«Беаалотха» («Когда возжигаешь»). Чтобы быть скромным, надо знать себе цену

Евреи идут по пустыне к обещанной им Б-гом стране. У них есть скрижали завета, они несут с собой свой переносной Храм — Мишкан, днем их стан движется под защитой облачного столпа, ночью они следуют за огненным столпом, питаются они маном, водой их обеспечивает передвигающийся вместе с ними колодец.

И вот во время одного из переходов люди устали и принялись жаловаться на трудности и «выказывать прихоти» (Бемидбар 11:4). Они ностальгически вспоминали о мясе, рыбе и овощах, что «даром» ели в Египте, и выражали недовольство однообразным маном. Моше понимал, с каким гневом обрушится Всевышний на народ за эти недостойные жалобы, и взмолился Ему: «За что Ты взвалил на меня эту непосильную задачу? Как могу я выполнить их пожелания? Не могу я один нести весь этот народ, ибо слишком тяжело для меня… умертви меня лучше…» (11:14-15).

Всевышний велел Моше выбрать семьдесят мужей из старейшин Израиля, чтобы они разделили с ним бремя руководства. А чтобы это оказалось им по силам, «Г-сподь… взял от духа, который на нем (Моше), и возложил на семьдесят мужей, старейшин» (там же, 11:25). (Кстати — взял от Моше, чтобы показать Моше, как у него много духовных сил. Заметим также: у Моше от этого сил меньше не стало, потому что передача духовной силы подобна зажиганию огня от огня).

«Передача духа» происходила у шатра собрания, куда Моше пригласил старейшин по приказу Всевышнего. В момент передачи старейшины стали пророчествовать. На двоих из старейшин, включенных Моше в список руководителей, но не вышедших к шатру, а оставшихся в стане, тоже снизошел дух пророчества. «И стали они пророчествовать в стане» (там же, 11:26). «И отозвался Иеошуа, сын Нуна, служитель Моше со своей юности, и сказал: Господин мой, Моше, заключи их! И сказал ему Моше: Ревнуешь ли ты за меня. О, если бы весь народ Г-спода был пророками, чтобы возложил Г-сподь Свой дух на них!» (там же, 11:28-29).

В следующем разделе происходит уже знакомый нам по предыдущим беседам разговор между Мирьям и Аароном об их брате Моше. Как узнала Мирьям, Моше прекратил близкие отношения с женой. Пророк перед получением пророчества действительно должен очиститься омовением, если перед этим был близок с женой. Но Моше поступил иначе. А ведь и Мирьям, и Аарон тоже были пророками, но продолжали вести нормальную супружескую жизнь.

Изложив этот разговор в двух стихах, в третьем Тора, как будто бы без связи с предыдущим, сообщает: «А муж Моше скромен чрезвычайно, больше всех людей, которые на земле» (там же, 12:3).

На самом деле такая связь есть. Сообщение об уникальной скромности Моше — ответ на беспокойство Мирьям о том, что Моше поставил себя в исключительное положение, т.е., возможно, исполнился гордыни, увидев, какую важную роль в жизни народа отвел ему Всевышний. Это беспокойство и побудило ее к разговору. Нет, утверждает Тора, Моше, отстранившись от жены, поступил правильно, потому что Шехина (Присутствие Всевышнего) являлась ему во всякое, а не в какое-то определенное время, и никаких других мотивов у его поведения не было.

Но это сообщение дано не только для того, чтобы подтвердить правильность действий Моше. О правильности поведения Моше Всевышний говорит Мирьям и Аарону в присутствии Моше прямо: «Если у вас есть пророк, то Я, Г-сподь, в видении являю ему Себя, во сне говорю ему. Не так раб Мой, Моше. Во всем Моем доме доверенный он. Устами к устам говорю Я ему, и явственно, а не загадками, и облик Г-спода он видит» (там же, 12:6-7). Больше того. Всевышний открылся всем троим — Моше, Аарону и Мирьям — внезапно. Это вынудило Аарона и Мирьям спешно требовать воды, чтобы очиститься, а Моше оказался подготовлен к явлению Всевышнего. Это сразу, еще до слов Всевышнего, показало им, как обстоят дела. Так что сообщение о скромности Моше имеет и самостоятельное значение &mdas h; как его характеристика . И характеристика очень содержательная, если правильно ее понимать.

Проявлением скромности Моше является и эпизод, приведенный нами в начале беседы: Моше не почувствовал ревности к старейшинам, которые тоже стали пророчествовать… Смешно предполагать, что Моше не знал, что он собой представляет. Не говоря уже о прочем, Всевышний при брате и сестре называет его Своим рабом, Своим доверенным! Он прямо сравнивает его с другими пророками и говорит, что равных Моше нет! Но даже если бы не эти слова, Моше не мог не сознавать, какую роль он играл при исходе евреев из Египта и получении Торы у горы Синай. Одного этого более чем достаточно, чтобы человек — если он к этому предрасположен — стал считать себя значительнее других и смотреть на них свысока. Людям и куда меньших заслуг хватает, чтобы кичиться своим превосходством (или хотя бы в душе гордиться им).

Рав Хаим Шмулевич, благословенна память праведника, любил рассказывать историю, которая приключилась с равом Хаимом из Воложина.

Воложинер рав пришел в миквэ. В те времена было принято, чтобы снимать обувь посетителям помогал банщик. Банщик резко дернул сапог, и рав, которому стало больно, попросил его: «Будь поосторожнее!» Банщик так и взвился: «Ты будешь меня учить?! Да я в этом деле лучший из лучших!» Реакция банщика запомнилась раву: он увидел в ней живое доказательство тому, что для гордыни особых оснований не надо.

А вот для скромности — надо. Чтобы быть скромным, говорил рав Шмулевич, надо сознавать, как велик человек и как огромны его возможности. Человек должен понимать, что он знает то, что знает, и умеет то, что умеет. Но если он соотносит эти знания и эти умения с теми силами, которыми наделил его Всевышний, у него просто не может возникнуть повода возгордиться. Он не скажет себе: «Как многого я достиг!» Уж скорее он спросит себя: «Использовал ли я все, что мне дано?»

Так же, как гордыня исключает скромность, исключает ее и самоуничижение. Во времена, когда рав Хаим из Воложина создавал свою ешиву «Эц хаим», ешиботники обычно распределялись обедать «по домам», т.е. у жителей того городка, где находилась ешива. Воложинер рав позаботился о том, чтобы устроить своих учеников удобнее, создать им более приличные условия, и организовал питание при ешиве. Это было в некотором роде новшество, и кое-кто выражал опасение, что ешиботники от этого «испортятся», загордятся. Но рав Хаим возражал им: вовсе не надо унижать человека для того, чтобы он был скромным.

Размышления о величии человека, о его возможностях, об образцах духовных достижений, показанных нам в Торе, — вот внутренний источник скромности. У человека, способного задумываться над такими вещами, никогда не возникнет ощущения, что он достиг небывалых высот, и всегда сохранится чувство, что впереди еще много несделанного. Этим, прежде всего, и ценна скромность. У этого качества много аспектов, скромность очень важна в отношениях между людьми: она определяет поведение человека в обществе, степень его вежливости, манеру общения с людьми. Мы же подчеркнем здесь тот момент, что скромный человек открыт для познания, он быстрее и легче постигает Тору, потому что Тора, которую сравнивают с водой, как вода — бежит сверху вниз.

В наших беседах мы уже как-то упоминали имена Гилеля и Шамая, между которыми, как впоследствии и между их учениками, имелись разногласия в вопросах Закона. По решению мудрецов следующих поколений, нами принята Галаха школы Гилеля. Почему? Точнее — за что? Почему школе Гилеля отдано предпочтение? Этот вопрос задан в Талмуде (Эрувин 13 б). Ответ таков: потому что они были особенно скромны. Высказываясь по вопросам Галахи, они не только приводили мнение школы Шамая, но всегда приводили его первым, а потом уже излагали свое мнение и его обоснование.