Мусар ешивы Слободка (Хеврон) 20. Учение Слободка, часть 2. Милосердие Торы

^[1]Нам кажется, что повеления Торы нам нужны только для понимания и исполнения того, к чему не может самостоятельно прийти человеческий разум, но в законах, смысл которых ясен, а необходимость — несомненна, мы можем полагаться на собственное мышление… Однако на самом деле это не так.

Вот перед нами первостепенная заповедь, значимость которой ни у кого не вызывает ни малейших сомнений: «И возлюби ближнего своего, как самого себя»^[2]. Если мы задумаемся, то увидим, что и здесь человеческое понимание не может охватить высочайших предписаний Торы.

Любовь к ближнему в упрощенном представлении — это постоянная и неустанная помощь бедным и нуждающимся. И если бы мы встретили кого-то, кто настолько развил в себе любовь к людям, что собрал в своем доме множество несчастных, страждущих, голодных, одиноких и обездоленных, чтобы их вылечить и накормить, и если он ведет себя с ними как друг и брат, обеспечивает всем необходимым в материальном и духовном, оказывает им великий почет и проявляет сердечность, а тем более, если в конце концов он дает им в дар большую часть своего состояния, то, разумеется, мы посчитали бы такого человека исключительным праведником и образцом высшего и недостижимого идеала.

Но мнение Торы о любви к людям неизмеримо шире и глубже человеческого представления. Мы находим, что Б-жественное Учение не только не восхваляет такого рода любовь к людям, не усматривая в ней высшего идеала, но и находит в ней множество недостатков.

Ведь может оказаться, что в такой любви к людям кроется глобальный самообман. Возможно, она проистекает лишь из самолюбия щедрого жертвователя и его амбиций: ведь это именно он накормил, вылечил и осчастливил этих несчастных и обездоленных. Он дает им все это потому, что желает им добра и испытывает удовольствие, видя себя источником их блага и радости. И может оказаться, что по отношению к здоровым и сытым, не нуждающимся в его благодеяниях, его сердце не испытывает никаких добрых чувств.

Из Б-жественной Торы следует, что даже если благодетель отдает беднякам все, что имеет, не оставляя себе ничего, кроме легчайшего чувства удовлетворения, что все это они получают благодаря ему: «Только престолом я буду выше тебя…»^[3], он все же будет считаться не любящим, а, скорее, презирающим, а его любовь, даже если она невероятно сильна, — порочной. И это потому, что заповедь «И возлюби ближнего своего, как самого себя»^[4] предполагает, что доброе отношение к людям не должно проистекать из ощущения себя источником благодеяний. Руководствующийся этим приятным чувством в действительности не любит людей, а почти их ненавидит. Рамбан вывел это из того, что два стиха: «Не возненавидь брата твоего в сердце твоем…»^[5] и «И возлюби ближнего своего, как самого себя»^[6] следуют в Торе один за другим.

Но почему Б-жественное Учение не считает любовью чувство, кажущееся нам столь возвышенным и вознесенным? Дело в том, что Тора требует от нас совсем иного отношения к людям. Истинная любовь должна обладать совершенно другими признаками и проявляться иначе! Дающий, о котором мы здесь говорили, может любить обездоленных вовсе не из-за того, что осознал их величие как Б-жественных творений и постиг, насколько они достойны его внимания и помощи. Причиной его любви могла стать только плачевность их положения. Ведь если бы те же самые люди, которых он сейчас так любит, были состоятельными и наслаждались благом в избытке, его сердце вообще бы о них не болело. И хорошо уже, если он хотя бы им не завидует и не желает зла… Побуждение сблизиться с этими несчастными возникло в нем только из-за того, что их боль и страдания были так сильны, что его сердце преисполнилось жалости к ним. И может оказаться, что это совсем не свидетельствует о наличии в нем способности испытывать истинное сострадание. Возможно, он проявляет к ним добрые чувства лишь из-за того, что на этой границе заканчивается его бессердечность — ведь даже у самых равнодушных людей есть предел черствости, за которым пробуждается милосердие…

Такая любовь, даже если со временем она и очищается от эгоизма и самолюбия, может возникнуть лишь спонтанно и непроизвольно. Совсем не такой любви к ближнему требует от нас Тора. Ее источник — в глубоком осознании возвышенности людей. Б-жественное Учение раскрывает нам, что сущность человека бесконечно высока и вознесена, поскольку он сотворен по «образу Б-га» и ему уготовано властвовать над всеми созданиями и владычествовать над всем миром от бездонных пропастей до недосягаемых вершин. Все должно склониться перед ним, пасть ниц, мириады высших ангелов танцуют перед ним, «жарят для него мясо», предназначенное для великих, и «процеживают вино», даруемое с Небес. И умаление почета этого величайшего человека является грубейшим посягательством на славу Царя всех царей, властвующего над высшими и нижними мирами. А если ты захочешь оказать человеку почет, который ему полагается по праву, никогда не будет достаточно того, что ты для него сделаешь. Даже если ты накроешь стол, подобающий царям — владыкам мира, и устроишь такую трапезу, как царь Шломо в свои дни, ты все равно не исполнишь по отношению к нему своей обязанности. И почему? Потому, что он свят и возвышен, безгранично и неизмеримо!

И если ты видишь его в приниженном состоянии, когда он полностью погружен в заботы этого материального мира, трудится в поте лица, угнетая тело и дух, чтобы обеспечить себя пропитанием и «поесть с ослом из одной кормушки»^[7], и при этом еще радуется своему уделу и вообще не имеет ни малейшего представления о вознесенном источнике своего происхождения, тебе следует поддержать и утешить его. В твоем сердце должно зародиться глубокое сожаление, и пусть великая тревога охватит тебя при виде этого великолепия, павшего с высочайших Небес в нижайшие бездны.

И даже если ты встретишь его в тот момент, когда он уже властвует над всем миром, от края до края, то даже тогда ты обязан усомниться, что он уже получил весь причитающийся ему в этой жизни почет. И ты должен в голос рыдать: пал с Небес на землю ангел Б-га!

Любовь, возникающая таким образом, не зависит от самолюбия дающего. Он не ощущает в своей душе, что оказывает милость тем, кого поддерживает. И даже если его добрые дела умножатся, как песок на берегу моря, он не приписывает себе заслугу и не говорит: «Достаточно!» Он осознает: то, что он делает для человека, — лишь капля в море, в сравнении с тем, чего тот достоин согласно своей возвышенной сути.

Такая любовь не различает между бедным и богатым. Как она призывает разделить тяготы бедняка, лишенного и обездоленного, так же она велит сострадать тому, кто властвует над всем миром, поскольку оказываемый ему почет совершенно не соответствует великой славе, что положена ему со дня его сотворения. Нити этого подхода переплетаются, соединяясь в великолепном узоре, охватывающем все Б-жественное Учение, и проявляются в словах наших мудрецов, благословенной памяти, принявших Письменную и Устную Тору.

И вот что заслуживает особого внимания. Это требование Торы не является неким недостижимым идеалом, доступным лишь исключительным праведникам, это закон, установленный для каждого. И даже самая заурядная личность в нашем народе не может освободить себя от обязанности следовать ему в своей повседневной жизни. Известно повествование Талмуда: «Рабби Йоханан бен Матья попросил своего сына нанять рабочих. Сын исполнил просьбу отца и договорился с ними, что будет их кормить, а когда пришел с этим к отцу, тот сказал ему: сын мой, даже если ты устроишь для них такую трапезу, как царь Шломо в свои дни, то не исполнишь своей обязанности по отношению к ним, поскольку они — сыновья Авраама, Ицхака и Яакова!»^[8]

Рабби Йоханан бен Матья всей душой ощущал, что все евреи — и даже самые простые среди них — потомки царей, а потому к ним нужно относиться соответственно, почитать их, как царских сыновей, и накрывать для них стол, подобающий царям. И более того: даже стола обычного царя и трапезы царя Шломо в его дни недостаточно для того, чтобы почтить их, ибо они — потомки Авраама — «Князя Б-га»^[9], гостеприимство которого превышало даже почитание гостей царем Шломо. И рабби Йоханан бен Матья относился к людям так, как они того заслуживали, поскольку видел в них Б-жественные творения.

И хотя вполне возможно, эти простые рабочие в достаточной мере не постигли величия своих отцов, и, конечно же, не считали себя достойными трапезы Авраама, тем не менее, мудрец ощущал их истинное величие. Он понимал, что крадет их заработок и лишает того, что им положено по праву, если не накроет для них стол подобно тому, как это делал наш праотец Авраам…

Если любовь к ближнему возникает из воззрения на человека как на Б-жественное творение, то в конце концов она непременно приведет нас на столь возвышенную ступень, на которой каждый признает ближнего царем над собой и полностью смирится перед ним, как раб перед господином. Ведь об этом спрашивают человека: «Принимал ли ты на себя царскую власть Творца утром и вечером при чтении “Шма Исраэль”? Признавал ли ты превосходство товарища в душевном покое?»^[10] Мудрецы приравняли скромность в отношениях с людьми к смирению перед Творцом…

Вот перед нами объяснение сути заповеди Торы «И возлюби ближнего своего, как самого себя»^[11].

[1] Это выступление Сабы из Слободки, изданное в «Ор Ацефен», записал рав Шмуэль Абба Снег, благословенной памяти, главный военный раввин Литвы.

[2] Ваикра 19:18.

[3] Берешит 41:40.

[4] Ваикра 19:18.

[5] Ваикра 19:17.

[6] Ваикра 19:18.

[7] Авот Дерабби Натан, гл. 1.

[8] Бава Меция 83а.

[9] См. Берешит 23:6.

[10] Решит Хохма, раздел «О трепете», гл. 12.

[11] Ваикра 19:18.