Где в Торе сказано, что Эсав был кровожадным убийцей, как его рисуют мудрецы?

Здравствуйте, Валерий!

Вы правы в том, что в тексте Письменной Торы не всегда можно невооруженным глазом увидеть все, о чем говорят мудрецы. Ведь толкования мудрецов составляют Устную Тору, а она дана вместе с Письменной как комментарий к ней. Ибо Письменная Тора в большой степени закодирована и ключ к этим кодам содержится в Устной. Без нее, читая только текст, понять Письменную Тору невозможно.

Это становится особенно очевидным, когда речь идет о практических законах, которые в Письменной Торе часто упомянуты лишь в общих чертах или намеками, а в Устной Торе изложены в больших трактатах и сводах. Но даже такие, казалось бы, «простые» истории, изложенные в Письменной Торе, на самом деле не так уж просты, и толкования мудрецов помогают пролить на них свет.

Давайте ради эксперимента на секунду представим себе, что никаких толкований мудрецов к истории Эйсава и Яакова нет, и проанализируем просто сам текст Торы.

Допустим, как Вы сказали, «хитрый и трусливый» Яаков обманул «честного и простодушного» Эйсава — а также умирающего слепого отца, Ицхака. Как должен был отреагировать Ицхак, когда пришел настоящий Эйсав и обман раскрылся?

Прийти в ярость, что его так банально надули, да не кто-нибудь, а собственный сын. Вызвать Яакова и обрушить на его голову град проклятий. Ведь этого и опасался Яаков изначально, когда Ривка велела ему притвориться Эйсавом и получить благословение (Берешит 27:12): «Быть может, ощупает меня отец, и буду в его глазах как обманщик и так навлеку на себя проклятие, а не благословение». Чтобы получить благословение, Ривка нашла решение — воспользоваться козьими шкурами, но почему мать и сын не подумали, что будет потом, когда обман все-таки раскроется?

Однако, когда обман раскрывается, Ицхак реагирует совсем по-другому: кто же это был у меня раньше, кого я благословил? — Пусть и будет благословен!

Потом, когда Яаков к нему приходит, Ицхак никак не напоминает ему о том, что тот «украл» благословение, не произносит ни слова упрека, а вместо этого… благословляет еще раз (там же 28:3-4): «И Б-г Всемогущий да благословит тебя, и сделает тебя плодовитым, и умножит тебя, и будешь ты сообществом народов. И даст Он тебе благословение Авраама, тебе и твоему потомству с тобой, чтобы наследовать тебе землю твоего пребывания, которую дал Б-г Аврааму». Это не просто благословение, а утверждение, что именно Яаков является главным продолжателем пути, начатого его дедом и отцом — Авраамом и Ицхаком: им Б-г обещал отдать Святую Землю. И теперь Ицхак говорит, что это благословение унаследует Яаков.

В начале следующей главы, «Ваеце», уже Сам Б-г открывается Яакову во сне (Берешит 28:13-15) и подтверждает, что именно он, Яаков, унаследует Землю Израиля, а также обещает хранить его и в целом говорит с любовью: «И благословятся тобой все семейства земли, и потомством твоим. И вот, Я с тобой и буду везде хранить тебя, куда бы ты ни пошел, и возвращу тебя на эту землю; ибо не оставлю тебя, пока не сделаю того, что говорил о тебе». Впоследствии Б-г или Его ангел неоднократно открывается Яакову и указывает ему путь или воодушевляет.

Что дальше сообщает Тора об Эйсаве? По большому счету Эйсав выпадает из ее поля зрения, а в центре — сначала Яаков, а затем его сыновья, потомки которых становятся еврейским народом. Б-г любит этот народ, выводит его из Египта, дарует ему Тору и делает его Своим избранным.

Наконец, чтобы ни у кого не оставалось сомнений, Всевышний говорит через пророка (Малахи 1:2-3): «Ведь Эйсав — брат Яакова, но Я полюбил Яакова, а Эйсава возненавидел».

Спрашивается: если у Ицхака было два сына, один — честный и простодушный Эйсав, а другой — трусливый и хитрый Яаков, обманувший брата и собственного отца, то кто из них более достоин продолжить путь Авраама и Ицхака, унаследовать Землю Израиля и стать прародителем избранного народа? Кто более достоин любви и покровительства Б-га? Эйсав, конечно!

Но и «обманутый» отец Ицхак, и Б-г, Который все видел, действуют с точностью до наоборот и продолжают любить и осыпать благословениями Яакова, а Эйсава — ненавидеть.

Почему?

Ответ возможен один: потому что на самом деле Яаков — праведник, а Эйсав — нечестивец. И, даже «обманув» Ицхака и Эйсава, Яаков сделал то, что должен был сделать. Ицхак сразу это понял, почему и подтвердил благословение Яакова.

Иначе, кстати, вообще непонятно: как можно «украсть» благословение? Ведь если на самом деле Ицхак намеревался благословить Эйсава, а не Яакова, то, когда был обнаружен обман, благословение, данное Яакову, следовало объявить недействительным! Ицхак собирался благословить одного, а под руку попал другой — уж этот другой «благословенным» точно не будет. Если и есть вопрос, то об Эйсаве: Ицхак благословлял его — так, может быть, он в любом случае «благословен», хотя и не сидел в это время перед Ицхаком? Но Ицхак настаивает: он благословил именно того, кто был перед ним, благословение действительно, а Эйсав остался ни с чем. И не помогут его слезы и мольбы, хотя до сих пор Ицхак его любил и всерьез собирался благословить.

Наконец, вернемся к самой сцене «обмана». Яаков волнуется, что Ицхак может узнать его, прикоснувшись к нему, и мать надевает на него козьи шкуры — одежду Эйсава, чтобы у Яакова были «руки Эйсава». Но когда Яаков входит к Ицхаку, у того все равно быстро рождаются подозрения: что-то рано ты пришел с охоты, да и голос у тебя — Яакова.

М-да, конспирации Яаков и Ривка учились явно не у Ленина и не у Штирлица. Не предусмотрели элементарных вещей: что подозрение у Ицхака вызовут не только руки Яакова, но и сам его голос, да и слишком быстрое прибытие.

Однако Ицхак тоже ведет себя странно: он ощупывает Яакова и говорит: «Голос Яакова, а руки — Эйсава». Противоречие. Непонятно, кто здесь. Что делать? А вот что: «И не узнал его, поскольку его руки были, как руки Эйсава, и благословил его» (Берешит 27:23). Но ведь голос — Яакова! Почему Ицхак — усомнившись, заподозрив неладное! — все-таки решает, что перед ним Эйсав, несмотря на подмеченные им самим «странности»: что голос-то — Яакова и что пришел «Эйсав» с охоты слишком рано?

Наконец, в той же самой Торе сказано (Берешит 25:27), что Яаков был «иш там» — «простым», «бесхитростным» человеком, и в этом он противопоставлен Эйсаву — искусному охотнику, а для охоты, как ни крути, нужна ловкость. А потом почему-то именно «бесхитростный» Яаков обманывает ловкого охотника Эйсава.

Так что текст Торы на самом деле вызывает массу вопросов. Ведь, как было сказано, «простые» истории Торы — в действительности не так уж просты. Зато, если принять «неочевидные» толкования мудрецов, все начнет становиться на места.

Изначально Яаков и Эйсав должны были оба стать праотцами еврейского народа, но разных его ветвей. Делом Эйсава было бы пропитание: охота, бизнес. И он был наделен необходимой для этого ловкостью, смекалкой, хитростью, предприимчивостью, чутьем. Он был «человеком поля» (там же). Делом же Яакова было изучение Торы, он обладал иным типом ума: не умел хитрить в поле и на рынке, зато умел анализировать Тору и постигать глубины ее мудрости. Он был «человеком книги». В идеале Эйсав должен был отвечать за экономику в семье, доставляя Яакову пропитание, а Яаков должен был отвечать за духовность, оказывая соответствующее влияние на Эйсава. Зная об этом распределении ролей, Ицхак намеревался благословить Эйсава материальным процветанием, чтобы помочь ему выполнить свое предназначение.

Но Ривка осознала, что Эйсав слишком далеко отошел от еврейской духовности и утратил с ней связь. Его потомки станут отдельной, Западной, цивилизацией, материально процветающей, но в духовном плане — не еврейской. Еврейские же бизнесмены теперь должны были стать потомками другого праотца — Яакова. Для этого самому Яакову надо было стать не только «человеком книги», но и «человеком поля», перенять по необходимости хитрость и смекалку Эйсава, только на этот раз — в правильной мере, не сводя на нет также свою еврейскую духовность.

Для этого Ривка и дала Яакову одежды Эйсава — не просто, чтобы элементарно им притвориться, а — чтобы перенять его инструменты, все виды его «одежд». Об этом изначально и волновался Яаков: отец меня ощупает и поймет, что я не Эйсав. Но, надев одежды Эйсава и переняв те черты его характера, которые были необходимы для выполнения предназначенного, Яаков действительно станет «Эйсавом». И слова «я Эйсав, первенец твой», станут правдой. А самого Эйсава при этом придется обмануть — ибо «с кривым — криви». Иногда в жизни приходится хитрить, чтобы не перехитрили тебя.

Когда Яаков вошел, Ицхак сразу почувствовал, что перед ним человек, обладающий «голосом Яакова» — его еврейской духовностью: этого Яаков и Ривка и не пытались скрывать. Но, с другой стороны, руки были — Эйсава, это Ицхак тоже почувствовал, ощупав их. Не просто одежды Эйсава, но его свойства. Значит, это действительно Эйсав. А что голос Яакова — должно быть, Яаков исполнил свою роль и благодаря его влиянию Эйсав сумел удержать баланс еврейского бизнесмена: и хитрость, и духовность. Все в порядке, этот человек заслуживает именно благословения Эйсава.

Но затем вернулся настоящий Эйсав и обнаружилось, что тем, правильным Эйсавом, еврейским бизнесменом, на самом деле был… Яаков! Значит, не Эйсав, оставаясь собой, перенял также духовность Яакова, а Яаков, оставаясь собой, перенял также хитрость Эйсава. А этот Эйсав, который пришел теперь, значит, на самом деле не тот еврейский бизнесмен, каким его считал Ицхак, у него осталась только хитрость, но не духовность.

И тогда все правильно: благословение получил именно тот, кто должен был получить, истинный еврейский бизнесмен, а Ицхаку осталось лишь дать благословение Эйсаву уже на нееврейскую жизнь. Единственным же наследником еврейства — обеих его ветвей — признать Яакова. Что Ицхак и сделал. И Б-г подтвердил.

И теперь все, что сказано в Письменной Торе, встает на свои места.

С уважением, Меир Мучник