Рут и семя Машиаха 5. Брак по левирату и брак с моавитянкой

Обычай, согласно которому после смерти мужа ближайший его родственник должен восстановить его род от его жены, т. е. брак по левирату, впервые упоминается в Торе в том месте, где речь идет о смерти Эра, первенца Иеуды. Иеуда велел своему второму сыну, Онану, жениться на вдове своего брата и «восстановить семя брату своему» (Берешит, 38:8). Зоар объясняет нам, что со смертью человека связь его с земной жизнью не прекращается, потому что его дети продолжают в некотором смысле то, что ему было предназначено свершить. Если человек умирает, не оставив детей, то его предназначение остается невыполненным. Чтобы этого не случилось и чтобы цепь жизни не прервалась, когда смерть уносит одно из ее звеньев, Г-сподь повелел, чтобы брат умершего женился на его вдове и продолжал его род. Тогда душа умершего как бы переселяется в ребенка, родившегося от такого брака, и дети его вдовы и ближайшего родственника выполняют то, что ему было предназначено совершить. Комментаторы объясняют также, что поскольку муж и жена — единое целое, то, когда муж женщины умирает, умирает как бы и часть ее самой, поэтому она обязана восстановить прерванную цепь жизни, выйдя замуж за близкого родственника мужа. Самым близким родственником считается брат мужа. Поэтому женщине после смерти мужа заповедано вступить в брак именно с братом покойного.

В древние времена, до вручения Торы, мудрецы, подобные Иеуде, знали о возможности брака по левирату. Им также было известно, что, если умерший не имел брата, другой близкий родственник также мог восстановить нарушенный ход жизни. Поэтому союз Иеуды и Тамар был вполне законным, даже желательным событием. И все же форма, в которой он произошел — внезапное вожделение к «блуднице» и последовавший за этим позор — были унизительны для Иеуды.

Сразу же после дарования Торы подобного рода союзы стали невозможны, поскольку Тора запретила кровосмесительные браки между членами одной семьи. Все же обычай брака по левирату остался угоден Б-гу, поэтому Он разрешил, а иногда даже повелевал брату (но не отцу!) умершего жениться на его бездетной вдове.

Рут могла стать женой Боаза, т.к. он был ее близким родственником, но не настолько близким, чтобы сделать их брак кровосмесительным. Самым близким родственником был Тов, брат Элимелеха и дядя Махлона. Боаз был всего лишь двоюродным братом Махлона. Конечно, в Торе говорится, что лишь родной брат покойного должен жениться на его вдове, но, как мы видим из книги Рут, в те дни евреи считали, что долг живущих — продолжить род покойного и дать новое убежище его душе.

Моавитянин, но не моавитянка

Тора объясняет нам, почему ни аммонитянин, ни моавитянин не может войти в общество Г-сподне: «За то, что не встретили они вас с хлебом и водою на пути, когда вы шли из Египта» (Дварим, 23:5).

Комментируя эти строки, мудрецы говорят, что лишь мужчина аммонитянин или моавитянин не может быть присоединен к израильскому народу. Такое толкование следует из самих строк. Тора объясняет нам причину запрета: Г-сподь обвиняет моавитян в том, что они не встретили утомленных долгим путем евреев с едой и питьем, т.е. не последовали простейшему правилу человеческого поведения. Мудрецы объясняют нам, что именно мужчины, а не женщины выходили в пустыне навстречу путникам. Поэтому обвинение не касается женщин, и им было позволено принимать еврейскую религию и становиться женами евреев.

Как и всякое толкование, касающееся запрета, записанного в Торе, это толкование было передано Моше Б-гом. Пусть теперь оно кажется нам несколько странным, толкователи его не придумали, а всего лишь нашли обоснование в Торе. Это единственный закон такого рода, когда запрет касается одного пола и неприменим к другому. Например египтянам, желавшим принять еврейскую религию, как мужчинам, так и женщинам, запрещалось входить в общество Г-сподне до третьего поколения. Мамзерам (рожденным от запрещенной связи, например вне брака, т. е. человеку, рождение которого нельзя узаконить), опять-таки, независимо от его пола, запрещено вступать в брак с евреем или еврейкой. Почему же сделано исключение для моавитян и аммонитян? Ответ, объясняют мудрецы, можно найти в самой Торе, в тех словах, которые были приведены выше.

Этот закон был известен Моше и его ученикам. За три столетия, прошедшие с завоевания обетованной земли до времени Боаза и Рут, закон забылся, видимо потому, что никогда не применялся. В те времена Устный Закон существовал действительно только в устной форме и комментарии к Торе записаны не были. Они передавались от учителя к ученику, от поколения к поколению. Поскольку среди аммонитян и моавитян не было желающих принять религию евреев — естественное следствие долгой вражды между этими народами, — вопрос об их праве жениться на еврейских женщинах или выходить замуж за еврея никогда не рассматривался судьями. Любой еврей и даже многие из сведущих в законах могли бы прийти к выводу о том, что данный закон, подобно тем, что касались египтян и мамзеров, распространялся одинаково на мужчин и на женщин. Конечно, если бы такой вопрос решался в Санхедрине или другом крупном суде, решение было бы вынесено в пользу моавитянки или аммонитянки. И действительно, как только во времена Боаза подобный вопрос возник, сразу же—в этот важный момент истории еврейского народа — было вынесено правильное решение. Естественно, что многие забытые законы со временем теряют свою ясность, именно это и произошло с указанным законом. Так что большинство евреев и даже некоторые из самых уважаемых мудрецов считали, будто Рут не может стать женой еврея.

Кстати сказать, аналогичная история произошла с запретом употреблять в пищу некоторые виды птиц. Тора запрещает есть 20 видов птиц. Все остальные, а их гораздо больше, разрешены. Но со временем, когда евреи уже давно жили в изгнании, названия птиц, приведенные на иврите, вышли из употребления, и постепенно народ забыл, какие именно виды птицы нельзя употреблять в пищу. Лишившись точного знания, евреи решили ограничиться только теми видами, которые издавна были известны им и употреблялись в пищу еще отцами. Поэтому можно сказать, что современные годные в пищу виды птиц разрешены исключительно на основании устойчивых традиций, гарантирующих, что они не входят в число запрещенных 20 видов.

Существовали, например, сомнения по поводу того, можно ли употреблять в пищу индейку, и лишь после того, как было обнаружено, что в нескольких местах такая традиция существует, большинство евреев включило ее в разряд разрешенной пищи.

Таким образом нам становится ясно, что, утверждая, будто любой из евреев может взять в жены Рут, Боаз не издавал новый закон, он лишь ввел в действие старый, забытый большинством евреев. И то, чтоТов отказался взять в жены Рут, боясь запятнать себя и свое потомство противозаконным браком с моавитянкой, говорит о том, что многим в ту пору не так легко было расстаться со своими заблуждениями. Тем более, что события, последовавшие после брака Боаза и Рут, вроде бы убедили сомневающихся в их правоте. Боазу удалось со своей женой прожить лишь одну ночь, на следующий день он умер. Многие люди утверждали, что им ясна причина его смерти: дескать, женившись на моавитянке, Боаз тем самым нарушил запрет Торы и был наказан за это смертью. Истина же была как раз в обратном. Г-сподь долгие годы хранил жизнь и силы Боаза, чтобы, наконец, могло завершиться начатое много веков назад. Та, что вела свой род от Лота, и тот, кто был потомком Иеуды и Тамар, соединились на одну краткую ночь, чтобы дать жизнь тому, кто должен был стать дедом Давида.

Но истина не всегда очевидна. Когда у Рут появился ребенок, не многие радовались этому событию, ведь этот ребенок родился от «незаконного» брака (см. Рут, 4:14—17). Это заблуждение жило долго и, подобно черной туче, висело над всем родом до появления Давида. И оно едва не повлияло роковым образом на весь ход еврейской истории.

Жены из земли моавитян

Даже у случайного читателя не может не вызвать удивления, каким образом Элимелех и его семья переселились в землю моавитян. Ведь в рассказе о Рут особо отмечается, что Элимелех и члены его семьи были уважаемыми людьми в своей земле. Все мудрецы превозносят достоинства Элимелеха, но это позволяет им указывать на то, что тем более велик был его грех, едва он покинул свой народ. Только представьте, как были все поражены, когда тот, кто должен был в дни голода направлять народ, поддерживать его материально и морально, бежал к враждебным племенам. Но еще более горько читать о том, что Махлон и Хилион женились на моавитянках Рут и Орфе. Как посмели они взять в жены моавитянок? Пусть они, не обладая достоинствами отца, еще меньше были преданы своему народу, но зачем же вступать в брак с моавитянками, тем самым до конца своих дней связывая себя с чужой землей. Известно по этому поводу мнение рабби Меира, которое приведено в Мидраше: «Они не обратили их в свою веру и не заставили совершить ритуальное омовение».

Таким образом, этот брак был еще одним подтверждением того, как низко может пасть человек, решивший порвать связь со своим народом. Такой же взгляд высказывает и Талмуд в трактате Иевамот, где из разговора Наоми и Рут выводятся законы для тех, кто хочет принять веру евреев. Заодно Талмуд объясняет, почему Наоми так долго пыталась убедить Рут и Орфу вернуться в свой родной дом и не идти с ней в землю Израиля. Если бы они приняли еврейскую веру до вступления в брак, Наоми не имела бы права заставлять их вернуться к идолопоклонству. Но она умоляла их вернуться, а значит — они не перешли в иудейство.

С другой стороны, если считать, что Рут и Орфа так и не приняли иудаизм, возникают новые трудности. В Танахе Наоми постоянно называется свекровью Рут. Если бы, уже будучи женой Махлона, Рут оставалась моавитянкой, их брак был бы недействительным с точки зрения еврейского закона и тогда Наоми не могла бы быть ее свекровью. Но трудность заключается не только в том, как понимать то или иное слово. Если брак Рут и Махлона никогда не был действительным, то совсем непонятным становится все последующее повествование. Боаз возвратил Рут ее собственность — какую собственность? Согласно еврейским законам она не имела права ни на что из того, что принадлежало Махлону. Боаз взял на себя обязанность жениться на вдове умершего родственника, но лишь женщина, чей брак был действительным по еврейским законам, может выйти замуж за родственника мужа. Если Рут не принимала еврейскую религию, у Боаза было перед ней не больше обязательств, чем перед любой потерявшей мужа моавитянкой. Итак, мы имеем противоречие.

Правда, существует противоположное мнение, высказанное в Зоар Хадаш, а именно, что Рут и Орфа приняли иудаизм перед тем, как вступить в брак: «Рабби Педот спросил у рав Иоси из Сохо: “Если Рут приняла веру евреев, почему ей не дали другое (еврейское) имя?” Он ответил: “Я слышал, что она действительно имела другое имя, но, когда она стала женой Махлона, ей дали имя Рут и с тех пор оно осталось за ней. Рут приняла еврейскую веру до того, как стала женой Махлона, а не после”. .Рабби Педот возразил: “Но ведь написано далее: “где ты будешь спать, там и я буду спать, и твой Б-г будет моим Б-гом”; Наоми много раз предупреждала ее о строгих ограничениях, которые должны соблюдать евреи, и, как мы знаем, Рут приняла каждое из них. Если же она приняла веру евреев раньше, зачем же было Наоми говорить ей об этом?” Рав Иоси ответил: “Сохрани Б-г, чтобы Махлон женился на ней до того, как она приняла веру евреев. Очевидно, что она приняла еврейскую веру и оставалась верна ей из страха перед своим мужем, так же как Орфа. После того, как мужья умерли, Орфа вернулась к язычеству, а Рут осталась верна новой вере, как сказано: “Посмотри, невестка твоя вернулась к своему народу и своему богу”, — но Рут не отступала от нее, т.е. осталась верна вере, как и раньше. Когда ее муж умер, она продолжала исповедывать новую веру уже по своей воле”.

Но если принять эту точку зрения, Наоми никак не могла позволить, а еще менее того настаивать, чтобы жены ее умерших сыновей вернулись к идолопоклонству моавитян.

Может быть, слова “из страха перед своими мужьями” и являются ключом к разгадке. Махлон и Хилион с их богатствами были в земле моавитян желанными гостями, они были “эфраитяне — уважаемые граждане” крупнейшего города во владении Иеуды. Уважение к членам семьи Элимелеха было так велико, что царь моавитян пожелал выдать двух своих дочерей замуж за недавно приехавших братьев.

В те дни будущую невестку не спрашивали о согласии, когда речь шла о браке, заключенном по государственным соображениям: личная приязнь или неприязнь не принимались в расчет. Если Махлон и Хилион настаивали на том, чтобы их будущие жены приняли еврейскую веру, женщины безусловно должны были согласиться. Таким образом, их обращение могло быть насильственным. И в самом деле: из того факта, что брак был заключен и женщины соблюдали еврейскую веру, еще не следует, будто их обращение было истинным. Случись им потерять своих мужей и тогда, вновь обретя свободу, они могли объявить о своем нежелании продолжать притворное исполнение всех предписаний еврейской веры. В таком случае их обращение считалось бы недействительным с самого начала.

Когда Махлон и Хилион умерли, Наоми решила испы-тать Рут и Орфу. Было ли их обращение искренним? Орфа не задумываясь приняла предложение вернуться в свой родной дом, доказав тем самым, что ее обращение не было искренним. Рут испытание выдержала. Вопрос об искренности обращения в новую веру возникает не только в связи с судьбами Махлона и Хилиона. Подобный же вопрос, хотя несколько другого порядка, возник в отношении жен двух других героев — Шломо и Шимшона. Рамбам рассматривает эту тему в Законах Исурей Бия (13:14—16). Он утверждает, что невозможно представить себе, будто эти два великих человека брали в жены женщин, не принявших еврейскую веру. Несомненно, что их жены, родившись среди других народов, приняли веру евреев. Рамбам поясняет: человек, принявший новую веру, должен доказать, что его обращение было основано на искреннем желании, что он совершил этот поступок не ради денег, не из соображений престижа и не из страха, а также не ради любви к женщине или мужчине. Если желающий принять новую веру не руководствуется этими скрытыми мотивами, собрание раввинов обучает его заповедям Торы и обязанностям, которые она накладывает на человека. Когда раввины убеждаются в его искренности, ему разрешается принять еврейскую веру. В качестве примера искреннего принятия кчвой веры Рамбам называет обращение Рут. Во времена Давида и Шломо, продолжает Рамбам, не допускалось обращение в еврейскую веру, т.к. блага, получаемые с принятием ее, были слишком велики, и, следовательно, не могло быть уверенности в искренности этого поступка. Несмотря на этот запрет, многие из неевреев присоединились к народу Израиля в результате того, что обращением иногда руководили неосведомленные или неопытные раввины, или временное собрание раввинов. Законные собрания раввинов не подтверждали их обращений, то есть отвергали и не принимали их до тех пор, пока время и практика не подтверждали их искренность. Жены Шломо и Шимшона, заключает Рамбам, обратились в еврейскую веру, поскольку это было необходимо для вступления в брак. У них не было искреннего желания сделать это. Поэтому Танах относит их к неевреям, поскольку с точки зрения критериев, по которым определяется искренность обращения, они не могли считаться еврейками. То, что произошло затем, подтвердило правильность такого мнения: они продолжали поклоняться идолам, доказывая тем самым, что их обращение было притворным. Возможно, именно потому, что Наоми знала, что обращение может оказаться неискренним, она попыталась разубедить своих невесток. Были ли они действительно ее невестками, вдовами ее сыновей, или оставались моавитянками? Она устроила им испытание, в результате которого выяснилось, что Орфа — не еврейка. Рут же стала одной из лучших дочерей и матерей еврейского народа.

с разрешения издательства Швут Ами