Матот—Масэй

Как известно, начало главы Матот — единственное в Торе, где вместо привычного «и говорил Б-г Моше, скажи сынам Израиля и т.д.» написано: «И говорил Моше главам колен (рошей hа-матот ראשי המטות) [которые] для сыновей Израиля (ли-вней исраэль לבני ישראל), вот вещь, которую приказал Б-г». Почему именно тут, перед изложением законов обещаний и клятв, Моше обращается к руководителям колен, а не ко всем евреям?

Раши отмечает, прежде всего, что такой порядок обучения народа (сначала — «князья» (несиим נשיאים), а потом — все остальные) был общим для всех заповедей, и подтверждает это отрывком из книги «Шмот», где сказано: «И вернулись к нему — Аарон, и все князья общины, и говорил Моше им, а после этого приблизились все сыны Израиля» (Моше сначала обращался к руководителям, потом к простому народу). И почему же об этом общем для всей Торы правиле обучения прямо сказано в Торе именно здесь?

Отвечает Раши (цитируя Талмуд, Недарим, лист 79) — чтобы научить, что отмена обещаний (hа-фарат недарим הפרת נדרים) производится одним специалистом (яхид мумхэ יחיד מומחה), а если нету такого специалиста, то обещание снимается с помощью трёх простых евреев (hэдьётот הדיוטות). То есть, для отмены обещания необходимо обратиться к «специалисту», крупному раввинскому авторитету, поэтому специально написано, что Моше обращается тут, прежде всего, к главам колен (из чего попутно узнаём, что руководителями евреев были не «крепкие хозяйственники», не особенно сведующие в теологии, а именно избранные, высочайшей квалификации раввины; в конце этой статьи мы упомянем ещё об одном важном качестве руководителей народа — правда, актуальном не во все времена). Руководители, выдающиеся религиозные авторитеты выделяются Торой перед изложением законов обещаний и клятв: именно один из 12 князей, «специалист» в области законов вправе отменить обещание[1]. Если же таких специалистов нет рядом или вообще нет (как в наши времена, когда уже почти 1500 лет нет среди раввинов тех, кто может брать на себя единоличную отмену обетов), тогда три более скромных еврея тоже могут снять обещание.

Раби Моше бен Нахман (Рамбан) добавляет к этому, что вполне возможно Моше вообще должен был скрыть от простого народа подробности снятия обещаний — например, то, что отец — дочери или муж — жене могут отменять обещания, связанные со страданием душевным («нидрей инуй нефеш» [נדרי ענוי נפש], т.е. те, что мучительны для обещавшей — если, например, она по какой-то причине взяла на себя обет не носить украшения или отказаться от какой-то пищи…). Подробности этих законов не следовало сразу излагать простому народу, пишет Рамбан, чтобы не провоцировать легкомысленное отношение к обещаниям (калут рош ба-недарим קלות ראש בנדרים): если сразу сказать, что отцы и мужья могут обещания отменять — без помощи раввина (который может отказаться отменить, к нему ещё попасть на приём и т.д.), то дача обетов покажется делом простым и безопасным (а как мы знаем из Талмуда, трактат Шабат, лист 32, «грех обещаний» — один из наиболее страшно наказуемых). Впрочем, и о возможности раввина снять обет или клятву в Торе не написано прямо — по тем же соображениям.

Раби Хаим бен Аттар («Ор hа-Хаим») задаётся ещё одним вопросом: почему сказано в первом стихе «главы колен [которые] для сыновей Израиля», можно было обойтись без этой буквы «ламед» перед словом «сыновья» и сказать просто «главы колен сыновей Израиля».

Раби Хаим пишет: «Казалось бы, следует ответить: написано именно так, чтобы ты не сказал, что заповедь эта передаётся только руководителям колен: из-за этого сказано “для сыновей Израиля”, т.е., что сказано и тем, и другим (и главам, и народу)», — предполагает р. Хаим. Однако сразу же отвергает это предположение: в Талмуде сам факт передачи всем евреям заповеди об обещаниях выводится другим способом, значит, данный оборот («для сыновей Израиля») говорит не об этом.

«Поэтому, пишет “Ор hа-Хаим”, объясняется этот стих с помощью предисловия из трактата Хагига, где (на 10-ом листе) сказано, что “разрешение обещаний порхает в воздухе (hэтер недарим порхим ба-авир היתר נדרים פורחים באויר)” (т.е., Тора только намёком показывает эту возможность — отменить обещание с помощью одного специалиста или трёх простых евреев), почему же Вс-вышний именно эту заповедь сделал “порхающей в воздухе”?»

В действительности смысл в том, что не желал Б-г, чтобы было написано перед глазами любого человека, что обет и клятву можно «разрешить», ведь (если бы так было написано) стали бы унижать [значимость] обетов и клятв, и поэтому скрыл [Творец] эту вещь и передал великим [раввинам] Израиля, которые знают и различают тонкости законов, касающихся «разрешения». А перед всей толпой (перед простолюдинами) будут закрытые двери — чтобы исполняли всякий обет и всякую клятву, как сказано (далее в тексте главы): «Не осквернит слова своего: всё, что выйдет из уст его, исполнит![2]».

И вот понимание стиха: «И говорил Моше главам колен», т.е. именно великим раввинам Израиля передал эту заповедь в целостности её, «для сыновей Израиля, говоря: вот вещь и т.д.», т.е. для сыновей Израиля — в общем (без деталей), ибо не скажет им то, что сказано главам колен, а только: «вот вещь», — расскажет им то, что можно высказать прямо, а не то, что «порхает в воздухе» (и передано главам колен устно).

Далее в комментарии р. Хаим приводит, что всё-таки, несмотря на стремление Торы оградить евреев от обетов и клятв, есть из них и такие, которые «приказаны Б-гом». Это — клятвы, ограждающие от распутства. Следующий стих, приступающий к изложению заповеди обещаний, начинается со слов «мужчина (иш איש), если даст обещание», чтобы намекнуть на мужественное «усилие против вожделения (тигборет нигуд hа-таава תגבורת ניגוד התאוה)», как сказали мудрецы (в Мидраш Раба, объясняя стих из Свитка Рут, где Боаз говорит пришедшей к нему в полночь Рут: «Жив Б-г! Лежи до утра»), Боаз, чтобы не согрешить, «заклял своё побуждение (нишба ле-йицро נשבע ליצרו)», и также сказано (Талмуд, Недарим, лист 7): «Это заповедь — заклинать побуждение своё».

Следует отметить, правда, что в этом месте раби Хаим имеет могущественного оппонента (если только не предположить, что все сказанное р. Хаимом — «чистая теория»): р. Йеуда hа-Хасид, автор «Сефер Хасидим», живший почти за 500 лет до р. Хаима, пишет (в 420 пункте «Сефер Хасидим»), что «в наше время не клянутся, чтобы не нарушить [Закон], ведь первые (“ришоним” [ראשונים], т.е., представители предыдущих поколений), [даже] если убивали их, не нарушали своих клятв (и поэтому им, в отличие от нас, можно было клясться, чтобы не нарушить закон)».

Обратим внимание, что по мнению Рамбана никакие законы освобождения от данных обещаний и клятв не следовало рассказывать простому народу. Ор hа-Хаим же говорит только о сокрытии способности раввина снять обет или клятву (ведь отец дочери или муж жене могут снять обещания только в день, когда услышат о нём, и поэтому опасность легкомысленного отношения меньше, чем в случае с раввинским «разрешением» обета, которое не имеет привязки ко времени).

В книге «Паним Яфот» р. Пинхас Горовиц приводит ещё одно разъяснение обращения Моше именно к главам колен. Оказывается, это связано с описанным в Торе (Бамидбар 21:1) нападением царя Арада, т.е. Амалека (см. там в комментарии Раши) на евреев: Амалек напал, как только умер Аарон, и Облака Славы, покинули и оставили без защиты еврейский лагерь. Там сказано: «И воевал с Израилем, и пленил у него пленных. И пообещал Исраэль обещание (недер נדר) Б-гу, говоря: если преданием предашь народ этот в руки мои, то уничтожу города их». И объяснил там Р. Моше бен Нахман (Рамбан), что приняли на себя в качестве обета, что как только зайдут в Святую Землю, исполнят заповедь уничтожения Амалека — главного врага еврейского народа.

Поэтому Моше, излагая законы обещаний и клятв, сначала обратился к главам колен, ведь они — будучи также и главами еврейских войск — должны помнить об обещании воевать с Амалеком на Святой Земле и понимать, насколько важно исполнить обещанное: как известно, уничтожение Амалека — одна из трёх важнейших общественных обязанностей, которые евреи должны были исполнить после захвата Святой Земли (ещё две — поставить царя и построить Храм).

[1] Имеется тонкость: Моше обращается ко всем главам колен сразу, хотя тогда шла речь об одном специалисте, способном «снять обещание»: то есть обращение надо понимать как индивидуальное — к каждому из глав колен, просто высказано оно было в присутствие всех двенадцати.

[2] В этих словах любимый ученик великого Аризаля р. Хаим Витал видел специальное указание следить за каждым сказаным словом. По простому смыслу этого места речь об обязанности каждого исполнить не только обещанное, но и просто сказанное. Раби Хаим же учил, что, согласно глубокому смыслу, это место указывает на огромную силу воздействия человеческой речи: «подобное всему, что выйдет из уст его», то есть, всё, что выходит из уст человека, «сделается» (так тут переводится последнее слово стиха), то есть исполнится в высших сферах: каждое слово человека «осуществляется» сверху, оказывает влияние на все миры.

Из «Книги для изучения Торы»