Спасение Торы из огня Катастрофы 1: Благочестие польского еврейства

Иногда Всевышний предпочитает обнаружить Свое Присутствие. Достаточно вспомнить Исход, Синай, Бейт Амикдаш, пророчества, чудеса… Но иногда Б-жественное Присутствие скрыто от глаз, примерами тому — Израиль в изгнании, страдания праведников, процветание грешников, народ Торы, обращенный в прах, абажуры и мыло…

Бывает и так, что пророки и мудрецы помогают нам прочитать начертанное Б-жественным Провидением. Но если нет пророков, наша способность к такому чтению гаснет. Тогда облик и сама судьба еврейского народа кажутся пугающе неопределенными.

Однако даже в беспорядочных бликах чередующихся светлых и черных времен проявления или сокрытия Провидения, всегда остается присутствие Б-жественной защиты, которая — пусть даже в самых глубинах зла! — убережет тех, кто, ведя за собой остальных, своей ученостью поможет потом возродить Тору и нацию, убережет тех, кто, по меньшей мере, в силу своего опыта, сыграет решающую роль в постижении нового Провидения.

Таков был Моше, таков был Иосеф, таковы были Даниэль и его соратники, такою была Эстер. Такими были и те избранники Всевышнего, которые боролись за избавление Его народа в гитлеровской Европе — в условиях не менее сложных, нежели уготованы были Моше, Иосефу, Даниэлю или Эстер.

Вопреки всем объективным обстоятельствам в гитлеровском и сталинском аду Провидение уберегло и освободило самых выдающихся знатоков Торы Старого Света. Их последующее влияние фактически преобразило лицо мирового еврейства.

Спастись удалось не только этим глубоко уважаемым ученым, но и горстке наших сестер и братьев, которые посчитали своим долгом запомнить и рассказать все, чему они были свидетелями в Польше, Венгрии, Сибири — везде, куда протянулась длинная рука Дьявола.

Трудно выразить всю меру нашей благодарности авторам этих воспоминаний. Читая захватывающие строки о спасении евреев в те страшные годы, понимаешь:

Превечный Покровитель Израиля не обманывает ожиданий.

Предисловие

«Я буду славить Имя Б-га в песне, возвеличивать Его в благодарении» (Теилим 69:31)

Во веки веков не утихнет отзвук битвы Яакова с ангелом Эсава-Эдома! Подтвердилось призвание Яакова, предопределенное пророчеством. За эту победу он заплатил лишь небольшой хромотой, от которой, впрочем, скоро избавился. Но по сей день евреям, его потомкам, запрещено притрагиваться к мясу, которое облегает у животных «смещенное сухожилие». Этот запрет служит постоянным напоминанием чудесного спасения Яакова в том незабываемом поединке.

Предлагаемая читателю эпопея спасения Торы, а также ее носителей есть не что иное, как еще один эпизод той вечной битвы. Понимая исторические масштабы этих событий, и испытывая чувство благодарности к Всевышнему за Его благосклонность, которую Он проявлял ко мне на протяжении всех моих шестилетних странствий из Европы в США — по Прибалтике, России, Японии и Китаю — я обязан поведать о некоторых фактах этого спасения Торы от Катастрофы как можно более широкому кругу людей.

В своем рассказе я часто полагался на аналитические оценки машгиаха ешивы Мир рабби Ехезкеля Левенштейна, обладавшего прекрасной памятью. В лекциях перед аудиторией рабби всегда демонстрировал глубокий анализ тех исторических явлений, с которыми нам приходилось сталкиваться в тот период. Его подход к этим перипетиям — в то время, как и ученики, и учителя чудесным образом плыли в Ковчеге Торы по бурным волнам еврейской истории — наполнял каждое такое событие особым смыслом, раскрывал перед учениками его значимость и придавал логическую стройность всей цепи исторического процесса.

Я хочу поблагодарить за поддержку, советы и предложения моих друзей и специалистов: редактора журнала Лайт Иеошуа Леймана, который дал мне ценные указания по изданию этой книги и немало потрудился над ее редактированием; автора книги «Японцы, нацисты и евреи» профессора Давида Кранцлера; автора книги «Дороги жизни» рабби Касриэля Орбаха; а также бывшего секретаря ешивы Мир рабби Иосефа Д. Эпштейна, который великодушно предоставил мне необходимые фотографии.

Выражаю признательность и благодарность моему преданному брату рабби Бен Циону Ляйтнеру за тщательную работу над этой книгой. Он уделил много внимания критическому анализу всей рукописи, а также дал практические рекомендации, касающиеся организации материала.

Отдельные слова благодарности моей жене Саре за ее поддержку и помощь.

Авторский подход, способность впитывать и систематизировать исторические факты сформированы взглядами и отношением к жизни, жертвенностью и воспитанием, которые передали мне мои родители. Их мученическая смерть стала не только высшей точкой их судеб, но и отражением самой сути их нравственных устремлений на протяжении всей жизни, наполненной огромной еврейской духовностью. А потому моя книга посвящается памяти моих родителей, их постоянному стремлению служить Всевышнему и их неукротимому стремлению воспитывать те же принципы в своих детях. Пусть замыслы и поступки детей и внуков моих родителей будут прямым продолжением их идеалов.

Ехезкель Ляйтнер, Нью-Йорк, Бруклин

Вступление

На протяжении всей истории еврейского народа выдающиеся знатоки Торы и Талмуда становились во главе известных ешив — академий еврейских наук. Особенно характерно это было для России, Польши и Литвы, чьи знаменитые сшивы подняли изучение Торы на небывалую высоту.

Одной из самых престижных в Европе была ешива Мир, основанная в 1817 году в отдаленной польской провинции близ границы с Россией. Благодаря ешиве, где занимались студенты из разных городов и стран, этот штетл превратился в интернациональное сообщество. Молодые евреи съезжались сюда не только из Польши, России и Литвы, но также из Франции, Германии, Швеции, Англии, Америки и даже из Южной Африки. Рабби Авраам Калманович, возглавивший ешиву после ее переезда в США, как-то заметил, что единственной страной, не представленной в Мире, был Китай.

— Вот почему, — добавил он, — спасаясь от Катастрофы, наша ешива переправилась именно в Шанхай.

Когда прославленная высшая школа по изучению Торы, где до войны собирались самые многообещающие еврейские умы, прибыла в 1946 году в Соединенные Штаты, Нью-Йорк принял ее со всей торжественностью. Ешиве был вручен символический ключ от города — честь, которой удостаиваются лишь выдающиеся государственные деятели и знаменитости мирового значения. Для учащихся, которые отстаивали знамя еврейского учения в годы войны сначала в Польше и Литве, а затем в Японии и Китае, основание сшивы в Нью-Йорке означало начало новой жизни. Воодушевленные поддержкой своих духовных наставников эти молодые люди сумели преодолеть войну, голод, всевозможные физические и моральные опасности. Освоившись в новой мирной жизни в Америке, многие из них занялись переустройством старых и открытием новых центров и учебных заведений высшего еврейского образования в Соединенных Штатах. Став руководителями, наставниками, организаторами, специалистами высочайшего уровня, вчерашние ученики приложили все силы, чтобы преобразовать систему изучения Торы в свободном мире.

Чудесное спасение ешивы Мир, наряду с частично спасшимися другими сшивами, было Б-жественным средством для перенесения вечной Торы с одного континента на другой, туда, где должна была начаться новая эра еврейского возрождения.

1. Благочестие польского еврейства

Первый сентябрьский день 1939 года начался для многолюдной Варшавы самым обычным порядком. Это было первое утро нового учебного года, и дети по дороге в школу смешивались с толпой рабочих и служащих, спешащих на фабрики и в учреждения.

Но вот над городом внезапно появились десятки военных самолетов. Люди смотрели в небо с удивлением и в то же время с гордостью — они были уверены, что это польская военная авиация. Хотя они и знали, что огромные немецкие полчища сосредоточены на границах страны, никому даже в голову не приходило, что эти самолеты могут быть чужими.

В считанные минуты высоко в небе возникли десятки, сотни крохотных точек, похожих снизу на конфеты, сыплющиеся прямо на головы варшавян. Эти точки росли на глазах, становились все более зловещими и достигали пугающих размеров перед тем, как упасть на столицу. Лишь в эти последние мгновенья люди осознали весь ужас разразившейся трагедии, но — слишком поздно. Смерть и разрушение воцарились на улицах города. Кругом падали стены, рассыпались здания, отовсюду слышались крики ужаса и стоны раненых. Люди в панике искали убежища под перевернутыми автомобилями, развалинами и обломками.

Германия начала войну! В то время, как шокированный мир застыл, не зная верить ли в то, что свершилось, Польша, не подготовленная к войне, оказалась застигнутой врасплох: о начале военных действий даже не было официально объявлено. Так обрушилась на человечество Вторая мировая война.

Все население Польши, в особенности уже подвергшиеся террору евреи, собирались толпами у немногочисленных радиоприемников и с нарастающим ужасом слушали сообщения о последних событиях на фронте. Все в стране понимали: польская армия под ударами немецкой военной машины терпит глобальное поражение. Немцы двигались по Польше сразу в трех направлениях. Круглосуточные бомбежки люфтваффе делали любые передвижения и переброски польской армии абсолютно невозможными.

Вторая мировая война началась для Польши бешеной атакой немецкой огневой мощи и силой наземного вторжения, которая ошеломила человечество жестокостью и быстротой натиска. Мгновенное и безоговорочное поражение Польши явилось для всего мира наглядным примером современной концепции блицкрига. Отрезанной от всякой помощи, искалеченной молниеносной войной стране не оставалось ничего другого, как начать переговоры о капитуляции. Через три недели боевых действий Польша прекратила существование как независимое государство. Западную ее часть заполонили победоносные немецкие орды, восточную — вскоре заняла устремившаяся навстречу нацистам Красная Армия. Войска обоих агрессоров встретились на заранее оговоренной ими линии, проходившей по Бугу, и одновременно оккупировали, таким образом, всю польскую территорию, включая и еще недавно процветавшие центры еврейской жизни.

После полного распада религиозной жизни евреев в России, вызванного большевистской революцией 1917 года, Польша стала духовным средоточием мирового еврейства. Она превратилась в центр еврейской мысли и образования, в котором евреи всей земли видели гаранта своего будущего.

В 1939 году немцы развязали войну против всего цивилизованного мира в целом и против еврейского народа в частности. Их ненависть к евреям приняла форму военной кампании, не имевшей дотоле прецедента во всей истории человечества. Где бы ни появлялись немецкие войска, в кратчайший срок выходил приказ о полном уничтожении местного еврейского населения.

Но даже в те черные дни конца 1939 года евреи с убедительной силой проявили свои высокие духовные качества.

Уже через две недели боевых действий большая часть Польши была оккупирована, и только Варшава продолжала безнадежное сопротивление. В последнем, но уже тщетном порыве патриотизма защитники польской столицы отчаянно пытались продолжать войну, которая, как они сами понимали, была безнадежно проиграна. Тем временем еврейское население Варшавы возросло в несколько раз: здесь нашли последнее пристанище тысячи евреев-беженцев, пытавшихся спастись от наступающего врага.

Тяжелая немецкая артиллерия со всех сторон вела жестокий прицельный обстрел окруженного города. Часть тяжелых орудий была нацелена специально на еврейские районы. Одновременно немецкие самолеты беспрепятственно летали над городом на бреющем полете и сбрасывали бомбы в первую очередь на дома, в которых жили еврейские семьи. Тем, кто теснился в укрытиях и убежищах Налевки, Тварды и Гржибовской улицы, казалось, будто бомбы рвутся совсем рядом, даже если смертоносный груз падал за милю или две оттуда.

В конце концов командующий польской армией понял, что у него остался только один выход — сдаться и прекратить это губительное сопротивление. Огонь был прекращен к полудню 27 сентября 1939 года, в среду, накануне праздника Суккот. Немцы были как всегда пунктуальны: оглушающий грохот рвущихся бомб стих в одночасье. После долгих дней и недель непрекращающихся обстрелов и бомбежек внезапно наступившая тишина оглушала.

Среди еврейских беженцев, очутившихся в осажденной Варшаве, находился достопочтенный рав из Бриска (Брест-Литовска) рабби Ицхок Зеев Соловейчик. Он проводил свой летний отпуск на курорте в Отвоцке, пригороде Варшавы, и оказался среди сотен тысяч людей, хлынувших в столицу с началом войны. Спустя годы рабби Соловейчик поведал о своих переживаниях в первую ночь после прекращения штурма Варшавы.

Едва соглашение о перемирии вступило в силу, люди начали выбираться из убежищ. Сотни оставшихся в живых варшавских евреев тут же принимались собирать обломки дверей, оконных рам и строить из них сукки. К заходу солнца — а оно в тот день опустилось в 17 часов 40 минут — многочисленные шалаши приветствовали праздник Суккот. И это несмотря на то, что немало еврейских построек было разрушено шныряющими по городу бандами немецких солдат и их польских приспешников.

Какой потрясающий феномен еврейской веры, проявившей себя посреди народных страданий! Из тех, кто вышел из-под обломков, из убежищ, не было почти никого, кто бы не потерял близких во время двухнедельного обстрела и бомбардировок. Кто в тот момент, после стольких дней и ночей парализующего страха, бессоницы и голода, мог полностью владеть собой?

— Неужели хоть кто-нибудь способен был в те минуты думать о мицвах? — восхищенно спрашивал рав из Бриска, которого в народе прозвали «реб Велвел». — Разве мог я сравнивать себя с этими людьми великой веры, варшавскими евреями!

Портные и сапожники, мастера и лавочники — все евреи Варшавы, потерявшие родных и любимых, накопленное за всю жизнь тяжким трудом, смотревшие в будущее с невыразимым страхом, по-прежнему обладали силой, достаточной, чтобы помнить о соблюдении мицв (заповедей), связанных с приближающимся праздником Суккот. И они строили свои сукки, и доставали лулав и этрог. Есть только единственное объяснение всему этому. Для варшавских евреев соблюдение иицв служило источником жизненной силы, а потому именно о мицвах думали они даже в те катастрофические часы.

Ночь опустилась над Варшавой, первая ночь немецкой оккупации. В городе был объявлен комендантский час: в темное время суток никто, кроме захватчиков, не имел права появляться на улицах.

Публикуется с разрешения издательства Швут Ами