Несколько комментариев к недельной главе Эмор

И СКАЗАЛ БОГ, ОБРАЩАЯСЬ К МОШЕ: "СКАЖИ КОhЕНАМ, СЫНАМ АhАРОНА, И СКАЖИ ИМ: НИКТО ИЗ НИХ ДА НЕ ОСКВЕРНИТСЯ ПРИКОСНОВЕНИЕМ К УМЕРШИМ ИЗ НАРОДА СВОЕГО.

Язычники, и древние и современные, имеют пристрастие связывать религию и религиозные проблемы со смертью и мыслью о смерти. Для них Царство Б-жье начинается только там, где кончается человек. Они рассматривают смерть и умирание как подлинное проявление их божества, которого они считают богом смерти, а не жизни; бог, который убивает и никогда не оживляет, который насылает смерть и ее предвестников – болезнь и страдание, чтобы люди, осознавая могущество своего бога и свое собственное бессилие, боялись его. По этой причине они строят свои молельни возле могил, а возле покойника всегда можно увидеть их священников. Смерть и скорбь – самая благодатная почва для распространения их верований, и, как видится, с их точки зрения, наличие на их собственной плоти признака смерти, символа власти смерти, побеждающей все живое, было бы и символом религиозности par excellence и, прежде всего, наиважнейшим атрибутом священника и его должности.

Не таковы еврейские коэны, ибо не такова еврейская концепция Б-га и еврейская религия. Б-г, Чьим Именем коэну предписывается его место в среде еврейского народа, – это Б-г жизни. Его самым возвышенным проявлением является не власть смерти, которая разрушает силу и жизненность, но власть жизни, которая дает человеку возможность проявлять свободную волю и быть бессмертным. Иудаизм учит нас не тому, как умирать, но как жить таким образом, чтобы даже при жизни мы могли преодолеть смерть, отсутствие свободы, порабощенность материальными вещами или нравственной слабостью. Иудаизм учит нас тому, как провести каждое мгновение жизни под знаком нравственной свободы, мысли, надежд, творчества и успеха, наряду с физическими наслаждениями, являющимися еще одним моментом в постоянном жизненном служении вечному Б-гу. Этому учению Б-г посвятил Свое Святилище, и для службы этому учению Он освятил коэнов – хранителей устоя и "направления" (слово  "коэн" связано со словом "кивун" - направление) народной жизни.

Когда смерть призывает других членов народа для исполнения последних актов любящей доброты по отношению к физической оболочке души, которую призвали домой, к Б-гу,  כהני ה  (Б-жьи коэны) должны оставаться в стороне, чтобы высоко держать знамя жизни возле мертвого тела, чтобы сделать несомненным тот факт, что концепция жизни, то есть мысль о том, что человек наделен нравственной свободой, что он Б-гоподобен и не подчиняется физическим силам, которые стремятся сокрушить нравственную свободу, – эта мысль не омрачается думами о смерти. Только когда жизненные реалии требуют и от коэна исполнения его последнего долга как мужа, сына, отца или брата по отношению к оболочке ушедшей души или наличие покинутого тела (мет мицва) требует от него занять место отца или брата скончавшегося, его коэнская функция все-таки уступает его призванию человека и члена семьи. В таких случаях ему не только разрешается, но фактически предписывается быть в необходимом контакте с мертвым телом. Однако во всех других ситуациях коэны должны сторониться мертвых тел.

/28/ НО КОРОВУ ИЛИ ОВЦУ НЕ РЕЖЬТЕ В ОДИН ДЕНЬ С ПОТОМСТВОМ ЕЕ.

Мы полагаем, что можем отважиться предположить, что перед нами тот аспект животной жизни, который демонстрирует начало едва заметного сходства с характером человека. Эгоизм, любовь и забота о себе – это мощный стимул, управляющий всей жизнью животного. Самопожертвование ради жизни другого существа и преданная забота о его благополучии, как это проявляется в любви самки, когда животное вынашивает и вскармливает своего детеныша, – это первый шаг в характере животного к той самоотверженности, которая в человеческой любви представляет собой возвышеннейшую черту человеческого характера. Не должно подавлять эту черту человечности в характере животного; напротив, ее следует подчеркивать особой заботой в нашем обращении с теми животными, которые, в качестве наших приношений, призваны символизировать нравственный идеал, к которому должен стремиться человек. Именно эта присущая животному черта человечности делает его пригодным для выполнения этой символической функции, а тот факт, что Закон уделяет ему столь явное внимание, дает понять, что жертвоприношения животных в иудаизме предназначены единственно для поощрения человеческой нравственности, в отличие от языческого представления, которое рассматривает обряды жертвоприношения как убийства, совершаемые для угождения богам.

/32/ И НЕ БЕСЧЕСТИТЕ СВЯТОГО ИМЕНИ МОЕГО, ЧТОБЫ ОСВЯТИЛСЯ Я СРЕДИ СЫНОВ ИЗРАИЛЯ; Я - БОГ, ОСВЯЩАЮЩИЙ ВАС,

Возводя в нашей среде Святилище Своего Закона, чтобы Его Имя могло присутствовать там, Б-г назначил нас – каждой гранью наших жизней как личностей и как нации –поддерживать Его Имя. Он объявил нас и все, что у нас есть, своей собственностью и провозгласил среди нас Свою волю, научив нас, как доказать, что мы сами и все, что у нас есть, принадлежит Ему и как отдать должное Имени, которое мы носим.

Имя Б-га, которое мы носим, должно быть священным, высшим Абсолютом среди нас. В то же время оно должно действовать как всеобщий стимул, который своей силой обязывает, сохраняет, побуждает нас и все, что у нас есть, к исполнению нашего долга на службе Б-гу. Всякий раз, когда мы отказываемся посвятить хотя бы один порыв своей природы, один стимул своих чаяний, одну частичку своего существа, одну кроху своего имущества исполнению Его святой воли, мы “оскверняем Его святое Имя”. Мы делаем так, что Имя, которое должно быть для нас высшим, самым святым, абсолютным добром, единственным оправданием нашей жизни и имущества, которое должно полностью править нами и всем, что у нас есть, становится   חלל   (безжизненной, немощной оболочкой). Таким образом мы оскверняем Его Имя, и в той степени, в которой другие осознают наш грех против Б-жественного Закона, наш возбуждающий вражду пример становится орудием пропаганды для демонстрации бессилия Б-жественного Имени, которое пребывает на нас. Своим грехом мы как бы даем понять, что можно называться евреем и считаться таковым, даже если человек оставляет подразумеваемое в этом Имени повиновение Б-гу, как нечто ничего не стоящее в сравнении с первой же возможностью чувственного удовольствия, личного наслаждения или материальной выгоды. Такой грех с нашей стороны мог бы привести к представлению о том, что человек может называться евреем и считаться таковым, даже если он не считает волю Б-га абсолютом, а свою собственную волю лишь условной, но утверждает свою собственную волю в качестве абсолютного идола, которому воля Б-га, беспомощная и зависимая, должна уступить дорогу.

Кроме того, чем больше индивидуум выделяется как "приверженец Имени Б-га" в силу своего знания Б-жественного Слова и личного положения в народе, тем насущнее для него остерегаться нарушения заповеди "Не оскверняйте Мое святое Имя." В таком случае даже едва заметное его отклонение или подобие отклонения от правдивости и честности, от морали и праведной жизни, от справедливости, добродетели и любящей доброты, которых требует Закон, станут грубейшим актом    חלול השם   (Йома 86а). Постоянно повторяющееся изречение, что от человека высокой нравственности и духовности требуется особенная ответственность в поведении, показывает, как великие умы еврейского народа во все времена воспринимали свое положение относительно нравственного закона и как далеки они были от прискорбного представления о том, что каждая последующая ступень интеллектуального величия представляет собой еще одно освобождение от соблюдения нравственного закона. Напротив, "дайте Мне быть освящаемым в среде сынов Израиля"; Б-га и Его святую волю следует воспринимать и подчиняться им как высшей, всеобъемлющей, всем повелевающей святая святых каждого аспекта еврейской жизни. Более того, как учит и обязует в символической форме каждое приносимое нами жертвоприношение, мы должны вознести на жертвенник Б-га для исполнения Его воли саму нашу живительную кровь, все наши побуждения и стремления, энергию наших тел, нашу пищу, благосостояние и радость жизни. Этот идеал должен стать конкретной реальностью в жизни каждого из нас, для нашего собственного совершенства и как пример для подражания "среди сынов Израиля" каждому, кто имеет долю в миссии еврейства...

Идеал, выраженный словами "дайте Мне быть освящаемым в среде сынов Израиля" в тексте Закона, необходимо символически хранить живым с помощью ежедневных жертвоприношений, совершаемых народом на восходе и закате каждого дня, и вновь и вновь доносить до народного сознания как высшую цель его миссии. Точно так же, составляя и организуя порядок службы в синагоге, чтобы она соответствовала ритуалу жертвоприношений в Храме, Мужи Великого Собрания, эти подлинные отцы нашего народа, поставили провозглашение    'ונקדשתי וגו      (и да буду Я освящен...) и обязательство исполнить его – квинтэссенцию всей жертвенной службы – в фокусе наших национальных собраний для проведения Б-жественной службы (то есть всякий раз, когда собирается, по крайней мере, десять взрослых мужчин), найдя для него постоянно повторяющуюся вербальную экспрессию в кадише и кедуше (Брахот 21б).