«…И дела у Него взвешены». Ваигаш

«А теперь не вы послали меня сюда, но Б-г…» (Берешит 45, 8). Автор комментария «Ор а-Хаим» объясняет, почему Йосеф подчеркивает слова «а теперь»: праведный Йосеф хотел показать братьям, что тогда, когда они его продали, он был ошеломлен — как в сердце братьев могла быть такая жестокость… И правильно было бы, как это виделось тогда, ненавидеть братьев за это. «Но теперь, когда он видел всё, к чему привела его продажа в Египет, он знает, что это было от Б-га, а братья сделали то, что хотел от них Б-г, благословен Он, а не то, что хотели сами. Поэтому невозможно держать на них зло и не считать за братьев».

В соответствии с этим «Ор а-Хаим» объясняет, почему братья не побоялись рассказать Яакову, что Йосеф нашелся в Египте. Неужели они не опасались гнева Яакова, который обрушится на них, когда он узнает о продаже Йосефа?

«Может показаться, — пишет вначале “Ор а-Хаим”, — что Яаков не узнает о самой продаже, но это неудовлетворительное объяснение, потому что понятно: Яаков обязательно будет расследовать, как получилось, что Йосеф оказался в Египте, и откуда взялась кровь на разноцветной рубашке, которую ему принесли. Но после слов “не вы послали меня сюда” стало ясно, что всё это было от Б-га, а Его качества не ставятся под сомнение».

Яаков не разгневается на сыновей, по вине которых скорбел двадцать два года, потому что теперь стало совершенно ясно, что такова была воля Б-га.

Отсюда следует, что человек «близорук» и иногда «увидеть всю картину» целиком можно только спустя десятилетия.

Во времена Британского мандата в Эрец-Исраэль еврейское население Иерусалима подвергалось постоянному террору. Иногда объявляли бессрочный комендантский час. Однажды рав Салман Муцафи зацаль вышел в сопровождении ученика в синагогу, не зная, что в городе был объявлен комендантский час.

Немедленно подъехала полицейская машина, их арестовали и после разбирательства отправили в лагерь Шнеллера (устроенный в бывшем сиротском приюте). В лагере рав Муцафи увидел более трехсот ничем не занятых евреев на одной огороженной площади. «Возможно ли?! — закричал он. — Как это вы сидите и ничего не делаете? Это редкая возможность сделать что-нибудь!»

Он собрал их и взял на себя роль кантора. Сначала произнес драшу (толкование стихов Торы), а затем они под его руководством перешли к Слихот, Тикун Хацот (полуночная молитва в память о разрушении Храма) и молитвам за благополучие народа Израиля. Это продолжалось три часа.

Британские офицеры увидели это странное зрелище: все заключенные молились вместе и плакали, взывая к своему Отцу на Небесах. Это было так на них не похоже! И сразу после того, как рав закончил молитву, его отпустили — вместе с большой частью заключенных.

Когда рав Муцафи вернулся домой, он сказал встревоженной супруге: «Меня не зря отправили сегодня в лагерь Шнеллера. Все Свыше…» (Оламо шель цадик — Оцротэйну).