В конце концов, молитва будет принята… Йом Кипур

Пинхас рос в Иерусалиме, в районе Батей Унгарин, дело было после Второй мировой войны. Он был единственным сыном пожилых родителей — достойных людей, одних из немногих уцелевших от прославленной венгерской общины. Они прилагали все усилия, чтобы вырастить единственного сына человеком Торы, трепещущим пред Небесами.

Отец Пинхаса был талмид-хахамом (знатоком Торы), много часов посвящал совместной учебе с сыном, а праведная мать со слезами молилась о его будущем, особенно при зажигании субботних свечей — во время, наиболее подходящее для материнской молитвы.

Пинхас был еще практически подростком, когда, направляясь в бейт-мидраш («дом учения»), начал всё чаще смотреть вслед друзьям, которые шли совсем в другом направлении. Их увлек дух борьбы, который многих достойных людей привел на край пропасти.

Талантливый юноша, который мог бы стать мудрецом Торы, последовал за своими нетерпеливыми приятелями. Дни и ночи он готовил отчаянно смелые операции в организации, защищавшей евреев от арабов и их британских покровителей.

Родители поздно заметили, что сын изменился… Они сделали всё возможное, чтобы вернуть его на путь Торы, но было слишком поздно. Пинхас уже проделал значительную часть своего нового пути. Вскоре он пришел к родителям с одной из самых тяжелых вестей, какие им только довелось услышать: он решил уйти из дома и перебраться в один из кибуцев в Шароне.

Потрясенные родители пытались достучаться до него, со слезами умоляя, чтобы он не разрушал их надежды и не губил свое будущее. Но решение парня было твердым.

Жизнь в кибуце оказалась нелегка для Пинхаса. Он не мог забыть теплый дом, который оставил. Особенно тяжело ему было с наступлением субботы, вспоминались песни отца и блюда, которые с душой готовила мать. На глазах выступали слезы. В такие моменты он уходил к себе. Это отдаляло его от новых друзей, и так он воздерживался от нарушения субботы.

Достаточно быстро Пинхас покинул кибуц и переехал в один из ближайших городов, сменив физический труд на интенсивную учебу.

С родителями он еле поддерживал связь. Но они не теряли надежды на его возвращение. Мать даже отправилась к Хазон Ишу (Раби Аврааму Карелицу, 5639-5714 /1879-1953 — духовному лидеру и ведущему законоучителю своего поколения), который благословил ее и сказал не прекращать молиться за сына. Ведь известно, что материнская молитва не остается без ответа.

Мать Пинхаса умножила молитвы. Спустя годы, после Шестидневной войны, она стала постоянно ходить к Стене Плача и на могилу праматери Рахели, надеясь, что для нее исполнится сказанное у Ирмияу: «Удержи голос твой от рыданья и глаза твои от слез, ибо есть воздаянье за труд твой» (Ирмияу 31:15).

Пинхас тем временем делал карьеру, он стал успешным адвокатом, у него была хорошая репутация и большой офис. О пожилых родителях он почти забыл, обращал мало внимания на их звонки.

В те годы Пинхас женился, у него родились двое детей. Особенно он любил младшего — с младенчества было видно, что тот очень одарен. Отец надеялся, что сын продолжит его дело, и с детства начал учить его юриспруденции.

Однажды в адвокатской конторе раздался звонок. Звонила мать Пинхаса. Плача, она сообщила, что отец тяжело болен и хочет видеть сына перед смертью. Пинхас колебался: стоит ли приезжать после стольких лет разлуки? Но в итоге согласился. В отделение интенсивной терапии он вошел вместе с сыном и дочерью. Дед увидел их впервые в жизни. Он был глубоко тронут и обнял внука и внучку истончившимися руками так, будто растил их с детства.

Из последних сил он благословил внука и достал из-за кровати бархатный мешочек: «Это тфилин, они дороже золота, поскольку написаны известным софером, одним из иерусалимских праведников, — раби Нетанэлем Тфилинским^[1]. Хочу подарить их тебе, но обещай накладывать их со дня Бар-Мицвы».

Отец и сын, которым тяжело было видеть слезы деда, пообещали выполнить его просьбу. Тогда старик обернулся к супруге и сказал: «Хазон Иш обещал, что молитва не останется без ответа, так что продолжай молиться». Это были его последние слова. Сказав это, он взял стакан воды, произнес благословение, выпил немного и закрыл глаза навсегда.

Спустя два месяца после смерти отца, Пинхас праздновал Бар-Мицву сына. Торжество проходило в шикарном зале, соответствующем статусу адвоката. Кульминацией стало вручение сыну дедушкиных тфилин в новой роскошной упаковке. Подросток был растроган этим подарком и попросил отца на ближайшие дни положить их в синагоге. Такая просьба насторожила Пинхаса, который по-прежнему мечтал, что со временем сын возглавит семейную адвокатскую контору. Вскоре выяснилось, что его опасения были не напрасны.

В синагоге сын подружился с одним из молящихся, который научил его правильно накладывать тфилин. Поговорив с ним, этот аврех (семейный человек, изучающий Тору) увидел, что мальчик смышленый, но ничего не знает о Торе и ее законах. Он начал обучать его, объясняя основополагающие понятия еврейской Традиции. Эти уроки, словно магнитом, тянули к себе сердце подростка.

Через какое-то время родители мальчика собрались в отпуск за границу и предложили сыну поехать с ними. Как же они удивились, когда он уступил эту честь сестре, сказав, что ему нужно готовиться к экзаменам. Родители поехали без него, на это мальчик и рассчитывал. Он позвонил своему другу-авреху и попросился к нему в гости на субботу. Тот с радостью пригласил его. Так мальчик узнал, как выглядит суббота в соответствии с еврейским Законом.

Его очаровало всё — зажигание свечей, молитвы, трапезы и слова Торы. Свет субботы из дома деда, который почти совсем потух в доме отца, отошедшего от религии, вновь разгорелся в сердце внука…

Через какое-то время подросток пришел к отцу и сообщил, что хочет приблизиться к Торе и заповедям… Трудно описать, в каком шоке был отец. Он не знал, как переубедить сына. Стал расписывать блестящее будущее, ожидающее его в мире юриспруденции, — в противоположность черному будущему простого ортодокса. Но сын, по-видимому, унаследовал от отца его упрямство, и Пинхасу пришлось смириться.

Парень отправился в ешиву и весь свой талант посвятил изучению Торы. Через несколько лет он женился на девушке из уважаемой семьи и построил надежный еврейский дом. Теперь настала очередь отца приходить к нему в гости с женой и дочерью.

Много лет прошло с тех пор, как Пинхасу довелось в последний раз видеть свет настоящей субботы. То, что он увидел в семье сына, всколыхнуло в нем воспоминания из детства в родительском доме. И он снова почувствовал себя живым полностью, а не частично, как раньше. Очень важная, самая важная часть его самого ожила. И он вернулся к соблюдению заповедей, к еврейской жизни

Пинхасу было горько оттого, что его старая мать умерла, не успев увидеть, как ее молитвы были приняты. Он не мог забыть момент смерти отца, когда тот обратился к матери и сказал не прекращать молиться. Как-то на исходе субботы Пинхас попросил сына съездить с ним на могилы родителей. Там он произнес со слезами: «Дорогие папа и мама, простите меня за все страдания, которые я причинял вам до конца ваших дней. Но знайте, что ваши молитвы привели меня к Торе, которую вы передали мне в детстве. Я буду отцом сыну и дедом внуку, которые пойдут путем Торы» (Эсрим вэ-Арба Шева).

[1] Его называли также раби Нетанэль Сойфер (5626-5678/1866-1918); он разработал особые методы производства и написания тфилин (филактерий).