Мой Иерусалим

Если аккуратно вырезать ножницами на бумаге контуры всех материков, и свести их в единое целое, а потом взять циркуль и обвести это новообразование окружностью, то где, как вы думаете, окажется центр этого круга? Мне повезло в жизни, потому что у меня есть наставник — еврей, строго соблюдающий заповеди, который искренне не понимает, как можно жить без молитвы и изучения Торы, и знает, что в жизни еврея нет более достойного занятия, чем исполнение заповедей Всевышнего. Мой наставник родился и вырос в обществе соблюдающих людей и никогда не жил другой жизнью. Он не смотрит телевизор и не пользуется интернетом, у него вообще нет компьютера. Он говорит, что все это ему не нужно, и я, зная его, верю, что это действительно так. Я бы очень хотел назвать его своим другом, но это слишком большая честь для меня — эту честь еще нужно заслужить, хотя в глубине души я все равно считаю его своим другом. Во всяком случае, мне хочется надеяться на то, что мы друзья.

«Абсолютно, непроходимо дремучий человек!» Так отозвался о моем наставнике другой мой друг — Борис, человек светский, который относится ко всему религиозному в высшей степени скептически. Борис не отрицает существования Б-га, однако не считает Его Хозяином всего сущего. Для Бориса «Б-г» тождественен области всего непонятного, не поддающегося научному объяснению. Как так случилось, что у меня появились такие разные друзья, точкой пересечения которых стал именно я, хотя в обычной жизни шансов встретиться у них практически нет? Об этом моя история.

***

Половину жизни я прожил как светский человек, далекий от всего, что связано с духовностью. Я родился в ассимилированной семье. Мои родители свято верили в светлое будущее, которое сулила советская пропаганда, они искренне строили в России коммунизм. У меня же коммунистические идеи уже со школьной скамьи вызывали много вопросов, и эти вопросы, в итоге, помогли мне перестать слепо верить этим идеям. В итоге я попробовал разобраться во всем самостоятельно.

Сперва я решил пристальнее рассмотреть учение марксизма-ленинизма, которое в дни моей юности все еще считалось «священной коровой». Почему коммунизм — это «призрак, который бродит по Европе», если мы знаем, что коммунистическая доктрина является единственно верным учением, объясняющим с классовых позиций все, включая сами устои существования человечества? А ещё я не мог понять, как горстка большевиков, больше похожая на хорошо организованную банду, чем на политическую партию, смогла так быстро поставить на колени огромную страну и растоптать ее культуру? Особенно если учесть, что на первом этапе численность этой банды не превышала трёхсот человек.

Ещё больше вопросов вызывало у меня то, как интерпретировались события новейшей истории в школьных учебниках. В принципе, что такого? Врут, как известно, все, или почти все, и в обществе современных людей принято считать, что это нормально. Но эту ложь видели не все. Если для меня наличие «белых ниток» во всем советском агитпропе было очевидным, то моей маме, школьной учительнице истории, все нравилось. Она искренне верила в эту галиматью, спорила со мной до хрипоты, а в конце всех наших дискуссий, исчерпав запас аргументов, казавшихся ей убедительнейшими и очевиднейшими доказательствами истинности марксизма-ленинизма, объявляла меня антисоветчиком и говорила, что не понимает, откуда в «правильной» советской семье взялся такой нигилист. Мои попытки объяснить ей, что весь мой «нигилизм» идёт от проверенных цензурой и одобренных всеми партийными, общественными и прочими органами учебников и справочников по общественным наукам, были тщетны.

Поиски истины и смысла привели меня в близлежащую православную церковь, но то, что я там увидел и услышал, меня не впечатлило. Потом я знакомился с индийскими учениями: практиковал смесь ничегонеделания с физическими упражнениями и искренне стремился в нирвану. Затем я увлекся чтением греческих философов. Возникали вопросы: откуда произошли науки, культуры, языки, да и сами народы? Ведь когда-то, наверное, не было ни культур, ни народов. Да и с языками тоже все непонятно. Одним словом, меня интересовали истоки и причины всего происходящего, а в том, что такие причины есть, я был глубоко внутренне убеждён — сам не знаю, почему. Но ни восточные духовные практики, ни греческая философия не давали мне ответов — наоборот, они лишь увеличивали количество вопросов. Тем не менее, греческая философия в некоторой степени способствовала выработке метода исследования. Я усвоил, что при изучении того или иного явления нужно стараться ответить на четыре главных вопроса: когда это явление возникло, где оно появилось, в какой ситуации, и что предшествовало его возникновению (другими словами, из чего оно возникло)? Эти ответы раскрывают историческую суть данного явления, конкретизируют его. Данный подход представляет собой структурный анализ: каждое рассматриваемое явление изучается как элемент структуры и дает возможность составить представление о самой структуре, а вслед за ней и о системе структур, которые, в совокупности, образуют мироздание.

А потом я познакомился с Борисом. Это был ужасно деятельный молодой человек. Борис всегда что-то организовывал, учреждал, с кем-то объединялся, но с большинством ругался и воевал. Он всегда был в движении и постоянно был чем-нибудь занят. Борис все время пытался добиться большого успеха: он влезал во всяческие авантюры, завязывал отношения с огромным количеством людей и участвовал в бесконечном количестве самых разных проектов. Он терпел неудачу и прогорал бесчисленное количество раз, но это нисколько не умеряло его оптимизма и уверенности в конечной победе. Борис заряжал меня своей энергией. Рядом с ним всё казалось простым, возможным и доступным.

В какой-то момент, осмысливая причины своих прошлых неудач, и одновременно находясь в поиске новых, еще не опробованных возможностей, Борис очутился в религиозном учреждении, где молодые еврейские умы впервые соприкасались с древней, как мир, еврейской мудростью. Собственно, там мы с ним и встретились. Но, если я открыл для себя Источник Жизни, из которого мог черпать бесконечно, и с каждым днем всё глубже погружался в океан Торы, то Борис, получив лишь поверхностное представление о сути иудаизма, поспешил покинуть стены этого учреждения. Я же, влекомый Истиной и завороженный новыми возможностями познания, которые мне открылись, остался.

Корень нашей духовной традиции лежит в Иерусалиме. Вскоре я начал понимать, что этот город — центр, вокруг которого в этом мире крутится все. Именно поэтому, приехав в Израиль, я решил поселиться в Иерусалиме.

***

Иерусалим! Ещё до приезда сюда я знал, что Иерусалим не блистает ни одной из тех красот, которыми славятся великие города мира. Этот город неоднократно почти полностью разрушался, и в нём практически невозможно найти сохранившееся в целости здание, возраст которого превышал бы два века. Современный Иерусалим не выстроен в соответствии с четкими планами архитекторов, в которых выражались бы желания правителей, как это происходило в центральных городах других государств. В Иерусалиме можно встретить практически все архитектурные формы и стили, присущие едва ли не всем эпохам и культурам. Правда, они не бросаются в глаза, но если поискать, то обязательно найдешь. Благодаря этому наблюдению я начал активно интересоваться архитектурой, читать о ней.

В любом большом городе есть фасад — красивый, многообразный и праздничный. Есть там и другая часть, которую фасад скрывает, совершенно неприглядная, с помойками и трущобами. Но Иерусалим — это город, где шикарные гостиницы могут запросто соседствовать с не менее шикарными помойками, уютно прилепившимися к ним с самой, что ни на есть, парадной стороны.

А какие колоритные нищие предстают пред вашим взором! В центре Иерусалима вы можете встретить удивительную женщину, которая сидит с таким видом, будто не вы оказываете ей милость, бросив в её кружку подаяние, а она оказывает вам услугу, позволяя это сделать. Но какие пышные и богатые свадьбы она устраивает своим детям — это надо видеть! Однако сей факт отнюдь не умаляет её статуса.

Есть в Иерусалиме уникальный вид психического заболевания — «иерусалимский синдром»: попав однажды в Иерусалим, подверженный синдрому человек уже не может уехать из этого города, будто появляется незримый канат, который намертво привязывает его к Иерусалиму. У больного начинается мания величия, он «точно знает», что на него возложена миссия по спасению мира, ощущает себя обладателем сверхъестественных сил и уверен в том, что у него пророческий дар. И чтобы спасти мир, такой человек остаётся в Иерусалиме, становясь бедным, но счастливым безумцем.

Многие люди блуждают по миру в поисках себя. И вот, попав в Иерусалим, все они, рано или поздно, оказываются на рынке. А иерусалимский рынок — это особое место. Там все бурлит, там соединяется вместе все то, что совершенно не сочетается: милосердие с жестокостью, жадность с бескорыстием, доброта с озлобленностью. Я не раз видел там людей, в основном пожилых, которые стоят в самом центре потока. Кругом толкаются те, кто хорошо знает, куда им нужно попасть. При этом пробирающиеся сквозь рынок каким-то образом обтекают тех, о ком я сказал выше. Как правило, инородные тела, которые торчат среди шумного и суетливого человеческого потока, очень хорошо одеты. Наверное, в той, прежней жизни, они были состоятельными и успешными людьми. Теперь они добрались до «конечной станции», и осознали, что дальше им ехать некуда, потому что ничего нового в подлунном мире их уже не ждет. Когда сталкиваешься с их потерянным взглядом, понимаешь, что именно Иерусалим, на самом деле, и есть конечный пункт всех дорог в этой жизни. Конечно, некоторых это открытие способно ввергнуть в глубокую и нескончаемую депрессию, но не меня.

А какие названия приняты в этом святом городе! Вышеупомянутый рынок «Стан Йеуды», больница «Врата милосердия», улица Узники Сиона, улица Пророков и им подобные. Поэма! В первые дни пребывания в городе все это ошарашивает. Но человек так устроен, что он привыкает ко всему, даже к чудесам, на которые со временем перестает обращать внимание, И, по мере привыкания к Иерусалиму, нарастает чувство, что за всей местной эклектикой кроется особый, скрытый смысл. И если однажды ты испытал чувство что все здесь неслучайно, то оно уже не покинет тебя никогда.

***

Говоря об Иерусалиме, я ни в коем случае не пытаюсь умалить величие других мировых столиц. Первым городом за пределами СССР, в котором я очутился, была Прага — величественный, красивый город. Прага помогла мне понять, что моя ментальность отличается от европейской. То были не мой город и не моя жизнь. У меня не получалось «примерить» Прагу на себя. Такое же отчуждение я потом испытывал много раз, посещая самые различные города. И, как ни странно, то же самое чувство было у меня и в Москве, где я родился и вырос — в Москве, которую знал досконально. Когда-то в Москве я полюбил долгие прогулки, которые стали они стали моим основным занятием в путешествиях. Конечно, я любил Москву, но при этом отчетливо понимал, что не хочу прожить в ней жизнь, не готов закончить здесь свой путь. Где бы я хотел быть похороненным? Почему-то этот вопрос занимал меня уже в юношеские годы. Начав путешествовать по миру, я пытался найти на него ответ. И лишь оказавшись в Иерусалиме, я всем своим существом осознал — вот он, это мой город! Иерусалим не покорил меня своим величием. Мои ощущения, связанные с Иерусалимом, являлись скорее предчувствиями и «пред-ожиданиями» раскрытия его грандиозности в будущем. Иерусалим представлялся мне чем-то подобным «всемирному меню»: вы пришли в дорогой ресторан, и вам предлагают меню с перечнем всех блюд, которые готовят в этом заведении. Вы листаете меню и предчувствуете, что за скупыми описаниями могут скрываться удивительные кулинарные открытия. В Иерусалиме так же.

Иерусалим не поражает воображение. Но когда по территории будущих Парижа, Рима и Москвы еще рыскали дикие звери, в Иерусалиме уже вовсю кипела жизнь. Это место всегда притягивало к себе людей. И не было такого завоевателя, который не хотел бы покорить Иерусалим, а я живу в этом Вечном Городе, и он открывается мне. Грандиозная удача! Но жить в Иерусалиме непросто. Здесь другой масштаб и другие ценности. Многое из того, что в «цивилизованном» мире считается крайне важным, здесь не имеет особого значения. Например, интерес к искусству в Иерусалиме практически отсутствует, хотя концентрация музыкантов, художников, писателей и представителей других творческих профессий на квадратный километр здесь просто огромна — с лихвой хватило бы на удовлетворение всех культурных потребностей небольшой европейской страны. Однако в Иерусалиме потребители «высокой» культуры — это туристы да эмигранты пред-пенсионного возраста, поэтому культура ютится на отшибе общественной жизни. При этом поистине поражает великолепие и разнообразие убранства многих синагог. Именно это понимается здесь под еврейской культурой. Я поначалу не понимал: какое отношение имеет к культуре оформление синагог? Но в Иерусалиме всё иначе, и к этому надо привыкать.

Категории «многообразие» и «единообразие» приобретают в Иерусалиме новый смысл. В лице города отражается все многообразие жизни. При этом события, которые происходят в Иерусалиме, всегда вызывают громкий резонанс во всём мире. И в этом есть что-то мистическое: как будто весь мир чувствует, что всё, что происходит в Иерусалиме, связано не только с городом, но и влияет на Мироздание в целом, и поэтому повсюду люди внимательно следят за ситуацией в Иерусалиме и постоянно ее обсуждают.

***

Когда я только приехал, то сказал себе, что буду просто смотреть и стараться понять, как здесь все устроено, и в течение первого года не стану делать окончательных выводов. Прошёл год, но в понимании происходящего вокруг я почти не продвинулся. И я решил понаблюдать ещё год. Время шло, годы сменяли друг друга, но понимание не приходило. Я продолжал жить здесь, у меня уже выработались какие-то новые привычки, но я по-прежнему чувствовал, что делать выводы мне все еще рано: я по-прежнему не понимаю того, как здесь все устроено, и почему.

Я приехал в Иерусалим по духовным причинам, планируя вести строгий религиозный образ жизни. В вопросах пропитания и бытового обустройства я решил полностью положиться на Творца. Я сказал себе так: «Если на Небесах меня приговорили к смерти, то не в моих силах что-либо изменить. Если же приговорили жить, то я должен принять жизнь, согласно приговору, каким бы он ни был!» Конечно, в глубине души теплилась надежда, что приговор не будет суровым, и всё устроится не худшим образом, что не для того Творец меня привел в этот мир, чтобы убить или обездолить. Как бы то ни было, что будет — то будет, и я готов был это принять. И поскольку я приехал в Иерусалим с духовными целями, то не собирался начинать строить здесь карьеру. Вообще, настрой — дело хорошее, особенно если практика в дальнейшем не начинает вдруг противоречить теории.

***

Иерусалим называют «святым городом». О какой святости идёт речь? И вообще, что такое святость в наши дни? Мой наставник объяснил мне это. Пришло время рассказать о нем подробнее.

Дружба, в светском значении этого слова, предполагает продолжительное знакомство с человеком, который всегда готов бескорыстно оказать помощь. Эта готовность помогать — главное мерило дружбы, и в этом смысле друзьями становятся те, кто готов проявлять это качество — помогать. Помощь в ответ не обязательна — зачастую ее заменяет благодарность. Чтобы дружба проявилась, необходимо какое-то время и нужны определённые обстоятельства. И это, в принципе, понятно: ты попадаешь в историю, и другие приходят к тебе на помощь. Если помощь была бескорыстной, то такого человека ты называешь своим другом. Но, как оказалось, в Иерусалиме все это тоже устроено как-то иначе.

По приезду в Иерусалим я сразу отправился учить Тору. Ведь для этого я, собственно, и приехал. Изучение Торы — процесс индивидуальный, хотя раввины дают множество уроков для самой разной по степени подготовленности аудитории, и на этих уроках можно получить довольно обширные знания. Однако истинный процесс изучения требует работы в паре с индивидуальным наставником. Быть таким наставником — большая «мицва»: в религиозном мире обучение Торе считается делом очень важным, и тот, кто учит Торе других, имеет большую заслугу перед Небесами.

В мой первый день в иерусалимской ешиве, после общего урока раввина ко мне подошёл молодой человек и предложил свою помощь в изучении материала. По мне невооруженным глазом было видно, что я новый репатриант, поэтому он тут же начал у меня выяснять как я устроился и какие у меня бытовые проблемы, а после мы сели изучать Талмуд. Буквально на следующий день раздался телефонный звонок. Мне звонили из какого-то общества помощи вновь прибывшим. Потом позвонили из другого общества. В течение дня было много звонков из разных организаций и от частных лиц, и все предлагали свою помощь. Предлагали в подарок мебель, посуду, одежду, и даже готовую еду. На следующий день всё повторилось. И уже через несколько дней практически все бытовые проблемы, которые у меня были, разрешились, благодаря хлопотам моего нового наставника. Самое удивительное для меня в этой истории то, как он помогал: он делал это так, как будто это нечто само собой разумеющееся. Со временем я привык к тому, что в религиозном обществе подобное отношение к людям является нормой, но в первый момент я был просто поражён происходящим и сразу стал считать моего наставника своим другом.

Желание позаботиться и готовность оказать любую посильную помощь ближнему у этого человека просто в «крови». Уже в первую нашу встречу я был приглашен к нему домой на Субботу. Провести Шабат в гостях означает прожить целые сутки на всём готовом. Я был окружён вниманием и заботой, мы много разговаривали о Торе, о Всевышнем, о еврейских традициях и еврейской истории. И всё это сопровождалось большим количеством вкуснейшей еды.

Быстро выяснилось, что мой наставник хорошо разбирается в самых разных вопросах, и что его суждения о вещах были весьма необычны. Я спросил у него, откуда он всё это знает? И получил простой, короткий ответ: из Торы! У меня его слова вызвали недоумение. Каким образом в рассказах о жизни наших предков и законах, смысл и логика которых не всегда ясны, раскрывается тайны мироздания? Мой наставник был очень терпелив ко мне. Он никогда не перебивал, внимательно выслушивал всё, что я говорил, а затем, исходя из услышанного, начинал задавать мне вопросы. Например, такой: если бы я пожелал передать определенным людям важную информацию, используя для этого общедоступные средства, как бы я поступил? Разве не логично было бы закодировать информацию, чтобы она была понятна только посвящённым, а всем остальным представлялась бы куда менее значимым сообщением о каком-то событии или происшествии? Он говорил, что в Торе все именно так и устроено. Но где же ключ к коду? Мой наставник объяснял, что ключи скрыты в самом тексте Торы, и те способы изучения Торы, которые мы используем, позволяют обнаруживать эти ключи. И тогда текст Торы понимается уже совсем по-другому, в нем открываются новые смыслы, и этих смыслов в Торе множество, поэтому изучение Письменной и Устной Торы даёт человеку обширные знания о прошлом, настоящем и будущем, об устройстве мироздания. Вся сложность заключается в том, что постижение зависит от духовного состояния человека — другими словами, от поступков, мыслей и желаний. И чтобы достичь высокого уровня постижения, необходимо вести определённый образ жизни, который регламентируется религиозными законами — алахой. В противном случае шансов приобрести по-настоящему глубокие знания нет.

Мой наставник продолжал. Он говорил, что наивысший уровень постижения связан с Иерусалимом — с местом, которое обладает наивысшей святостью на земле. Поэтому многие величайшие еврейские мудрецы стремились жить в этом святом городе. Я силился понять, о чем он говорит. В моём представлении слово «святость» означало способность творить чудеса. Но даже если чудеса — это следствие святости, то при чем здесь Иерусалим — город, где живут далеко не только праведники? Ведь здесь живут самые разные люди, в том числе очень злые и жестокие. Есть и абсолютные безбожники. А сколько в Иерусалиме сумасшедших, с которыми сталкиваешься чуть ли не на каждом шагу! Заметив мое замешательство, наставник задал мне вопрос: видел ли я где-нибудь святость, как я ее себе представляю, и чтобы при этом ее не окружало со всех сторон что-нибудь плохое? Я ответил, что никогда не встречал святости, как я ее себе представляю, а если вдруг и видел где-нибудь что-то похожее на святость, или слышал о ней, то потом быстро выяснялось, что эта «святость» не более чем обман и способ прикрыть какие-то темные дела.

Выслушав меня, наставник объяснил, что если понимать под святостью проявление духовной чистоты, то нужно учитывать, что наш мир устроен определенным образом: каждое качество притягивает к себе свою противоположность. И чем сильнее проявление одного качества, тем сильнее притягивается противоположное. Поэтому Иерусалим, который является местом высочайшей святости, всегда притягивал к себе самую сильную нечистоту, и это важный ключ к пониманию сути происходящего не только в Иерусалиме, но и во всем мире. Наш мир устроен так, что во всём хорошем обязательно есть что-то плохое, и наоборот. Из-за их взаимного притяжения в нём все смешано: не может быть ни абсолютного Зла, ни абсолютного Добра.

***

Это было неожиданно. Вся моя предыдущая жизнь приучила меня четко разделять понятия: хорошо и плохо, светлое и тёмное, веселье и грусть. Как хорошее может притягивать плохое? Живя в России, я даже не задумывался о подобных вещах. Там все было ясно и понятно, существовали четкие границы, нарушать которые было небезопасно, потому что могли наказать. Но, как известно, если нельзя, но очень хочется — то можно. Поэтому в России сложилось целое сообщество людей, старавшихся быть свободными даже в этих условиях, несмотря на риск. Чем больше тебе было «можно», тем ты был более свободен, и наоборот. А какой-то другой жизни мы себе не представляли.

Позже, оказавшись в Иерусалиме, я попал в иную реальность. Теперь я мог делать практически все, что мне вздумается. Например, я мог свободно выражать вслух любые мысли, которые приходят в голову, в том числе недовольство и критику. Но вскоре мне пришлось столкнуться и с другим, неизвестным мне ранее пониманием «свободы». Например, я бы мог, чисто теоретически, с самыми добрыми намерениями зайти в арабский район Восточного Иерусалима — просто чтобы посмотреть, как они там живут. И это, в принципе, не запрещено. Проблема не в том, чтобы туда зайти. Проблематичным может оказаться возвращение оттуда целым и невредимым. Потому что сам факт твоего существования для многих арабов уже оскорбителен. Чем же я их оскорбляю, да еще настолько сильно, что в их глазах изначально достоин смерти? В моих глазах убийство — тяжкое преступление, и мое мнение соответствует принятой и узаконенной в Израиле точке зрения. А они считают, что убить меня — богоугодное дело, и оказывается, что у них, с точки зрения местных правил, есть полное право так думать. Ну и как разрешить это противоречие? Мой наставник сказал, что в данном случае все зависит от выбора, который мы делаем. В своё время я принял точку зрения, что все люди на земле созданы равными и имеют равное право на жизнь, поэтому думаю, что если я не настроен враждебно к другому человеку, то и он не должен испытывать враждебности по отношению ко мне. И вот я, влекомый праздным любопытством и вооруженный этой прекрасной гуманистической идеей, отправляюсь в арабскую деревню. Собственно, а почему бы и нет? Что в этом плохого? А потом оказывается, что есть долгая история взаимоотношений между арабами и евреями, со своими политическими, религиозными, культурными и моральноэтическими аспектами. И прежде чем лезть со своими представлениями на чужую территорию, следует познакомиться с историей вопроса.

Когда вникаешь в тему арабо-еврейских отношений, то начинаешь осознавать необходимость принять во внимание совершенно иное, не похожее на твое понимание «свободы». А иначе можно запросто лишиться головы, в прямом смысле слова. В Иерусалиме вообще много мест, где сталкиваются противоположные точки зрения, где встречаются те, чьи разногласия непреодолимы. Поэтому здесь нужно быть очень осторожным в выборе не только действий, но и образа жизни в целом.

В Иерусалиме представлены самые разные стили одежды, поведения, речи. Стиль здесь имеет сугубо утилитарное значение маркера, указывает на принадлежность к той или иной группе. Те, кто пытается принадлежать к группе, не соответствуя ей «стилистически», в конечном счёте оказываются у «разбитого корыта», в зоне неприятия и отчуждения. У многих это вызывает агрессию, озлобленность, неприятие окружающей действительности. Такие люди теряют себя, оказываются вне жизни: ведь «потерять себя» означает утратить смысл существования. Для многих репатриантов, прибывших из государств с авторитарными режимами, это стало огромной проблемой. В странах исхода жизнь этих людей сводилась к выживанию — моральному и физическому — в среде тотального обмана. Их дух был угнетён, они были подавлены и мечтали лишь о том, чтобы вырваться. Такой человек может начать думать, что мир должен компенсировать ему все тяготы, и что в Израиле его ждет прекрасное будущее. Он приезжает в Израиль чтобы начать здесь «новую жизнь», но эта новая жизнь его быстро разочаровывает. Хотя, на самом деле, она предоставляет массу возможностей, которыми просто нужно суметь воспользоваться.

***

В Иерусалиме нет проблемы выжить. Всё то немногое, что необходимо человеку для повседневного выживания, стоит сравнительно дешево и вполне доступно. А все, что сверх этого и, на самом деле, не является чем-то жизненным необходимым, стоит в Иерусалиме безумных денег. А человеку хочется комфорта, он хочет хорошую новую одежду известного бренда, он хотел бы посидеть в кафе. Но все это требует денег. Вот и бродят по Иерусалиму русскоязычные люди с разочарованием и озлобленностью на лицах. Ищут того, кто виновен в их проблемах или того, кто их поймет и поддержит, но не находят понимания ни у кого, кроме себе подобных.

У других репатриантов, прибывших из развитых, «цивилизованных» стран, таких проблем обычно не наблюдается. Это люди, которые приучены к необходимости выбирать, реализовывать свой выбор и отвечать за последствия. Они довольно быстро находят себя в новых условиях. И хотя они объединятся по языковому признаку и по факту принадлежности к тому или иному направлению в иудаизме, образуя общины и успешно сохраняя особенности менталитета, «завезенного» из страны исхода, это не мешает им строить свою жизнь в Израиле. В Иерусалиме появились большие общины выходцев из англоязычных стран, из Франции и т.д. Эти люди очень приветливы, они всегда готовы оказать помощь тем, кто в ней нуждается. Они учреждают фонды и некоммерческие организации, организуют благотворительные мероприятия. Но они не понимают людей, которые «застряли», которые не ищут и не используют новые возможности. Для того, чтобы пользоваться этими возможностями, нужно учиться жить здесь — нужно «осваивать» эту территорию.

***

Кто не был на иерусалимском рынке, тот не видел настоящий Иерусалим. Кого там только не встретишь! Именно там после многих лет разлуки я повстречал своего московского друга Бориса, который, как выяснилось, тоже сделал «алию» и тоже поселился в Иерусалиме. Я сразу его узнал, несмотря на изменения во внешности — Борис отпустил бороду и одет был в шорты — т.е. совершенно не походил на «русского».

— Иерусалим — центр всех возможностей. — объяснил выбор нового места жительства Борис. — И тот, кто добился успеха в Иерусалиме, считай, победил весь мир.

Что ж, Борис всегда хотел быть победителем. И тут он изрек нечто неожиданное: — Я понял, что бизнес, как стремление к обогащению и власти, это не главное в жизни. Деньги — это только средство, но не цель! Многие завоеватели мечтали овладеть Иерусалимом, многие пытались, с переменным успехом, покорить его. Они считали, что тот, кто покорил Иерусалим — покорил весь мир! Но истинная цель — одержать духовную победу, и лишь эта победа определяет, кто в жизни истинный хозяин.

Итак, Борис тоже приехал покорять Иерусалим. С первых же дней проживания в святом городе он предпринимал попытки добиться успеха на бизнес-поприще. Но хотя Борис и был уверен, что все делает правильно, с бизнесом ничего не получалось. Он терпел неудачу за неудачей, пока решил, наконец, попробовать по-другому. В течение нескольких месяцев Борис читал материалы по истории города, после чего окончил курсы экскурсоводов и начал водить туристов, пробуждая своими рассказами дух Иерусалима, спящий в древних камнях. Мы встретились в тот момент, когда группа, ведомая Борисом, заглянула на рынок за экзотикой. Борис рассказал мне, что в его ближайших планах открытие собственной туристической фирмы, и что он начал писать книгу, в которой намерен подробно изложить собственный взгляд на историю Иерусалима. Грандиозно!

Я рассказал о встрече с Борисом своему наставнику. Мне был интересен взгляд религиозного человека. Наставник объяснил:

— Очень многие считают, что происходящие в нашем мире события — плод случайности, хоть и готовы допустить, что это не всегда так. Но есть и другие люди, которые верят, что мир сотворен, и что у творения есть Хозяин. Они верят, что Всевышний, приведя их в этот мир, постоянно «ведёт» их по жизни. Каким образом? Он постоянно показывает и дает человеку то, что способствует его развитию и обучению. Всё, что мы видим, это лишь то, что открывает нам Творец, но при этом каждому Он показывает своё, потому что даже если люди видят одно и то же, они все равно видят это по-разному.

Мы, религиозные евреи, молимся три раза в день. Некоторые из нас весь день учат Тору. Некоторые — часть дня работают, чтобы обеспечить своей семье пропитание, а Тору они учат до и после работы. Религиозный закон — алаха — запрещает работать в Субботу и праздники. Наша жизнь подчинена строгому распорядку, системе предписаний и запретов. Такой режим жизни имеет целый ряд последствий. В частности, он резко ограничивает возможность бесцельных передвижений по городу в те часы, в которые, как ни странно, здесь происходит большинство терактов. У твоего друга Бориса есть хорошие качества и задатки, он может найти правильный путь в жизни. Он уже начал что-то понимать, но не стал рыть вглубь. Именно таким увлекающимся романтикам как Борис, Хозяин мира очень часто наглядно показывает, насколько этот мир жесток и немилосерден. Тем самым Всевышний помогает человеку разобраться — в первую очередь, в самом себе. Увы, не каждый использует эту возможность прозреть. Когда такой человек видит собственными глазами насколько хрупка жизнь, и как в одну секунду все может измениться, причем самым непредсказуемым образом, у него происходит переоценка ценностей. Эта переоценка влечет за собой большие перемены в сознании и во всех областях жизнедеятельности. Мировоззрение твоего друга еще может резко измениться под влиянием трагических событий — особенно, если такие события, не дай Б-г, затронут его непосредственно.

Мой наставник продолжил:

— Мудрость помогает человеку двигаться в нужном направлении. Нужно искать ее и стремиться к ней. Черпать мудрость лучше у тех, кто долго жил и прошел через многое. Ученый не всегда способен дать хороший совет. Ученые, как правило, сильны в теории, они могут всё объяснить. Умудренные старцы, возможно, многого не сумеют объяснить, но из жизненного опыта они знают, как всё работает и видят вещи такими, какие они есть. Ученый способен рассказать, каким критериям должна соответствовать «хорошая жена», но только умудренный жизнью человек поможет тебе её найти. Поэтому черпай мудрость у стариков, которых учила жизнь, и которые усвоили ее уроки. Иерусалим — это город, который похож на старца. Он повидал на своём веку столько, сколько не снилось ни Парижу, ни Москве. Иерусалим притягивает и манит к себе людей.

Несмотря на то, какие противоречия здесь намешаны, каждый день кто-нибудь принимает решение поселиться здесь. И так было всегда. Иерусалим разрушали практически до основания множество раз. Сейчас мы можем лишь отдалённо себе представить, как выглядел этот город пятьсот, тысячу или три тысячи лет назад. Это как будто разные города, но с одинаковым названием и построенные в одном и том же месте. Но другие города рассказывают нам историю народов, построивших их, а Иерусалим рассказывает историю всего мира. Всё, что происходило в мире, всегда отражалось на Иерусалиме, и наоборот — всё, что начиналось в Иерусалиме, потом распространялось по всему миру. Учись мудрости у этого города. Иерусалим — это мир в миниатюре. Быть здесь и, тем более, жить здесь — большая удача, поскольку здесь можно постоянно соприкасаться с источником величайшей мудрости. Если сумеешь во всем этом иерусалимском многообразии увидеть самого себя и тот путь, по которому идёшь, то появится шанс изменить собственное мировоззрение, сознательно сменить приоритеты.

***

Оказавшись в Иерусалиме, я быстро понял, что социальное (да и физическое) выживание и преуспевание в этом городе напрямую связано с внутренней дисциплиной. Важно определить, что можно, а что не принято, куда ходить, с кем следует общаться, а где не следует появляться и к кому лучше не приближаться — это спасает человека от множества потенциальных угроз. Хотя многие из опасностей могут казаться призрачными, все равно, в конечном счёте, осторожность оправдывает себя.

В Иерусалиме много крайностей, много экстремизма, и здесь легко воочию увидеть последствия, к которым они приводят. Найти правильный путь непросто. Кого слушать? Кому верить? За кем идти? И как при этом не пропасть? В политическом и культурном пространстве Западного мира Иерусалим называют городом «трех мировых религий», которые несут добро и задают нравственные ориентиры человечеству. Но в Иерусалиме эту идею сразу хочется поставить под сомнение. На что рассчитывает тот, кто бросается с ножом на хорошо вооружённых военных или полицейских? Чем объяснить массовость такого поведения? Как понять мотивы этих безумцев? И безумцы ли они? Евреи постоянно опасаются терактов, но продолжают жить своей жизнью, и некоторые ведут себя вполне беспечно. Другие приобретают личное оружие, надеясь, что оно их защитит. На что они надеются? На то, что смогут сломать в себе барьер и выстрелить в другого человека? Ни для кого подобное не проходит бесследно и легко. Выстрелом человек посягает на цельность творения. Оружие внушает иллюзию могущества. Но Иерусалим имеет силу разрушать любые иллюзии, оставляя человека один на один со своей сущностью. Одновременно Иерусалим не мешает впадать в фантазии тем, кто не готов меняться. В итоге одни проходят здесь очищение, а другие, как мой друг Борис, строят вокруг себя свою собственную квази-реальность, убеждая себя и окружающих в том, что их фантазия — это и есть истинный «Иерусалим», а остальные, мол, не понимают очевидного. Именно такие люди начинают писать книги «о своём Иерусалиме». Многие из них политизированы, поэтому сыплют суждениями и призывами за столиками кафе и в интернете. Во всем, что происходит, они видят какой-то свой, им одним открывшийся смысл. Их представления и суждения об истории вопроса (а точнее, о клубке вопросов, проблем и противоречий, из которых соткана местная история) крайне поверхностны, но они возводят себя на роль «экспертов» и чуть ли не «пророков». С уходящей вглубь веков еврейской традицией эти люди знакомы лишь понаслышке, но это не мешает им клеймить ее за анахронизм и требовать тотальной модернизации этой традиции, освобождения от «оков религиозного диктата и мракобесия».

***

В самом центре всех местных конфликтов и противоречий возвышается Храмовая гора. Туристы, которые приезжают в Иерусалим отовсюду, спешат к Стене Плача, чтобы засунуть записочку между ее камнями, и побежать дальше, чтобы отметиться у других достопримечательностей. Те евреи, которые живут здесь, не суют записки в Стену. Если они приходят к Стене, то лишь для того, чтобы помолиться, или сопровождая заграничных друзей и родственников, приехавших погулять по экзотической и непонятной им стране. Иногда друзья и родственники не выдерживают и спрашивают: почему именно Израиль? Нет, ну в самом деле, почему не Германия, Канада или, на худой конец, Австралия? Ведь там очевидным образом богаче. А еще там безопасней. Там цивилизация, там жизнь, а здесь только история, и по поводу того, как понимать эту историю, идет война, конца и края которой не видно… Впрочем, о какой «тамошней» безопасности они говорят? Сегодня евреев оскорбляют, обвиняют, бьют и убивают не только в Израиле. Ненависть к евреям может обостряться, а может носить латентный характер, но она не исчезает полностью.

Мой наставник сказал, что всего лишь шестисот тысяч евреев, которые верят во Всевышнего и Его Тору, достаточно, чтобы в последней войне человечества одержать победу над Злом. Соблюдающие евреи ждут праведного царя Машиаха, который возглавит народ и победит в этой войне. Поэтому многие из них стремятся жить поближе к Иерусалиму: — Написано, что все евреи святы, и что у каждого есть удел в Грядущем мире. До Второй мировой войны евреи стремительно ассимилировались. Вопрос о том, еврей человек или нет, потерял былую значимость. Лишь бы человек был хороший! Шесть миллионов уничтоженных евреев отрезвили многих из оставшихся в живых: еврей — это не только «национальность», и кто ты — очень важно. И во хотя второй половине прошлого века ассимиляция не прекратилась, но одновременно с ней, вопреки всякой логике, множество евреев устремилось в обратном направлении — к Б-гу Израиля. И в этом суть нашего народа. Потому что все евреи, хотят они того, или нет, связаны с Б-гом и созданы чтобы служить Ему. Но люди созданы свободными, и каждый сам выбирает, где ему быть и что ему делать.

Я тихо восхищаюсь своим наставником. Я бы очень хотел быть похожим на него. Я никогда его не «догоню», ведь он преисполнен прекрасных качеств и знает очень много: с самых юных лет мой наставник изучает святые книги, прилагая максимальные усилия к постижению мудрости, заключенной в наших книгах. Мой наставник искренне сочувствует тем, кто не знаком с мудростью Торы, не думает о Всевышнем и не обращается к Нему в молитвах.

Второй мой друг, Борис — это «ниточка», которая связывает меня с моей «счастливой» социалистической юностью, в которой мы с ним оба росли и формировались. И хотя мы совершенно разные люди, нам довольно легко общаться. С Борисом мы обсуждаем самый широкий круг тем и вопросов и постоянно спорим. Но наши споры и разногласия никогда не переходят в ссоры. Мы мирно уживаемся друг с другом, несмотря на разницу во взглядах и оценках. Наверное, каким-то образом мы дополняем друг друга. Борис интересен мне тем, что заставляет меня задуматься над множеством вещей, мимо которых я бы прошёл, даже не заметив. И, если честно, мне это многое даёт.

Как-то раз Борис сказал:

— Израиль притягивает к себе людей из русской провинции. Многие из них — примитивные, недалекие. В Москве они считались бы людьми второго сорта. Самые образованные и активные добрались до Европы и Америки, а у нас в Израиле, и в том числе в Иерусалиме, собрался в основном контингент попроще.

Бориса эти люди ужасно раздражали. В первую очередь, наверное, потому, что с ними у него не получалось наладить продуктивные деловые отношения — Борис вновь погрузился в прожектерство, но не готов был пытаться делать бизнес с «сабрами», поскольку ему не хватало словарного запаса, и ментальности их он до конца не понимал. Мне Борис тоже постоянно предлагал участие в каких-то своих затеях. Я даже посидел с ним вместе на нескольких встречах. Там велись странные, лишенные конкретики обсуждения каких-то мутных идей, и я подумал: «Стоп! Неужели ради этого я приехал в Иерусалим»? В тот момент окончательно остыл в отношении Бориных затей и решил, что пришла пора честно ему в этом признаться. Поскольку я больше никак не участвовал в этих прожектах и не горел желанием их обсуждать, мы стали реже видеться, но все же не прекратили общение.

Пересечение жизненных дорог в Иерусалиме имеет свой скрытый смысл. Анализ этих пересечений может помочь по-новому взглянуть на самого себя и на свое место в мире вообще и в этом городе в частности. Борис подробно рассказывал мне о перипетиях и зигзагах своей жизни, и попутно пытался втянуть меня в какой-нибудь очередной прожект. А мне было интересно слушать его рассуждения о власти, о религии, о причинах антисемитизма, об истории, о человеческих страстях. Все это он рассматривал с предельно субъективистской точки зрения. Потом я поднимал затронутые в разговорах с Борисом темы в беседах со своим наставником, и узнавал много нового.

Наставник учил меня искать все ответы в Торе:

— Тора — не просто учение. В Торе объясняется, как связано между собой все сущее, и как Всевышний управляет миром. Тебя это удивляет, потому что ты не видишь этого в текстах «открытой» части Торы. Ты похож на своего друга Бориса тем, что привык рассматривать все только с одной точки зрения. Безусловно, такой взгляд даёт конкретное представление об окружающем мире, у человека складывается определённая картина, которая запечатлевается в сознании, и именно ее человек начинает считать объективно существующей реальностью. Но объективна ли она? Известно, что если несколько людей одновременно наблюдают какое-либо событие или явление, то их описания увиденного могут различаться, и довольно существенно. Это свидетельствует о том, что в их сознании сложились разные картины действительности. Но каждый считает что именно его видение достоверно и объективно.

Есть два взгляда на мир, в котором мы живем: взгляд «сверху» и взгляд «снизу». Взгляд «сверху» видит, что Земля — центр мироздания, вокруг которого вращается все сотворенное (все сотворено ради того, что происходит на Земле). Взгляд «снизу» видит, что Земля — лишь одна из планет Солнечной системы в бескрайнем космосе. И задача в том, чтобы органично соединить два этих взгляда. Подумай над этим.

Наше восприятие отражает то, что воспринято посредством органов чувств. Что человек видит в зеркале? Себя, с той лишь разницей, что право и лево поменялись местами? Но ведь зеркала используют фокусники для создания иллюзорного пространства, а маги и колдуны с их помощью проводят мистические обряды. Так что мы видим на самом деле? Мы уже не раз говорили с тобой о том, что человечество всегда делилось на две группы. Одни считали, что всем правит «его величество случай», а другие верили в то, что есть Творец, и что Он правит миром, даже если Его управление и не всегда заметно.

Любая «случайность» является результатом воздействия многих причин и соотношения различных сил. В древности это объясняли с помощью влияния различных божеств, сил и стихий. В наши дни любят приводить научные объяснения.

Религиозные люди знают, что кроме свободы выбора есть и предопределение, что существование мира определяется волей Всевышнего. Осознание этого делает жизнь упорядоченной и конкретной, наполняет ее смыслом. Отсюда стремление «прилепиться» ко Всевышнему посредством изучения Торы, исполнения заповедей и работы над качествами. Многие светские люди хотят продлить свое существование в этом мире и постоянно пытаются что-то менять — не в себе, а вокруг — чтобы достичь всеобщего благоденствия и процветания. Но нетрудно убедиться, что результат их действий почему-то всегда оказывается обратным задуманному: вместо планируемого процветания наступает разруха, и это повторяется из века в век. Казалось бы, пора задуматься над причинами столь удручающих результатов гуманистических преобразований. И они, конечно же, без труда «находят» эти причины: преобразования осуществляли не совсем те люди, технологии и гуманистические идеи были недостаточно развиты — не то, что сейчас… В итоге всё повторяется снова и снова.

Таким образом, противостояние двух миропониманий имеет древнюю историю и имеет непосредственное отношение к вопросу о Добре и Зле. Согласно пророчеству, в последней войне в этом мире, войне Гога и Магога, народы мира соберутся в тщетной попытке уничтожить Иерусалим. Все, что связано с этой последней войной, сегодня в значительной степени скрыто от нашего понимания, но вывод очевиден: Иерусалим имеет важное, ключевое значение в борьбе Добра со Злом.

Я пересказал слова своего наставника Борису. Тот задумался, но потом, стряхнув оцепенение, сказал, что это слишком уж высокие материи, и размышление обо всем этом, в конечном счёте, не несет в себе никакой практической пользы, в то время как существуют куда более важные вещи, о которых ему необходимо думать и заботиться. Например, о приобретении собственного жилья, которое в Иерусалиме стоит астрономических денег, а купить его необходимо, поскольку вечно жить на съеме и каждый раз переезжать ему трудно.

Ситуация с жильём в Иерусалиме, действительно, непростая. Квартиру можно купить в долг и расплачиваться бóльшую часть жизни. Но мой наставник сказал, что жилье можно получить в заслугу праведных поступков: если хочешь приобрести себе дом, то нужно стремиться не к зарабатыванию денег, а к праведной жизни.

— Это как? Посмотрите, сколько самых разных людей живет в Иерусалиме в собственных квартирах. И что, они все праведники? — Да, они имеют собственные квартиры, но посмотри на них внимательно, — объяснил он. — Многие ли из них счастливы, что у них такая квартира? Действительно. Мало кто из них доволен своим жильём. Хочется другую квартиру, попросторнее, и не такую сырую и холодную, или не такую жаркую. Многие уезжают в другие города или живут со своим недовольством.

— Можно купить здание в Иерусалиме, но нельзя купить своё пространство, своё место. Иерусалим сам отбирает тех, кто ему угоден. Этот город обладает живой душой. Когда стоял Храм, то это не вызывало ни у кого сомнения из-за постоянно происходивших чудес. Святость этого города внушала трепет. Малейшее неуважение к святости Храма каралась смертью от руки Небес, и все, кто приходил в Иерусалим, это знали. А те, кто жили здесь постоянно, обеспечивали нужды Храма и паломников. У всех, кто приходил, была пища, у каждого было место для ночлега. Здесь снимали огромные урожаи, а вода, бьющая из источников, обладала целительными свойствами, излечивала путников от болезней и ран. В дни праздников в Иерусалим стекалось огромное количество паломников, но понятие пространства в Иерусалиме не подчинялось законам физики. Сегодня, когда нет Храма, душа города по-прежнему жива, но она подобна душе скорбящего человека.

Я много размышлял над этими словами моего наставника, гуляя по улочкам Старого города. Короткие мгновения, когда мне казалось что я понял и ясно вижу суть того, о чем он сказал, сменялись периодами непонимания и растерянности. Понять и принять такое современному человеку очень непросто. Наша жизнь плохо вяжется с чистотой и святостью. Современный гуманизм отрицает идею Б-гоизбранности еврейского народа. Но хотя истина и ложь переплетены в нашем мире, и трудно определить где что, но истина остаётся, а ложь — исчезает, оставляя тех, кто в неё поверил, у «разбитого корыта». Что ж, люди верили в ложь и прежде, а пророков, которые предупреждали об опасности следования лжи и о грядущих последствиях, называли ненормальными. Но я вижу вокруг себя Иерусалим, разрушенный множество раз, но так и не исчезнувший полностью. И сам этот факт непрерывно напоминает о том, что наступает другая эпоха — время великого возрождения, всеобщего отрезвления и Окончательного Избавления.

Посвящается раву Цви Патласу

Из журнала Мир Торы