Дела отцов — наследие детей! Глава Корах

«И отделился Корах, сын Ицара, сына Кеата, сына Леви…» (Бемидбар 16:1).

Раши^[1] объясняет: «“…сын Ицара, сына Кеата, сына Леви” — а “сына Яакова” не сказано. Потому что Яаков молился, чтобы его имя не упоминалось в описании раздоров, как сказано: “(В совет их да не войдет душа моя), с сонмом их не единись, честь моя” (Берешит 49:6)».

На первый взгляд, непонятно: какой смысл в том, что имя Яакова не будет упомянуто в рассказе о «споре» Кораха? Разве таким образом можно скрыть, что Корах — потомок Яакова?

Ответить на этот вопрос нам поможет следующая история.

Во время первого визита гаона рава Швадрона^[2] в Европу ему довелось ехать поездом из Бельгии в Голландию — из Антверпена в Амстердам. Один из попутчиков пристально его разглядывал, а затем вдруг обратился на иврите:

— Шалом!

Этот человек не выглядел евреем, и уж точно — евреем, соблюдающим Тору и заповеди. Тем не менее, он начал выяснять, не знает ли рав, где в Амстердаме можно найти кошерный ресторан: ведь он строго следит за тем, чтобы не съесть случайно ничего трефного.

Удивленный взгляд рава Швадрона был красноречивее слов, и попутчик объяснил:

— Раби, я еврей. И хотя не соблюдаю всю Тору и заповеди, за кашрутом слежу. Я не ем трефного. И дело не в том, что стремлюсь выполнить заповедь, я просто не способен есть некошерное. Моей душе это отвратительно.

Попутчики разговорились, и этот еврей рассказал свою историю.

— Сам я не религиозный человек, но отец мой был очень религиозным. Он готов был жертвовать собой ради веры. Даже на службе в армии Вильгельма, императора Германии, он не ел трефную пищу, которую давали солдатам, а довольствовался лишь хлебом и овощами.

Из-за недостаточного питания отец начал слабеть и терять вес. Командир, заметивший это и быстро раскрывший причину, предупредил, что накажет его, если он не начнет есть как все солдаты. Ведь солдат обязан поддерживать надлежащую физическую форму. Но отец не стал есть трефное, даже когда его побили палками.

Командир был не меньшим упрямцем, чем мой отец. Он наказывал его снова и снова. После одного особенно жестокого избиения отец написал письмо самому императору Вильгельму. В письме он рассказал, что является солдатом императорской армии и ест лишь кошерную пищу, как заповедано его верой. Но мало того, что такой пищи ему не дают, так его еще и наказывают раз за разом, избивая палками.

Прошло две недели, и солдатам приказали собраться на плацу. Командир сообщил, что от самого императора получено письмо, которое он велит зачитать солдатам. Затем командир назвал имя моего отца и приказал ему выйти из строя. У отца бешено колотилось сердце. Обычно всё это означало, что солдата ждет высшая мера наказания… «Кто знает, быть может, меня казнят за то, что посмел жаловаться на командира императору», — думал он.

Но времени на раздумья не оставалось. Командир скомандовал «смирно!» и начал читать. Это и в самом деле был ответ императора на письмо моего отца. Глава государства повелел, чтобы отныне и впредь отца полностью обеспечивали кошерной пищей, а если таковой не окажется, — чтобы выдавали ему необходимые средства для ёё самостоятельного приобретения.

Еврей, далекий от Торы, рассказал это раву Швадрону, даже не думая о том, что между этой историей и просьбой, с которой он обратился к раввину, есть какая-то связь. Но сам рав Шалом хорошо видел эту связь: отец готов был жертвовать собой — лишь бы не есть трефное. И это запечатлелось в душе его потомков. Так и получилось, что этот еврей, несмотря на всё свое равнодушие к Торе и заповедям, не мог есть некошерное.

Первым, кто боролся за право совершать жертвоприношения, был наш праотец Яаков. Ему нужно было получить от Эйсава, своего брата, право Б-гослужения. Это право в те времена принадлежало только первенцам. И Яаков опасался, что люди, увидев борьбу Кораха за первенство, решат, что это вновь борьба за право служить Б-гу и что стремление служить Ему Корах унаследовал от Яакова.

Вот почему Яаков молился, чтобы его имя не упоминалось при описании мятежа Кораха. Он хотел, чтобы всем было ясно: мотивом, стоящим за действиями Кораха, является не желание приносить жертвы Творцу, а элементарная зависть.

Как учат наши мудрецы, Корах всего лишь позавидовал статусу Элицафана бен-Узиэля (который был «начальником родового дома для семейств Кеата», см. Бемидбар 3:30; Корах полагал, что он сам должен руководить семействами Кеата). То есть, им двигала лишь зависть и честолюбие, и не было в этом ничего общего с борьбой его предка Яакова за право служить Творцу. (Лэламедха)

[1] Раби Шломо Ицхаки (4800-4865 /1040-1105, Франция, ешивы Германии) — великий комментатор Танаха и Талмуда.

[2] Рав Шалом-Мордехай а-Коэн Швадрон (реб Шолем; 5672-5758 / 1912-1997) — знаменитый «даршан» — лектор-проповедник, толкователь Торы. Его называли Иерусалимским Магидом («магид» — рассказчик, сказитель).