«ШМИНИ» («ВОСЬМОЙ»). Из чего мы состоим?

Помнится, в давних детских стишках о девочках говорилось, что они сделаны из конфет, пирожных и сластей всевозможных, «состав» же мальчиков определялся не пищевыми увлечениями, а колючками, ракушками и зелеными лягушками. Сегодня, наверно, сюда пришлось бы добавить еще и жевательную резинку. Похоже на правду, верно?

Все мы смутно чувствуем, а люди знающие — твердо знают, что пища что-то определяет и на что-то в нас влияет. Поэтому то обстоятельство, что всевозможные оздоровительные системы, озабоченные физическим состоянием людей, придают питанию большое значение, понятно без объяснений. Но интересно, что и системы, занятые духовным состоянием человека, внимательны к тому, что человек вводит в свой организм. И уж, конечно, общеизвестно, насколько строго и серьезно относится к системе питания иудаизм и как скрупулезно следят евреи за соблюдением законов кашрута. Почему?

Прежде всего потому, что так нам предписывает Тора. Глава «Шмини», о которой мы сейчас говорим, указывает, какие виды животных, птиц, рыб и насекомых разрешены нам в пищу, а какие запрещены.

Упрощенно говоря, человек есть то, что он ест. И не только в физическом, но и в духовном отношении. Изложив законы о чистой и нечистой пище, глава заключает: «Я Г-сподь, Б-г ваш, освятите себя, и будете святы, ибо свят Я, и не оскверняйте ваших душ всяким существом, копошащимся на земле… Вот учение о скоте и птице, и всяком живом существе, копошащемся в воде, и обо всяком живом существе, кишащем на земле» (Ваикра, 11:44, 46).

Как видим, Тора, вводя правила, связанные как будто бы с вещами чисто физическими — с едой, говорит тем не менее об «осквернении души». Некашерная пища вредит духовному строю человека, а кашерная — увеличивает его духовные возможности. В Мидраш раба рав Танхума приводит такую аналогию к эпизоду из Торы, описывающему обращение Всевышнего к евреям по поводу кашерных (пригодных) и некашерных (непригодных) животных. Он сравнивает «разговор» Всевышнего с евреями с визитом двух врачей к двум больным, один из которых может выздороветь, а другой — безнадежен. Легко догадаться, что первого врач ограничит в еде — для его же пользы, а второму врач разрешит давать все — терять ему нечего. Один получает указания для пути к жизни, второй — на остаток пути к смерти. Всевышний поступает с еврейским народом, как врач с первым больным, ибо то, что входит в человека и становится частью его организма, способствует или препятствует его духовности. Помню, много лет назад здесь, в Израиле, пришли ко мне два брата, сказали, что уже давно ищут возможности духовного роста, более возвышенной жизни, что когда-то в России в ответ на их вопросы и искания им посоветовали стать вегетарианцами, и что с момента, когда они перестали есть мясо, они стали испытывать духовный подъем. Ну, подумал я, чему тут удивляться: по крайней мере, некашерную пищу есть перестали…

Есть ли какие-нибудь объяснения, почему запрещены именно те или другие виды животных? Отчасти есть. Рамбан говорит, что в основном это хищные животные и птицы, т.е. существа, жестокие по самой своей природе. Среди жующих жвачку млекопитающих с раздвоенными копытами (это два критерия, определяющие кашерность животных) хищников нет. Из домашнего скота нам разрешены только три вида: корова, овца и коза. Все они травоядные. Относительно других запрещенных видов Рамбан указывает на другие недостатки их природы, которые могут нанести духовный ущерб человеку.

Свою жизнь и поведение мы воспринимаем как следствие деятельности нашего рассудка, тогда как на самом деле наши реакции и восприятие мира и событий нашей жизни во многом обусловлены нашей биологией и нашим подсознанием, которые мы не контролируем. Не контролируем, но можем облагородить, следуя предписаниям Торы.

На состояние человека влияют оба обстоятельства: и то, что он ест пищу, которая не вредит ему духовно, и тот факт, что он соблюдает правила Торы. Сознание, что на что-то у него есть право, а на что-то — нет, облагораживает человека. Тора никогда не запрещает полностью того, в чем человек нуждается, касается ли это употребления вина или интимных отношений и тому подобных вещей. Но она ставит рамки, которые, разумеется, существуют не сами по себе, не ради идеи самоограничения, а имеют глубокое обоснование. Тора ставит нас в положение, когда каждый наш шаг, даже самый, казалось бы, простой, должен быть продуман. Мы не должны ничего делать автоматически или в эмоциональном порыве. Тора обязывает нас руководить и своими чувствами, и своими действиями.