Оглавление
Евреи в Москве в XVII-XVIII веках [↑]
Великие князья и государи запрещали въезд евреям в Московию вплоть до XVII-го века н.э. Во время русско-польской войны (1645-67 годы) в Москву стали привозить евреев-пленников из Могилева и Витебска. Многие из них крестились и остались жить в Москве. Крещение было единственным способом поселиться в Москве.
В этот же период, при царе Алексее Михайловиче, относящемся к евреям более лояльно, в Москве стали появляться первые еврейские купцы. И последующие два с половиной века история еврейских купцов в Москве состояла из разрешений, запретов, жалоб со стороны еврейских купцов, ограничений, жалоб со стороны русских купцов, новых запретов и так далее.
После присоединения к России Белорусского края в конце XVIII-го века Москву стали населять выходцы Шклова, крупного в то время торгового центра. Успешная деятельность еврейских купцов вызвала зависть купцов московских, что послужило основным поводом к установлению черты оседлости в 1791 г. и запрету на постоянное проживание евреев в Москве.
Ересь жидовствующих [↑]
Интересно, что самих евреев до XVII-го века в Москве не было, но влияние иудаизма было — через секту т.н. жидовствующих, которая из Новгорода распространилась на Москву и в XV-м веке, при Иване III, который поставил состоящих в этой секте новгородских священников на высокие церковные посты, достигла своего апогея.
Жидовствующие соблюдали субботу, молились по «сидуру», не почитали иконы, праздновали Песах. А самое главное — пытались читать и изучать Священное Писание, что до сих пор вообще не было принято в православии.
В процессе политической борьбы получилось так, что сторонников этой секты объявили еретиками и сожгли на кострах. Некоторым удалось бежать в Литву.
Глебовское подворье [↑]
Оседлое еврейское население начало образовываться только тогда, когда в 40-х годах XIX-го века в Москву стали присылать евреев-солдат, имевших после окончания службы право на постоянное жительство в городе. Солдаты обзаводились семьями, и так возникла община.
Приезжающие в Москву по торговым делам купцы имели право останавливаться только в Глебовском подворье, находившемся в Китай-городе, в Знаменском переулке Зарядья. Еврейское гетто было создано для того, чтобы обеспечивать над евреями строгий полицейский надзор, и это было гетто в самом плохом смысле этого слова.
Евреи содержались в гетто на правах преступников, ведь обер-полицейместеру было предписано объявлять прибывающим евреям, что они могут останавливаться только на Глебовском подворье, куда их отправляли с заставы в сопровождении конвойных! Люди жили там в крайней бедности, постоянно подвергались поборам и издевательствам со стороны московской администрации.
Некоторое время в Москве не было ни синагог, ни раввинов. Интересно, что именно женщины впервые заявили о необходимости синагоги в городе. В Московском историческом архиве сохранилось прошение на имя московского генерал-губернатора князя Алексея Григорьевича Щербатова от солдатских жен Ели Мушниковой, Хаи Лемуси и Голды Кац от 16 марта 1845 г.
Три солдатки из Могилева приехали в Москву навестить мужей, которые работали санитарами в госпитале, и увидели, что они не соблюдают кашрут, не молятся и снимают шапки, входя в помещение, подобно христианам. Женщины обратились к генерал-губернатору Москвы с прошением утвердить законного раввина. Сам генерал-губернатор утверждать раввина не стал, зато разрешил евреям избрать из своей среды раввина по собственному усмотрению.
Появились первые синагоги. Вначале они располагались в арендованных частных домах: Аракчеевская находилась в ныне исчезнувшем Знаменском переулке на территории Зарядья, вблизи Глебовского подворья, а Межевая — на Сретенке.
При Александре II, когда некоторые группы евреев получили право постоянного жительства вне черты оседлости, еврейское население Москвы стало быстро расти. С 1856 года приезжим евреям было разрешено повсеместно селиться в Москве, но Глебовское подворье на протяжении долгих лет продолжало быть центром национальной жизни еврейской общины.
Раби Хаим Берлин [↑]
Рав Хаим бар Нафтали-Цви-Йеуда Берлин прибыл в Москву в возрасте 33 лет по приглашению еврейской общины, и не только возглавил ее, но и стал поистине одним из духовных лидеров поколения. В день его прибытия евреи закрыли свои лавки, оставили работу и пришли на вокзал, чтобы встретить рава с семьей.
Будучи правнуком раби Хаима из Воложина, основателя знаменитой Воложинской ешивы, рав Хаим Берлин никогда не терял связи с этой ешивой. Как раввин Москвы, рав Хаим старался повлиять на состоятельных людей, рассылал им письма, чтобы они жертвовали деньги на ешиву, и таким образом смог собрать средства для постройки нового каменного здания ешивы в Воложине вместо прежнего сгоревшего деревянного.
К тому времени, когда рав Хаим Берлин возглавил еврейскую общину г. Москвы, там уже проживало более пяти тысяч «лиц иудейского вероисповедания». При раве Хаиме еврейская жизнь приобрела упорядоченность: субботы неукоснительно соблюдались, евреи не снимали головных уборов, строили шалаши в праздник Суккот, пекли мацу на Песах, а обряд «ташлих» у Москва-реки в день Рош аШана могла наблюдать вся Москва.
Благодаря усилиям рава Хаима, появилась «Талмуд Тора», общество помощи бедным и другие общественные учреждения.
Рав Хаим пользовался огромным уважением у всех жителей Москвы: как евреев, так и не евреев, которые видели в нем Б-гобоязненного человека и большого мудреца. Многие промышленники и торговцы приходили к нему спросить совета в сложных жизненных ситуациях.
Ассимиляция [↑]
В XVII-XVIII вв. были евреи, которые ради того, чтобы вырваться из черты оседлости, были готовы на все, в том числе и на отказ от веры отцов. В XIX-м веке прибавилась еще одна причина, по которой евреи принимали крещение: принятый в 1827-м году Указ императора Николая I о призыве детей на 25-летнюю воинскую службу кантонистами.
35 членов семьи Рубинштейн из Бердичева, начиная с деда, приняли православие, после чего на семью перестали распространяться законы черты оседлости, и Рубинштейны поселились в Москве. Здесь вскоре у них родился младший сын Николай, который впоследствии стал тем самым знаменитым пианистом, дирижером, педагогом Николаем Рубинштейном. При его содействии в 1866 г. была открыта Московская консерватория, директором и профессором которой он оставался до конца жизни. Его брат Антон Рубинштейн — выдающийся композитор, пианист и дирижер, также сыграл огромную роль в русской музыке, но его жизнь связана с Северной столицей России.
Известный русский этнограф Павел Васильевич Шейн в детстве звался Ноах, однако пролечившись длительное время в московской больнице, принял лютеранство…
Таких случаев было множество в те годы, и часто — именно из-за стремления попасть в Москву.
Просвещенные евреи Москвы, выпускники раввинских училищ, созданных по указанию графа С. С. Уварова, стремились к образованию, и их стали принимать в Московский Университет.
Среди селившихся в городе евреев были дипломированные специалисты, купцы 1-й гильдии, промышленники. Они оседали в престижных районах города.
В 1869 г. было образовано Хозяйственное правление еврейской общины, и руководство общины пригласило из Минска Шломо (Залкинда) Минора на должность казенного раввина. Он полностью разделял лозунг, популярный в то время в среде еврейской интеллигенции: «Евреи должны стать русскими Моисеева Завета». Для синагоги был арендован двухэтажный дом на перекрестке Большого Спасоглинищевского переулка и Солянского проезда, рядом с которым вскоре было построено знаменитое здание Московской Хоральной синагоги.
Евреев выгоняют из Москвы [↑]
В 1881 г. волна еврейских погромов прокатилась по югу России. В Москве погромов не было, но в московских изданиях возрастало число антисемитских публикаций. Но именно в это неспокойное время, в 1883 году — чудом — в Москве была открыта новая синагога на Большой Бронной, которой довелось выстоять и дожить до нашего времени.
В марте 1891 г. было принято решение о выселении евреев из Москвы и Московской губернии, и накануне праздника Песах в газетах был опубликован царский указ, в котором значилось: «Воспретить евреям — механикам, винокурам, пивоварам и вообще мастерам и ремесленникам переселяться из черты еврейской оседлости, а равно переходить из других местностей империи в Москву».
Еврейская интеллигенция пережила глубокое разочарование. Московского раввина, верившего, что просвещение и преданность Отечеству дали евреям гражданские права, вместе со старостой синагоги выгнали из Москвы, с только что построенной синагоги сняли купол, молельный зал закрыли.
Вслед за ремесленниками из Москвы погнали и отставных николаевских солдат (за исключением приписанных к московским мещанским обществам). Евреям-мещанам разрешалось только временное пребывание в Москве.
За два последовавших за этими решениями года из Москвы были выдворены почти 20 тысяч евреев. Неимущих отправляли в черту оседлости по этапу, причем, перед этим многих помещали в пересыльную тюрьму, где они содержались наравне с уголовными преступниками.
Вместе с ремесленниками выгнали из Москвы и великого художника Исаака Левитана, в ту пору — студента Московского училища живописи, ваяния и зодчества. Позже ему удалось вернуться в Москву и доучиться, но диплома художника ему, еврею, пишущему русские пейзажи, выдать не пожелали и выпустили Левитана из училища с дипломом учителя чистописания. После этого его еще раз как иудея выдворяли из Москвы и вновь «милостиво» разрешали вернуться.
Уцелевшие после изгнания деятели общины Глебовского подворья выбрали нового общественного раввина — выпускника Московского университета, кандидата права Якова Мазе, при котором Московская хоральная синагога вновь стала духовным общественным центром евреев столицы.
Рав Яков Мазе был глубоким знатоком Торы, стремился к возрождению национальной культуры, и при этом сыграл огромную роль в сионистском движении, был соратником Усышкина, и даже выступал экспертом по иудаизму на деле Бейлиса.
Первая мировая война [↑]
Черта оседлости фактически прорвалась во время Первой мировой войны, когда в 1915 году евреи-беженцы заполняли дороги, ведущие в глубь страны. В эти годы многим евреям удалось поселиться в Московской губернии, где открылось несколько еврейских общественных учреждений. Национальные общественные организации тоже стали активно помогать беженцам; их расселяли в пригородах и на окраинах Москвы: в Малаховке, Салтыковке, Перловке, Марьиной Роще.
В Москве по инициативе князя Е. Н. Трубецкого проходили благотворительные программы в пользу пострадавших от войны евреев. В организованном 9 апреля 1916 г. концерте в пользу беженцев в Большом зале Консерватории участвовали лучшие артисты и писатели России: М. Н. Ермолова, А. Н. Нежданова, А. И. Южин, К. С. Станиславский, А. Н. Толстой.
Наплыв множества евреев — носителей традиционного мировоззрения — заметно сказался на общинной жизни в городе: открылись новые молельные дома, главным образом, на квартирах; в пригороде Богородское (ныне район улицы Подбельского) заработала ешива. В числе беженцев в Москву прибыли видные раввины, соферы, шохеты.
Часто Москва была лишь промежуточным пунктом на пути из черты оседлости во внутренние губернии России. Большие города по-прежнему были закрыты для евреев, несмотря на формальную ликвидацию черты оседлости. Те евреи, которые все-таки решались задержаться в городе, старались останавливаться в пригородах, где контроль властей был, как всегда, не так строг.
Революция и московские евреи [↑]
Окончательная ликвидация черты оседлости после Февральской революции 1917 года открыла для евреев возможность проживать в Москве, не опасаясь выселения. Уже в 1917 году численность еврейского населения в городе резко возросла и составила около 60 тысяч человек.
Зная о притеснениях и гонениях, которым подвергались евреи, неудивительно, что российские, и в их числе, московские, евреи приняли активное участие в революционных событиях 1917 года, находясь при этом в различных политических лагерях: эсер О. Минор (сын бывшего казенного раввина Москвы Ш. Минора) — председатель московской городской Думы; меньшевик Г. Кипен — первый заместитель председателя Московского совета; в противоположном лагере — первый большевистский комиссар Кремля Е. Ярославский; секретари московского комитета партии большевиков Р. Землячка, В. Загорский, И. Пятницкий и Л. Каганович; председателем Моссовета был Л. Каменев.
В марте 1918 года, после провозглашения Москвы столицей Советской республики, в городе разместились центры еврейских партий, редакции национальных газет и журналов: большевистской газеты «Дер Эмес», еврейской социал-демократической рабочей партии «Поалей-Цион», партийного журнала «Еврейский пролетарий» и других. В здании хоральной синагоги открылся Еврейский народный университет, назначением которого было распространять «знания по еврейской истории и культуре».
После революции Еврейская секция ВКП(б) и Еврейский комиссариат взяли в свои руки руководство национальными учреждениями и обществами. Большевистские советские организации призывали превратить синагоги в рабочие клубы, субботу отмечать ударным трудом, а выходной день перенести на среду.
Массированная коммунистическая пропаганда тех времен полностью вытесняла еврейские ценности из умов еврейской молодежи. Все больше молодых еврейских новопереселенцев становились сторонниками идей социализма.
Даже те евреи, кто пытался сохранить связь с традицией, попадая в Москву или другой крупный город, были вынуждены отходить от нее, не имея возможности вести еврейский образ жизни: ведь график работы предприятий, как правило, не позволял соблюдать субботу и праздники.
Евреи перед Второй мировой войной [↑]
В 1926 г. евреи Марьиной Рощи в складчину построили деревянное здание синагоги с миквой и двумя молитвенными залами (мужской и женский) и стали собираться там на молитвы.
На Селезневской улице вплоть до 1936 г. работала еврейская школа-семилетка, в которой изучали идиш. В 30—40-е годы отголоски патриархальной национальной жизни сохранялись на окраинах города.
Продолжались преследования религиозных евреев. В начале января 1938 г. был арестован главный раввин Москвы Шмер-Лейб Медалье. После суда, который обвинил его в связях с немецкими агентами и в совращении молодёжи, он был приговорен к высшей мере наказания, расстрелян и похоронен в общей могиле. Также было арестовано и репрессировано правление Московской религиозной общины. В 1939 году была закрыта синагога на Большой Бронной улице.
В этот период значительную часть прибывавших в Москву евреев составляли так называемые «лишенцы»: бывшие нэпманы и «служители культа». Они старались скрыть свое происхождение, часто меняя имена и фамилии.
Открытый в 1920 году Московский государственный еврейский театр, которым сначала руководил А.М. Грановский, а позже С.М. Михоэлс, просуществовал до 1949 года. Сначала там ставились пьесы на идиш, воспроизводившие жизнь старых еврейских местечек, позже репертуар расширился за счет классических и современных пьес. Именно этот театр, а не синагога, был фактическим центром встреч и общения евреев того времени. Параллельно в Москве открывается еврейский театр «Габима», где пьесы ставятся на иврите, но при первой же возможности он покидает Советскую Россию и основывается на Святой Земле.
Великая Отечественная война [↑]
Большое количество евреев было призвано из Москвы и сражалось за Советский Союз. К чести Советского правительства необходимо отметить, что, кроме заводов, театров и музеев, была одна категория граждан, подлежащих эвакуации из Москвы — это евреи. Правда, многие евреи, попав в годы эвакуации на Урал, в Сибирь, в Среднюю Азию, уже не смогли вернуться после войны в свои московские квартиры, так как они были уже были перераспределены, а прежние жильцы — просто «выписаны».
С началом войны в Москве был создан еврейский антифашистский комитет, который призывал евреев всего мира объединиться в борьбе против фашизма. «Еврейская мать! Если даже у тебя единственный сын — благослови его и отправь в бой против коричневой чумы! Братья-евреи Англии! Я верю, что вы окажетесь в первых рядах на фронте этой борьбы!» — с такими словами обращался к евреям всего мира Председатель комитета Соломон Михоэлс.
Послевоенная Москва [↑]
В 1948 г. на политической карте мира появилась новая страна — Израиль, и в этот же год в Москву приехала первый посол Государства Израиль Голда Меир. Она посетила синагогу в праздник Рош аШана и была встречена с огромным восторгом и воодушвлением. Не только синагога, но и улица Архипова были переполнены. Пришло много молодежи и бывших фронтовиков. Многие евреи подавали заявления о желании выехать в Израиль, что не могло не вызвать раздражения Сталина.
«Дело врачей», родившееся в 1953 году в Москве и мгновенно распространившееся по всему Союзу, не только унесло жизни многих еврейских общественных деятелей, но и возбудило страшную волну антисемитизма; люди открыто говорили о выселении евреев из Москвы и крупных городов. Делу врачей предшествовало убийство Михоэлса в 1948 году, а также кампания против «космополитизма». Руководство еврейского театра и виднейшие писатели и деятели еврейской культуры были арестованы и расстреляны в августе 1952 года.
Смерть Сталина спасла жизни невинных, обвиненных по делу врачей, и предотвратила превращение этого кровавого навета в широкомасштабную национальную трагедию.
Вступивший в должность Н.С. Хрущев развернул антирелигиозную кампанию, и наступление начали прежде всего на иудаизм. Его преследовали не только как религию, но и как классово враждебное явление.
Из 400 синагог в СССР в 1953-м году к концу правления Хрущева осталось менее ста. Тем не менее, Хоральная синагога не закрылась, и даже с 1957 г. при ней открылась ешива «Кол Яаков». Евреям был выделен участок под захоронения на Востряковском кладбище в пригороде Москвы. Но за все советское время никаких книг на иврите, кроме религиозного календаря, молитвенника и словаря не было издано. По сути, с 1927-го года и до Перестройки иврит был под запретом.
Еврейская Москва в годы «застоя» [↑]
Несмотря на то, что часть высших учебных заведений Москвы полностью или частично были закрыты для поступления евреев, ассимилировавшиеся евреи стремились получать высшее образование там, где это было возможно, и влиться в «строй советских людей». Поэтические вечера, музыкальные фестивали, туристические походы, театр и кинематограф, шахматы, научная жизнь объединяли московскую интеллигенцию, в среде которой было много евреев.
С Москвой связана деятельность многих выдающихся ученых: физиков В. Гинзбурга, Я. Зельдовича, Л. Ландау; химиков С. Вольфковича и А. Фрумкина, медика М. Авербаха; экономиста Е. Варги.
Большой вклад внесли евреи-москвичи в развитие литературы: Борис Пастернак, Давид Самойлов, Илья Эренбург, Василий Гроссман, Александр Галич, Александр Таиров, Анатолий Эфрос.
Среди ведущих советских музыкантов, выступавших и работавших в Москве, добрая половина были евреи: Ойстрах, Коган, Гилельс, Файнберг, Гринберг, Шафран, Флиер и многие другие.
Отказники [↑]
В 1969 году группа московских евреев обратилась с письмом в ООН с просьбой содействовать их выезду из СССР в Израиль, чтобы «на родной земле объединиться с близкими», и с аналогичной просьбой — в Совет Министров и в МИД. Власти разрешения им не дали, и получивших отказ в выезде стали называть «отказниками».
Несмотря на аресты (были арестованы А. Щаранский, И. Бегун, И. Нудель, В. Слепак, В. Браидовский и многие другие) и «всенародное» осуждение, к движению «отказников» в 70-е годы присоединялось все больше и больше людей. «Отказники» проводили демонстрации перед зданиями зарубежных посольств и приемной Верховного Совета СССР. На квартирах проходили занятия по изучению традиции, иврита, выходила самиздатовская литература: «Евреи в СССР», «Тарбут», «Наш иврит». Существовали воскресные школы и еврейские детские сады.
Религиозная жизнь Москвы в 70-80-е годы [↑]
В 1972 году, после закрытия синагоги в Черкизове, в Москве синагог осталось только две — Хоральная и в Марьиной Роще, да и те поначалу практически пустовали.
Но в 70-е годы в московскую синагогу начала возвращаться молодежь. Поначалу к религии это возвращение не имело отношения. Место рядом с Хоральной синагогой, которое стало называться «на горке», стало местом встречи отказников, подпольных преподавателей иврита и просто людей, ощущавших свою принадлежность к еврейскому народу. В дни религиозных праздников на улице Архипова собирались толпы людей, танцевавших и поющих на иврите под взглядами «людей в штатском» так, как только могут танцевать и радоваться евреи, внутренне свободные от любого гнета в любые тяжелые времена.
Малый зал Хоральной синагоги, который сейчас является залом общины грузинских евреев, стал тогда прибежищем живого, неофициального иудаизма. Там молились легендарный реб Гече Виленский, который был душой еврейского общества того времени, и реб Авром Миллер, подпольный раввин Москвы, ученик Хафец Хаима. Реб Авром пережил все ужасы сталинских лагерей, а в начале семидесятых начал преподавать Тору в московской синагоге, сменив своего предшественника — реба Шолома Товбина. Тогда «у стариков» не было разделения между евреями на «хасидов» и «литваков», они были все вместе. За столом у реба Аврома учили Тору пожилые и молодые — «деды» и «дети». Поколению «отцов» того времени так и не суждено было приблизиться к еврейскому знанию.
Еврейская жизнь Москвы после развала Союза [↑]
Как только упал «железный занавес», и евреи ринулись из Москвы в Америку и Израиль, а в Москву поехали из Израиля и Америки раввины и их соратники, в стремлении возродить в Москве еврейскую жизнь. Вернее было бы сказать, что они создавали новую еврейскую жизнь, практически с нуля.
Рав Адольф Шаевич, который еще в Советские времена был раввином Московской хоральной синагоги и поддерживал евреев в стремлении знакомиться со своими с традициями, в 1989 стал главным раввином Советского Союза, и после развала Союза продолжает занимать раввинский пост.
Рав Пинхас Гольдшмидт стал главным раввином Москвы в 1993-м году и сыграл важную роль в создании и развитии еврейский общинных структур, колледжей, дневных школ и детских садов, ешив, среди особо успешных проектов — еврейская общеобразовательная школа «Эц-Хаим», в которой сейчас обучается около трехсот учеников.
В 90-х годах в Москве были открыты синагоги в Отрадном и на Поклонной горе. Большое распространение получило хасидское движение Хабад, во главе которого в Москве стоит рав Берл Лазар. Действуют религиозные общины в разных районах Москвы, миквы, кошерные магазины и рестораны. Сейчас в Москве находятся центральные учреждения общероссийских еврейских организаций. Есть и Еврейский университет, и еврейские школы, и ешивы, и периодические издания, и культурные центры, и театры. Образовались общины горских, грузинских и бухарских евреев.
Ешива «Торат Хаим» была основана равом Александром Айзенштадтом при поддержке рава Ицхака Зильбера и огромной помощью рава Мойше Соловейчика из Цюриха. Открыть ешиву в Москве в 1989-м году, когда, казалось бы, все соблюдающие евреи выехали из России, а несоблюдающие настолько далеки от Торы, что ешива им ни к чему, — было очень смелым поступком. Тем не менее, студенты нашлись практически сразу же, и приступили к учебе в арендованной для этого квартире. Позже «Торат Хаим» переехала в Подмосковье, где продолжает успешно обучать молодых евреев, многие из которых, как показало время, сами становятся преподавателями и руководителями еврейских общин.
Постоянно действующий бейт-мидраш «Оалей Яаков» был организован в 1991 году американскими раввинами, в основном, представителями общины города Лейквуд, и до сих пор находится в самом центре Москвы, на Покровке.
Программа «Бейт Талмуд» предназначена для людей, которые хотят узнать, что такое Тора, но не могут посвятить учебе целый день. Преподаватели «Бейт Талмуд» — аврехи (женатые студенты высших религиозных академий), которые сами активно учатся.
Значительный процент московских евреев составляют выходцы из Грузии, из Средней Азии и горские евреи, для которых открылась в Москве ешива «Шаарей Кдуша».