Перекресток

В пятницу днем в Москве, если хочешь успеть привезти все продукты на шабат по списку, лучше ехать на мотоцикле. В этом молодой рабби Арон был уверен на все сто, но его жена так не считала, и в принципе была не согласна с приобретением мотоцикла — опасно, неудобно, да и вообще, странная картинка: раввин в длинном пиджаке и развевающимися нитями цицит лавирует между машинами на двухколесном монстре. «Зато быстро и никакие пробки не помеха», — улыбался Арон.

В ту пятницу Арон даже немного поспорил с женой на пороге квартиры по поводу того, на сколько процентов опаснее становится поездка в дождливую погоду. Но о чем тут спорить — продукты-то на шабат нужны, причем срочно.

Дождь усиливался. Арон ехал аккуратно, не спеша. Он уже подъезжал к супермаркету кошерных продуктов — оставалось только проехать перекресток. И вдруг Арон увидел, как перпендикулярно его движению несется спортивная «ауди», явно не замечая мотоцикл. Что делать? Попытаться проскочить? Свернуть на тротуар? Нажать на тормоз, рискуя на мокрой дороге свалиться под чьи-нибудь колеса? Арон нажал на тормоз. Мотоцикл заскользил и сбросил с себя седока. За секунду Арон успел прочитать первые слова «Шма» и поразиться тому, что он до сих пор жив. Оказалось, что один из водителей тоже затормозил и развернул свой автомобиль, блокируя движение.

Арон еще не до конца осознал, что случилось, как услышал над своей головой женский голос:

— Вы ранены? Вызвать «скорую»? Вы можете пошевелиться?

— Кажется, всё нормально, — пробормотал Арон, снимая шлем и медленно поворачивая голову вправо-влево.

Женщина посмотрела на него с удивлением: она, наверное, не ожидала увидеть человека с длинной бородой в центре столицы. А потом пришло время удивляться Арону. Женщина спросила:

— Ата беседер?

— Да, спасибо! Кажется, я ничего не сломал… Вы говорите на иврите?

— Немножко… Я училась в еврейской школе — здесь, недалеко. Но это было давно.

Женщина представилась Екатериной. Она хотела еще что-то спросить, но Арон спешил:

— Простите, скоро шабат, а мне еще продукты нужно купить…

— Шабат? — женщина бросила на Арона недоуменный взгляд.

«Если она училась в еврейской школе, почему так удивляется, услышав про шабат?» — подумал Арон, но вслух сказал только:

— Да! Приходите сегодня к нам на вечернюю трапезу! Хотите?

— Сегодня?.. Нет… Может быть, в другой раз…

— Хорошо, тогда в следующий шабат. Вот, я вам запишу — мой номер телефона и номер жены. Звоните! Шабат шалом! И спасибо вам большое!

Екатерина не позвонила ни на следующей неделе, ни через две недели, ни через три. Прошло почти полгода, когда Арон получил сообщение с незнакомого номера:

«Шалом, рабби! Вы помните меня? Это Екатерина».

«Конечно! Наше с женой приглашение на шабат до сих пор действительно. Вы хотите прийти?»

«Если можно…»

В субботу вечером Екатерина сидела за столом в гостиной, которая, как обычно, вмещала больше людей, чем допускали законы физики. Другим гостям было интересно узнать, как Екатерина познакомилась с рабби Ароном и его женой. Арон рассказал про то, что случилось осенью на перекрестке, и добавил:

— Очевидно, Екатерина была тем посланником Свыше, который помог мне пережить не самые приятные минуты…

— Наверное, пришло время и мне рассказать свою версию происшедшего, — сказала Екатерина. За столом затихли.

— Мне 45 лет, я живу одна. С матерью и сестрой я уже не общаюсь больше 20 лет — так вышло, долго рассказывать. Любой одинокой женщине не очень-то легко живется, а мне… Когда я училась в школе, нам рассказывали про еврейские традиции, и даже несколько раз наши учительницы приглашали нас к себе домой на субботние трапезы. Это было так сказочно, так непохоже на всю нашу суматошную московскую жизнь: свечи, начищенный серебряный бокал, старинные песни, дети, одетые в стиле «ретро»…

Я мечтала, что, когда вырасту, у меня тоже будет так. Пусть не всё, но пусть хоть что-нибудь будет так. В день бат-мицвы я в первый раз зажгла субботние свечи и продолжала зажигать их и после школы, а потом… То вечеринка, то театр, то ресторан — как-то всё сошло на нет. Да и было непонятно — зачем? Замуж-то я не вышла, и детей, как вы понимаете, у меня никаких нет…

Два года назад я почувствовала, что мне хочется быть ближе к чему-то своему, еврейскому, — как в детстве. В синагогу пойти — это мне показалось слишком радикальным. Я решила посмотреть, какие вакансии есть в еврейских магазинах, и довольно быстро нашла работу в книжном.

В магазине работали только евреи, и с некоторыми женщинами у меня завязались почти приятельские отношения, но… Каждую пятницу они желали мне и остальным «шабат шалом», а после выходных рассказывали, кто как провел шабат. Я всё ждала, что кто-нибудь пригласит меня в гости на субботнюю трапезу. Прошел месяц, другой, третий… Почему-то никому не приходило в голову пригласить меня. А у меня не поворачивался язык напроситься.

В конце концов, я разобиделась на них, а заодно — и на всех евреев. Уволилась из еврейского книжного и устроилась в обычный книжный. Если для евреев я — чужая, потому что выгляжу как-то не так, то и они мне не нужны. Пора уже наконец-то повзрослеть, забыть детские мечты и жить реальной жизнью.

И всё было бы ничего, но, когда приближался вечер пятницы, мне по-прежнему было невыносимо сидеть дома в одиночестве. Шабат меня тянул к себе, но я для шабата была недостаточно хороша, как оказалось…

Наткнулась я однажды на объявление, что в собор требуются певчие — и пошла. Я пою хорошо. Так у меня удачно получилось: пока до церкви доедешь, пока обратно, а там на ногах всю службу стоять. Приезжала домой в пятницу поздно вечером — и падала в кровать, ни о каком шабате даже не вспоминала. Всё шло прекрасно до тех пор, пока однажды на перекрестке на моих глазах не перевернулся мотоциклист. И этот мотоциклист напомнил мне, что наступает шабат — и пригласил меня к себе, даже не зная меня…

Да, у меня заняло полгода, чтобы позвонить вам и прийти сюда. Но всё таки, рав Арон… Это меня вам послали Свыше, чтобы поддержать вас на том перекрестке, — или вас послали мне, чтобы вернуть мне шабат?