Противоречит ли алаха Танаху? Коэны и мертвые

В Танахе сообщается, что пророк Элияу оживил сына хозяйки дома, в котором он остановился (Мелахим I, 17:17—24). Возникает вопрос: но ведь пророк Элияу был коэном, а значит ему запрещено оскверняться мертвыми, если они не входят в число его ближайших родственников. Как же пророк Элияу мог оскверниться мёртвым?

Спасение жизни

Этот вопрос впервые задали мудрецы Талмуда («Бава Мециа», лист 114б). Тосафот считают, что Элияу был уверен в том, что сможет вернуть умершего к жизни, и поэтому ему было разрешено оскверниться. Ведь спасение жизни в случае опасности («пикуах нефеш») отодвигает соблюдение большинства заповедей на второй план. Впрочем, Радваз делает замечание, что принимая алахические решения запрещено полагаться на чудо. А оживление умершего однозначно является чудом. Кроме того, ситуация, имеющая статус «пикуах нефеш», предполагает наличие сомнения: а выживет ли пострадавший? Поэтому, если Элияу был уверен, что оживит умершего, то ситуацию нельзя квалифицировать как «пикуах нефеш». А если там был «пикуах нефеш», то Элияу не мог быть уверен на сто процентов, что сможет вернуть к жизни сына хозяйки дома.

А было ли осквернение?

В Торе написано, что Пинхас, который был коэном (а наши учителя считают, что пророк Элияу — перевоплощение Пинхаса) убил копьём Зимри (Бемидбар 25:7—8). По Раши «коэнской» проблемы в этом нет: в своем объяснении он придерживается «пшата» (простого смысла), считая, что поскольку сперва Тора сообщает о том, что Пинхас убил Зимри, а после — о том, что Вс-вышний заключает с ним союз священства, то Пинхас в момент убийства Зимри еще не был коэном. Однако Тосафот считают, что Пинхас был коэном и до того, как убил Зимри (по принципу «в Торе нет раньше и позже»). И в рамках их подхода возникает аналогичный вопрос: как коэн мог оскверниться прикосновением к мёртвому? Тосафот отвечают, что Пинхас контактировал с Зимри (посредством копья), лишь когда тот агонизировал, и прекратил контакт, ещё до того, как тот умер. А агонизирующий, но еще не умерший — не оскверняет. Можно предположить, что и оживляемый Элияу сын хозяйки дома, на самом деле, еще не умер полностью, но находился без сознания. И действительно, ведь в Танахе не говорится, что он умер, там сказано: «И не оставалось в нём дыхания» (Мелахим I 17:17). Но если мы продолжим чтение, то увидим, что написано «…и умертвить сына моего» (Мелахим I 17:18). И, если эту фразу можно списать на эмоциональность женщины, то далее написано: «Смотри, жив сын твой!» (Мелахим I 17:23). Если бы он не умер, а просто находился без сознания, то было бы написано: «Смотри, не умер сын твой!». А значит, он всё-таки умер, а не был без сознания. Как известно, даже если человек не вступал в физический контакт с умершим, а просто находился с ним под одной крышей — этого достаточно, чтобы он стал нечист. Однако этого не происходит, если умерший не был евреем («Бава Меция» лист 114б). Рабейну Бхае считает, что хозяйка дома была нееврейка, а значит её сын, оживленный пророком Элияу, тоже не был евреем. В этом рабейну Бхае спорит с написанным в трактате «Сукка» Иерусалимского Талмуда, где сказано, что сын хозяйки дома, которого оживил Элияу, был никто иной, как еврейский пророк Йона бен Амитай. И пусть в тот момент он, повидимому, ещё не был пророком, но евреем уж наверняка являлся. А значит, вопрос с осквернением коэна далеко не праздный, и на него нужно как-то отвечать.

Тем не менее, остается вопрос: даже если мальчик — будущий пророк Йона, он все же мог в момент описываемых событий быть неевреем, который позднее прошел гиюр? Ответ: нет, не мог, потому что Танах называет полное имя пророка — Йона сын Амитая. Если бы его отец был нееврей, то его звали бы Йона сын Авраама. И предположить, что его отец — Амитай — тоже перешел в иудаизм, мы не можем, поскольку из слов Танаха следует, что на момент истории с оживлением его мать уже была вдовой.

Элияу мог оживить подростка даже не касаясь его: «И простирался он над мальчиком трижды» (Мелахим I, 17:21) — простирался, но ведь не сказано, что касался! Т.е. Элияу оживил мальчика не касаясь его, а значит, и не осквернился. Но ведь и сам факт нахождения в одном помещении с мертвым уже оскверняет! Тогда нужно сказать, что Элияу не только не касался ребенка во время оживления, но даже не находился с ним в одном помещении. А то, что написано «итмодед алав» («простирался над ним»), может означать, что пророк простирался «перед ним», т.е. ребенок находился в поле зрения Элияу (если понимать «алав» как «напротив него»), чтобы молитва была более сосредоточенной. Аналогичным образом о нашем Ицхаке написано, что он молился о жене своей, потому что она была бездетна, в её присутствии (Берешит 25:21).

Шмуэль на «дворе смерти»

Проблема с осквернением коэна обсуждается не только в контексте Танаха. В Талмуде рассказывается о великом мудреце Шмуэле. Его отец хранил у себя деньги сирот, пока те не достигали совершеннолетия. Когда отец умер, его сын Шмуэль не находился рядом с ним и понятия не имел, где хранятся сиротские деньги. Несмотря на это его стали донимать требованиями вернуть то, что принадлежит сиротам. А людская молва нарекла его «сыном, проедающим деньги сирот». Что сделал Шмуэль? Отправился на кладбище, чтобы помолиться на могиле отца и найти выход из сложившейся ситуации (Брахот 18б). Известно, что Шмуэль был коэном (Мегила 22а), а коэнам запрещено ходить на кладбище. Так что делал на кладбище Шмуэль? Поскольку отцу Шмуэля доверили хранение сиротских денег, он, очевидно, был человеком праведным. Существует мнение, что могилы праведников не оскверняют. Но даже если и так, то на кладбище обычно хоронят разных людей — далеко не все из них праведники. А Шмуэль (это следует из текста Талмуда) не знал точно, где именно находится могила его отца. Поэтому, блуждая по кладбищу в поисках нужной могилы, Шмуэль наверняка должен был оскверниться. Однако если мы будем читать текст Талмуда буквально, то увидим, что Шмуэль «отправился на двор смерти». Это позволяет предположить, что Шмуэль не входил на саму территорию кладбища, остановившись вблизи его границы. Маарша в своём комментарии предлагает совсем другой взгляд на эту ситуацию: Шмуэль не только не входил на кладбище, но и вообще не приближался к нему. А то, что написано «отправился на двор смерти» — это не на самом деле, а во сне.

Критика

Безусловно, вышеприведенные попытки объяснить действия Элияу так, чтобы оживление ребенка не сопровождалось осквернением нечистотой умершего, выглядят несколько натянуто. Гораздо логичнее предположить, что Элияу, в отличие от Шмуэля, всё же касался умершего. Ведь еврейский глагол «леитмодед» («простираться») этимологически подразумевает физическое сравнение, сопоставление себя, своих размеров — в данном случае с размерами ребёнка. И ещё. Написано, что Элияу поднялся наверх. Повидимому, это была комната под крышей, а значит — «нечистота шатра» имела место. А из простого понимания текста следует, что Элияу не просто поднялся наверх, но и отрока туда поднял, поэтому очевидно, что имела место нечистота, связанная с прикосновением. Таким образом, мы снова стоим перед вопросом: каким образом пророк Элияу оживил мальчика, ведь он коэн, а коэнам запрещено оскверняться?

Раби Ишмаэль и голова рабана Шимона бен Гамлиэля В покаянных молитвах Йом Кипура мы читаем историю о десяти праведниках, убитых римскими властями. Среди прочего там сказано, что раби Ишмаэль, оплакивая смерть рабана Шимона бен Гамлиэля, взял его голову и произнёс: «Язык, который услаждал сердца словами Торы, теперь лижет прах!» Известно, что раби Ишмаэль был Первосвященником. Как он мог осквернить себя прикосновением к мёртвому? Сразу же после запрета коэну оскверняться от умершего Тора сообщает об исключении из этого правила. Коэн может вступать в контакт с умершим, несмотря на нечистоту, если умерший является его близким родственником: «Только из-за жены своей, близкой ему, из-за матери своей и из-за отца своего, и из-за сына своего, и из-за дочери своей, и из-за брата своего. И из-за сестры своей — девицы, близкой ему, которая не была замужем — из-за нее лишит себя чистоты» (Ваикра, 21:2). Как-то раз, уже в наши дни, у одного коэна умерла жена. Когда он пришел проститься с ней, оказалось, что в помещении находится ещё один умерший, который не приходится ему родственником. Возник вопрос: может ли коэн входить в это помещение? Ведь, как известно, нахождение под одной крышей с покойником оскверняет. И хотя ему разрешено оскверниться умершей женой, там находился ещё один умерший, в отношении которого подобного разрешения. Рав Цви Песах Франк, главный раввин Иерусалима в первой половине прошлого века, постановил, что коэну можно находиться под одной крышей со своей умершей женой, несмотря на то, что там есть и другой покойник. Поскольку, ритуальная нечистота (тума) — понятие не количественное, а качественное. Поэтому, сколько бы покойников не находилось в помещении, на уровень тумы это не влияет. Однако коэн должен будет покинуть помещение прежде, чем оттуда вынесут его жену. Ведь в противном случае он останется под одной крышей с умершим, от которого ему запрещено оскверняться. Теперь вернёмся к случаю раби Ишмаэля. Римляне бросили его вместе с остальными приговорёнными к смерти в темницу. И там же производили казни. Когда казнили рабана Шимона бен Гамлиэля, раби Ишмаэль, находившийся в том же помещении, осквернился нечистотой умершего. Значит прикосновение к мёртвому никак не увеличило уровень тумы.

Заповеданное нарушение

Рассмотрев вышеприведенные ситуации и варианты объяснения мы так и не пришли к той трактовке поведения пророка Элияу, которая вписывалась бы в алаху без принесения в жертву простого смысла написанного. И все же, такая трактовка есть! Рав Йосеф Шварц из Гроссвардина, автора сборника алахических вопросов и ответов «Ганзей Йосеф», предлагает два варианта объяснения поведения Элияу, не нарушающих простого смысла текста стихов и при этом хорошо вписывающихся в алаху:

• 1) Можно ответить, что Элияу действовал согласно прямому указанию Вс-вышнего, которое позволяет однократно нарушить закон Торы в специально оговоренном случае («ораат шаа»). Ведь иначе могло быть осквернено Имя Вс-вышнего и задета честь еврейского пророка, поскольку люди могли подумать, что вдова впустила пророка пожить у себя в доме, а в итоге у неё умер сын. Поэтому, чтобы не произошло осквернение Имени Вс-вышнего, одноразово было разрешено коэну оскверниться. Косвенный намёк на такое допущение содержится в том, что сразу после оживления подростка описывается противостояние пророка Элияу со жрецами Баала. Тогда тоже имело место одноразовое указание («ораат шаа») совершить жертвоприношение на горе Кармель, а не в Храме.
• 2) Можно предположить, что об умершем подростке просто больше не было кому позаботиться, то есть у него был статус «умерший, которого заповедано похоронить» («мет мицва»). А в этом случае не только рядовой коэн, но и коэн гадоль (Первосвященник), которому при обычных обстоятельствах запрещено хоронить даже собственную жену, обязан позаботиться об умершем.

Из журнала «Мир Торы»