Словами скрытые миры 1. Мир слова

В нашей книге мы глубже проанализируем некоторые мишнайот из трактата Авот, так или иначе связанные с темой воспитания, очень важной для нас, касается это наших детей или нас самих. Мы стремимся четко придерживаться убеждений, унаследованных от наших родителей. Мы хотим жить в соответствии с клятвой, данной у подножия горы Синай. И того же мы ждем от наших детей.

Не случайно наш трактат называется אבות — «Отцы». Попытаемся же почувствовать себя уютно в его любящих объятиях.

Немного грамматики и много смысла

Давайте начнем с начала, сосредоточившись на слове אבות. Женское окончание множественного числа ות вместо ים для существительного мужского рода является исключением. Конечно, в каждом языке есть свои исключения, которые мы обычно воспринимаем как само собой разумеющиеся. Почему же нас так беспокоит этот пустяк, эта лингвистическая причуда? Дело в том, что в Святом Языке нет места какой бы то ни было семантической анархии. Несомненно, существуют веские причины, чтобы ослабить сильное אב — «отец» окончанием женского рода!

Там, где есть отец, там есть и сын. И это вытекает не только из определения, но и из структуры слова אב. Оно состоит из буквы א, за которой следует буква ב. Авторитетный א с его числовым значением «один», единственный, ничем не связанный и, следовательно, ничем не стесненный, понижен в ранге до числительного «первый», которое подразумевает обязательное наличие «второго».

Мы все страстно желаем детей, которые, как наше продолжение, вселяют в нас надежду и мужество. Но при этом мы знаем, что дети стесняют нашу свободу, посягают на наше время и предъявляют требования, которые мы не можем не выполнять.

Отцовство — это непростая смесь силы и слабости, пьянящей свободы и удушающего рабства. Если наши мудрецы учат нас, что ответственность за своих рабов столь велика, что «тот, кто приобрел раба-еврея, на самом деле приобрел себе хозяина», то что говорить о нашей ответственности за собственных детей. Окончание женского рода указывает на частичную утрату независимости, являющуюся неотъемлемой частью благословенной участи отцовства.

Там, где есть сын, есть продолжение, так как есть кому передать наследие отцов.[1] בן — это, прежде всего, «второй номер» по отношению к своему отцу. А его независимость как отдельной личности подтверждена и признана, но лишь во вторую очередь, о чем говорит завершающая слово буква נ.[2]

Трактат Авот посвящен теме передачи наследства. Он рассматривает нас как детей «отцов», которым было чем поделиться с нами. Схема отношений между учеником и учителем в корне отличается от взаимоотношений отца и сына. Тогда как ученик имеет дело с вызывающими восхищение объективными истинами, сын обращен к взлелеянным семьей фамильным ценностям. Первое порождает мудрость, второе — самосознание. Первое учит нас тому, что мы должны знать, второе — определяет, какими мы должны быть.

Само название Авот дает пищу для нескольких весьма занятных размышлений.

Отцы

ד"א ועתה ה» אבינו אתה, אמר להם הקב"ה הנחתם אבותיכם אברהם יצחק ויעקב ולי אתם קוראים אב, אמרו לו לך אנו מכירים כאב, משל ליתומה שהיתה מתגדלת אצל אפוטרופוס והיה אדם טוב ונאמן גדלה ושמרה כראוי, בקש להשיאה עלה הלבלר לכתוב הכתובה אמר לה מה שמך אמרה פלנית א"ל ומה שם אביך התחילה שותקת, אמר לה אפוטרופוס שלה למה את שותקת אמרה לו מפני שאיני יודעת לי אב אלא אותך שהמגדל נקרא אב ולא המוליד, כך היתומים אלו ישראל שנאמר (איכה ד) יתומים היינו ואין אב, אפוטרופוס שלהם הטוב הנאמן זה הקב"ה, התחילו ישראל קורין אותו אבינו, שנאמר (ישעיה סד) ועתה ה» אבינו אתה, אמר הקב"ה הנחתם את אבותיכם ולי אתם קוראים אבינו, שנאמר (שם ישעיהו נא) הביטו אל אברהם אביכם, אמרו לו רבון העולם המגדל אב ולא המוליד, שנאמר (שם ישעיהו סג) כי אתה אבינו כי אברהם לא ידענו.

А теперь, о Всевышний, Ты — наш отец… (Йешаяу 64:7).

Творец мира спросил евреев: «Почему вы зовете Меня отцом? А что же с праотцами Авраамом, Ицхаком и Яаковом? Не они ли ваши настоящие отцы?» Они ответили ему: «Только Тебя мы признаем своим отцом».

Как в истории доброго человека, вырастившего в своем доме девочку-сиротку. Когда ей пришло время выйти замуж, софер (писец), оформляющий ктубу (брачный контракт), спросил ее имя. Она ответила ему. Он спросил имя ее отца. Она не проронила ни слова… Ее благодетель попросил объяснений: почему она не называет имя своего отца? Она ответила, что только его она признает своим отцом, потому что он вырастил ее. Она почувствовала, что решающим обстоятельством в определении отцовства является отеческое участие в ее судьбе, а не биологический фактор.

Еврейский народ сравнивается с этой сироткой, а Всевышний — с добрым человеком, вырастившим ее. Народ Израиля настаивает на том, что Всевышний является его настоящим отцом, потому что именно отеческая забота, а не биологический фактор определяет эти отношения.

Кого же можно назвать отцом? Того, кто формирует личность ребенка: שהמגדל נקרא אב ולא המוליד — «Тот, кто растит ребенка, называется отцом, а не тот, кто родил его».

Быть отцом означает быть א, который формирует характер и направление развития ב, в результате чего они становятся одним целым. Отец формирует сына и, формируя его, формирует себя. Он заботится о нем, и в этой заботе находит свое счастливое возрождение.

Трактат Эдуйот 1:4 описывает Шамая и Гилеля как אבות העולם — «отцов мира», а трактаты Шкалим и Рош ашана Иерусалимского Талмуда дают подобное определение раби Ишмаэлю и раби Акиве. Изучая в ПиркейАвот слова наших учителей, мы становимся частью прекрасной семьи. Какое же счастье — удостоиться подобных отцов! И как ценно наследие, которое они нам передали!

ПиркейАвот — это наследие любви!

Зов сердца

ПиркейАвот. В этом названии звучит особая настойчивость. Оно как будто взывает ко всем нам, кто в один прекрасный день приступит к изучению его мудрости:

«Пожалуйста, отнеситесь с особым вниманием к тому, что я собираюсь вам сказать. Вас зовет ваш отец! Законам Торы вас научит раввин. Как только вы узнаете, что именно Творец мира хочет от вас, вы сможете претворить в жизнь Его волю. Учите эти законы, потому что вы должны их знать.

Но Авот — это нечто другое. Это вопрос не знания, но бытия. Вы должны жить его наставлениями. Они должны определять вас как личность и ваше сообщество как народ. Ваше еврейское самосознание выстоит или пошатнется в зависимости от того, насколько эти уроки станут вашими. Пожалуйста, обратите на них внимание!»

Известен вопрос Бартенуры: почему этот трактат начинается с истории передачи Торы, ведь такое вступление подошло бы для трактата Брахот, с которого начинается Мишна, где оно задало бы общий тон, а здесь, в середине раздела Незиким, оно кажется неуместным?

Вышесказанное приводит нас к достаточно простому ответу. На горе Синай в нашу плоть и кровь окончательно и бесповоротно вошло наше еврейство. Это Тора сделала нас теми, кто мы есть. Именно тот материал, из которого состоит наше духовное наследие, Моше Рабейну, сам представленный как אב בתורה, אב בחכמה, אב בנביאות — «отец Торы, мудрости и пророчества» (трактат Мегила 13а), передал Йеошуа, Йеошуа — старейшинам, старейшины — пророкам, а те вручили его мудрецам Великого Собрания. На протяжении всего трактата эти золотые нити сплетаются в узорчатую материю еврейской жизни. В нем нет ничего, что не восходило бы своими корнями к Торе.^[3]

Не все אבות — отцы

Помимо значения «отцы» у слова אבות есть и другое значение — «категории». Когда в законах шабата мы говорим об אבות מלאכות, мы подразумеваем определенные категории «работ», к которым можно отнести те или иные действия.

Я всегда полагал, что название Пиркей Авот относится не только к людям, но и к идеям, к фундаментальным принципам, на которых строится вся философия.

Дело в том, что сотни высказываний танаев (мудрецов Мишны) разбросаны по всему Талмуду и мидрашам, но большая часть из них не нашла своего места в нашем трактате. Значит, для него были отобраны только особые поучения, скорее всего те, которые являлись их жизненным кредо, идеями, наполнявшими особым смыслом их индивидуальность.[4] Меня смущало, что большинство общеизвестных комментаторов, казалось бы, совершенно игнорировали этот аспект и ограничивались интерпретацией понятия אבות как אבות העולם, т.е. люди, «населяющие» наш трактат. Поразмыслив, я пришел к выводу, что оба аспекта составляют единое целое и второй — не более, чем расширение рамок первого.

Для получения стандартных советов нам не нужны «отцы». В этом нам помогут обычные учителя, от всего сердца заботящиеся о нашем благе. Нам следует принять их мысли к сведению и воплотить их, но не более того. Лишь для тех вещей, на которых базируется вся наша жизнь, нам нужны «отцы». Только ради אבות в значении «фундаментальные принципы» нам нужны אבות в значении «отцы».

Вот моя концепция нашего трактата. Каждый призыв его — настоящий микрокосмос, включающий целые системы идей и ценностей. Отнесясь к каждому уроку с любовью, как к драгоценнейшей реликвии, переданной нам по наследству от наших отцов, мы, верные сыновья, сможем упросить его раскрыть нам свои секреты.

Мы применим эту концепцию на практике по отношению к некоторым высказываниям ПиркейАвот. Мы выявим поэзию, скрытую в прозаическом тексте. Мы постараемся найти свое собственное место в цепочке традиций, взявшей начало много веков назад у горы Синай.

[1] Именно глагол «передать» использует Тора в законах о разделе наследства в книге Бемидбар 27:3—11. Это слово наглядно указывает на источник передачи и на цель происходящего действия. Оно несет точную смысловую нагрузку, при которой наследие — это точка соприкосновения отца и сына.

[2] В цифровой системе, разработанной Мааралем из Праги, буквыה (5) и נ 50)) символизируют абсолютное одиночество. Источником этой концепции является тот факт, что все остальные числа могут найти себе пару на пути к более высокому разряду (десятку, сотне). Один может присоединиться к девяти, два — к восьми, три — к семи, а четыре — к шести. Пять и пятьдесят могут сочетаться только сами с собой. Одинокая נ смягчает аспект зависимости, выраженный буквой ב. Этим подчеркивается, что сын является не только «вторым номером», но и уникальной независимой личностью со своими правами и притязаниями.

[3] Даже беглый взгляд на комментарий Виленского Гаона к Пиркей Авот уловит, что цель его — найти как можно больше библейских источников для каждого «поучения». Эти «отцы» черпали свою мудрость непосредственно из Торы.

[4] Вот пример того, как это работает. В Авот дераби Натан 28:1 мы встречаем раби Шимона бен Элазара, говорящего от имени своего учителя раби Меира, что нет смысла просить прощения у обиженного, когда тот еще кипит от гнева, а лучше подождать, пока он успокоится. Подобные слова мы находим и в Пиркей Авот 4:18, но на этот раз они сказаны самим раби Шимоном бен Элазаром, без упоминания раби Меира.

Предлагаем следующее объяснение. Данный урок действительно был преподан раби Меиром и усвоен раби Шимоном бен Элазаром. Однако эта мысль не занимала важного места в жизни самого раби Меира. Она была всего лишь одной из сотен ей подобных, которые тот передал своим ученикам. Что касается раби Шимона бен Элазара, то он воспринял эту идею как свое личное кредо. Поэтому в рамках Пиркей Авот она принадлежит ему.

с разрешения издательства Швут Ами