Недельная глава Ки тиса

Недельная глава «Ки тиса» («Когда будешь вести счет») начинается с заповеди, предписывающей каждому еврею в возрасте от двадцати лет и выше, приносить пожертвование во имя Б-га размером строго в полшекеля: богатый должен дать не больше, и бедный — не меньше, чем полшекеля (30:14—15). С этого приношения и началось строительство Мишкана.

Слово «трума» — «пожертвование» (если вы помните, так называлась одна из предыдущих глав) происходит от слова «леарим» — «поднять, отделить». Пожертвование — это то, что человек отделяет от своей собственности на святое дело. В первых трех стихах главы «Трума»(25:1—3) слово «трума» повторяется трижды, что указывает на три пожертвования. В первый раз евреи дали по полушекелю, когда их считали. Из этих полушекелей, принесенных 603 550 людьми, были изготовлены серебряные подножия, в которые вставлялись бревна для стен Мишкана и столбы для разделяющей завесы. Во второй раз каждый еврей дал по полшекеля на приобретение жертвоприношений и всего остального, необходимого для службы в Храме. В третий раз каждый давал собственно на строительство Мишкана, и здесь участие не было одинаковым; каждый давал, что имел: кто — голубую шерсть, кто — лен, кто — золото, кто — серебро.

Заповедь о полушекеле — одна из 613 заповедей Торы. Каждый мужчина, начиная с двадцатилетнего возраста, обязан был, пока существовал Храм, приносить полшекеля на годовые расходы Храма (мы упоминали об этом в главе «Тцаве», говоря о равной доле каждого еврея в священной службе).

Первого адара объявлялось начало сбора полушекелей, которое завершалось к нисану. Первого нисана в Храме начинался новый финансовый год, т.е. с первого нисана в Храме приносили жертвы, приобретенные на средства, собранные для этого года.

Собранные по всей стране полушекели хранились в специальном помещении. Когда надо было взять оттуда деньги, посылали за ними коhена. Процедура извлечения денег была продумана до мелочей.

Всякое дело надо стараться выполнить так, чтобы не дать никакой пищи для толков и подозрений. Поэтому тот, кто выносил полушекели из комнаты, входил в нее в одежде без карманов и подкладки, босой — без обуви и без носков, даже борода у него должна была быть редкая, чтобы в ней ничего нельзя было спрятать. А если ему вздумается положить в рот монету-другую?! Требовалось, чтобы, входя и выходя, он непрерывно говорил: «вот я беру, вот я выношу…» Зачем все это нужно? Ведь выбирали для этой цели честнейшего из честных? Но в жизни человеческой случается разное. Скажем, человек разбогатеет. Начнутся разговоры: понятное, мол, дело, у жирного горшка потрешься — разжиреешь. А обеднеет коhен, выносивший корзину с полушекелями, — тоже повод для пересудов: краденое впрок не пойдет — Б-га не обманешь! Воровать нельзя вообще, а у Храма — тем паче!

Итак, все евреи имели одинаковую долю в службе в Мишкане, никто не мог похвастаться, что вложил в нее больше другого. И так же обстояло дело в Храме.

Когда царь Давид должен был внести плату за участок земли для Храма, он разделил требуемую сумму на двенадцать частей, так что каждое колено внесло по пятьдесят шекелей. Что стоило царю самому уплатить эти шестьсот шекелей? Но он хотел, чтобы весь народ участвовал в покупке. Так беднейший нищий и самый благополучный богач оказывались равными участниками в обеспечении службы и приобретении места для Храма (см. Шмуэль II, 24:24; Диврей hа-ямим, 21:26).

А в чем смысл полушекеля? Было бы логично дать этой монете собственное название, а не обозначать ее как часть чего-то.

Раби Шломо hа-Леви Алкабец (автор «Леха, доди, ликрат кала» — молитвы, которую мы читаем в пятницу вечером) говорит: «Каждый еврей, как бы праведен он ни был, — это только часть. Выполнение всех заповедей Торы (мы уже говорили об этом при разборе главы “Итро”. — И.З.) невозможно в одиночку. Все евреи вместе — одно целое, каждый в отдельности — только часть».

В праздник Пурим (он приходится на месяц адар) существует обычай перед чтением Свитка Эстер давать пожертвование — половину основной монеты страны — в память о полушекеле времен Храма (некоторые люди дают три половинки — в память о том, что слово «трума» сказано трижды).

В главе подробно рассказывается о том, как в отсутствие Моше-рабейну толпа египтян, вышедшая из Египта вместе с евреями, крича, что поверила в Единого Б-га, сделала золотого тельца, и среди евреев нашлись такие, что поклонились ему и принесли жертвы. Сорок дней молился Моше, чтобы евреи в наказание за этот грех не были истреблены в пустыне. И он добился у Б-га прощения.

«А теперь иди, веди народ, куда Я говорил тебе (велел ему Всевышний. — И.З.). Вот, мой ангел пойдет перед тобою. А в день, когда Мне взыскать (т.е. в случае, если еще согрешит народ. — И.З.), Я взыщу с них за грех (т.е. и за грех тельца тоже. — И.З.)» (32:34).

Евреи были прощены. Но в словах Всевышнего о дальнейшем пути содержалось очень важное изменение.

До сих пор жизнь евреев в пустыне не подчинялась законам природы, во всем ясно виделась рука Всевышнего. Теперь же все должно было идти более естественно, ибо сказал Б-г, что отныне не Он Сам, а Его посланец (ангел) поведет евреев дальше.

«И говорил Г-сподь Моше: “Иди, поднимись отсюда (движение в Обетованную землю — это подъем. — И.З.), ты и народ, который ты вывел из Египта, в землю, о которой Я клялся Авраhаму, Ицхаку и Яакову, говоря: твоему потомству дам Я ее. И Я пошлю перед тобою ангела, и изгоню кнаани, эмори, и хити, и призи, хиви и йевуси, — в землю, текущую молоком и медом. Ибо Я не пойду в твоей среде — ибо народ жестоковыйный (т.е. упрямый. — И.З.) ты…” (33:1—3).»

Моше стал просить, чтобы Б-г по-прежнему вел народ. «И сказал: если я обрел милость в Твоих глазах, мой Господин, пусть же пойдет Г-сподь в нашей среде — ибо народ жестоковыйный он» (34:9).

Непонятно! Причину, по которой Б-г не хочет идти с евреями («ибо народ жестоковыйный ты»), Моше приводит, чтобы убедить Б-га пойти с народом («ибо народ жестоковыйный он»).

По существу, Моше говорит Всевышнему: да, правда, евреи — народ упрямый, «с жесткой шеей», их не повернешь, не сдвинешь, но, чтобы жить по законам Торы, не отступать от них, даже если все над тобой смеются, даже если ты выглядишь круглым дураком, надо быть твердым, как скала. Для этого требуется народ «жестоковыйный». Да, именно это — причина, чтобы Б-г шел «среди нас», потому что именно народ «с жесткой шеей» подходит для жизни по Торе.

Мне вспоминается несколько случаев, неплохо иллюстрирующих это утверждение. На крупном военном заводе оптических приборов под Казанью «ходил в начальниках» один верующий еврей. Всю жизнь он в субботу вертелся по цехам, не работая и не подписывая бумаг. Во время войны он очень многих устроил на работу, обеспечил жильем. Один из тех, кому он помог, и рассказал мне историю, которой был очевидцем. Завод нуждался в каком-то редком сплаве. Требовалось решение Министерства обороны. Приехал представитель из Москвы, состоялось заседание (в пятницу вечером), в качестве представителя от завода выступил этот еврей и убедил всех, что сплав заводу необходим. Представитель из Москвы сказал: «Ладно, отпустим вам этот сплав. Пишите заявку, я подпишу». Мой рассказчик, который успел заприметить, что этот еврей не пишет в субботу, подумал: «Как он выкрутится? Тут и директор завода, и все начальство…» Что ответил этот «коммунист»? — «Я думаю, вы лучше меня сформулируете». Москвич вскипел: «Что вы ерунду городите! Вам надо — вы и пишите, а я подпишу». Наш еврей: «Пишите вы». И так несколько раз, пока москвичу не надоело. Он написал и подписал. Имя этого еврея, благословенна его память, — Борис Соломонович Сафьян.

А однажды, помню, и со мной случилось что-то похожее. В субботу, как раз в день поминовения отца, благословенна его память, 26 тамуза — 7 июля 1945 года, я проводил с учениками предэкзаменационную консультацию. Вбегает директор с какой-то бумагой: «Исаак Яковлевич, кроме вас уже все учителя подписали. Бумагу надо срочно сдать в Министерство просвещения. Подпишите». Я ответил: «Ребята нервничают, волнуются — завтра у них экзамен, вы идите к себе, я отвечу на их вопрос и зайду к вам через пять минут». Он вышел, а я сказал ребятам: «Что-то у меня голова разболелась, я ухожу», и отправился восвояси. И пришел в техникум к экзамену — в воскресенье. Директор: «Что с вами было? Я ведь ждал!» Я извинился: «Ох, совсем забыл».

Такое случается в жизни нередко. Лучше бояться Б-га, чем людей. Б-г всегда выручит.