается сюда от своих корней в высших мирах, и огромное расстояние, разделяющее удовольствие в высшем, духовном мире и вкус удовольствия, который мы ощущаем в этом мире, можно описать примером и притчей. Талмуд рассказывает: «Вот история о человеке, который испытывал столь страстное влечение к запрещенной ему женщине, что это отразилось на его сердце. Совет врачей был таков: “Он спасется, если она поговорит с ним хотя бы через ограду”. Мудрецы же вынесли решение: “Пусть умрет, но она не должна говорить с ним даже через ограду”²³.» Этот рассказ показывает нам, что любовь, которая «сильна, как смерть»²⁴, может быть в определенной степени удовлетворена приближением к предмету своей страсти даже с другой стороны ограды. Но ведь очевидно, какое огромное расстояние разделяет истинную любовную страсть от ее удовлетворения таким образом! Как же безгранично далеки ступени, на которых находятся все наслаждения этого мира по отношению к собственно духовному наслаждению в его чистоте и незамутненности.

По правде говоря, какое бы наслаждение или удовольствие человек не испытывал, он не может познать его истинную сущность. В нашей власти лишь узнать способ, которым соединяются различные составляющие, придающие наслаждению вкус. Но мы не способны постичь саму тайну этого вкуса, не можем открыть его природу. А ведь вся суть удовольствия и наслаждения некой вещью заключена в душе этой вещи, в самой ее глубине. Наслаждение и удовольствие, которые мы испытываем — это разбавленное, ослабленное ощущение, — далекое подобие наслаждения, от связи с душой каждой вещи. Мы осознаем сомнительную ценность удовольствия, вынужденного спускаться и проникать сквозь толстые и плотные стены и ограждения, в сравнении с духовным наслаждением, которое душа в своей чистоте ощущает при соединении с Б-гом.

Поэтому, когда в душе человека возникает страсть к запрещенному или даже разрешенному удовольствию, он обязан как можно глубже осознать малость удовольствия, которое он способен обрести здесь через ограждения и стены, — в сравнении с тем, что он обретет, если преодолеет свою страсть и испытает то же самое наслаждение без всяких примесей, в чистоте и совершенстве, — и не через толстую стену, а непосредственно! Данные нами разъяснения проливают яркий свет на изречение наших мудрецов:

«Во всякое время пусть будут твои одежды белыми, и пусть не оскудеет масло на твоей голове». Сказал раби Йоханан, сын Закая: это можно сравнить с царем, который пригласил своих рабов на трапезу, но времени не назначил. Мудрые среди них украсились и сели у входа в царский дворец, поскольку подумали: «В царском дворце всего в избытке!» А глупцы отправились на работу, поскольку подумали: «Не бывает трапезы, для которой не приходится хлопотать!» Внезапно царь призвал своих рабов. Мудрые среди них явились к нему в нарядных одеждах, а глупцы вошли грязными. Царь обрадовался мудрым и разгневался на глупцов, сказав: «Украсившие себя в честь трапезы пусть сидят, едят и пьют; те же, кто не украсили себя для трапезы, пусть стоят и смотрят!» Зять раби Меира от имени раби Меира говорит: Тогда они были бы похожи на прислуживающих за трапезой! Нет, и те, и другие сидят; эти едят, — а те голодны, эти пьют, — а те жаждут, ибо сказано: «Так сказал Б-г: Мои рабы будут есть, — а вы будете голодны; Мои рабы будут пить, а вы будете испытывать жажду; Мои рабы будут воспевать в радости сердца, — а вы будете страдать в сердечной боли!»²⁵ Смысл приведенного изречения мудрецов совершенно неясен. Что нам проясняют все эти описания будущей награды и наказания: эти сидят, — а те стоят, и так далее? Все было бы понятно, даже если бы нам просто сказали, что одни готовы к трапезе, а другие — нет! Те, кто занимались своими собственными делами, не ощущая обязанности подготовиться к царской трапезе, не удостоятся наслаждаться ею. И мораль притчи была бы совершенно ясна: человеку всегда следует быть готовым, иначе он не будет достоин получить свою награду. Более того, совершенно непонятно, в чем суть спора между раби Йохананом и раби Меиром. Какая разница, сидят ли обе группы, или одна стоит, — а другая сидит?

Но если основываться на нашем разъяснении, слова мудрецов раскрываются в своем истинном, буквальном смысле. Они также исходят из того, что в высших мирах находится нечто, во всех деталях подобное явлениям этого мира. И хотя, согласно возвышенности тех миров, там эти явления чище и возвышеннее, — тем не менее, суть их та же, что и в этом мире. Поэтому и там удовольствие можно определить как трапезу и сытость, а страдание — как голод. Различие только в том, что голод и сытость в высших мирах соответствует возвышенной и неизмеримо далекой от нас сути духовного мира. И когда мы удостоимся вознестись и оказаться в более высоком мире, то ощутим и убедимся, что суть у них одна.

Поэтому человек должен понимать: страдание от голода и жажды, известное нам в этом мире, легче и незначительнее, чем его корень и духовный источник — голод и жажда слова Б-га. И наоборот: сытость этого мира — это лишь смутная тень чудесного наслаждения сиянием Шехины благословенного Б-га. И, осознав это, сколь усерден будет человек в служении Вс-вышнему, как старательно он будет готовиться к царской трапезе! Теперь понятно, почему, обсуждая понятие награды, мудрецы выражают его через понятия трапезы и пира. Ведь и в другом источнике мы находим, что в будущем Вс-вышний устроит для праведников трапезу с мясом Ливъятана, выдержанным вином и мясом дикого быка²⁶. Если воспринимать эти слова буквально, они вызывают недоумение. На первый взгляд, подобным материальным вещам не должно быть места в Грядущем мире, «в котором нет ни еды, ни питья»!

И действительно, в святых книгах объясняется, что Ливъятан — это идея познания, которого мы удостоимся, поднявшись на эту высокую ступень. Выдержанное вино символизирует тайны Торы: «Вино, выдержанное в виноградинах». Но тогда возникнет противоположный вопрос: как связаны понятия трапезы и пира с понятиями высшего знания и тайн Торы? Как их можно объединить?

Если основываться на наших словах о том, что все, существующее в высших мирах, во всех подробностях и во всех смыслах есть внизу, то получится, что и там существуют понятия еды и питья! Различие состоит лишь в том, что еда и питье в высшем духовном мире соответствуют его уровню.

Люди задают вопрос о том, чем является «Геином». Кто точнее описал Геином Рамбам или Решит Хохма? Рамбам объясняет, что суть Геинома — это духовный позор и страдание²⁷. А по мнению Решит Хохма²⁸, наказание в Геиноме — это страдания, которые причиняют огонь, змеи и скорпионы.

На самом деле здесь нет противоречия. Разумеется, в Геиноме есть все те страдания, о которых идет речь²⁹. Но поскольку Геином находится в более высоком и духовном мире, его огонь тоже принимает соответствующий этому миру духовный образ и вид. А чем более духовно наказание, тем сильнее и тяжелее страдание. Ведь огонь этого мира в состоянии сжечь только тело человека, а высший огонь сжигает душу. И как велико тогда страдание, как непереносима боль!

Точно так же, если мы удостоимся блага в высшем мире, то ощутим все наслаждения и удовольствия, которые есть и в это мире, но в неизмеримо большей и высшей степени. Ведь эти наслаждения будут очищены от всех примесей, вознесены и неимоверно возвышены. Очистим же свои мысли, исправим поступки, и тем самым заслужим награду оказаться среди рабов, достойных трапезы царя, Царя мира!

¹ Произнесено 3 Кислева 5688 (1928) года. Записал раввин Йоэль Дов Закс, благословенной памяти, да отомстит Вс-вышний за его кровь.

² Диврей Аямим (1) (29:11).

³ Берешит (15:1).

⁴ Теилим (31:20).

⁵ «Берешит Раба» (44:5).

⁶ Берешит (12:5).

⁷ «Берешит Раба» (39:14).

⁸ «Авот» (4:17).

⁹ «Брахот» 34б.

¹⁰ «Сангедрин» 101а.

¹¹ Там же.

¹² «Месилат Йешарим», глава 1.

¹³ «Авот» (4:2).

¹⁴ «Кидушин» 39б.

¹⁵ Коэлет (12:5).

¹⁶ «Шмот Раба»(52:3).

¹⁷ Еще более явным доказательством послужит то, что раби Шимону потребовалось великое чудо: необходимо было, чтобы явился ангел, забрал драгоценный камень и возвратил его на Небеса. Ведь если бы все дело было в опасении, что в Грядущем мире у раби Шимона окажется меньше заслуг, достаточно было бы объявить камень ничьим и лишиться его, — ведь в этом случае раби Шимон не воспользовался бы им! Однако, поскольку наш учитель объяснил, что этот камень был взят с его стола в Грядущем мире, то нужно было непременно его вернуть на место. Поэтому Мидраш и поясняет, что «последнее чудо было более великим, чем первое». Ведь движение из нижнего мира в высшие — это воздействие, которое человек оказывает на высшие миры, исполняя заповеди и совершая добрые дела, благо же и благословение только спускается из высших миров в нижние. Поэтому естественный, природный путь состоит в том, что высшее, духовное наслаждение воплощается в материальное удовольствие. Но превращение материальной вещи в нечто духовное и возвышенное противоречит естественному порядку, который Всевышний установил для Своего Творения. Поэтому в Талмуде о сходном происшествии сказано: «Мы знаем по традиции: давать — дают, но забрать — не забирают» (Таанит 25а).

¹⁸ «Шмот Раба».

¹⁹ См. Шиурей Даат, «Душа Торы». И см. книгу «Дерех Ашем» Рамхаля, часть 2, глава 1.

²⁰ «Бава Меция» 59б.

²¹ «Шмот Раба»(33:4).

²² «Шмот Раба»(33:1).

²³ «Сангедрин» 75а.

²⁴ Шир Аширим (8:6).

²⁵ «Шабат» 153а.

²⁶ «Бемидбар Раба»(13:3).

²⁷ Рамбам «Торат Аадам», раздел «Воздаяние».

²⁸ Раздел «Трепет», глава 13.

²⁹ Согласно словам наших мудрецов: «Каждый день собирают его пепел, его судят и сжигают» (Гитин 57а) (Примечание редакции).

Печатается с разрешения издательства Еврейской общины Литвы Главный редактор — рав Хаим Бурштейн

Из журнала Мир Торы