Корни



Предлагаем вниманию читателей небольшой фрагмент из книги рава Нахмана Сельтцера «Невероятно!», которая переведена на русский язык и готовится к выходу в издательстве «Пардес» под редакцией рава Цви Патласа. В этой книге рав Сельтцер записал и пересказал удивительный жизненный путь рава Йосефа Валиса — потомка раввинов, который был воспитан в светском духе, но вернулся к соблюдению Торы и возглавил организацию «Арахим» («Ценности»), сыгравшую значительную роль в движении «тшувы».

От автора: Существует статистика, и она очень впечатляет. С 1979 года, с момента возникновения организации «Арахим», более 500000 человек участвовало в семинарах по еврейской мысли и традиции, которые были организованы этой организацией на семи языках и на пяти континентах. Только в 2014 году около 30000 человек принимали участие в более чем 200 семинарах, подготовленных руководством «Арахим» и при участии 700 сотрудников и сотен добровольцев.

Существует статистика, но есть и реальные истории. Бесчисленные истории людей, которые находили путь к наследию своих отцов с помощью организации «Арахим». Среди них были и генералы израильской армии, и торговцы овощами с центрального рынка «Махане Йеуда» в Иерусалиме, артисты, ученые и адвокаты, журналисты, бизнесмены и таксисты, а также заключенные, отбывающие свой срок в тюрьмах. Среди них было немало евреев, которые немного соблюдали традиции, но при этом совершенно ничего не знали о Торе, а также много тех, кто буквально ненавидел иудаизм и все, что с ним связано. И каждый из этих вернувшихся в еврейство людей может рассказать свою историю об «Арахим».

Да, есть статистика и есть реальные истории. И главный герой этих историй — тот, кто создал своей жизнью эту статистику, раввин Йоси Валис. Эта книга — удивительная история его жизни.

Глава 1

Путешествие на Майорку

История, которую рассказывает рав Йоси Валис, начинается очень давно, задолго до 1979 года, когда была создана организации «Арахим». Эта история началась несколько сотен лет тому назад, когда некто Рафаэль Валис стал последним евреем, которого публично сожгла инквизиция на центральной площади испанского города Пальма де-Майорка. У Рафаэля Валиса была железная воля, он сопротивлялся до последнего вздоха, пока душа не оставила его измученное тело.

Любой человек несет на себе отпечаток своего ДНК, и рав Валис не является исключением. Для того чтобы понять, кто такой рав Йоси Валис, и как он превратился в человека, которым он стал сегодня, нужно вернуться к тому ужасному времени, когда католическая церковь ставила евреев перед страшным выбором — крещение или смерть.

***

Для Йоси Валиса связь с прошлым была только через его родителей. Он вырос без бабушек и дедушек, потому что они погибли во время Катастрофы. Когда он стал старше и почувствовал, что хочет заполнить пробелы в своей семейной истории, то он, естественно, обратился к своему отцу за помощью.

— Аба, — сказал Йоси, — я хотел бы, чтобы ты помог мне нарисовать наше семейное древо, всю нашу родословную. Расскажи мне про своего отца, про деда.

— Я помню, что, когда я был маленьким, в Польше у нас был Хумаш (все Пятикнижие в одном томе), который занимал очень почетное место в нашем доме, — ответил его отец. — Это была древняя книга, которая передавалась из поколения в поколение. Когда ты ее открывал, ты видел на оборотной стороне обложки родословное древо, имена всех людей, которым принадлежал этот Хумаш. Каждый отец вписывал в этот список свое имя, а также записывал, в какой стране жила его семья в то время.

Когда умирал глава семьи, и Хумаш передавался следующему поколению, то первая задача нового владельца была вписать свое имя в этот список, а также написать, сколько лет прожил его отец и когда он скончался. Этот Хумаш был бесценным документом, семейным свидетельством, которое нужно было сохранить любой ценой. С какой радостью и гордостью хранил бы я эту живую связь с нашей историей! Но, к сожалению, как ты знаешь, вся наша семья была отправлена в лагеря смерти, а у заключенных, как известно, не было личных библиотек. И Хумаш, и весь наш родословный список, записанный на оборотной стороне обложки, были потеряны навсегда. Но все-таки что-то я помню. Например, в моей памяти сохранилось имя первого человека из этого списка и еще названия некоторых стран, через которые прошли наши предки в их невероятном путешествии по Европе, пока не попали в Польшу. Первое имя в списке было Рафаэль Валис из Майорки в Испании.

Йоси очень заинтересовался:

— Ну, и что с ним случилось? — спросил он отца.

— Рафаэль Валис был сожжен на костре инквизицией. Это была публичная казнь, но я не помню точной даты.

— Что еще ты помнишь из этого Хумаша?

— Помню, что мы прошли через Голландию и Италию, и что наша семья какое-то время жила в Вене, в Австрии, прежде чем переехать в Польшу, где мы и жили до войны.

Его отец задумался на мгновение, прежде чем продолжить:

— На самом деле, не было ничего особенного в том, что у нас, Валисов, был такой Хумаш. Было много семей, которые, как и мы, составляли такие родословные и записывали их в любимом молитвеннике или в Хумаше, который передавался от отца к сыну.

— Почему их было много?

— Возьми, к примеру, мою семью, — ответил его отец. — Когда они были высланы из Испании, то и понятия не имели, куда направятся, и что их там ждет. Они знали лишь то, что их жизнь будет очень тяжелой, что она будет полна бесконечных проблем. И вообще этот мир всегда был трудным местом для жизни евреев. Поэтому они коротко записывали самое важное. Просто для того, чтобы быть уверенными, что они никогда не забудут свои корни — откуда они пришли, и почему они должны были оттуда уйти.

Йоси слушал отца с восторженным интересом. Впервые он услышал что-то о своей семье, и это было очень увлекательно. Подумать только, Валисы происходили из Испании! Все это было очень интересно, но тогда он, конечно, не понимал, какое огромное значение это приобретет для всей семьи Валисов уже в наши дни.

***

Прошли годы. После того, как организация «Арахим» организовала несколько семинаров в Южной Америке, у них появилась опытная команда замечательных испаноговорящих лекторов. И тогда у рава Валиса возникла идея организовать семинар в Испании на испанском языке. Он пригласил рава Исраэля Фридмана, редактора религиозной газеты «Ятэд Нееман», поехать с ним в Испанию, чтобы понять, что происходит с евреями в таких городах, как Мадрид и Толедо. Он объяснил ему, что корни его семьи с острова Майорка, и он надеется, что путешествие в Испанию поможет ему раскрыть историю его семьи:

— Давайте посмотрим, что из этого выйдет. Кто знает, может быть, там, под этими древними зданиями, похоронена часть истории еврейского мира?

Рав Фридман был журналистом, и это его заинтриговало. Вместе они отправились в Испанию, нашли возможные места для проведения семинаров, и осуществили основную подготовительную работу. Это было увлекательное путешествие, но по возвращении в Эрец Исраэль рав Валис начал сомневаться, есть ли у «Арахим» будущее в Испании.

Через какое-то время сын рава Валиса, Асаф, поехал в Хайфу навестить друга, который попал в больницу. Сидя в приемном покое он ждал, когда его впустят в палату, где лежал его друг, а тем временем листал газету «Макор Ришон». Одна из статей сразу привлекла его внимание. Там рассказывалось о том, что правительство Испании согласилось предоставить группе израильских исследователей доступ в официальный архив инквизиции. В частности, ученым удалось раскрыть имена последних евреев, сожженных инквизицией на Майорке в 1691 году. Это были Рафаэль Валис, его ученик Рафаэль Бенито Теронги и сестра последнего, Каталина Теронги. Все они были жителями Майорки, и это была последняя публичная казнь, осуществленная инквизицией на испанской земле.

Асаф тут же позвонил отцу:

— Папа, ты помнишь, что когда дедушка рассказывал тебе о Хумаше, в котором была записана наша родословная, он сказал, что имя Рафаэля Валиса с Майорки было первым именем в этом списке?

— Конечно, помню. А что?

— Несколько наших историков только что вернулись в Израиль из Испании. Они были в Мадриде и там получили доступ к архивам инквизиции. Ты знаешь, они обнаружили, что Рафаэль Валис действительно был сожжен инквизицией и, к тому же, он был одним из последних евреев, погибших в Испании от ее рук.

Автором статьи в «Макор Ришон» был рав Бирнбаум, один из исследователей, изучавших архивы инквизиции. Он был родом из Аргентины, свободно говорил по-испански и досконально знал историю евреев в Испании. Рав Валис позвонил ему, представился и попросил о встрече. Рав Бирнбаум принял приглашение. Сидя в кабинете рава Валиса в «Арахим» он поведал ему трагическую историю гибели Рафаэля Валиса.

— По всей видимости, — сказал рав Бирнбаум, — этот Рафаэль Валис был вашим пра-пра-пра-прадедушкой. Тот факт, что он был с Майорки, сам по себе доказывает это, потому что фамилия Валис, что по-испански означает «долина», была дана вашей семье церковью, когда их крестили. Фамилию Валис получила только одна еврейская семья марранов, и эта семья жила на Майорке.

— Спасибо Вам за помощь! То, что Вы мне рассказали — очень важно, — сказал рав Валис раву Бирнбауму, — но мне нужна дополнительная информация. Ведь мы говорим об истории моей семьи, и конечно я бы хотел узнать о ней гораздо больше. Я бы хотел узнать, что случилось с моей семьей после этой публичной казни. Мне интересно, живут ли до сих пор потомки Рафаэля Валиса на Майорке или в любой другой части Испании. В общем, я хочу докопаться до сути.

— Я буду очень рад вам помочь, — ответил рав Бирнбаум.

Рав Валис был готов вернуться в Испанию. Он понимал, насколько может помочь ему в его поисках рав Бирнбаум с его знанием испанского языка. Он поднял трубку, набрал номер телефона рава Исраэля Фридмана из газеты «Яатед Нееман» и сказал ему, что дело продвигается: — Исраэль, я думаю, что за всем этим кроется потрясающая история, и скоро мы до нее докопаемся. Давай вернемся в Испанию, и все проверим.

Рава Фридмана не нужно было просить дважды. Любой журналист воспользовался бы такой возможностью. Через несколько дней они уже садились в самолет. Пунктом назначения была штаб-квартира инквизиции в Мадриде. Рав Валис и его друзья встретились с профессором, который отвечал за архивы инквизиции, и вскоре они уже держали в руках дело Рафаэля Валиса. Это были более 1000 страниц, исписанных убористым почерком писаря инквизиции, который очень подробно, с огромным количеством ужасающих деталей, описывал суд и все драматические события, происходившие в подземельях инквизиции и в камерах пыток.

Как гласит история, формально инквизиция должна была лишь следить за теми испанскими подданными, которые добровольно приняли предложение церкви о крещении, чтобы убедиться в том, что они не вернулись к своей прежней вере. Когда король Фердинанд и королева Изабелла реорганизовали инквизицию, многие испанские евреи продали свой бизнес и недвижимость, купили на вырученные деньги золото и бриллианты, и навсегда покинули Испанию, отправившись к более дружелюбным берегам. К сожалению, многим из тех, кто зарабатывал свои деньги путем сдачи домов в аренду этот вариант казался худшим из возможных. Продавать дома было очень невыгодно, так как собственники выручили бы лишь крошечную часть от реальной стоимости своего имущества. Они оказались в ловушке. После того как в 1492 году королевская чета ультимативно потребовала от евреев креститься или покинуть Испанию, многие не нашли ничего лучше, чем формально обратиться в христианство, продолжая при этом соблюдать еврейскую традицию подпольно. Их называли «марранами»^[1].

Таких «тайных евреев», которых подозревали в том, что они «изменили» насильно принятой ими вере, арестовывали, их имущество конфисковалось и делилось между инквизицей, Папским престолом и испанской короной. Конечно, инквизицией руководила алчность, поэтому ее агенты в основном преследовали богатых евреев. Там, где селились обеспеченные конверсос, начинала действовать целая сеть подосланных церковью шпионов.

Дело Валиса было этому ярким примером. Большая часть богатства семьи была вложена в недвижимость, в связи с чем инквизиция искала причину, по которой можно было бы наложить арест на дома. Однако масштабы богатства Валисов оказались таковы, что королевские поверенные и представители церкви не смогли прийти к взаимоприемлемому соглашению. Согласно материалам дела, им так и не удалось договориться, поэтому собственность Валисов так и не была разделена. На протяжении сотен лет дело лежало без движения, собирая пыль в судебных архивах, а связанный с недвижимостью Валисов судебный процесс не получил завершения. Все это означало, что можно было, теоретически, истребовать состояние семьи Валисов у испанского правительства.

Рава Йоси Валиса очень интересовал вопрос, почему инквизиция арестовала Рафаэля Валиса: в каком преступлении обвиняли его предка? Изучив с помощью рава Бирнбаума несколько сот страниц протоколов на испанском, он, в конце концов, нашел ответ.

Семья Валисов жила на острове Майорка у побережья Испании. Конечно, близость к морю давала большие возможности для торговли. Рафаэль был успешным бизнесменом. Благодаря своему бизнесу он постоянно общался с моряками и капитанами кораблей и сумел наладить связь между общиной «анусим», подпольных евреев, и еврейским миром за пределами испанской юрисдикции. Рафаэль Валис попал под подозрение, и шпионам инквизиции было приказано пристально следить за ним. Никто не сомневался, что Валис нарушает закон, единственным вопросом было — как именно? Целая команда агентов трудилась днями и ночами над делом Валиса. И, конечно же, вскоре они добились результата и был отдан приказ об его аресте.

Рав Валис живо представил себе следующую картину. Десять часов утра, Пальма де-Майорка. Свежий ветерок с океана тихо покачивает пальмовые ветви, а жгучее испанское солнце продолжает свой неизменный небесный маршрут. Тихо и спокойно на пустынных улицах города. Лишь иногда из соседнего двора доносится смех ребенка. Внезапно эту мирную атмосферу разрушает появление черной кареты, запряженной парой могучих лошадей. На пустынные улицы опустился ужас. Карета заворачивает за угол и останавливается возле дома Рафаэля Валиса. Приземистый монах в черной рясе вылезает из кареты, сжимая свернутый в трубку пергамент. Монах проворно обходит карету и направляется ко входной двери. Он стучит трижды. Ему открывает аккуратно одетая горничная. Она видит посетителя и ее лицо буквально белеет от страха.

— Вызовите вашего хозяина. — говорит монах.

Это не было просьбой.

— Да, отче. — отвечает она и спешит выполнить приказ инквизитора.

Через несколько минут Рафаэль Валис уже стоит перед монахом: — Доброе утро, отче. Чем я могу быть вам полезен? — Вам приказано немедленно явиться в главное управление инквизиции.

— В чем меня обвиняют? — Вы и сами знаете свои преступления. Возьмите самое необходимое и следуйте за мной.

Через несколько минут Рафаэль Валис возвращается с сумкой в руке. По его лицу видно, что он волнуется. Его бедная жена стоит в дверях и плачет. Ему велено подняться в страшную черную карету со зловещим гербом инквизиции на дверцах. Взмах кнута, и лошади понеслись по тихой улице в направлении главного управления инквизиции города Пальма-де-Мальорка. Там Рафаэля Валиса будут допрашивать и пытать, долго и беспощадно, чтобы заставить сознаться в «грехах» против церкви и выдать сообщников.

***

В деле Рафаэля Валиса, которое теперь держал в руках его потомок из Израиля, приводились показания суду инквизиции — то, в чем обвиняемого вынудили сознаться под пытками. Это были указания, полученные от еврейских мудрецов, раввинов, которые руководили общиной марранов из-за границы: «Мы советуем вам, несмотря ни на что, выполнить одну очень важную заповедь».

Что же эта была за заповедь? Какую «мицву» раввины посчитали самой важной для несчастных евреев Испании того времени? «Мы предлагаем испанским евреям попытаться соблюдать пост царицы Эстер, насколько это возможно. Сейчас это самая важная заповедь для вашей общины».

В деле инквизиции подробно описываются допросы, которым подвергался Рафаэль Валис. Следователь инквизиции: «Почему вы сказали своим собратьям-марранам соблюдать именно пост Эстер? Что особенного в этой заповеди?» Рафаэль Валис: «Раввины объяснили мне, что очень важно, чтобы евреи Испании постились в этот день, потому что, благодаря этой заповеди, они никогда не забудут, кто они».

Следователь инквизиции: «Как это? Объясните».

Рафаэль Валис: «Царица Эстер была первым марраном в еврейской истории. Внешне она старалась выглядеть такой же, как все, но она никогда не переставала соблюдать заповеди, и всегда знала, кто она, и вела себя как дочь Израиля. Если мы будем поститься в этот день, мы обязательно вспомним о царице Эстер, о ее мужестве, и напомним себе, кто мы, и как мы должны себя вести. А еще раввины выбрали эту заповедь, потому что ее не так сложно выполнить, ведь никто не должен знать, почему человек не ест».

Из дела Рафаэля Валиса следовало, что его обвиняли в том, что он, по поручению иностранных раввинов распространял знание об этой заповеди среди своих единоверцев. Он привлек к распространению призывов соблюдать эту заповедь своего ученика и родственника Рафаэля Бенито Теронги, которого также арестовала инквизиция. Сестра Теронги, Каталина, была арестована за то, что пропагандировала пост Эстер среди женщин. Рафаэля Валиса подвергли невыносимым пыткам на дыбе и колесе. Под пытками его вынудили признать вину, и он предстал перед судом. Судья в черной рясе с капюшоном, падающим на лицо, зачитал ровным, безразличным тоном страшный приговор: «За ваши преступления против церкви святая палата приговорила вас к сожжению на костре. Если бы вы тайно исполнили только одну или две еврейские заповеди у себя дома — так, чтобы вас никто не видел — это было бы одно. Но вы этим не ограничились. Вы решили поднять мятеж, вы провоцировали беспорядки среди новообращенных христиан. Вы перешли все границы, распространяя указы ваших подельников из-за границы».

«Итак, по приказу Церкви все вы приговорены к сожжению на костре. Но учитывая тяжесть преступлений, совершенных вами против церкви, вы получите дополнительное наказание — вас будут пытать в подземельях инквизиции еще в течение двух лет. И лишь затем вы умрете на костре».

***

Было много способов убить маррана. Все зависело от тяжести его преступлений и от того, покаялся ли он в своих грехах. Ни Рафаэль Валис, ни Рафаэль Бенито Теронги, со своей сестрой Каталиной не выразили никакого желания раскаяться, и поэтому было решено наказать их самым тяжелым способом — медленной и мучительной смертью на костре. Обычно жертв привязывали к столбу в середине сложенного костра и поджигали. Но в данном случае приговоренных решили поставить так, чтобы они, с одной стороны, находились очень близко к пламени — достаточно близко, чтобы пламя обжигало их, но с другой стороны — на таком расстоянии, чтобы мучение длилось очень долго. Проявлением «милости» было то, что рядом должен был дежурить священник, ожидая пока осужденный выразит желание раскаяться. Если несчастный, будучи не в состоянии выдержать этой пытки и желая приблизить свой конец, выражал желание раскаяться, священник подходил к маррану, и делал знак чтобы его отодвигали от огня. (Как правило, приговоренного все равно убивали, но уже не так мучительно). Рафаэлю Валису, а также брату и сестре Теронги на протяжении всего их заключения постоянно предлагали «раскаяться», оставить еврейство и вернуться в лоно церкви, но ни один из них не захотел этого сделать. Церковь была очень зла на них и намеревалась образцово покарать.

Рукописи, обнаруженные в архивах Инквизиции, свидетельствовали о предельной серьезности и тщательности, с которой велось это дело. Рав Йоси Валис и его товарищи старались запомнить каждую деталь следствия, допросов, последующих лет бесконечных пыток и самой казни.

Рав Бирнбаум продолжал переводить, восстанавливая картину произошедшего. В день публичной казни 30000 жителей Пальма-де-Майорки собрались на центральной площади города, где располагалось здание местного муниципалитета и резиденция правителя, чтобы быть свидетелями жуткого зрелища. Несчастных узников сначала полдня подвергали какому-то сложному церковному обряду, потом, наконец, вывели из Дворца инквизиции, и протащили пешком по всем улицам города, пока они не достигли площади, где все уже было приготовлено для публичной казни. Пока они шли, толпа сопровождала их громким пением церковных гимнов. Почти каждые двадцать метров вдоль всей дороги, ведущей к костру, были установлены гигантские деревянные кресты, и у каждого из них заключенный мог остановиться чтобы поклониться, поцеловать крест и попросить прощения у церкви за свои преступления. Все трое ни разу не воспользовались этой возможностью. Их привели на площадь, поставили на помост, и привязали к столбам недалеко от костра — достаточно близко, чтобы они почувствовали ужасающий жар, но достаточно далеко, чтобы мучение от страшных ожогов длилось как можно дольше, а желанная смерть все еще не наступала. Мэр города был удостоен чести зажечь костер. Через некоторое время, жар от костра стал настолько сильным, что было невозможно стоять близко к помосту… а узники стояли, привязанные к столбам, их кожа покрывалась пузырями, лопалась и превращалась в одну сплошную кроваво-красную рану. Их медленно сжигали заживо, под ликующие взгляды испанской толпы, а священники все ждали, не выкажет ли хоть один из несчастных малейшее желание раскаяться, прежде чем жизнь покинет, наконец, эти сожженные заживо тела. В какой-то момент Рафаэль Валис попытался поднять руку. По-видимому, боль стала совершенно невыносимой. «Милосердный» священник с распятием в руке, который только и ждал этого знака, бросился к нему, намереваясь «спасти душу» Рафаэля. Каталина была привязана к соседнему столбу. Увидев, как Валис поднимает руку, она закричала из последних сил: «Не сдавайся! Они могут сжечь только наши тела — нашу одежду. Но они никогда не смогут коснуться наших душ!» Услышал ее слова, Рафаэль Валис жестом остановил священника. Разочарованный священник отступил. Так все трое были сожжены на костре, умирая на глазах у горожан, среди которых они прожили всю свою жизнь.

Этим заканчивалось тысяче-страничное изложение дела Валиса в архиве инквизиции. Рав Валис фотографировал различные фрагменты из дела своего предка. При этом его не покидало чувство, что история Рафаэля Валиса для него только начинается.

***

Рав Валис и его друзья провели в архивах инквизиции долгие часы. Когда они наконец вышли оттуда на улицу, моргая и щурясь от ослепившего их горячего мадридского солнца, рав Валис понял, что его путешествие не закончится, пока он не посетит Пальма-де-Майорку. Он просто обязан был все увидеть своими глазами: постоять на той самой мощеной площади, где его предка сожгли заживо сотни лет тому назад, пройти по улице, по которой того вели от здания инквизиции на костер. А самое главное, он должен был встретиться с местными жителями. Они взяли такси и поехали обратно в аэропорт, где рав Валис забронировал три билета на ближайший рейс на Майорку — великолепный остров-курорт на побережье Средиземного моря.

***

Пока они ждали своего рейса, рав Валис позвонил одному человеку, телефон которого ему дали в Израиле, так как тот очень хорошо знал испанский и вообще разбирался в местной жизни:

— Посоветуйте, что делать на Майорке.

— Вы ищете своих родственников, то есть людей, которые носят вашу фамилию. И вообще Вам, наверное, было бы интересно найти потомков марранов. Особых трудностей возникнуть не должно, поскольку в прошлом значительная часть населения Майорки, в той или иной степени, имела отношение к марранам.

— Откуда конкретно начинать поиски?

— Идите на старый рынок. Там есть небольшой квартал, где располагаются художественные мастерские. В них сидят художники и ювелиры, которые работают с серебром. Оттуда и начинайте искать, потому что прежде это были традиционно еврейские профессии. А, вот еще кое-что…

— Да?

— Просто скажите, что вы ищете «чуета».

— Что это?

— Слово «чуета» на местном диалекте означает «свинья». Так презрительно называли марранов местные христиане. Некоторые семьи приняли христианство 500 лет назад, а католики до сих пор называют их свиньями. Потрясающая память у людей в этих местах!

Когда самолет пошел на снижение, из окна стал виден прекрасный остров Майорка, и рав Валис сказал самому себе: «Прошло много времени, несколько сотен лет, но Валис вернулся. Я прилетел, чтобы сделать здесь нечто важное. Майорка, я возвращаюсь домой».

***

Логичным было бы предположить, что после того, как евреи Майорки начали жить жизнью католиков, они полностью ассимилировались, и на протяжении многих поколений женились и выходили замуж за неевреев. Но, как ни странно, католики совершенно не хотели смешиваться с марранами и были единодушны в своем решении отделиться от них. Они сделали это, присвоив марранам особые имена и заставив их получать разрешение от церкви на вступление в брак. Несмотря на то, что формально марраны считались христианами, церковь не позволяла им вступать в брак с «чистыми» испанцами, и они всегда женились только между собой. На протяжении сотен лет марранам было запрещено покидать остров. Им не разрешалось учиться в университетах, а в армии они никогда не могли дослужиться до офицерского звания. Даже после крещения евреи считались «нечистыми», людьми второго сорта, и испанцы хорошенько позаботились о том, чтобы евреи никогда не забывали, кто они на самом деле. Марраны должны были ходить в церковь, но им запрещалось присутствовать на молебнах в обычных церквях вместе с другими христианами. Для марранов существовали отдельные церкви — бывшие синагоги. Именно там они должны были молиться, что, конечно, совершенно отделяло их от остального населения.

***

Майорка была прекрасна. Говоря «прекрасно», люди часто преувеличивают, но в данном случае это действительно было так. От красоты острова просто захватывало дух. Безумное изобилие густой зелени, великолепные пляжи, чистейший белый песок, неистово синее море, близкое к цвету сапфира. Майорка — очень популярное место у туристов со всего мира. Но они приехали сюда, на Майорку не для того, чтобы ходить по древним замкам или смотреть корриду. Они были здесь, чтобы исправить историческую ошибку. И для того, чтобы это сделать, им нужно было найти местных евреев.

Поскольку им посоветовали пойти на рынок, то все трое — Валис, Бирнбаум и Фридман — оставив позади сверкающий мир современных отелей и ресторанов, отправились в старую часть города Пальма де-Майорка. Высокие современные здания остались далеко позади. Выглядело это так, будто гости перенеслись на несколько столетий назад. Ряды цветочных горшков с переплетающимися в них экзотическими растениями источали восхитительный аромат. Выцветшие деревянные таблички, прикрепленные к каменным стенам высоко над головой, рекламировали уже несуществующие фирмы и магазины. Улочки становились все более извилистыми и узкими, лавочки теснились одна на другой, освещение стало совсем тусклым.

Рав Валис остановил прохожего:

— Здесь где-нибудь есть мастер по серебру? Ювелир? — Он увидел замешательство на лице этого человека и почему-то сразу задал вопрос. — Здесь есть марраны?

Теперь тот улыбнулся, кивнув смуглой головой — он начал понимать, что от него хотят:

— Чуета? — Мужчина указал на другую сторону рынка.

Удивительно! Местные католики так хотели, чтобы их еврейские соседи приняли христианство, что с упорством продолжали сжигать их на кострах чтобы добиться этого. А когда евреи насильно становились их единоверцами, они их не принимали, и даже сейчас после стольких лет, презрительно называли их древним прозвищем «чуета» — свинья.

— Валис? — спросил рав Валис, пытаясь произнести свою фамилию, как испанец.

Незнакомец указал на несколько магазинов на другой стороне улицы.

Валисы были известными на Майорке ювелирами, им принадлежали магазины, где продавались всевозможные золотые и серебряные украшения. Войдя в магазин, рав Валис очень разволновался. За прилавком стоял человек с серьезным лицом, который на вид был немного старше рава и производил впечатление успешного бизнесмена.

— Простите?

— Да?

— Ваша фамилия Валис?

Тот кивнул.

— Вы из тех Валисов, которые были тайными евреями?

Хозяин магазина опять кивнул головой, немного неохотно.

— Скажите, возможно, Вы потомок Рафаэля Валиса?

— Да.

— А откуда Вы об этом знаете?

— Это все из-за церкви.

— Что вы имеете в виду?

— Каждый раз, когда кто-то из нас женится или выходит замуж, церковь строго за этим следит и записывает. Они занимаются этим уже сотни лет. У них есть родословная для каждой семьи «конверсос», то есть крещеных евреев, в котором записано имя каждого члена семьи на протяжении поколений. У меня есть копия нашего генеалогического древа. Она у меня прямо здесь, в подвале магазина. Если вы подождете, я сбегаю вниз и принесу ее сюда.

— Да. Пожалуйста, я готов ждать.

Хозяин вернулся с родословной в руке.

Это был старинный документ на пергаменте.

Уже первого взгляда на его родословную было ясно, что он является прямым потомком Рафаэля Валиса.

Рав Валис посмотрел ему в глаза:

— Вы — прапрапраправнук Рафаэля Валиса, и я — прапрапраправнук Рафаэля Валиса. Это означает, что мы родственники. Мы — двоюродные братья. Интересно! Подпольная мацепекарня марранов. Уверен, что вы не знали, что у вас есть такие родственники, как я.

— Да, значит, мы двоюродные братья, — ответил ювелир. — Ну и что из этого?

Рав не знал, что ответить:

— Я пока не знаю, — признался он. — Сейчас, я просто рад с вами познакомиться. Это ведь невероятно — ортодоксальный еврей из Израиля встречает своего двоюродного брата — маррана с Майорки!

Они дружно рассмеялись.

— Скажите, можно вас о кое-чем спросить?

— Спрашивайте, о чем хотите — ведь вы мой кузен…

— Сколько таких людей, как Вы, живет здесь, на Майорке — потомков марранов, которые записаны в списках церкви?

— Около двадцати тысяч человек.

Рав Валис присвистнул от удивления.

— Двадцать тысяч человек, потомков евреев, которые никогда не вступали в брак с местными жителями?

— Они нам этого не разрешали. «Чуета» всегда выходила замуж за «чуету».

— Если это так, и все это настолько точно записано, то это значит, что все вы все еще евреи!

Двоюродный брат рав Валиса посмотрел на него с большим сомнением.

— Да, да, это действительно так, — настойчиво продолжил рав Валис. — Подумайте сами. Ведь никто из вас никогда не вступал в брак с неевреями! Вам просто этого не разрешали. Вы могли породниться только с евреями, ваши родители были евреями, вы молились только с евреями, церковь не подпускала вас близко к коренным испанцам, и у каждой семьи есть родословная… Я должен сказать вам, мой дорогой двоюродный брат, что на самом деле все эти двадцать тысяч — такие же евреи, как и я!

«Двоюродный брат» рава Валиса долго молча смотрел на своего неожиданного гостя.

— Как вы можете утверждать, что я еврей? — взорвался он наконец. — Я прожил всю свою жизнь как настоящий католик!

— Тора, еврейская Библия, считает вас евреем.

— Но я не живу по законам Торы! Я никогда ничего не слышал о ней! Может быть, мы действительно двоюродные братья, но это вовсе не означает, что я должен серьезно относиться к тому, что вы говорите!

Он был прав. Как можно убедить человека в том, что он должен начать строить свою жизнь по законам Торы, о которой он никогда не слышал?

.

— Здесь живут еще мои родственники, Валисы?

— Конечно! Вы что, шутите? На Майорке полно Валисов, этих ваших двоюродных братьев!

Весть о том, что еврей из Израиля, который называет себя давно потерянным родственником Валисов, только что появился в ювелирном магазине на рынке, быстро облетела округу. «Двоюродные братья» рава Валиса начали гурьбой стекаться к магазину. Все они переговаривались между собой по-испански, и все хотели с ним познакомиться.

Израильским гостям решили показать гетто Майорки, обветренным фасадам которого было более 1500 лет. Им показали церковь под названием «Шаарей Цион», которая, конечно же, была синагогой до того, как стала церковью, и даже имя ее осталось прежним. «Церковь» была украшена множеством прекрасно обработанных семисвечников и серебряных указок, которыми пользовались при чтении Торы. Католики не приняли марранов и не разрешили им молиться вместе с ними в местных церквях, поэтому евреи Майорки остались в своих синагогах, среди знакомых им с детства еврейских реликвий.

Рав Валис обратился к своему новообретенному родственнику:

— Я понимаю, что вы не могли вступать в брак с коренными испанцами последние нескольких сотен лет. Но что теперь? Сейчас-то, наверное, испанцы готовы породниться с «чуета»?

В ответ ювелир покачал головой:

— Нет, они до сих пор считают нас людьми второго сорта, даже сейчас, когда давным-давно уже нет никакой инквизиции. Они по-прежнему держатся от нас подальше.

Гостей провели по узким улочкам гетто, им показали несколько домов потомков марранов.

— Смотрите, — сказал кто-то, пытаясь привлечь их внимание. — Вы видите этот дверной проем?

Рав Валис внимательно осмотрел вход в дом и заметил, что на месте, где когда-то была мезуза, выгравирован крест.

— Церковь заставляла евреев ставить кресты у каждой входной двери. Любой такой дом с крестом у входной двери принадлежал еврею.

Смешно сказать, но католиков никто не заставлял вешать кресты при входе в дом, поэтому кресты стали явным признаком того, что в доме жили евреи.

Между тем, слух о приезде израильтян вызвал переполох в городе. Все только и говорили о каком-то туристе из Израиля, которого сопровождали несколько журналистов, и о том, что он утверждает, что является потомком марранов, и что он даже родственник половины жителей города. Эти слухи дошли до местного муниципалитета, и рава Валиса и его друзей пригласили в мэрию встретиться с местными властями. В мэрии их окружили местные политики, которые изо всех сил старались продемонстрировать им свое радушие и расположение. Атмосфера действительно была очень доброжелательная — рукопожатия и широкие улыбки со всех сторон, тут же запечатленные на фотографиях для местных газет.

— Мистер Валис, — сказал мэр Майорки, — я очень рад нашему знакомству! Мы считаем вас почетным гостем нашего города и хотим даровать Вам испанское гражданство.

Мэр сиял от гордости. Его заместитель тоже сиял. Какая необыкновенная любовь!

— Нет! Спасибо, но мне не нужен ваш подарок.

Улыбки на лицах присутствующих тут же сменились разочарованием. Их вопросы выражал недоумение и боль:

— Но почему? — спросил его мэр на своем не очень уверенном английском, — Почему вы отказываетесь? Ведь вы же правнук уроженца Испании! Вы должны быть рады, что вам возвращают возможность вновь стать гражданином нашей страны!

У рава Валиса уже был готов ответ:

— Когда-то человек, который занимал тот же пост, что нынче занимаете Вы, сжег моего предка на костре. В нескольких минутах ходьбы от того места, где мы сейчас находимся, стоит палата инквизиции, где моего предка зверски пытали. А потом его сожгли. Ваши предки превратили молитвенные дома местных евреев в церкви, и вы ни разу даже не подумали о том, что нужно было бы поставить на острове памятник жертвам инквизиции, чтобы все знали о тех ужасах, которые творились здесь, обо всем зле, которое ваши предки творили здесь, на Майорке. Неужели вы сами не понимаете, какой это позор? Вы ведь просто продолжаете жить, как будто здесь ничего не случилось, и на протяжении всех этих сотен лет продолжаете обращаться с марранами, как с людьми второго сорта! А сейчас вы еще предлагаете мне стать почетным гражданином страны, и удивляетесь, что я не готов принять ваше предложение?!

— Так чего же вы хотите? — спросил мэр.

— Во-первых, — ответил рав Валис, — нужно поставить стенды, которые рассказывали бы о том, что здесь происходило на самом деле, настоящую историю острова. Стенды, на которых были бы описаны все зверства инквизиции, чтобы граждане Испании и туристы узнали о том, что пережили евреи, жившие здесь. Во-вторых, теперь, когда мы точно знаем, что случилось с моим прадедом — как он был сожжен на костре на глазах у 30 000 ликующих католиков, и ведь это было здесь, прямо на этой площади — я хотел бы вернуться на Майорку в годовщину его смерти, в день, который мы, евреи, называем «йорцайт». Я хочу привести сюда десять евреев — «миньян» — и здесь произнести «Кадиш», специальную молитву для поднятия души моего предка, Рафаэля Валиса, в день его смерти, на этом самом месте, где он был казнен. Вот чего я хочу!

Они грустно посмотрели на рава Валиса, и было видно, что они не только разочарованы, но и очень обеспокоены его словами.

— Мистер Валис, — сказал мэр, — я боюсь, что вы просите невозможного.

— Почему?

— Видите ли, Майорка является крупным туристическим центром. Люди со всего мира приезжают, чтобы отдыхать на наших прекрасных пляжах, жить в наших роскошных отелях и посещать исторические достопримечательности. Многие из туристов, которые вливают деньги в нашу местную экономику, являются мусульманами, и мы стараемся, чтобы наш город был мирным и совсем не религиозным. Стенды, которые вы предлагаете установить, отпугнут этих туристов. А вся эта церемония с десятью евреями и публичное чтение еврейских молитв их может попросту оскорбить. Мы не хотим проблем. Надеюсь, вы нас правильно поймете. Все, чего мы хотим — это мира и процветания для нашего города.

— Да, я понял вас, мне все ясно, — ответил рав Валис, — и вот что я предлагаю. Отправьте мою просьбу на рассмотрение испанскому правительству в Мадрид. И пусть они там примут решение. Так вы снимите с себя ответственность, и это перестанет быть вашей проблемой.

Договорившись об этом, они расстались, тепло пожав друг другу руки.

— Наше предложение о вручении вам почетного гражданства остается в силе, — сказал мэр Пальмы раву Валису на прощание.

— Пусть сперва ваше правительство решит, могу ли я сказать нашу молитву «Кадиш» по моему деду Рафаэлю Валису, а затем я подумаю насчет гражданства.

Рав Валис, рав Фридман и рав Бирнбаум вышли из здания муниципалитета, взяли такси в аэропорт, и полетели в Мадрид, а оттуда уже обратно в Израиль. Для всех троих это было удивительное путешествие в прошлое, но рав Валис понял, что на Майорке он столкнулся с вопросами, на которые он один не в состоянии дать правильные ответы. Эти вопросы могут решить только очень серьезные раввины, специалисты по еврейскому закону — алахе. Ему нужно было поехать в Бней-Брак, в Бейт Дин (раввинский суд) рава гаона Нисима Карелица.

***

Приехав к раву Карелицу, рав Валис изложил свою проблему:

— Уважаемый рав, если то, что я видел там, на Майорке, правда, а ведь у меня нет причин подвергать сомнению то, что я видел своими собственными глазами, то это означает, что там живут около двадцати тысяч мужчин, женщин и детей, которые являются евреями, и на самом деле они даже не должны проходить «гиюр из сомнения», ведь по материнской линии они все евреи. Это доказывают их родословные и записи в церковных архивах, к которым мы получили доступ. Я не раввин, и не Рав Валис у рава Гаона Нисима Карелица может взять на себя ответственность выносить решения по таким сложным вопросам. Это должен решить Ваш суд. Я был бы очень признателен Вам, если бы Вы могли послать в Испанию даяна (еврейского судью), и сообщить нам в организацию «Арахим», что мы можем сделать в такой ситуации. Наша деятельность состоит в том, чтобы приближать евреев к своим корням и обучать их еврейской традиции. Должны ли мы попытаться приближать марранов, которые живут на Майорке? Они евреи или нет? Если они евреи, то мы полетим туда и будем объяснять им, что означает быть евреем. А если нет, так нет! Мы не миссионеры и не станем заставлять их принимать еврейство».

В результате, Бейт Дин рава Нисима решил отправить в Испанию группу судей — даяним — чтобы они могли точно вынести решение по этому вопросу. И вот эти даяним, во главе с равом Исраелем Визелем, полетели в Испанию, чтобы на месте разобаться в ситуации. Это означало, что они должны были еще раз прочесть все протоколы, находящиеся в архивах инквизиции, встретиться как минимум с некоторыми из этих 20000 потомков марранов, скрупулезно проверить их родословные и другие документы, которые сотни лет бережно хранились в семьях марранов. В конце концов, раввины завершили свое исследование и вернулись в Бней-Брак со всей необходимой информацией на руках. И за день до Шавуота, праздника дарования Торы, Бейт Дин вынес свое решение, которое было записано и подписано самим гаоном равом Нисимом Карелицем.

В нем говорилось следующее: «В отношении потомков марранов города Пальма-де-Майорка: поскольку было выяснено, что на протяжении многих поколений большинство из них вступали в брак только между собой — все они потомки первых поколений марранов и, таким образом, являются евреями, членами народа Израиля, народа Всевышнего. Эти люди должны быть возвращены к нашему народу и обучены Торе и заповедям».

Решение рава Нисима Карелица было действительно революционным, поскольку оно позволяло изменить жизнь 20 000 человек. Теперь, когда все сомнения были разрешены, рав Валис начал отправлять на Майорку испаноязычных раввинов, которые проводили семинары для людей, которые из «чуета» — из «свиней», как их называли испанцы — постепенно превратились в настоящих евреев.

Глава вторая

Раввин «Маккаби Тель-Авив»

Одним прекрасным утром рава Йоси Валиса ожидала приятная неожиданность. На его столе в кабинете лежал толстый конверт из плотной глянцевой бумаги. Солидный вид конверта говорил сам за себя — адрес отправителя: Мадрид, Испанское правительство. Рав Валис достал из великолепного конверта тонкий лист дорогой пергаментной бумаги. В углу страницы красовался герб Испании. Рав Валис прочитал краткое сообщение, в котором говорилось о том, что его необычная просьба прочитать «Кадиш» по его предку Рафаэлю Валису была принята, и что испанское правительство официально приглашает его на эту церемонию. После чтения «Кадиша» на городской площади Майорки должна состояться официальная церемония, на которую правительство Испании планирует пригласить послов дружественных государств: Соединенных Штатов, Великобритании, Франции и многих других. В церемонии примут участие многочисленные члены испанского правительства и журналисты ведущих мировых газет, в том числе «Нью Йорк Таймс».

Но это еще не все! Мэр выступит с речью, в которой он зачитает официальное обращение испанского правительства, приносящего свои извинения евреям, гражданам Испании, за зверства, совершенные католической церковью и инквизицией сотни лет тому назад. Впервые Испания публично попросит прощения за преступления инквизиции. Это письмо должен будет зачитать мэр Майорки, поскольку именно его предшественник поджег костер, который сжег Рафаэля Валиса и его друзей во время публичной казни на костре тогда, сотни лет тому назад на испанской земле. Таким образом, круг должен был замкнуться.

«Уважаемый господин Валис, мы просим Вас произнести “Кадиш”, — было написано в письме, — и после того, как Вы закончите с молитвой, мы были бы очень Вам признательны, если бы Вы согласились сказать несколько слов». На этом церемония должна была завершиться.

Прежде чем попросить своего секретаря забронировать билет, рав Валис проконсультировался с раввинами. Ему посоветовали ехать и участвовать в церемонии, но было еще кое-что очень важное, о чем он должен был позаботиться перед отъездом. В своем ответном письме правительству Испании он отметил: «Для меня самое важное, чтобы на эту церемонию были приглашены все потомки марранов, которые живут на острове Майорка. Мне совершенно не принципиально, примут ли в ней участиеь члены правительства и другие важные люди. Главное, чтобы 20000 потомков марранов были там в это время, чтобы услышать публичные извинения от мэра города Пальма де-Майорка».

Рав Валис надеялся, что официальное извинение пробудит то, что давным-давно спало в душах марранов, и поможет им осознать, что они не «другие» испанцы, и уж конечно не католики — что они очень сильно отличаются от тех, в чьей среде они живут.

***

Принимающая сторона сделала все возможное, чтобы хорошо подготовиться к этому знаменательному дню. По лестнице к помосту поднималась ярко-красная ковровая дорожка, а в середине церемонии в небо выпустили стаю белых голубей. Рав Валис не считал себя большим знатоком музыки, но ему показалось, что оркестранты в черных смокингах и белых галстуках играли очень Директор «Шавей Исраэль» Михаэль Фрейнд, мэр города Пальма де-Майорка, рав Валис и рав Нисан Бен Авраам профессионально и выглядели очень внушительно. Судя по всему, испанское правительство действительно умело устраивать церемонии. Заняв свое место на возвышении, рав Валис оказался в непосредственной близости от мэра, который пожал ему руку и наклонился, чтобы прошептать ему на ухо несколько фраз на своем ломаном английском:

— Хочу чтобы Вы знали, что через несколько недель у нас в городе состоятся выборы, — сказал он, — и речь, которую я собираюсь произнести сегодня, гарантирует мой проигрыш.

— А что Вы собираетесь сказать?

— Буду просить прощения. Пришло время, и это этого стоит. (И он действительно проиграл выборы!)

— А сейчас, — сказал ведущий церемонии, когда закончили выступать высокопоставленные политики, — мы хотели бы пригласить раввина Джозефа Валиса встать и произнести «Кадиш» для поднятия души его предка Рафаэля Валиса, которого инквизиция сожгла живьем на костре на этом месте.

Рав Валис произнес «Кадиш», вкладывая всю душу в каждое слово этой вечной молитвы. А когда он закончил, то объяснил, что такое «Кадиш» и для чего его произносят. После этого ему предложили сказать несколько слов собравшимся на площади людям.

Рав Валис не готовил заранее никакой речи, поскольку понимал, что столь важное событие требует от него чего-то особенного — чего-то такого, что невозможно придумать заранее и записать. Он не знал, кто придет на эту площадь, кто будет его слушать. И сейчас, увидев этих людей лицом к лицу, он просто начал говорить от всего сердца.

— Я хотел бы поделиться с вами тем, что очень дорого мне. — начал он. — Во-первых, никогда, даже в самых безумных своих мечтах, я не мог бы себе представить, что однажды я буду стоять здесь перед вами, на испанской земле, на центральной площади города Пальма де-Майорка, и выслушивать официальные извинения от испанского правительства за убийство моего предка Рафаэля Валиса. Посмотрите на меня! Я еврей, настоящий еврей. У меня на голове черная кипа, борода и пейсы. Я еврей и не стыжусь этого. И я не прощаю. Именно таких, как я, инквизиция хотела уничтожить. Они казнили моего прадеда, сожгли его на костре и решили, что проблема решена. Ведь всех евреев насильно крестили, все они стали христианами — все, нет больше евреев.

Но это неправда! Я такой же еврей, как и мой предок Рафаэль Валис! Я вернулся сюда. Мы, евреи, вернулись на этот остров. Миллионы евреев во всем мире живут еврейской жизнью и соблюдают свои традиции. Еврейский народ жив: «Ам Исраэль хай». Еврейский народ жив, и никто не сможет нас уничтожить, что бы там ни говорили и не планировали наши враги. Я прилетел сюда именно для этого — чтобы вы все увидели меня, настоящего живого еврея, и поняли, что мы, евреи, живем, и живем хорошо. Да, мы пережили инквизицию, пережили погромы, казаков и даже Катастрофу, но мы живы.

— Но есть еще что-то, что я обязан вам сказать, — продолжил рав Валис. — Для того, чтобы просто показать вам, что я жив, мне не нужно было лететь в Мадрид и на Майорку. Я мог бы просто послать вам телеграмму, факс или сообщение по электронной почте, либо связаться с вами посредством видеоконференции. Вы знаете, зачем я приехал сюда сегодня? У нас, евреев, есть железное правило: «Коль Исраэль аревим зе лезе» — «Мы — все евреи — ответственны друг за друга». Вы, евреи Майорки — наши братья и сестры. И пока вы остаетесь евреями, мы пойдем за вами на край света, чтобы показать вам дорогу домой, чтобы и вы смогли вернуться к самим себе. Именно поэтому я приехал сюда, к вам, и стою сейчас перед вами, чтобы доказать вам, что я готов поехать куда угодно, чтобы увидеть вас, моих дорогих братьев-евреев. Потому что мы все — огромная семья, мы отвечаем за вас, и мы вас очень любим.

Марраны Майорки, сидевшие в первых рядах, не знали как реагировать на происходящее. Никто никогда с ними так не говорил. Всегда и для всех они были людьми второго сорта, а тут вдруг раввин рассказывает им о том, что по всему миру есть люди, которые их любят и считают их своими родственниками. Люди, которые никогда их не видели! Вдруг все проходы заполнились людьми, они поднимались на сцену и спрашивали Йоси Валиса, раввина из Израиля: — Скажите, что мы должны сейчас делать? Рав Валис смотрел на них, на своих новообретенных родственников, и на всех остальных, с которыми его, возможно, и не связывало кровное родство, но связывало то, что объединяло всех евреев со дня Дарования Торы. Наконец, он сказал: — Вас ждет огромная работа. Ведь вы должны вернуться к Торе, вернуться к своему народу.

А потом, месяцы и даже годы организация «Арахим» организовывала семинары для евреев Майорки, посылая туда испаноговорящих лекторов. Люди постепенно начинали возвращаться к соблюдению заповедей, некоторые из них уже переселились в Израиль. Среди них были и сестры-близняшки, Валисы с обеих сторон.

Рав Валис, вспоминая то, что он пережил на Майорке, говорит: «Когда я думаю о моем прадеде, Рафаэле Валисе, и представляю себе, как он стоит, привязанный к пылающим столбам, с лопающейся от жара кожей, и как он, будучи не в силах выдержать это мучение, поднимает руку чтобы позвать священника, лишь бы только прекратилась эта немыслимая пытка, лишь бы только избавиться от этой страшной боли, — я слышу, как кричит из последних сил эта великая еврейка, Каталина Теронги: “Они могут только сжечь наши тела, но до наших душ им никогда не дотянуться”. И я понимаю, что эти слова — то, что сохраняло наш народ на протяжении всей нашей долгой истории, то, что сделало его бессмертным и непобедимым. Именно сила и мужество еврейских женщин, начиная с царицы Эстер во дворце Ахашвероша и заканчивая Каталиной Теронги, заживо сожженной на костре инквизиции на Майорке в 1691 году».

***

У этой истории есть продолжение, лишь косвенно связанное с тем, что было рассказано выше. Но поскольку это случилось во время перелета рава Валиса в Испанию, то мы сочли уместным поместить ее именно здесь. Рав Валис летел на Майорку через Барселону. Когда он занял на свое место в самолете, то вдруг обнаружил, что многие пассажиры замечательно сложены физически, и что все они необыкновенно высокого роста. Рав Валис показался сам себе каким-то лилипутом, оказавшимся в стране великанов.

Обратившись к своему соседу-великану, рав Валис спросил его:

— Кто вы?

— Мы — «Маккаби Тель-Авив».

Рав Валис летел вместе с самыми знаменитыми в Израиле баскетболистами.

— А что вы все здесь делаете?

— Мы летим в Барселону играть против испанцев в рамках Евролиги. Это очень важное событие.

Как ни странно, раву Валису это событие тоже показалось очень важным, несмотря на то, что он уже много лет не следил за спортивными новостями. Рав Валис был очень увлечен беседой с баскетболистом, они переходили от одной темы к другой, когда вдруг он заметил, что по проходу к ним приближается мужчина средних лет со своим сыном-подростком.

— Извините, что я прерываю вашу беседу, — сказал он баскетболисту, — мы с сыном летим на чемпионат, и он очень хочет попросить у вас автограф.

— С удовольствием, — сказал спортсмен. Он расписался на протянутой ему карточке и ласково улыбнулся мальчику.

Но папа этим не ограничился:

— Моему сыну совсем недавно исполнилось 13 лет. Я спросил его, что ему подарить на бар-мицву, и мы вместе решили, что самым замечательным подарком для него будет билет в Барселону на баскетбольный чемпионат.

— Какой у тебя замечательный папа, — сказал баскетболист мальчику.

— Вы знаете, мой сын любит всю вашу команду, но особенно он обожает вас, Лиор Элияу. Вы настоящая звезда. Вы согласны дать ему свое благословение — «браху» на его бар-мицву?

— Конечно, конечно. Я могу его благословить — сказал Лиор Элияу и привстал со своего кресла. — иди сюда, парень.

Мальчик, смущаясь, подошел к нему.

Спортсмен положил свои огромные руки ему на голову и торжественно произнес:

— Желаю тебе, чтобы ты, когда подрастешь, стал первоклассным баскетболистом и тебя приняли в нашу команду — «Маккаби Тель Авив»!

Генеральному директору «Арахим» это благословение, конечно, понравиться не могло.

— Разве такое благословение дают на бар-мицву? — спросил он своего нового друга.

Папа и сын с удивлением посмотрели на прежде хранившего молчание бородатого раввина, и явно не знали, как реагировать.

Спортсмен вопросительно посмотрел на рава Валиса:

— А что, по-Вашему, я должен был ему сказать?!

— Подойди ко мне, пожалуйста. — обратился рав Валис к мальчику. Он потрепал его по голове, а потом взял его руку и сжал двумя своими.

— Так у тебя недавно была бар-мицва, верно? Мальчик кивнул.

— Тогда разреши мне дать тебе настоящую «браху». Я благословляю тебя «ше-тизке ле-мицвот» — чтобы ты удостоился исполнить много-много заповедей и успел сделать множество добрых дел за свою жизнь! Вот какое благословение тебе нужно услышать на бар-мицву, а не просто пожелание научиться хорошо играть в баскетбол.

Мальчик расплылся в улыбке, папа пожал раввину руку и поблагодарил его за теплые слова. И в самолете опять воцарился мир. Через пять минут весь проход между креслами заполнился отцами и сыновьями-подростками, которые все разыскивали «Раввина клуба “Маккаби — Тель-Авив”». Очевидно, после того, как папа с мальчиком вернулись на свои места, они поделились своими впечатлениями и рассказали всем, как их благословил раввин команды «Маккаби — Тель-Авив», сопровождающий баскетболистов на чемпионат, на такую важную игру.

Только сейчас рав Валис понял, что в самолете летит множество таких пар — отцов с сыновьями-подростками — и что все они летят в Барселону на чемпионат по баскетболу. По-видимому, в том сезоне такая поездка стала самым модным подарком на бар-мицву в Израиле. Теперь все эти мальчики, болельщики «Маккаби», решили попросить благословение у человека, которого они приняли за «раввина любимого клуба». И конечно, рав Валис воспользовался редкой возможностью благословить каждого из этих тринадцатилетних мальчиков, и дать каждому настоящее теплое еврейское благословение.

Когда все-все вернулись на свои места, рав Валис обратился к своему соседу Лиору с вопросом:

— Когда состоится игра? Тот опустил глаза и рав Валис понял, что собеседник явно смущен и не хочет говорить на эту тему.

— Игра будет в пятницу, рав.

— В пятницу? В самом деле? В котором часу?

Опустив глаза, спортсмен начал оправдываться:

— Вы знаете, рав, мы сказали принимающей стороне, что не хотим играть в Шабат. Они просто не поняли, что Шабат начинается вечером, и запланировали игру на 10 часов вечера в пятницу.

— Серьезно? Вы действительно собираетесь играть в баскетбол в пятницу вечером? Я просто не могу в это поверить!

— Ну, а что же нам теперь делать?

— Что делать? Подумайте сами, друг мой. Вы знаете, что написано у Вас на спине, на майке?

— «Маккаби».

— Правильно! «Маккаби». А ты знаешь, что означает слово «маккаби»? Это аббревиатура, образованная от фразы «Ми Ка-моха ба Элим, Ашем?» — «Кто подобен Тебе, Всевышний?» Это девиз древних маккавеев, и он написан у Вас на спине. И еще там нарисована «звезда Давида». Вы прилетаете из Израиля и привозите с собой столько мальчиков, которые празднуют свою бар-мицву. Чему же вы учите этих детей, участвуя в матче в Шабат? Вы показываете им, что можно осквернять Шабат ради баскетбола. Но этого нельзя делать, какой важной не была бы игра. Знаете, Лиор, зачем я лечу в Испанию? Я лечу в Испанию, чтобы сказать «Кадиш» для поднятия души моего пра-пра-пра-прадеда Рафаэля Валиса, которого инквизиция сожгла на костре именно за то, что он хотел соблюдать Шабат! И что я вижу сейчас? Еврейская команда с девизом «Маккаби» на спине собирается в Шабат играть в баскетбол! Невероятно! Даже думать об этом невозможно без содрогания!

«Те игроки, которые сидели на соседних рядах, внимательно прислушивались к нашей беседе, и каждый захотел вставить слово. Каждый находил предлог оправдаться передо мной», — вспоминал позднее рав Валис.

«Раби, пожалуйста, не думайте о нас плохо. Это ведь не наша вина… Я всегда стараюсь соблюдать Шабат, если есть возможность. Каждую пятницу вечером я возвращаюсь в родительский дом, чтобы послушать, как мой папа произносит кидуш. И когда я дома, то всегда хожу с папой в синагогу… Мой прапрадед был раввином… Я очень уважаю Тору, но что я могу сделать? Это спорт, у него свои правила».

Даже капитан команды вмешался в разговор:

— Пожалуйста, раби, не сердитесь на нас. Благословите нас, чтобы мы выиграли!

Это было уже чересчур: — Вы хотите, чтобы я вас благословил?

Капитан кивнул в знак согласия.

— Хорошо, — сказал рав Валис, — Я благословляю вас всех, чтобы вы проиграли! (И так оно в итоге и случилось)!

На протяжении всего оставшегося пути в самолете висело неловкое молчание.

В аэропорту баскетболистов ждали репортеры. Поскольку рав сидел в самолете в окружении спортсменов, его сочли кем-то из административного звена команды и повели через аэропорт вместе с игроками, минуя проверки. Среди высоких баскетболистов рав Валис выглядел как маленький кустик среди гигантских деревьев. Из реплик сотрудников аэропорта, обсуждавших столь выделяющегося гостя, раву Валису удалось услышать лишь «Раввин “Маккаби — Тель-Авив”».

Потом баскетболисты отправились на импровизированную пресс-конференцию, а рав Валис пошел искать свой рейс на Майорку. Все это можно было бы вспоминать как курьезный эпизод, если бы история с «Маккаби» не получила неожиданное продолжение.

Через несколько месяцев после того, как рав Валис прочитал «Кадиш» на Майорке, к нему начали поступать обращения из израильских светских школ, в которых отмечали коллективную бар-мицву своих 13-летних учеников. Нужно было, чтобы кто-то произнес приветственную речь, и в дирекциях этих школ решили пригласить «раввина “Маккаби”», чтобы он поздравил и благословил мальчиков. Конечно, рав Валис с радостью принял их приглашение. Он хотел воспользоваться предоставившимся случаем и объяснить этим ребятам какие-то важные вещи. Но кроме того, он очень хотел задать им один вопрос…

Признаться честно, ему очень понравились баскетболисты, которых он встретил в самолете. Они были хорошими ребятами — воспитанными, понимающими… Он понимал, что поступил с ними несколько жестоко, и сожалел об этом. Возможно, нужно было говорить с ними помягче. Он не был уверен в своей правоте. Теперь, во время выступления в школах он хотел поделиться своими сомнениями с учащимися.

Рав Валис вошел в зал, заполненный детьми и их родителями — совершенно светскими людьми. Никто из них ничего не соблюдал. Симпатичные еврейские ребята с любопытством смотрели на «раввина “Маккаби”».

— Ребята, я хочу рассказать вам одну историю, — начал он. — Слушайте внимательно. В конце я хочу задать вам несколько вопросов.

Такое начало их очень заинтересовало. Рав Валис рассказал им, как его пригласили в Испанию прочесть поминальную молитву, и как в самолете он оказался в окружении баскетболистов. Как отец мальчика попросил у одного из баскетболистов благословить своего сына, и как он решил вмешаться и дал мальчику другое благословение — настоящее еврейское благословение на бар-мицву. И как он потом раздавал благословения всем ребятам в этом самолете, и что из-за этого ему дали прозвище «раввин “Маккаби”».

— Ребята, тут вот какое дело. — сказал в заключение рав Валис. — Когда капитан команды попросил меня благословить «Маккаби», чтобы они выиграли эту игру, я отказался. Я так прямо и сказал ему. Я пожелал ему, чтобы они проиграли! Я сказал им, что лечу на Майорку, чтобы прочесть «Кадиш» за еврея, который был сожжен на костре сотни лет тому назад именно за то, что он хотел соблюдать Шабат, и что еврейская команда, представляющая государство Израиль, которая проводит игру в Субботу — это ужасно. Я так им это и сказал. А сейчас я хочу спросить вас, ребята: был ли я прав, или, быть может, я повел себя слишком жестоко? Скажите мне честно, что вы об этом думаете? Иногда мне кажется, что я перегнул палку и что это было чересчур. Возможно, я был неправ? Может быть я должен позвонить и извиниться? Лес рук поднялся по всему залу.

Рав Валис выбрал одного из мальчиков:

— Ну, что ты скажешь?

— Вы был правы, раби. «Маккаби» не имеет права играть в Шабат. Вы были правы, что сказали им об этом! Это еврейская команда, и они никогда не должны играть в Шабат! Может быть, в следующий раз, они вспомнят ваши слова, и то, что вы им сказали про Шабат, и никогда больше не будут этого делать…

Рав Валис, генеральный директор организации «Арахим», смотрел на прекрасные лица этих еврейских детей: они ничего не знали о еврействе, в их жизни не было веры, их никто этому не учил, но они были особенными. Затем он повернулся к их родителям и сказал:

— Вы слышали, что только что сказали ваши дети? Вы слышали их слова? У ваших детей в душе есть искра Торы. Поймите это, и помогите им, чтобы эта искра разгорелась!

Когда он, попрощавшись с ребятами и их родителями, вышел из зала, то вдруг подумал, что эта крошечная искра, частичка души Рафаэля Валиса, жива и в этих детях, как жива она в любом еврее — в религиозном или светском. И что она есть в любом еврее, с которым нас сталкивает судьба, и что иногда нужен только маленький огонек, одна спичка, чтобы превратить эту тлеющую искорку в пламя.

[1] Существует несколько терминов, применяемых для обозначения евреев, которые были вынуждены принять христианство в Испании. Слово «анусим», буквально «принужденные», является алахическим термином, применяемым в отношении любого еврея, которого вынудили перейти в другую религию. Слово «конверсос», буквально «обращенные», было придумано христианской церковью. Слово «марраны» предположительно является оскорбительным прозвищем, но его происхлождение до конца не выяснено. «Marrano» по-испански означает «свинья», но есть и другие варианты этимологии термина. В частности, он может быть производной от ивритского понятия עין מראית («марит аин», «внешняя видимость») или от арамейского понятия אנוס מר («мар анус», «принуждённый»). Также возможно, что «марран» восходит к алахическому термину מומר («мумар» — «отступник», «еретик») с испанским окончанием ‘ano’, либо к арабскому слову mura›in‎ («ханжа»).

Из журнала Мир Торы

Поделитесь этой страницей со своими друзьями и близкими:

Фейсбук

 

ВКонтакте

 

Одноклассники

 

Вотсап