Ам Исраэль хай 61. Ортодоксальная оппозиция сионизму

Значительная часть религиозных евреев пламенно протестовали против сионизма. Хотя на Первом сионистском конгрессе было немало религиозных делегатов, в том числе и известные раввины, сам сионизм как движение, его конгресс и организации были совершенно светскими. Постепенно движение стало крайне светским и антирелигиозным.¹²

У богобоязненных евреев было много мировоззренческих и практических причин для оппозиции сионизму. Во-первых, опасение, что он станет вытеснять традиционный дух Торы в массах Израиля. Это и произошло в сионистской организации и обществе, когда стремление обжить Палестину стало доминирующим фактором в еврейской жизни почти за счет всего остального.¹³ Особенно остро поднялся этот вопрос, когда в 1898 году Конгресс предложил и затем стал организовывать школы, лагеря и семинары, чтобы продвигать новую «культуру» в еврейской среде. В основном эта «новая» культура была антирелигиозной, не уважала еврейское прошлое и намеревалась создать «нового еврея», не скованного опытом изгнания и требованиями Торы.

На ранних конгрессах сионистское движение заявляло, что нейтрально по отношению к религии, но нейтральность по вопросам галахи (еврейского закона) автоматически означает оппозицию. Отрицать авторитет галахи на основе «нейтралитета» — это противостоять ей. Так сионизм стал инструментом побежденного движения Аскалы в его новой атаке против еврейской традиции. Теперь это было подано в более успешной и привлекательной для масс форме. В общем, сионизм украл религиозную идею, которую еврейский народ хранил как сокровище тысячи лет, и облек в светскую упаковку. В таком виде он был смертельной угрозой Торе и первенству галахи в еврейской жизни.

Сионизм определил еврейский народ не на основе откровения, полученного на горе Синай, на Торе и традиции. Для сионистов он стал народом с так называемой общей «культурой», нееврейской по происхождению и взгляду на мир, их целью была нация ради нации.

Тысячи лет основа еврейской жизни соответствовала древнему высказыванию Саадьи-гаона: «Наш народ является народом благодаря принятию Торы». Сионизм отверг эту основу, провозгласив: «Наш народ является народом благодаря культуре, географии, национализму и преследованиям».¹⁴ Эту идею традиционное еврейство принять не могло. Даже движение религиозного сионизма никогда не соглашалось с этой философией сионизма, но пыталось прагматически сотрудничать с ним, чтобы достичь общих целей: создать еврейское государство и обеспечить его физическую безопасность. Однако многие религиозные евреи отшатнулись и от этой программы, восприняв новую идеологию сионизма как опасную, угрожающую и ведущую к разрушению.

Второе возражение против сионизма основывалось на мировоззрении его лидеров, которые были, хотя бы в прошлом, ассимиляторами и агностиками. Могло ли спасение прийти к Израилю от людей, которые ели некошерную пищу, не соблюдали шабат, не имели серьезного еврейского образования, не знали иврита? Вряд ли, сказал и руководители религиозных евреев. Если у Ховевей Цион — Любящих Сион — были сильные религиозные руководители, и даже маскилим¹⁵ в их руководстве были в основном евреями, которые соблюдали законы хотя бы публично, то сионистское движение, за исключением Усышкина,¹⁶ Райнеса¹⁷ и Фишмана,¹⁸ возглавляли почти исключительно не соблюдающие традицию евреи. Это побудило многих евреев, действительно любящих Сион и положительно относящихся к сионизму, отвернуться от него. Те, кто сделали сионизм привлекательным для маекилим, оттолкнули от него массы благочестивых евреев.

Третий фактор, который побудил религиозных евреев отрицать политический сионизм, — это мессианизм, который хоть и не провозглашался, однако был его неотъемлемым качеством. Сам Герцль не верил в идею Мессии, но не отказался от комплимента, когда его так назвали.¹⁹ Публично Герцль описывал сионизм как чисто светское национальное движение, сформированное, чтобы решить практическую задачу — бездомность и преследование евреев. Сионизм «был решением гуманистической проблемы светскими средствами». Но массы Израиля воспринимали его иначе. Это движение как-то возвращало им униженное достоинство, древнее величие и возвышенные обещания пророков. Поэтому оно связывалось со сверхъестественным мессианским процессом, если и не с самим мессией. Рав Райнес, основатель Мизрахи,²¹ также явно отрицал мессианскую природу сионизма, даже религиозного сионизма.²² Несмотря на это, мессианский элемент в сионизме, который проповедовали Алкалай и Калишер, чувствовался в Мизрахи. Общее мнение по этому вопросу солидаризировалось с мнением рава Авраама Кука²³ о том, что сионизм был частью Божественного процесса освобождения, который приведет к приходу Машиаха (мессии). Но в глазах больших раввинов сионизм как национальное движение мог быть только лжемессией. В нем не было ничего, что соответствовало традиционным еврейским идеям о мессианской эпохе. Мессия должен был быть человеком, а не организацией. Великим ученым, соблюдающим евреем, потомком царя Давида, который представляет Тору и ведет евреев и мир к духовному освобождению. Ни один из первостепенных лидеров сионизма даже отдаленно не соответствовал этому описанию. Поэтому для этих раввинов и ученых людей сионизм мог быть только лжемессией, а его поражение — благом для еврейского народа.

¹² Пол Джонсон, История евреев, стр. 404, пишет: «Широкая, хотя и не всеобщая, оппозиция благочестивых евреев сионистской программе подвинуло ее и передало в руки светских радикалов».

«Главная заповедь — жить на Земле Израиля», — часто провозглашают сионисты. Лишенный истинно религиозного содержания, этот лозунг не только эффективно противостоит соблюдению всех заповедей, но и, выхолащивая древнюю идею. Не исполняя велений Творца, они не соединяют себя духовными связями ни с Ним, ни с Его землей, поэтому не питают к ней особых чувств. Это часто ведет к последующей эмиграции «сионистов» из Израиля и их готовности безвозмездно отдать его землю врагам. — Г.С.

¹⁴ Очень похоже на сталинское определение нации, на основе которого он называл евреев не народом, а безродными космополитами. Г. С.

¹⁵ Сторонники светского образования — в противовес религиозной учености.

¹⁶ Менахем Мендель Усышкин (1863-1941), ведущий русский сионист. Выступал против политического сионизма Герцля и был намного ближе по духу к идеям Ахад Гаама, но сыграл большую роль в развитии сионистского движения, Еврейского национального фонда и Еврейского агентства. Он был очень привлекательным человеком, одаренным оратором и соблюдающим традиции евреем.

¹⁷ Рав Яаков Райнес (1839-1915), раввин Лиды в Литве. Учился в ешиве Воложин, был прекрасным оратором, поддерживал Ховевей Цион. В 1909 году он основал движение Мизрахи, поэтому по праву должен считаться отцом «религиозного сионизма». Несмотря на первоначальный энтузиазм по отношению к сионизму, он потом перестал принимать участие в его организации, посвятив все силы основанной им ешиве в Лиде. Как и ее основатель, она была противоречивой, сочетая религиозное и светское образование с сионистской ориентацией. Главой ешивы тогда был знаменитый «Майтхетер илуй» — рав Шломо Полячек.

¹⁸ Рав Йегуда Лейб Фишман (позднее Маймон) (1875-1952) — один из основателей и лидеров Мизрахи. Плодовитый писатель и ученый, он посвятил жизнь сионизму, был министром религий в первом правительстве Израиля. Основал известное издательство «Мосад рав Кук» и был редактором научного журнала по Торе — «Синай». Он собрал одну из крупнейших в мире частных библиотек по религиозной еврейской литературе на иврите и обладал очень большим влиянием в сионистских и раввинских кругах. Он активно боролся за свои позиции, был искусным политическим лидером и противоречивой личностью.

¹⁹ Джонсон, стр. 399, и Стюарт, стр. 201, цитируют Герцля. Когда ему сказали при посещении синагоги в Софии, что он может повернуться спиной к Торе, поскольку «ты святее Торы», он поверил в это богохульство.

²⁰ Джонсон, 403.

²¹ Религиозного сионизма, направления в сионистском движении.

²² «Наши усилия по заселению (Палестины) не имеют ничего общего с (идеей) мессианского освобождения Израиля» — Иш амеорот, Геула бат Йегуда, Иерусалим, 1985, стр. 81.

²³ См. 28 главу «Для кого Палестина?» о нем и его философии.

С любезного разрешения переводчика, Гедалии Спинаделя