Встреча с хасидизмом, или к чему приводит любопытство

С успехом закончив художественное училище и не найдя никакой другой работы по своим талантам, я устроилась на работу по программе дополнительного образования в одной из школ Израиля в области животных. Интерес к миру животных я испытывала всегда. Книги, фильмы, энциклопедии, зоопарки, рисунки, наброски. Словом, все, что связано с изучением и познаванием в обычном понимании. Но эта программа была совсем иной. Обязательная ее часть — это непосредственная встреча с животным, наблюдение за его поведением и также физическое соприкосновение.

Дети животных любят, интересуются ими и обычно с радостью и трогают, и гладят, и держат. И хоть в программу входит не только встреча с хомячками, но и с различного рода ящерицами из Австралии, например, или змеями из Калифорнии есть определенный подход, и даже дети, далекие от острых ощущений, ко второй половине урока созревают и тянут руки погладить и подержать животных.

И вот однажды, довольная результатами проведенных встреч между детьми 1, 2, 3 классов и мучными гусеницами, я думала об удивительном устройстве человека. Вот дети маленькие, любознательные, все готовы проверить, понюхать, исследовать, попробовать. Вот принесла я гусеницу, а не зайчика. Мы выучили про их природу, цикл жизни, нравы. Дошли до стадии осязания. Да, есть разные дети. Одни первыми тянут руки, другие предпочитают пропустить эту часть урока. Но мы поговорили, подумали, и я объяснила, что на самом деле не все, что нам кажется противным для глаз, также противно и в осязании. Ведь не спроста мы заповеданы «не идти за глазами». У человека этот орган чувств главный, но не решающий. Я предложила детям закрыть глаза и пощекотать самим себе ладошки. Примерно то же самое они будут испытывать, если возьмут на руки гусеничек. Дети засмеялись, обрадовались и последовали моему предложению. Сколько радости это доставило и мне, и им. Где взять таких отважных взрослых, которые готовы услышать и попробовать что-то новое, необыкновенное. Закрыть глаза — и бах — гусеницу погладить.

Вот с такими философскими мыслями я решила завернуть в ближайший супермаркет. Расчет у меня был следующий: если сначала забегу домой оставить живность, то уже нужно будет забирать детей, и мы останемся без продуктов. Если же прямо с гусеницами пойду в магазин — сэкономлю полчаса или 40 минут, и все успею. Но могу наткнуться на неприятности. Клетка небольшая, закрытая, я накинула на нее платок и, надеясь на «авось не заметят и пронесет», понеслась в магазин.

Покупки сделала быстро, очереди в кассу почти не было — воскресенье. Я огляделась и встала за двумя хасидами. Даже если что-то и заподозрят — промолчат, решила я про себя. Молодые парни уже заканчивали покупку, как вдруг один из них, широко улыбаясь, обратился ко мне:

— Извините, а что это у вас такое?

Я привыкла к улыбающимся хасидам, но не к любопытным. Чем это может для меня окончиться? С безразличным лицом, чуть глядя в сторону, я ответила:

— Живность.

— А какая? — подхватил второй.

Я врать не привыкла, в голову никакого непосредственного ответа не шло, и я сказала правду, надеясь, что они не поймут, что это такое:

— Мучные гусеницы.

Мои слова вызвали на лицах обоих удивление и восторг. После нескольких фраз переговоров на идиш, они снова обратились ко мне:

— А можно на них посмотреть?

Мое терпение подходило к концу, и я решила прекратить этот опасный разговор.

— Ребята, — обращатилась я к ним, — если вы хотите подержать, погладить, то я согласна покопаться в опилках и вытащить для вас несколько экземпляров, но если только для того, чтобы полюбоваться, то мне не имеет смысла тратить на это время.

По моим понятиям, такого конкретного ответа должно было быть достаточно, чтоб отбить самых назойливых и любознательных людей. Но не тут то было. Они оживились и сказали, что именно этого и хотят.

Слово — не воробей. Сказала, нужно выполнять. Закончив счет и немного успокоившись, даже если сейчас выпрут, покупку я уже сделала. Мы отошли в сторону, я запустила руку в опилки и, немного поковырявшись, достала 4-5 гусениц. Ко мне сразу потянулись две крупные ладони. Я очень осторожно передала им гусениц. (Все-таки не мои личные, а программные, я за них отвечаю.) Я стояла и наблюдала. Зрелище не стандартное. Они указывали друг другу на какие-то нюансы, близко подносили к глазам, рассматривали, переговаривались. Все на идиш. Я могла только предполагать, о чем может быть их оживленный разговор. Время шло, гусеницы ползали у них по ладоням, а мне давно пора было закругляться.

И тут первый обратился ко мне:

— Послушайте, а какой же у них возраст?

Я не выдержала:

— Поймите, я новая в этом проекте про животных, только 2 месяца назад познакомилась с процессом насекомых: яйцо-гусеница-куколка-бабочка. Или жучок какой-нибудь. Но определять возраст этих упитанных гусениц размером почти с мизинец я не умею.

Ясно мне стало только одно — интерес этих ребят не любительский, а профессиональный.

— Ребята, кто вы? — с удивлением и чуть ли не мольбой в голосе спросила я, пытаясь объяснить себе хоть как-то происходящее.

Они улыбнулись, заботливо вернули мне моих подопечных.

— А-а, мы занимаемся изготовлением мацы на Песах. Мучные гусеницы — одни из самых распространенных наших врагов. Любопытно было взглянуть на, очевидно, максимальный их размер. Мы таких у себя не встречаем никогда, а вот с малышней возни много, и они доставляют нам кучу хлопот. Спасибо за терпение. Кстати, нет ли у вас знакомых, готовых работать в нашей мацепекарне, скоро первый заход.

Я обещала подыскать. После этой истории прошло уже пару месяцев, а в сердце осталось приятное воспоминание и удивление от интересов людей, разностороннему подходу к профессии, искренности, любознательности, любви к миру и к животным, несмотря на то, что они могут доставлять и неприятности. Животные остаются созданиями Творца. Как нам не хватает такого широкого и философского восприятия в нашей повседневной жизни. А ведь наверняка такой подход может выработать в себе каждый человек, а не только производитель мацы.