Почему среди мировых гениев так много грязных, низких людей?

Здравствуйте, Дарья!

Скорее всего, верным является Ваше предположение, что это мы, человечество, выбираем себе таких «героев».

Ведь то, что главной темой большинства сюжетов в искусстве является «любовь» в придачу с убийствами, местью и т. д., — это результат не столько личных вкусов авторов, сколько вкусов читателей и зрителей. Авторы писали то, что писали, поскольку так они (справедливо) рассчитывали заработать деньги и завоевать популярность у своей целевой аудитории.

Подобная мысль была высказана многими и по поводу гибели принцессы Дианы: виноваты не только журналисты, ее преследовавшие, но и все общество: ведь журналисты так стремились писать об этом потому, что знали: потребители их продукции хотят об этом читать, на этом можно заработать. (А если отдельный журналист — или писатель, или композитор — не станет писать о подобных материях, напишут конкуренты и быстро выдавят его из бизнеса).

И сами авторы в этом обществе не считались порочными потому, что сами пороки в нем не считались особым злом — и уж «гениям» они точно прощались. И гении действительно необязательно были особенно выдающимися носителями всех этих пороков — скорее, наиболее известными. Ведь понятно, что, например, Пушкин и Лермонтов не были единственными дуэлянтами в своем обществе. Просто, поскольку они так знамениты, о них говорят и обсуждают все аспекты их жизни, выгребая заодно всю грязь. И Вы тоже поэтому знакомы с историей их жизни. Но они были всего лишь продуктами общества, в котором этой грязью были запачканы все, и у них это даже грязью не всегда считалось.

Пушкин и Лермонтов — еще что; их участие в дуэли не воспринимается как зло, только как горе, потому что их жизни в результате оборвались. Но когда речь идет, например, о мушкетерах, дуэль представлена и воспринимается всеми как чистая доблесть и крутизна. Повздорили о чем-то с какими-то англичанами или с французскими же гвардейцами кардинала — «плохими парнями» по сюжету, и быстренько укокошили их на дуэли — ух, бравы ребятушки! Уноси готовенького!

Вот и реальные Пушкин, Лермонтов и прочие классики того времени жили в обществе, где было принято радоваться, в основном, «красавице и кубку, счастливому клинку». Да и актеры более близкого нам по времени советского фильма при съемках радовались тому же, разве что клинок заменяли на не столь смертоносный мордобой и матерщину.

Так что вопрос здесь не столько к людям искусства лично, сколько ко всему обществу, в котором они жили. Ну, и к самим себе: хотим ли мы в таком обществе жить?

Хороший вопрос…

Впрочем, возможно также, что знаменитости действительно были подвержены этим порокам больше, чем обычные люди.

Во-первых, если человек добился успеха и признания, то у него немного кружится голова и появляется чувство, что ему дозволено больше, чем другим… (В этом плане, опять же, знаменитые деятели искусства не сильно отличаются от других успешных и знаменитых людей, например, политиков). У успеха и известности есть обратная сторона: человеку больше надоедают — и критики, и поклонники. Результат — больше стресса, а в обществе, свободном от религиозных обязательств, общепринятые отдушины — алкоголь и наркотики.

А во-вторых, потому, что в целом у деятелей искусства было больше энергии и страсти. Ведь творчество — вещь трудная, поди напиши поэму, как Пушкин, или симфонию, как Бетховен! Да, они «владели профессией», но ведь не каждый литератор или музыкант так напишет. И один талант здесь тоже не поможет, это огромный труд, тут нужна усидчивость — или одержимость и избыточная энергия. Люди, писавшие патетические («страстные») сонаты и патетические симфонии, сами были страстными. А энергия, страсть и одержимость, когда они есть, ведь могут использоваться по-разному, направляться в разные русла. И если это дело не контролировать…

Я слышал интересное толкование известного стиха (Коэлет 7:20), которое может помочь прояснить этот вопрос: «Нет человека праведного на свете, который сделает [только] благо и не согрешит». Почему добавлены слова «и не согрешит»? Ведь если речь о праведнике, который делает только благо, понятно, что он не согрешит.

Ответ таков: чтобы быть праведником, который делает благо — выполняет предписывающие заповеди — нужно проявлять трудолюбие и энергию, преодолевать лень. Но, когда есть энергия и активность, появляется соблазн использовать их и греховным образом — нарушать запрещающие заповеди. Как раз легче уберечься от греха, когда человек ленив и пассивен. Да и больший размах деятельности означает также больше соприкосновений — и столкновений — с окружающими, больше ссор и скандалов, со всеми вытекающими. В этом смысл стиха: трудно одновременно делать все правильно и избегать греха. Трудно найти правильный баланс: быть достаточно активным и энергичным, чтобы делать благо, но при этом контролировать энергию и активность, чтобы не совершать греха и не причинять боли другим.

И евреям, от которых этого требует Традиция, трудно находить такой баланс, а уж остальные народы, которым это не предписано, тем более, здесь не преуспели. Ведь они происходят от Эйсава и Ишмаэля, отошедших от изначальной еврейской «средней линии» именно потому, что не сумели полностью уравновесить свой характер. В результате они положили начало не центральному «стволу» древа человечества, а его ветвям, Западу и Востоку.

Каждый из них пришел к той степени равновесия, к которой «стихийно» мог, и они получают от своего искусства то вдохновение, которое могут получить. Только Яаков, последний из трех еврейских праотцев, преуспел в достижении равновесия, и с тех пор его потомки, еврейский народ, «держатся» посередине, не отклоняясь слишком ни к Западу, ни к Востоку.

Но и нам это трудно, особенно в изгнании, когда мы сами разбились на разные ветви-общины, изгнанные каждая в свою страну, на Западе или на Востоке. И наша задача — именно что находить правильный баланс. Ценить и перенимать достоинства народов, среди которых мы были рассеяны, — западное трудолюбие, восточное гостеприимство и т. д., — но не их недостатки. В таких произведениях, как «Патетическая соната» Бетховена или 6-ая («Патетическая») симфония Чайковского, можно найти отражение наших «положительных» страстей и вдохновиться этой музыкой. Но в их авторах и в том, что они делали со своими собственными страстями, лучше действительно примеры для подражания не искать.

С уважением, Меир Мучник