Дерех Хаим 40. Комментарий Маараля на трактат Авот. 3:9

3:9

Раби Яаков говорит: «Если человек, идя по дороге и повторяя слова Торы, прерывает свое учение и говорит: “Как красиво это дерево! Как красива эта пашня!” — Писание засчитывает ему это за смертный грех».

Эта мишна помещена здесь, поскольку предыдущие мишны рассказывают, что Б-г пребывает с человеком, изучающим Тору, а затем требуют: Дай Ему из того, что принадлежит Ему, ибо ты и (все твое) принадлежат Ему, — как мы объяснили выше. Теперь же мишна объясняет, как сильна связь, объединяющая благословенного Б-га с человеком, изучающим Тору: Если человек, идя по дороге и повторяя слова Торы, прекращает свое учение и говорит: «Как красиво это дерево!» — и так далее. Это означает, что человек, прерывающий изучение Торы, отдаляется от Того, Кто присутствует рядом с ним, пока он учится. (Представим себе), что человек стоит напротив царя и беседует с ним, и вдруг рядом проходит еще кто-то, — и вдруг посетитель царя прерывает беседу с ним и обращается к прохожему. Такой человек отказывается от беседы с царем и показывает, что больше не желает быть рядом с ним, — и нет сомнения, что этим он восстает против царя! То же самое происходит и здесь, и именно поэтому Писание засчитывает ему его поступок за смертный грех. Ведь всякий, кто восстает против царя, заслуживает казни! Кроме того, человек, изучающий Тору, поднимается на уровень духовного разума, а прерывая учение, притягивает к себе смерть, поскольку отворачивается от духовности, то есть, Торы (к материальному). А занимающийся изучением Торы, напротив, соединяется со столь высоким духовным уровнем, что никакое исчезновение к нему больше не относится. В нескольких местах Талмуд рассказывает о мудрецах, с которыми не мог справиться ангел смерти, поскольку их уста ни на секунду не прерывали учения: например, в трактате Шабат (30б) о царе Давиде и в трактате Бава Меция (86а) о Рабе, сыне Нахмани.

И суть всех этих рассказов в том, что духовный разум обладает абсолютным существованием, и если человек достигает этого уровня, то исчезновение, свойственное материи, перестает быть связанным с ним. Отказывающийся же от этого уровня, напротив, теряет это непреложное существование; и все это совершенно ясно.

Мишна говорит: Писание засчитывает ему это за смертный грех, — а не говорит просто: «Такой человек заслужил смерть», — как выше, в мишне 3:5: Тот, кто бодрствует ночью… повинен смерти. И непонятно, где же в Писании стих, который говорит об этом?

По-видимому, верное объяснение — это то, которое мишна приводит ниже (мишна 3:10). Там говорится, что если человек забывает хотя бы одну вещь из того, что изучил, Писание засчитывает ему это за смертный грех, и приводится доказательство из стиха (Дварим 4:9): «Только остерегайся и храни свою душу весьма, чтобы не забыл ты тех вещей, которые видели твои глаза». А объяснение всему этому мы уже дали: когда человек отделяется от чего-либо, он склоняется в сторону, противоположную тому, от чего отделился. Если бы у него не было такой склонности, он не стал бы отделяться! Ведь если две сущности обладают внутренней связью друг с другом, они не только не отделяются друг от друга, но, наоборот, подобное любит подобное. И поскольку Тора духовна, а духовность обладает абсолютным существованием и не связана с исчезновением, Тора названа (Дварим 30:20) «твоей жизнью и долготой твоих дней». Поэтому отделяющийся от Торы отделяется от жизни, а отделяющийся от жизни, вне всякого сомнения, повинен смерти. Поэтому мишна утверждает, что эту вину возлагает на него Писание — тот самый стих, который говорит о забывающем Тору. Ведь и тот, и другой отделяются от Торы! Можно было бы подумать, что человек, прерывающий учение, чтобы восхититься пейзажем, не намеревался отделиться от Торы, а сделал это лишь потому, что встретил нечто (прекрасное), и можно было бы сказать, что его поступок вообще не заслуживает такого названия, поскольку не является сознательным отказом от Торы. В особенности это соображение относится к человеку, обратившему внимание на красоту дерева, поскольку дерево не столь сильно воздействует на чувства прохожего: оно ведь стоит в поле, далеко от него. Но даже если он восхищается пашней, рядом с которой идет, все же можно было бы решить, что его состояние не характеризуется как «отступление от Торы». Ведь забывающий нечто из своего учения (ниже, мишна 10) не виновен, пока не сделает этого сознательно! Поэтому мишна разъясняет, что это неверно и что его поступок является истинным отказом от Торы: ему не следовало вообще ничего говорить о пейзаже (во время изучения Торы), и потому его действие — отход от Торы.

По этой же причине мишна говорит о том, кто идет по дороге, хотя с точки зрения этого закона безразлично, идет он или стоит. Мишна хочет пояснить, что даже если человек встретил нечто, отвлекающее его внимание, случайно, по дороге и обратил на это внимание мимоходом, а не сознательно, — все равно это называется отделением от Торы.

(Но возможно и) другое объяснение того, почему мишна говорит именно о дороге. Дорога — это опасное место. Если бы человек находился (в безопасном месте), то даже его кратковременное отвлечение от Торы не считалось бы отходом от учения, поскольку он сразу вернулся бы к ней. Но в дороге человек подвергается опасности, и несчастье может случиться каждую минуту. Поэтому именно в ту минуту, когда он отвлекся от учения, приходится опасаться, что какое-либо несчастье подстережет его; именно поэтому Писание обвиняет его в том, что он подверг самого себя смертельной опасности. И это верно.

с разрешения издательства Швут Ами