Страшное событие во дни Ари — исправление Гехази. Мецора

«Таково будет учение о прокаженном» (14:2). В Афтаре к этой главе читают о «четырех прокаженных». Это Гехази, бывший слугой пророка Элиши, и трое его сыновей, к которым прилипла проказа Наамана. Для Гехази вход в будущий мир был закрыт, и в течение сотен лет его душа никак не могла достичь исправления. Так продолжалось до времени святого Ари. Вот что тогда произошло.

Когда они были молодыми, говорили, что они как Давид и Йонатан. Когда повзрослели, люди воодушевленно говорили о них: «Вот это любовь, которая ни от чего не зависит». Это были Йосеф Хавилио и Шломо Албохер, любимые среди жителей Цфата. Их никогда не видели по отдельности. Йосеф и Шломо, Шломо и Йосеф — вместе с утра до вечера.

Когда двое друзей повзрослели, их пути по-прежнему не разошлись. В ешиве святого гаона раби Моше Алшиха они продолжали целый день учиться в паре, в итоге став для других символом дружбы и братства, которое не разрушит никакая буря.

Естественно было ожидать, что свадьба тоже не разлучит их. Они женились один за другим и сразу же после этого вложили сообща деньги приданного в дело и открыли большой торговый дом для продажи тканей. Их успех не мог не радовать, и бизнес рос и процветал исключительно хорошо. Спустя несколько лет, Йосеф Хавилио и Шломо Албохер стали двумя самыми богатыми людьми не только в Цфате, где они жили, но и во всей Верхней Галилее.

Только одно облако застилало счастье Йосефа Хавилио. К его огорчению, у него не было детей. В доме у Шломо детей было полно: звуки детского смеха и плача наполняли его комнаты веселым шумом. А неподалеку располагался большой дом Йосефа, но там царила тягостная тишина. Шломо Албохер чуть ли не каждый год праздновал обрезание сына или рождение дочери, а Йосеф молчал и радовался за своего друга всем сердцем и все же…

Эти годы глубокого страдания сделали свое дело. Мало-помалу между двумя друзьями и партнерами выросла гора. Чем больше умножалось страдание и печаль в сердцах Йосефа и его жены, тем больше охлаждалась и сходила на нет их удивительная дружба. Стены отчуждения и подозрительности выстроились на руинах прежней любви. Сначала они еще продолжали вести деловые отношения, словно ничего не случилось. Каждое утро они приходили в свой торговый дом и благословляли друг друга с приветливым выражением лица. Но за этими улыбающимися лицами в тайниках сердец росла острая и пылающая ненависть. Те, кто знали об этом, обвиняли во всем Ноами — жену Шломо, у которой была паранойя. Ей казалось, словно весь мир ополчился против нее и ее счастья. Сары, которая была женой Йосефа, она боялась так, словно это был сам ангел смерти. Входя в ее дом, она прятала своих детей, чтобы та не сглазила их своим «дурным взглядом». «Она убъет наших детей», — кричала Ноами своему мужу, глядя на него глазами, полными ужаса, в которых искрился блеск безумия. Медленно, но верно она посеяла в сердце своего мужа зерна ненависти к своего лучшему другу. Когда настал удобный момент, она подтолкнула мужа разорвать успешое деловое партнерство с ним.

Двое бывших партнеров прекратили сотрудничество, и открыли отдельные магазины тканей недалеко друг от друга, став конкурентами. Сразу же наступил резкий поворот в их состоянии. Йосеф Хавилио оказался в выигрыше, и его богатство увеличивалось с невероятной скоростью. А от Шломо Албохера удача отвернулась. Его магазин весь день пустовал, и от его прежнего легендарного богатства осталась одна легенда… Зависть к бывшему партнеру охватила его подобно пламени, и вследствие этого возросла ненависть и просочилась в него, как змеиный яд. Поскольку работы у него не было, все его мысли собирались вокруг одной темы: как сбить Йосефа с пути.

В те дни богатый Йосеф Хавилио был одним из тех, кто ходил домой к святому Ари. При любом удобном случае он изливал перед ним свое сердце: «Какой мне прок от богатства, когда я словно мертвый?» (т. е. бездетный). Он жаловался, что вот уже двадцать пять лет прошло со времени свадьбы, а он все еще не удостоился иметь детей. К великому его недоумению, Ари каждый раз отвечал отговорками.

В конце концов Ари обнадежил его: «Через год будет сын у Сары, жены твоей».

По прошествии года весь город Цфат шумел, словно бурлящий котел, — у Йосефа Хавилио действительно родился сын, когда исполнилось двадцать шесть лет после свадьбы.

На восьмой день собрались сотни людей и пришли к нему домой, чтобы поучаствовать в великой радости. Дом был заполнен до краев. Роженица и ее ребенок ждали в соседней комнате, окруженные группой веселых женщин. Все ждали, когда придет святой Ари, который, ясное дело, был приглашен вследствие данного им благословения быть сандаком для новорожденного. Среди большой суеты никто не разглядел таинственную фигуру, которая тихо притаилась на кухне, подождала там короткое время и быстро вышла на улицу.

«Что же случилось с нашим святым учителем?» — удивлялись присутствующие, спустя долгие часы ожидания. Солнце уже склоняется к западу, а рава все еще не видно. Смутное опасение появилось в сердце отца — может быть раби Ицхак Лурия углубился в тайны Торы и забыл об обрезании его сына. Когда волнения возросли, и люди уже начали сомневаться, совершится ли обрезание до захода солнца, внезапно открылась дверь, и вошел Ари.

Обрезание совершили тотчас, и все собрание пожелало сразу же сесть за царскую трапезу, приготовленную на сотни участников. Но рав остановил их всех: «Вы, конечно, удивляетесь столь сильному опозданию и тому, что я заставил все общество ждать. Поэтому мой долг — рассказать святому собранию, почему я задержался до сих пор».

По пути сюда, — начал Ари, — за мной побежала большая собака и стала лаять умоляющим голосом. В этой собаке была воплощена душа Гехази, бывшего слугой пророка Элиши. Он просил у меня исправить его душу. Я спросил его, в чем причина такого наказания, что его заставили воплотиться в собаку, нечистое животное. Гехази рассказал мне следующее: «Когда мой наставник и учитель, пророк Элиша, послал меня оживить сына Шунамит, он дал мне свой посох, чтобы я положил его на мертвого мальчика». Но мальчик, как известно, не пробудился, пока сам Элиша не пришел и не оживил его.

Почему же посох не помог? Ведь Элиша вложил в него свою силу.

«Но, — продолжил Гехази свой рассказ, — я захотел увидеть силу посоха и по пути к дому Шунамит я положил его на труп мертвой собаки. И собака действительно тут же ожила! Но сила посоха была истрачена на нее и потому не спасла мальчика. Вот почему я был наказан, и душа моя воплотилась в эту собаку».

«Я сказал Гехази, — закончил свой рассказ святой Ари, — что его исправление зависит от того, отдаст ли он свою жизнь за народ Израиля».

На кухне женщины занимались кастрюлями. Только что сняли с огня кипящий котел, полный вареной рыбы, и открыли его, чтобы подавать еду собравшимся. Внезапно раздались крики. Большая собака неожиданно ворвалась с улицы, побежала на кухню и бросилась прямиком в кипящий котел. Все были ошарашены. По природе своей всякое существо убегает от огня, а эта собака проделала весь путь до кухни с явным намерением прыгнуть в котел!

Впрочем, радостные гости не стали в тот поздний час разбираться в подробностях и в понимании собачьих душевных переживаний, но лишь печалились о трапезе, которая была испорчена таким неожиданным и вызывающим раздражение образом.

«Не вред это, а исправление, — сказал Ари, — эта собака и есть воплощение Гехази. Своей смертью она спасла ваши жизни. Эта рыба была отравлена! Перед началом трапезы здесь побывал Шломо Албохер, который из-за своей ненависти к Йосефу захотел прекратить его радость и бросил яд в котел с рыбой».

Некоторые из присутствующих привели другую собаку к дому и положили перед ней рыбу. Пес набросился с аппетитом на вкусную пищу, но прежде, чем закончил «трапезу», издал болезненный вой и сразу же повалился на бок в судорогах. После мгновения агонии смерть-избавительница принесла конец его страшным страданиям.

«Шломо Албохер все рассчитал, — усмехались жители Цфата, — но откуда он мог знать, что, спустя две тысячи лет после своей смерти, Гехази придет просить исправления у святого Ари именно в этот день?..» (Майян а-Шавуа)