«Мишпатим» («Законы»). Зачем говорить загадками?

Всевышний сообщает Моше законы, которые Моше должен пересказать евреям: «И вот законы, которые ты предложишь им…» Сразу за этой фразой начинается изложение законов и продолжается до конца главы. В основном эти законы касаются правовых отношений между людьми.

В конце главы Моше по приказу Всевышнего поднимается на гору Синай. Он находится там сорок дней и сорок ночей.

ЗАЧЕМ ГОВОРИТЬ ЗАГАДКАМИ?

Первая же тема, к которой обращается Тора после рассказа о получении Торы, — судопроизводство, и в основном — законы денежных отношений между людьми.

Любопытно: только получили Тору — и сразу про деньги. Вещь прозаическую, а то и, как принято говорить и думать, низменную. Причем никаких общих фраз и нравственных призывов вы в главе не найдете. Она содержит только четкие строгие законы и ясную их систему.

Безусловно, если Тора в такой момент говорит об отношениях между людьми, то отношения между людьми — это очень важно. А денежные обязательства — очень важная часть наших обязанностей по отношению к другому человеку.

Остановимся только на одном из этих законов, часть которого, кстати, широко известна во всех европейских культурах: «Глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу. Ожог за ожог, рану за рану, ушиб за ушиб» (Шмот, 21:24-25). Поскольку точнее было бы перевести «глаз вместо глаза» (айн тахат айн)и т.д. (тахат — скорее «вместо», чем «за»), дальше мы так и будем говорить.

Что значит «глаз вместо глаза»? Устная Тора объясняет: возместить ущерб деньгами. А ряд ситуаций (зуб, рука, нога и т.д.) приводится потому, что размер компенсации должен соответствовать степени ущерба.

Ход рассуждений в Талмуде таков: в главе «Масэй» («Переходы») книги «Бемидбар» сказано, что нельзя брать выкупа с убийцы (кара за убийство — смерть; о предании убийцы смерти говорится и в нашей главе — 21:12). Значит, в других случаях применяется наказание выкупом, и за лишение человека органа, который не восстанавливается, следует брать выкуп. Талмуд даже рассматривает такой вопрос: стоимость чьей руки (ноги, глаза…) надо оценивать, определяя сумму компенсации, — ударившего или потерпевшего?

Если же нам все-таки кажется, что, может быть, понимать формулировку насчет глаза и т.д. надо буквально, т.е. что на выбитый глаз закон отвечает выбитым глазом, посмотрим в начале главы следующий закон: «И если вступят в ссору люди, и ударит человек своего ближнего камнем или кулаком, а тот… сляжет… за вынужденный простой и за лечение даст(ударивший) » (21:18-19).

Будем исходить из того, что если человека ударили и он слег, то без ран и ушибов тут не обошлось. Рассуждает Рамбан: если «рана вместо раны, ушиб вместо ушиба» предполагают наказание ударившего избиением, стороны уже квиты. С какой же стати требовать с ударившего еще и оплатить потерпевшему временную потерю трудоспособности и расходы на лечение? Тут даже не надо переходить на какие-то другие уровни толкования (их четыре — Б.З.), уже первый уровень толкования Торы — пшат, простой смысл стиха — говорит нам, что речь идет о денежной компенсации и ни о чем другом.

Но если все очевидно уже на уровне пшат, то почему бы так и не сказать: «Пусть заплатит»? Зачем говорить «глаз», чтобы потом искать объяснений? Затем, что такая формулировка закона содержит глубокий нравственный смысл. Сказано именно так, чтобы человеку и в голову не пришло, что сломать другому руку — то же, что разбить его, скажем, драгоценную вазу. Такая форма изложения учит: если ты ударил, то тебе полагалось бы такое же увечье, и ты должен это понимать и чувствовать.

Перечисляя нарушения, только в нашей главе Тора предписывает за некоторые из них очень строгие наказания: ударил отца или мать — смертная казнь, нарушил субботу — смертная казнь и т.д.

Подобно тому, как за формулой «глаз вместо глаза» стоит не предписание нанести увечье нарушителю, а требование взять с него денежную компенсацию при том, что увечья он заслуживает, законы о смертной казни осложнены условиями, которые делают их практическое применение исключительно редким. Приговорить человека к смерти можно только в том случае, если два свидетеля видели, что он собирается совершить преступление, сделали ему предупреждение и тем не менее он при них это преступление совершил. Ясно, что Тора предпочитает не спешить с таким приговором. И потому во времена, когда существовал еврейский суд, смертный приговор выносился чрезвычайно редко.

К чему же такие околичности? К чему «пугать» наказанием, которого не будет? Тора «пугает» не наказанием. Она пугает преступлением. Говоря о наказании, Тора дает оценку преступлению. Тора показывает, насколько оно тяжело и страшно. Формой своих законов Тора нас воспитывает.