Тора или высшее образование? Ницавим—Ваелех

«И выбери жизнь» (30:19). Мидраш «Коэлет раба» трактует этот стих следующим образом: отец должен научить сына ремеслу.

Как-то раз к раввину Галинскому обратился ученик одной из ешив: «Мои родители настаивают, чтобы я бросил ешиву и приобрел профессию». Раввин попросил разрешения побеседовать с родителями.

«Ребе, мы понимаем, что Тора крайне важна, но мы бы хотели, чтобы наш сын приобрел профессию», — пояснили отец и мать ешиботника. «Какую именно профессию?» — поинтересовался раввин. Оказалось, что профессию врача.

«Давайте подсчитаем, — предложил р. Галинский. — Сначала вашему сыну надо будет отслужить в Армии обороны Израиля. Три года, от звонка до звонка. Затем — подготовиться к психометрическому тесту. Это еще один год. Учеба на медицинском факультете длится 4 года. 3 последующих года займет стаж. Итого 11 лет, как минимум».

Родители молодого человека согласно кивнули. «Скажите, — обратился к ним раввин, — логично предположить, что за это время ваш сын женится, у него появятся дети, которых надо будет содержать?» Родители опять кивнули. «И как, по-вашему, студент или даже стажер, который получает нищенскую зарплату, сможет создать семью?»

«Поймите, — добавил р. Галинский, — я понимаю вашу логику. Вы не думаете о завтрашнем дне, а о послезавтрашнем. Вы готовы отправить вашего сына в университет с тем, чтобы лет эдак через 15, после учебы, стажировки, работы врачом в больнице, он открыл частную клинику и начал зарабатывать приличные деньги». Отец и мать молодого человека кивнули в очередной раз.

«Можно рассказать вам историю? — внезапно раввин сменил тему разговора. — В 1939 году Германия оккупировала Польшу. Авиация бомбила польские города, а танки за ночь смели кавалеристов. В канун Рош а-Шана нацисты добрались до Белостока. Те, кто сумели убежать, сделали это — сначала беженцы направились в Барановичи, а затем взяли курс на Литву. Здание белостокского муниципалитета пустовало».

«Мы, 80 ешиботников, приняли решение остаться в городе и переждать Рош а-Шана. Ведь невозможно себе и представить, что этот святой праздник мы проведем не в молитвах, а на чемоданах, скитаясь от одной остановки поезда к другой! Я направился в городскую синагогу и обнаружил там одного лишь кантора р. Меира Подрабинека, который дрожащими руками вытирал пыль со скамеек. Кантор объяснил, что другие работники синагоги давно уже убежали».

«Молитвы Рош а-Шана прошли в абсолютно непраздничной, даже траурной атмосфере. Мы, молодые ешиботники, не знали, что произойдет в ближайшие минуты. Внезапно пожилой кантор вздохнул: “Как я завидую сапожникам!” Мы удивились. Сапожники считались представителями одной из самых низкооплачиваемых профессий. Не то, что канторы, которые получали огромные гонорары за службу, а также тут и там неплохо подрабатывали пением на еврейских свадьбах».

Р. Меир Подрабинек пояснил: «Евреи бегут через Барановичи в Литву, которая находится под властью Советского правительства. У многих беженцев обувь износилась, подошвы прохудились, да и местное литовское население тоже не Б-г весть какое богатое. Вот и придет звездный час сапожников. А канторы… ну кому, скажите на милость, при коммунистах нужен кантор?»

«Так вот, — продолжил раввин Галинский, — я уважаю родителей, которые планируют долгосрочное будущее сына. Пятнадцать лет, и ваш ребенок станет уважаемым человеком. Но я предлагаю другой вариант — если юноша останется в ешиве не на 15, а всего лишь на 5—7 лет, он сможет стать раввином, главой общины, директором еврейского учебного заведения. Это профессия, которая ценится и в этом, и в загробном мире».