Все возвращается

В истории, которую я хочу вам рассказать, слишком много такого, о чём нельзя говорить публично, поэтому я поменял все названия и имена — даже своё. Назову себя Ури.

Я владелец бизнеса: сдаю в аренду строительные инструменты. Все мои работники, конечно, знают, что, прежде чем выдать кому-то инструмент, нужно записать фамилию человека, его адрес и телефон. Что нашло на Шуки — я до сих пор не знаю. Шуки — работник молодой и неопытный, но всё равно непонятно, как он мог отдать целых три дорогих инструмента человеку, не спросив даже его имени! Всё, что Шуки сказал о нём, — что это был подрядчик из Кфар Шимони, невысокого роста, смуглый, темноволосый и приехал на белом «хюндае». Да эти приметы подойдут к половине израильтян! А про Кфар Шимони он мог и соврать…

Я немного поругал Шуки, немного поогорчался, немного понадеялся на то, что подрядчик вернет инструменты, сделал несколько звонков знакомым в безуспешной попытке выяснить, кто это был… Но время шло, а инструменты не возвращались. Ладно, живём дальше.

Появился у меня новый клиент, Мошико. Сказал, что только начинает работать в строительном бизнесе, взял первый заказ. Денег у него пока нет, чтобы оплатить аренду окрасочного аппарата, но через четыре дня он закончит работу, получит всю сумму и тут же расплатится со мной. Я смотрю на него: человек в сорок лет начинает бизнес — наверное, не от хорошей жизни. А вид такой, серьёзный, одет прилично, на пройдоху не похож. Значит, надо помочь. «Без проблем, — говорю, — удачи!»

Мошико вернул аппарат в срок, заплатил, сколько нужно, и взял сразу несколько ремонтных инструментов — снова «под честное слово». Я опять ему пошел навстречу. И так у нас сложилось что-то вроде приятельских отношений, правда, несколько односторонних. Он мне рассказывал, как развивается его бизнес, какие он берет заказы и как ему то везет, то не везет со строителями. А я ему выдавал оборудование и время от времени ссужал его парой-тройкой сотен шекелей на шабат.

В очередной раз Мошико зашел ко мне в офис в тот момент, когда я почему-то снова вспомнил про того обманщика из Кфар Шимони, так что вид у меня был довольно мрачный. Мошико стал допытываться, в чём дело, — и я вдруг взял да и рассказал ему всё.

— А ты пробовал в Кфар Шимони съездить? — спросил Мошико.

— Какой в этом смысл? Я звонил туда знакомым, никто ничего не знает…

— Смысл есть. Поехали, я тебя отвезу.

— Мошико, да ты что? Куда мы поедем, зачем? Только время терять…

— Ты просто не всё знаешь. Я тебе по дороге расскажу…

Мошико явно не шутил. Наверное, у него действительно были основания думать, что инструменты удастся вернуть — если они и правда находятся в Кфар Шимони, а не в какой-нибудь арабской деревне… Я дал несколько распоряжений работникам и сел в машину.

Мошико несколько минут молчал, а потом начал говорить:

— Вот ты думаешь, я кто? Неудачник, который кое-как сводит концы с концами? Наверно, сейчас так и есть. А ведь всего несколько месяцев назад я миллионером был. Не веришь? У меня дома лежало где-то миллионов пять или шесть шекелей. И заработал я их, скажем так, не самым достойным образом. Да, именно то, что ты подумал. И жил я себе спокойно, был в своем подпольном бизнесе королем, все меня боялись. Деньги текли ко мне рекой, мне ни о чем не приходилось заботиться, пока…

У нас с женой была одна только дочка. Три годика ей было. Вдруг температура поднялась. Думали — простуда, обычное дело. А оказалось вот оно как. Ты про «хайдак тореф» — слышал? Хищный микроб. Стрептококк, в общем. За пять дней наша девочка сгорела, как свечка. Жена после ее смерти так и не пришла в себя. Пробовали с ней еще как-то жить вместе, но нет, бесполезно всё. Развелись. Я жене оставил квартиру и мебель и с одним своим мешком денег уехал в другой город. Сидел в пустой квартире, смотрел на мешок… И так я на него разозлился! Вот они, миллионы мои, в пакетах лежат. А сколько боли людям через них пришло — я только тогда понял. Когда мне самому по-настоящему больно стало. И знаешь, что я сделал? Взял все пакеты с шекелями, поехал с ними на пустырь да и сжёг их. Тогда мне немного полегчало… Ты думаешь, зря я их сжег — лучше бы пожертвовал на благотворительность? Нет, Ури, я не мог этого сделать. Это были такие грязные деньги, что они никому не могли пойти на пользу. Очистить их можно было только огнём. Ну, я так чувствовал тогда. И сейчас ни о чем не жалею.

Когда ты сказал про Кфар Шимони, я сразу понял, что это дело лёгкое. Увидишь, как меня там встречать будут. Я там все бизнесы крышевал, и они еще не в курсе, что я отошел от дел. А, да, и для них я — «Чико», так что не удивляйся, когда меня так будут называть.

Я сидел и пытался «переварить» всё то, что мне рассказал Мошико. Тёмные дела, крышевание, смерть ребенка, сожженные миллионы — это было похоже на сценарий блокбастера. Может, он привирает, мой Мошико?

Заехали мы в поселок. Не успел Мошико припарковаться у какого-то дома, как хозяин выскочил на крыльцо — будто стоял за дверью и ждал нас:

— Чико, не может быть! Шалом-шалом! Где ты пропадал? Какой дорогой гость у меня!

— Я по делу, Момо.

— Понятно, по делу, заходите, жена уже кофе поставила.

Мы зашли в большую комнату, в которой действительно вовсю пахло кофе. Пока мы пили по первой чашечке, сидя в глубоких креслах, народу в комнате прибывало, и все — с восклицаниями: «Чико, сколько лет, сколько зим!» и «Давненько, Чико, давненько!» Откуда только они все появились в таком количестве?

Когда в комнате набралось человек сорок, Мошико негромко произнес, рубя короткие фразы:

— Вот человек рядом со мной. Он оказал мне много услуг. Я его должник. Шесть месяцев назад в его фирму приехал человек. Смуглый, невысокого роста. Темные волосы. У него был белый «хюндай». Он взял напрокат строительных инструментов на 20 000. С тех пор его не видели. Он живёт в Кфар Шимони. Я хочу знать. Кто это?

Мужчины минуту переговаривались, а потом один из них щёлкнул пальцами:

— Я знаю! Это Дуду! Точно он!

— Номер?

Мужчина нашел в своем мобильном нужный номер и протянул аппарат Мошико.

— Это Чико, — сказал тот в трубку. — Я к тебе приеду, жди меня дома. — и нажал на «отбой». — Ну что, Момо, а перекусить у тебя ничего нет? А то сколько можно один кофе глушить? Только кошерное! Видишь? — мой друг в кипе.

Я только тогда обратил внимание, что кепку Мошико не снял, зайдя в дом. Не хотел обнаруживать перед этим народом свою кипу раньше времени. Я занервничал и забормотал ему на ухо:

— Мошико, неужели ты такой голодный? Поехали скорее к этому Дуду, пока он не смылся!

Мошико засмеялся:

— Э, брат, куда он денется? Он будет сидеть и ждать меня, как Мессию. Мы можем прийти хоть через неделю — и точно застанем его дома!

Ощущение нереальности происходящего нарастало. Я уже устал удивляться. Мы сидели у Момо до полуночи. Он заказал в кошерном ресторане какое-то невероятное количество антрекотов, закусок и салатов, и всё потчевал нас, никак не мог насмотреться на такое чудо — сам Чико ест у него дома! Мне есть вообще не хотелось, сидел, как на иголках. В конце концов Мошико поднялся:

— Ну, Ури, поехали.

Дуду, как и было предсказано, покорно ждал нас у себя дома:

— Чико, дорогой, заходи, выпей чашечку кофе!

— Я с таким человеком, как ты, рядом не сяду.

— Почему? За что? В чем я провинился?

— Вот этого человека видишь? Это мой близкий друг. Ты у него украл инструментов на 20 косарей.

— Нет, Чико, что ты, как я мог… Если бы я знал, что это твой друг… Я не украл, я взял попользоваться…

— Хватит лопотать. Завтра в 8 утра ты привезешь ему в контору инструменты и 10 тысяч — за аренду и моральный ущерб. Надеюсь, это ясно.

С этими словами Мошико развернулся и направился к своему автомобилю. Я шагал за ним, машинально переставляя ноги. Когда мы уже выехали на шоссе, я немного пришел в себя от увиденного и спросил:

— Слушай, я не понял… А почему мы не взяли инструменты прямо сейчас?

— Зачем нам надрываться, таскать тяжести? Он знает, что, если к восьми утра всё не будет на месте, заработает «счётчик».

Когда я на следующее утро пришел на работу, какой-то незнакомый человек ждал меня у дверей. На часах было 7:45. Он молча выгрузил и занес внутрь инструменты и так же молча передал мне конверт. Я пытался часть денег отдать Мошико, но он ни в какую не соглашался. Ну, тогда я отсчитал, сколько полагается за аренду, а остальное вернул — в таких деньгах нет брахи… Уходя, Мошико сказал мне:

— Ты мне столько помогал! Я очень рад, что теперь и мне выпала возможность помочь тебе, и что инструменты к тебе вернулись. Ведь всё рано или поздно возвращается к нам — и зло, и добро. «Пошли хлеб свой по водам, и спустя много дней ты найдешь его…» Ты же знаешь, о чем это, правда? Делай добро, не ожидая благодарности. И оно к тебе вернётся.